Мне страшно потерять в сиянии дней свет глаз твоих, не ощущать ночами твое дыханье на щеке своей; лишь одиночество — в зеркальной раме. Фредерико Гарсиа Лорка
Счастье порой приходит в неожиданном обличье. Бэт считала, что счастье — это великий мастер маскировки. К ней оно пришло в виде молодого мужчины с волосами оттенка янтаря и золотисто-карими глазами. Таких, как он, не бывает, думала девушка. Он был каким-то невероятным. Горделивые черты красивого лица, прекрасное телосложение, идеальная осанка. Его сдержанность и холодный взгляд разжигали в ней любопытство всё сильнее. Чтобы добиться его преданности, видимо, следует приложить немало усилий. Она всегда считала себя привлекательной, так, разумеется, и было. Но этого было мало, она знала это. Тем не менее он не только не избегал встреч с ней, но и давал понять, что заинтересован в продолжении знакомства. Они регулярно встречались. Эйдан вел себя как истинный рыцарь по отношению к своей даме: подавал руку, пододвигал стул, дарил цветы. А его взгляды глаза в глаза говорили лучше всяких слов… Может, теплом от него и не веяло, зато он дарил радость Бэт, и она старалась не думать о том, что будет завтра. Довольно и настоящего. Поскольку Эйдан стал постоянным кавалером Бэт и она часто встречалась с ним, а ещё чаще говорила о нем, сестры и зять заинтересовались. Белинда предложила младшей сестре пригласить его на обед или на ужин, они смогли бы познакомиться и получить представление о нем. Бэт с радостью передала приглашение, и Эйдан его принял. Знакомство состоялось в субботу вечером, в начале декабря. Бэт была благодарна сестрам и Джину. Эрин приготовила изумительный ужин, и, хотя сама к нему почти не притронулась, остальные пришли в восторг. Белинда украсила столовую к приходу гостя. Джин подобрал вино к ужину, у него был хороший вкус, и семья всегда доверяла его безошибочному выбору. Эйдан явился без опозданий, ровно в восемь. Его хорошие манеры и безукоризненный внешний вид произвели благоприятное впечатление. Когда Бэт открыла ему дверь, он дождался её приглашения и лишь после этого осторожно переступил через порог. В общем и целом, он понравился всем. Он умел держаться: ненавязчиво, чуть в стороне, но и не как недотрога. Правда инцидент с порогом на мгновение чуть насторожил Эрин. Что-то напомнила ей эта нерешительность. Или кого-то, давно забытого… Но она решила не придавать значения пустякам. Про себя она заметила, что от Эйдана тянет холодком. А вот Джарет холодным вовсе не был… Почему это ей вспомнился Джарет, да ещё в такой неподходящий момент? Впрочем, всё это ерунда. Медовый блондин с янтарными глазами… Он был очень привлекателен. При этом чувствовалось, что, чтобы прикоснуться к нему, нужно иметь на это право. Ужин прошел благополучно, и, проводив гостя, Бэт с трудом могла удержать сияющую улыбку. Сестры понимали, как важен для неё этот вечер. Бэт была неописуемо благодарна своим родным за их усилия. И ещё больше — за их благожелательные отзывы об её друге. — Непросто казаться обычной девушкой, когда ты совсем необычная, — вздохнула Белинда. — Хорошо хоть эльфам это ни к чему. — Не скажи. Я не горю желанием оповестить об этом весь мир! — улыбнулась в ответ Эрин.***
Эйдан перевел дух, очутившись на улице. Как сильно пахнут люди и как громко пульсирует их кровь! А запах эльфа просто непередаваем! Словно в воздухе разлит аромат дорогих духов! Ему пришлось полтора часа сдерживать дыхание, чтобы не броситься на них. Слава Богу, у оборотня почти нет запаха! Готовила эльфийка вкусно. Что и говорить — это их национальное искусство. Вот только обычная еда его, как и других вампиров, не насыщала. Он чувствовал, что голоден, но на охоту ему не хотелось, и Эйдан удовольствовался пакетом крови. Глупышка Бэт! Она вся светилась от радости, что всё идёт как надо, даже не подозревая, с кем имеет дело. Старшая, Белинда, тоже, видимо, ни о чем не догадалась. Во взгляде средней сестры на мгновение промелькнула какая-то настороженность, подозрение, но, очевидно, она решила, что ей что-то показалось, потому что в следующий миг она уже улыбалась так же радушно, как и её сестры. Взгляд Джина был более долгим и каким-то оценивающим. О чем подумал оборотень, Эйдан не мог знать. Однако тем всё и закончилось. Получив от