— Вы кто? — оторопело таращась на незнакомца, брякнула Эрин, будто нарочно продемонстрировав манеры, ничуть не лучше гоблинских: вопрос прозвучал совсем не любезно.
— Дрего, ваша милость.
Она заметно подпрыгнула — неконтролируемая реакция тела на неожиданность. Вот этот строгий, одетый в чёрный бархат брюнет с выразительными чертами хмурого лица — глава мерзких ящериц-грейвелинов, отпетых грубиянов?! Вы как хотите, а такую новость за один раз переварить сложно. По правде, бывшая Жница тёплых чувств к этим циничным отморозкам не питала. Как, впрочем, и остальные Мрачные Жнецы. Хотя Дрего в общении с ней зарекомендовал себя довольно хорошо, во всяком случае, неприятностей не доставлял и неприятных чувств не возбуждал.
— Приятно познакомиться, Дрего… — наконец пролепетала эльфийка, диким усилием воли, сродни подвигу, оправившись от столбняка.
— Предлагаю поторопиться, — всё так же без улыбки произнёс старший могильщик.
Как во сне, Эрин подала ему правую руку. И в тот же миг очутилась… Ей показалось, что она свалилась на чью-то голову, хотя никто из окружающих не пострадал. Чувство было такое, как будто спрыгнула с небоскрёба и приземлилась на ноги: голова кружилась, ноги ныли, а разум отказывался верить в реальность происходящего.
Похоже, помещение, в котором они появились, было чем-то вроде фойе. Дрего подал ей руку и ввёл свою даму сквозь огромную двустворчатую дверь тёмного дерева. Вокруг заволновалось море париков и натуральных волос, шелестели наряды, сверкали драгоценности, пахло пудрой, духами и предвкушаемым весельем, слышался оживлённый и взволнованный говор вполголоса. Всё это напоминало разнаряженный улей.
Огромная бальная зала была великолепна: пол тёмного натёртого паркета, освещение из тысяч свечей с дрожащими язычками. А потолка не было вовсе — его заменял бесконечно высокий бархатно-синий, усыпанный крупными, ярко мерцающими звёздами небосвод, а по краям клубились жемчужно-перламутровые облака. Окон не было тоже. Сама зала была восьмиугольной формы. У каждой из четырёх противоположных стен находилось возвышение: очевидно было разделение на принадлежность к высочайшим особам. На одном, занявшем всю стену, над которым на стене сияли белоснежные крылья среди гирлянд из ослепительно белых цветов, которые эльфы называют звездноцветами, Эрин насчитала восемнадцать высоких резных кресел с подлокотниками, напоминающих троны, — видимо, они предназначались для Старейшин, Ленгиса с Белоцветой и Тар-Эриана с Нифредиль-Тари как для представителей Света. На другом, убранном чёрным бархатом с вышитыми серебром двумя перекрещенными мечами, — всего три: для представителей Тьмы — Шарлин, Джарета и Хозяина. На двух других помостах стояло всего по одному креслу: видимо, для человека — символом человечества избравшего изображение Эйфилевой башни, вышитой серебром на синем бархате, другой — для жреца Равновесия, знаком которого была вышитая на алом бархате змея, державшая собственных хвост в зубах. В стене, смежной с возвышением Света, находилась большая двустворчатая дверь из тёмного дерева. Это в неё входили приглашенные. Что ж, всё логично, прямо-таки математически правильно.
Распорядителя бала не было видно, но, очевидно, гости прекрасно ориентировались и без него: словно повинуясь взмаху невидимого жезла, они расходились по краям зала, занимая места вдоль стен. Так рассеивается рой пчёл или облако после грозы.
Дрего подвёл Эрин к стене у возвышения, предназначенного для владык Тьмы. Только тогда ей стало ясно, что перед тем, как смешаться в танце, представители разных рас во время торжественной части находятся рядом со своими повелителями, как бы образуя единое с ними целое.
Кожей она чувствовала столпившихся вокруг неё вампиров и демонов всех мастей. Но рядом было и полно грейвелинов, гоблинов, домовых, банников и прочих жителей Хиллгрэма, и Эрин знала, что в случае малейшей опасности они все бросятся на её защиту, — не потому что любят, а потому что с этого вечера она станет официально их будущей повелительницей, и этого уж не изменить: известно, что никому ещё не удавалось освободиться от однажды данного обещания.
А потом её кто-то крепко взял под локоть. Эльфийка резко обернулась и, к своему изумлению, увидела рядом лукаво улыбающуюся Даниэль.
— Рада, что ты дожила до этого дня, подруга, — шепнула вампирша на ухо эльфийке.
— Да уж, и я рада.
— Шарлин послала меня помочь тебе освоиться.
— Очень любезно со стороны Её Величества, — удивилась Эрин. — С чего вдруг такое внимание?