Лилит задание войти в доверие к сестрам Гриффин, влюбить в себя младшую из них и переманить её на темную сторону, а, по возможности, и обратить в вампира, Эйдан поначалу думал, что для него это будет легко. Но, познакомившись с девушкой, он ощутил жалость и сочувствие к ней: милая, искренняя, веселая, она — всего лишь пешка в чужой игре. Сперва она показалась ему лёгкой добычей: она подалась навстречу ему сразу же. Но то, что произошло потом, смутило его. Бэт не была глупой пустышкой, напротив, она была умна. Нежная, заботливая, открытая, она доверяла ему и готова была отдать своё сердце без вопросов и сомнений. Эйдан вовсе не был негодяем, хотя далеко не все вампиры придерживаются каких бы то ни было моральных и нравственных норм. Скрывать от Бэт истинное положение дел ему было неприятно. Ему не нравилось вести двойную игру.***
— Владыки! Мы собрались сегодня, чтобы решить вопрос о том, что не свершилось, но ещё может произойти, — начал Верховный Старейшина. — По вполне понятным, я надеюсь, причинам мы приняли решение обсудить этот вопрос в отсутствие и без ведома Джарета, Короля темных магических народов, поскольку вопрос этот касается его лично. В самом деле, в зале Великого Совета собрались все. Король Ленгис и Королева Белоцвета из королевства Тримар, где обитают феи, гномы, русалки и прочие волшебные народцы. Король Тар-Эриан и Королева Нифредиль из Итиль Имрат. Круг Света завершали Старейшины мира. Хозяин Зла и Королева Лилит представляли круг Тьмы. Между ними расположился представитель расы людей — человек по имени Джаспер Керру. Пустовало лишь кресло Короля гоблинов. — Перечить предначертанному невозможно. Не всем из нас по душе брачные узы между сущностями Света и Тьмы. Однако это не нам решать. Впрочем, нам стало известно, что Его Величество король Эриан противится воле Книги Судеб. Так ли это? — Да, это верно. Я против такого союза. Довольно кровь моего народа разбавлялась жидкой людской кровью. Вмешать ещё и гоблинскую я не позволю. — Что ж, — ответил другой Старейшина. — Это твоё право. И тем не менее, Свет заинтересован в этом союзе. — Вот как? Это почему же? — с вызовом спросил Тар-Эриан. — По многим причинам. Во-первых, только этот союз был бы благословлен одновременно Добром и Злом. Во-вторых, он мог бы положить конец извечной вражде между эльфами и гоблинами. — В-третьих, — продолжил Старейшина слева, — это поможет улучшить взаимоотношения между Жнецами смерти и грейвелинами, можно будет рассчитывать на сотрудничество между ними, что одинаково необходимо для Жизни и Смерти. — Кроме того, сестры Гриффин. Они сделали немало добра миру и заслуживают помощи. Леди Нимперин обретет новые силы и со временем станет неуязвима и бессмертна. Следовательно, она свяжет своих сестёр ещё крепче и сможет более активно помогать им. Это упрочит их положение и укрепит связь трех ведьм. Никто не увидел, как Хозяин улыбнулся. Капюшон скрывал его лицо совершенно. Упрочит их положение? Это мы увидим. Скорее всего, этот ваш союз приведёт их прямо к гибели. Вот что прекрасно — уничтожать врагов чужими руками! — Есть ещё кое-что, — проговорил один из молчавших до сих пор Старейшин. — Приказ Эриана убивает леди Нимперин. Она подчиняется своему Королю, но противоречит Книге Судеб. — Её убивает не мой приказ, — отпарировал Эриан. — Внутренний компас любого эльфа скажет, что такое сочетание немыслимо, абсурдно и просто вредно. Она знает сама, что правильно поступает. — Спорить с Мирозданием не дано никому из нас, — возвысил голос Верховный Старейшина. — Без этого приказа девушка уже давно поняла бы эту истину. Есть основания опасаться, что она уничтожит саму себя, дабы не выйти из воли своего Владыки. Но в отличие от тебя, Эриан, мы заинтересованы в любом представителе Света, ибо каждый из них есть луч Солнца. — И речь сейчас не только о ней, — подал наконец голос и человек. — Несколько дней назад в городе, где живет эта девушка, разразился ужасный ураган, принесший основательные разрушения, и нам известно, кто за этим стоит. Уничтожить половину собственного города — тоже далеко не лучший из его поступков, однако это — его город. Мы понимаем чувства Джарета. Но ведь это — страшно. Мы бессильны противостоять такой мощи. Люди не имеют подобных способностей. От имени