— Как с чего? Во-первых, ты скоро вольёшься в их круг. Во-вторых, тебе нужно знать, как следует здесь себя вести, чтобы не сесть в лужу. А в-третьих, она вовсе не питает к тебе ненависти, в отличие от Лилит.
— Приятно слышать. Ну, давай, просвещай меня.
Даниэль протолкнула её вперёд.
— Для начала, выйди в первый ряд — ты должна будешь поклониться своему королю. Потому что даже королева — это, прежде всего, подданная. Дальше по знаку тебя подведут к жениху. Его дело, сколько шагов от ступеней возвышения он к тебе сделает. Три шага навстречу — это самая большая честь, которой удостаиваются достойнейшие. Сперва Старейшины огласят помолвку и объявят твой иммунитет…
— Какой ещё иммунитет? — уставилась на неё Эрин.
— Магический, — пояснила Даниэль. — Отныне на тебя под страхом ужаснейшей гибели и развязывания войны никто не имеет права напасть. Того, кто нарушит этот закон, ждёт заведомо безнадёжная война: начнёт её Джарет, как пострадавшая сторона, к нему присоединятся все повелители и их подданные, и светлые, и тёмные, а владыка Равновесия в этом случае не вмешается. Страну-нарушителя и всех его жителей сотрут с лица мира. Таков закон. Поэтому, как ты понимаешь, надо быть сумасшедшим, чтобы решиться на такое. Или обладать чудовищной силой, чтобы совладать со всеми нами.
— Понятно… — оторопело кивнула Эрин, нарисовав в воображении картину страшной бойни и себя, невинно стоящей в сторонке в роли яблока раздора. — Что дальше?
— Затем вы танцуете ваш первый танец. Через минуту после того, как вы начнёте танцевать, остальные владыки имеют право начать приглашать партнёров на танец. Старейшины обычно не танцуют. Только их глава. Второй раз ты танцуешь с ним, третий — с Хозяином, четвёртый — с Владыкой Равновесия. Затем с Ленгисом и Тар-Эрианом.Этим ты как бы побратаешься со всеми повелителями. Затем на вас наденут помолвочные браслеты — это что-то вроде наручников, в них нужно прожить весь вечер и всю ночь, до утра. Браслеты — символ не только супружеского, но и досвадебного единства. С этого момента и всю ночь ты танцуешь только со своим женихом и господином, больше тебя никто не смеет приглашать. Запомни: владыки танцуют с владыками, а не с подданными. Здесь такое правило. В конце торжественной части будут подарки. Да, и ещё: до конца бала тебе придётся стоять рядом с троном Джарета. Трона для тебя нет, ты ещё не королева. А в присутствии своего короля подданная может только стоять. Рекомендую тебе сменить обувь заранее.
— Не могу, — эльфийка грустно покачала головой. — Туфли нельзя снять, они… как бы… ну, в общем, приросли.
— Хм… — Даниэль на секунду задумалась, потом тряхнула волосами. — Идём-как феям. Это ведь они придумали волшебные помолвочные наряды.
Они протиснулись туда, где столпились феи. Все, кто мог, старались дать им дорогу, но участников бала было слишком много. Феи, эфемерные, воздушные, переливающиеся тысячью голубых, зелёных и золотых искр, о чём-то радостно щебетали. К идее убрать каблуки с туфель невесты они отнеслись не слишком благосклонно, но, оценив перспективу простоять на них весь вечер и всю ночь, пообещали сделать её более удобной. После этого девушки вернулись на своё место.
В ожидании следующего события Эрин нахмурилась: экие церемонии, аж неловко. Прямо-таки торжественное мероприятие. Надо думать, такие помолвки у них тут чрезвычайно редки, вот все они и относятся к ним как к игре с правилами и загодя волнуются. Или здесь волнуется только она, невеста?
Она посмотрела на противоположную стену, увитую белыми цветами, и сразу же унеслась мыслями домой. Но не в свой особняк в людском мире и не в герцогский замок. Эрин удивилась, когда поймала себя на мысли, что назвала домом избушку-развалюшку посреди леса. Да, дом… Дом, где будет достаточно места для неё, но не больше того. Правда, есть ещё домовой и кошка. Они не помешают. Придётся отправить отряд гоблинов-плотников с заданием отремонтировать домик. Ничего лишнего, только необходимые столярные работы. И забор, конечно. Метра в два-три высотой, чтобы никакие волки вокруг домика не шлялись, а то только и останется, что на прощание надеть красную шапочку. Хотя о кончине девочки в волчьей пасти в сказках не упоминается.