человечества я прошу помощи Совета в урегулировании сложившейся ситуации. Верховный Старейшина перевел взгляд на сторону Тьмы и Зла, по-прежнему хранившую молчание. — Что думает Тьма по этому вопросу? За двоих ответил Хозяин. Покачиваясь в своём кресле, он говорил неторопливо, но в его голосе слышались намек и многозначительность. — Тьма поддерживает мнение Света. Нам не по душе, что Король гоблинов страдает из-за обычной девушки… — голос его фальшиво дрогнул. — Он наш друг, и нам не всё равно. Черное и белое красиво смотрятся рядом. Но у нас есть условие. — Какое же? — удивился Верховный Старейшина. — Мы ведь говорим о Любви, а не только о политике. А любовью движет свободная воля. Девушка должна сама позвать его. По собственному желанию. Она должна сама захотеть этого и выбрать его. Слова любви и поцелуй скрепят её выбор, и сделать это должна она сама. Поэтому мы согласны поддержать положительное решение Совета только в том случае, если наши подопечные не узнают о том, что было сказано здесь. Старейшины задумались. Что-то в словах Хозяина их настораживало. С каких это пор он думает о любви и созидании? Всю вечность им движет лишь страсть к разрушению и уничтожению, и вдруг такие высокие помыслы и стремление помочь! Но в его речах был резон, который нельзя игнорировать. Действительно, любовь нельзя принудить, лишь действуя по доброй воле, она может оставаться свободной, чистой и нести Свет. — Совет находит речи Повелителя Зла мудрыми и дальновидными. Но вопрос остается открытым. Приказ Короля эльфов связывает девушку по рукам и ногам. — И он останется в силе, — твердо сказал Эриан. — Ничто не убедит меня в необходимости этого союза. Пусть лучше она умрет! — Скоро так и будет! — с осуждением заметил Старейшина справа. — И это говоришь ты, её король! — Да, — веско заметил Таи-Эриан. — Я — король. И должен думать о своем государстве в целом. Иной раз приходится жертвовать кем-то одним во благо всего народа. Если она ослушается моего приказа, то будет изгнана из Итиль Имрат навсегда. — Хорошо, мы обойдемся и без тебя, — Старший Старейшина покачал головой и отвернулся. — Нужно дать ей знать о воле Совета, но так, чтобы она сама приняла решение. Нужно подать знак. — Знаки будут, — кивнул один из них. Хозяин снова улыбнулся. Он уже довольно послал знаков эльфийке. Новая бомбардировка завершит начатое. Всё идёт как надо. Обсуждение закончилось голосованием. Руки не поднял лишь Владыка эльфов. Решением Совета было всячески способствовать созданию этого альянса. Свет обязался взять это в свои руки.***
Эрин вошла в свою комнату за ежедневником. Сестры заставили её сидеть дома после погрома, который она учинила в приступе гнева. Она и сама была этому рада. Здесь воздействие мира на неё было минимальным. Здесь с нею языком Джарета говорили лишь родные. Бэт уехала в магазин одна, взяв машину Эрин, и тут эльфийка вспомнила, что забыла дать сестре телефон своего постоянного поставщика антиквариата. С ним она работала уже давно, это бы проверенный контрагент. Войдя в спальню, Эрин чуть не подпрыгнула: на её кровати сидел какой-то человечек и болтал ногами. На стук двери человечек обернулся, и к своей огромной радости она узнала Дориана. Не забыл, пришёл всё-таки! — Целоваться не будем! — улыбнулась она после теплого приветствия. — Вдруг запрет Джарета всё ещё действует! — Да уж, — хихикнул гоблин. — Дерева-то больше нет! — А он знает, что ты здесь? — Не могу сказать, — задумался Дориан. — Может быть, и знает. Он всё видит, что захочет. — Что, и меня? Вот прямо тут? — изумилась Эрин. — А то! Он ведь маг. И притом из самых сильных. Это ему раз плюнуть. Посмотрит в свой шар и увидит любую блоху… — Рассказывай скорее, какие у вас новости! — нетерпеливо потребовала Эрин, садясь рядом. Новости, конечно, были. И при этом вышло так, что все они касались Джарета, поскольку Хиллгрэм был неотделим от его Владыки. Каким Эрин оставила Короля гоблинов, она и сама помнит, наверное. Вначале вроде бы ничего не изменилось для обитателей страны. Сумасшедшее буйство ежедневных балов их не касалось. Что было крайне неприятно, так это пакости природы, вроде дождя, снега и сильных морозов. Немало гоблинов порасшибало себе головы об лед и стены Лабиринта… Перемены принесло другое событие: жуткая «Варфоломеевская» ночь, когда на свой город Джарет обрушил слепящие потоки молний. К утру большая часть домов была разрушена, на их месте оставались только зияющие дыры в земле и кучи мусора. Гоблинам пришлось потесниться, принимая к себе в дома оставшихся без приюта соседей. Правда, Король приказал отстроить город заново и содержать его в идеальной чистоте, что, как всем известно, дико претит самой природе гоблинов, для которых грязь и мусор — самое милое дело. Но приказ есть приказ. — Немало он позлобствовал, — грустно повествовал Дориан. — За малейшее отправлял в самые гиблые места Хиллгрэма, а таких у нас немало. Впрочем, он вскоре одумался. Вернул почти всех. Только трое сгинули, но те так провинись, что, уверен, их бы он и не возвратил назад. — И что же теперь? — затаив дыхание, спросила Эрин. — Как он? — Словно ничего не случилось. Словно тебя и не было. Он никогда не говорит о тебе… Но внимательно выслушивает новости о тебе. Думаю, ты его ранила в самое сердце… Эльфийка кивнула и отвернулась. Дориан что-то говорил о том, что любовь — это такое несчастье! Хуже и представить себе трудно. Вот взять, к примеру, ту бурю, что Король устроил здесь, в её городе… Мужчины по-разному пытаются позабыть несчастную любовь. Одни ударяются в амуры, другие, как Джарет, наоборот, начинают крушить и ломать всё вокруг себя… — Вернулась бы ты к нам, — неожиданно предложил Дориан, и его слова прозвучали мягко и подкупающе искренне, — и всё сразу наладилось бы… Я ведь к тебе не просто так, а по делу. Делегатом я… — Каким делегатом? — насторожилась Эрин. Тысячи разных мыслей разом пронеслись в её сознании. Но пока что она не могла поручиться за истинность ни одной из них. — Мы, гоблины, терпеть не можем эльфов. Да, наверное, и эльфы нас недолюбливают… — Мягко говоря, — подтвердила она. — Но вздорность королевского характера ещё невыносимее. Гоблины просят, чтобы ты вернулась в Лабиринт. Хотя бы на время… — И что будет потом? Всё равно мне придётся вернуться домой. Но дважды такого противостояния Королю я не вынесу. Да и он будет готов и может не отпустить меня…. — А зачем тебе уходить от нас? — задал вполне резонный вопрос Дориан, и Эрин не нашлась, что ответить.***
Джарет стоял на краю Вечной Бездны, вглядываясь во мрак, который не рассеивали даже прямые лучи солнца. Здесь, куда он не раз уже грозил отправить бедного Дориана, находилось для него самое лучшее лекарство от неразделенной любви. Раз он уже прибегнул к этому средству — когда ушла Сара. Стерев почти сразу все чувства к ней, он ни капли не мучился, оставались только воспоминания, и они не причиняли ему вреда. Но то, что нахлынуло на него, когда в его жизни появилась Эрин, не шло ни в какое сравнение с прошлым опытом. Теперь же он размышлял, не пришло ли время поступить так снова? Единственной причиной, по которой он ещё не сделал этого, была надежда на возвращение Эрин. Сейчас же этой надежды не было. Она с каждым днем становилась всё дальше и дальше. И, тем не менее, один из грейвелинов неотлучно дежурил рядом с нею. Его донесения радости не добавляли: Эрин с каждым днем становилось всё хуже, силы покидали её, жизнь медленно вытекала из её тела. Так бывало с эльфами лишь в тех случаях, когда их подвергали долгим пыткам или их воля была сломлена. Но что он мог сделать? — Девушка упала с лестницы утром, — согнувшись в три погибели перед троном, рассказывал Дрего задумчиво слушающему его Королю. — Как это у неё получилось, ума не приложу. Едва успел удержать её в последний момент, а то бы разбилась! Хозяин, непривычное это дело для нас, грейвелинов, спасать кого-то от смерти. И неприятное. Позволь мне вернуться к моим обычным обязанностям. Джарет посмотрел на ставшего ещё ниже под его взглядом грейвелина. — Делай то, что я прикажу! — тяжело произнес он. — Ты будешь следовать за ней тенью и страховать от любой беды, от любой опасности. Ни один волос не должен упасть с Её головы. И если хоть раз оплошаешь… — Повелитель, я всё понял! — проскрипел грейвелин. Легким движением руки Король отпустил слугу и тот поспешил убраться подальше от гнева своего Властелина. И Джарет снова вернулся к дорогим для него воспоминаниям. Но вместе с ними вернулись и размышления о будущем. Он не тешил себя иллюзиями: Эрин скоро умрет. Упрямая девчонка! Ещё упрямее, чем он! В этом она перегнала даже его! Только из-за уму не постижимой упертости она загоняет сама себя в могилу. И ведь загонит… А что ему останется? Холодный безответный памятник на кладбище Лос-Анджелеса? А внизу, в двух метрах от него будет лежать она, недосягаемая уже теперь навеки… Сможет ли он выдержать это? В первый раз в жизни Король гоблинов жалел о том, что он бессмертен. Впрочем, он мог добровольно отказаться от бессмертия и уйти в иной мир по собственному желанию. Пять тысяч лет — хорошую жизнь он прожил. Вероятно, пора заканчивать её. Но как уйти, оставив Хиллгрэм без правителя? Нет, речь не шла о свадьбе и рождении наследника. Джарета даже передёрнуло от такой мысли. Но уйти вот так просто, бросив всё, нельзя. Не для того он создавал свою страну из ничего, чтобы оставить её в неизвестности. С другой стороны, все его богатства, все его волшебство не заинтересовало ни Сару, ни Эрин. То ли Лабиринт его ни гроша не стоит, то ли он сам. Лучше всего подождать, пока Эйтрин (так назвали малыша) не вырастет. Джарет не шутил, когда заявил эльфийке, что, возможно, усыновит мальчика. Пока он этого не сделал, но он и не торопился отсылать ребёнка к другим гоблинам. Они привязались друг другу и с удовольствием проводили время вместе. Ребёнок начал говорить и теперь частенько спрашивал, где мама. Мамы у нас нет, отвечал ему Джарет, имея в виду девушку, которая могла бы подарить ему материнскую ласку. Девушку, которая заставила холодный камень его стен родить новую жизнь. Подождать, пока Эйтрин вырастет… Ещё лет двадцать… Эти полгода вымотали и измучили его. Жить дальше с памятью об этой любви было бы нестерпимо. Значит, выход один — Бездна. Не худшее решение. Уйдёт тоска, забудется любовь, и воспоминания перестанут причинять боль. Исчезнут мечты о том, что могло бы быть, растает как дым желание видеть её, ощущать, вернуть её себе. Всё будет как прежде, как было до того как он увидел её впервые. Останутся воспоминания о ней, но они перестанут ранить душу. Так жить можно. Не пора ли?.. Только один положительный момент во всём этом находил Джарет. Он понял, что не каждый приказ короля выполним. Можно отдать сколь угодно бредовое распоряжение и требовать его исполнения под угрозой расправы, нимало не заботясь о жизни подданного и о его чувствах. Но лишь очутившись на другой стороне, он увидел, как трудно порой таким приказам следовать. Теперь он не торопился озвучивать каждое своё желание. Ему не хотелось быть похожим на Тар-Эриана, хотя он не обманул Эрин: жестоким умел быть и он. Услышав за спиной лёгкий звон, он чуть повернул голову. Вестник Света… Неужели уже всё кончено? — Что тебе здесь нужно, Хранитель? — спросил Джарет, не оборачиваясь. — Эрин… — начал Джин. Джарет напрягся. Всё может случиться в мире. Но неужели?.. — Что с ней? — Она угасает. Несбывшееся мало помалу сводит её с ума, — медленно говорил Джин, не сводя глаз с Джарета. — С тех пор, как она вернулась, она практически не спит. Засыпая на несколько минут, она просыпается с криком. Ночные кошмары изводят её. Нам почти не удается заставить её съесть хоть что-то. Пара глотков кофе в лучшем случае. Кровь совсем не бежит по жилам. Она холодна почти как покойник. Часто теряет сознание. Сегодня утром упала с лестницы и лишь чудом не разбилась… Действительно, чудом, подумал Джарет. Только его любовь ещё держит её на этом свете. — Мы теряем её… Король остановил его рассказ движением руки. — Не говори мне. Я знаю. — Так спаси её! — повысил голос Джин. — Если правда любишь, не дай ей уйти. Ведь последнего удара часов так и не было! Она мне как сестра. Я не знаю, сколько ей осталось, неделя или чуть больше… Но конец уже близок. Она не выдерживает. Проклятое Предсказание убивает её. Джарет наконец повернулся к визитёру. И в его лице Джин больше не видел и следа иронии и сарказма. Оно было задумчивым, сосредоточенным и усталым. Джин понял: это не игра, не развлечение, не какой-то из приемчиков Короля гоблинов. Это — истинное чувство. — Она должна призвать меня, — покачал он головой. — Она должна сказать нужные слова. Она должна выбрать меня и скрепить выбор поцелуем. Только так я смогу спасти её. Предсказание должно исполниться! — Она позовет, — пообещал Джин, расправляя крылья. ©