А весной растает снег, зазеленеют травы, распустятся голубые и белые цветы, зазвенят ручьи, птицы будут с рассвета и до рассвета распевать песни, закукует кукушка, заухает сова, разольются соловьиными трелями благостные вечера… Будут благоухать пряные травы, созреет земляника, а ежевичные колючие побеги проскользнут в щели забора. Можно будет делать ежевичное вино или открытый пирог с ежевикой, собирать бузину, плести венки и пускать по реке, пить чай и глядеть на свой цветочный садик, наслаждаться золотистым солнечным лучом на ладони и хрустальной синевой высокого неба… Да, надо побывать в городах и деревнях, принадлежащих герцогству. Иначе где же ответственность повелительницы перед своими подданными?..
Замечтавшись, она не сразу заметила, как зал наполнило голубоватое искрящееся сияние и раздался приятный, рождающий в душе ощущение чуда звон, и это заставило вынырнуть из увлекательных глубин мыслеоборота.Как оказалось, таким образом возвещалось прибытие Старейшин. Четырнадцать длиннобородых, белых, как лунь, мужчин в белоснежных одеяниях вошли в зал по двое и прошествовали к предназначенным для них тронам. Эрин казалось, что это должно было быть гораздо более торжественным. Перед ними склонились все, кто находился в зале. Дружно, без единого возражения. Даже злыдни.
Потом зазвучала весёленькая мелодия в исполнении свирели, рога и барабанчика. Под такую хочется кружиться в хороводе где-нибудь в лесу. Если бы было слышно, как бриллиантовая роса и дождевые капли падают с листьев, их звук был бы таким, как звон треугольника, который вплетался в незатейливый лёгкий мотив. Это вошли король Ленгис с королевой Белоцветой, а за ними представители лесного народа. Свита была такой яркой, нарядной и вместе с тем самобытной, что эльфийка во все глаза разглядывала их, будто видела впервые. На дриаде было платье, напоминающее древесную кору, кружева имитировали зелёные листья, руки обвили лианы. Нимфа словно оделась в папоротник и мох, на голове венок из лесных цветов, в руках букет. Леший и лесовуха мало чем отличались от старых, поросших мхом пней. Водяной облачился в рыболовную сеть, русалка, радужно посверкивая чешуёй, украсила себя кувшинками. Гном, одетый в аккуратные коричневые курточку и штаны, с тщательно расчёсанной бородой, нёс каменную, покрытую искусной резьбой шкатулку. Рядом с ним шёл лепрекон в зелёной рубашке и штанах и в камзоле золотистой ткани и тащил какой-то большой горшок. Надо полагать, с золотом — о лепреконском золоте легенды ходят.Король был одет в мшисто-зелёные одежды, а королева Белоцвета облачилась в землистого цвета платье, усеянное изящными белыми цветами на витых стеблях.
Когда, пройдя мимо застывших в поклоне участников бала, они заняли свои места подле Старейшин, Эрин сжалась, приготовившись на свой страх и риск совершить задуманное. Это крайне дерзко и наверняка вызовет пересуды. Но она хорошо знала, что, узнав об этом проступке, Джарет целиком и полностью станет на её сторону. Да и, будь он на её месте, скорее всего, так бы и поступил.
Запели нежным голосом грустноватые флейты, зазвучали перестуком дождевых капель арфы, и в залу вошли эльфы. Эльфы! С звёздным светом в удивительных, всевидящих глазах, с лёгкими загадочными улыбками они не шагали, а будто плыли бесшумно, едва касаясь ногами пола. Большей частью свита состояла из лесных эльфов, но было и достаточно нолдор, несколько синдар и даже двое неизвестно откуда взявшихся ваниар, хотя последние, как гласят легенды, живут только в Благословенных Землях.
Эрин ощутила, как с их появлением по бальному пространству словно бы разлилось невидимый, тончайший шлейф волшебства, её подхватили незримые волны родственной нежности и буквально потащили к ним. Она и душой, и сердцем чувствовала, что должна быть там, среди сородичей. Но, напрягая мышцы, она удержала себя на месте и наконец сделала то, чего никто и никогда до неё не делал: когда все присутствующие в зале, зашуршав шелками и парчой, согнулись перед владыкой эльфов, она осталась стоять, прямая, как свеча. Её заметили все, кто был сегодня на Бале. И заметил Тар-Эриан. Он на мгновение замер на середине ковровой дорожки, и с ним замерли королева Нифредиль и свита.
Зал оцепенел в безмолвии.Оркестр оборвал мелодию на полутакте.В абсолютной тишине эльфийская делегация прошествовала на свои места. Тар-Эриан не метнул на Эрин испепеляющий взгляд. Но она поняла, что её выходка останется в его памяти надолго, чтобы не сказать навечно. Да, она отомстила за себя. Но ей ли мстить королю, благословлённому на престол Валар? Ей ли дерзить тому, кто побывал на Заокраинном Западе и вернулся, чтобы стать во главе своего народа и сделать его жизнь лучше и светлее? К тому же, если прежде единицы были в курсе её изгнания, то теперь к этой конфронтации привлечено внимание всей общественности. И в этом огромный просчёт. Эрин тут же пожалела о содеянном, увы, запоздало. Жаль, нельзя отмотать время назад.
— Ну и номер ты выкинула, — тихо заметила Даниэль, всё ещё в реверансе. В голосе её прозвучало замешательство и лёгкое неодобрение.
— Да.
— Зачем?..
— Так нужно, — твёрдо ответила Эрин.
— В другой раз воздержись. Бал — не место для сведения счётов. Здесь мы кланяемся всем владыкам — и своим, и чужим.
Следующей в зал уверенной походкой вошла с сопровождающими Шарлин. Эрин видела её уже не впервые, но сегодня королева вампиров показалась ей особенно прелестной. И, как ни странно, неживым холодом от неё не веяло. Шарлин кокетливо улыбалась, волосы сияли золотом в свете свечей. На ней было платье из бархата цвета электрик, которое очень шло к её глазам, в волосах была из того же материала повязка. Из драгоценностей — только бриллиантовое ожерелье в шесть ниток с большим каплевидным бриллиантом на нижней. Очевидно, она мало внимания уделяла украшениям. Проходя мимо, она заговорщически подмигнула виновнице торжества. Следовавшие за ней были совершенно разными, но на удивление красивыми. Однако от них как раз тепло и не исходило. Ослепительно прекрасные ледяные скульптуры.
Демоны вошли широким строем по четыре в ряд. Хозяин был в красной мантии, и подбой их чёрных плащей тоже был огненно-красным. Музыкальное сопровождение отдавалось тяжёлой пульсацией. Казалось, это сердце гулко бухает в груди, точно язык огромного колокола. Глаза у них горят кармином, кошачьи зрачки расширены. Но сегодня они обязаны вести себя мирно, и им кланяются тоже. Это день, когда лань и лев пьют бок о бок из одного источника и любого нарушителя ждёт неминуемая смерть.
А потом запели фанфары, затрубили трубы, раздалась чёткая барабанная дробь, и, чеканя шаг, ровным сверкающим строем вошли гоблины. Только гоблины. Чем-то это напоминало военный парад. Плащи развеваются за спиной, как знамёна, ботфорты начищены так, что чуть ли не отражают зал. В одежде нет ничего белого светлого. Но все они сегодня тщательно вымыты и причёсаны волосок к волоску. Слушая лейтмотив величия и воинской доблести, глядя на парад этих великолепных красивых мужчин во главе с королём, стремительно спешащему к своему трону, Эрин испытывала гордость за свой народ. Свой? Да, теперь свой. Вот они какие, значит. Ведь могут. С бьющимся сердцем она присела в глубоком реверансе.
А потом сердце совсем остановилось, когда её король подошёл прямо к ней, взял за руку и заставил выпрямиться. Гости сразу же зашушукались: невиданный до сих пор знак монаршей милости. Он двинулся дальше, а она с высоты своего роста окинула взглядом согнутые спины. Все смотрели на неё: кто с любопытством, кто с уважением, кто с недоумением. Прежде тут такого не случалось.
Последним вошёл тот, кому вселенные обязаны своим существованием. Тот, кто держит их в равновесии, не давая злу превратить мир во тьму, не позволяя добру задушить жизнь и совесть. И сразу стало заметно, сколько в толпе алых одежд с эмблемой змеи, держащей в зубах свой хвост.
Главный Старейшина встал со своего кресла, и, когда он поднял руку, гомон в зале сразу смолк.
— Мы приветствуем всех, кто нашёл время присоединиться к нашему празднеству в единственный день, когда Свет и Тьма не имеют ничего против друг друга. К тому же сегодня у нас ещё один радостный повод для встречи, — он обвёл взглядом присутствующих и по-прежнему неторопливо продолжил: — Счастлив сообщить о новом предстоящем союзе двух представителей противоположных Кругов: дева из рода эльфов — госпожа Нимпэрин Мерилиндэ — согласилась стать женой Короля гоблинов и по прошествии пяти лет, установленных Владыкой эльфом в качестве испытания, и после свадебного торжества занять место подле своего мужа в Кругу Тьмы. Напоминаю всем: с этого мгновения и вовеки веков любое нападение на будущую королеву гоблинов магическим сообществом будет восприниматься как повод к началу всемирной войны.
Дрего, который вошёл в зал вслед за своим повелителем, отделился от «тёмных» и, предложив руку вышеназванной деве, повёл её к возвышению. Навстречу им уже спускался Верховный гоблин. Вот, сойдя с последней ступени, он сделал шаг. Второй. Третий. Гости шёпотом отсчитывали. Когда он сделал четвёртый, все ахнули как один. Разумеется, было ясно, что оказывать почести достойнейшим и будущей королеве — не одно и то же. Вполне вероятно, только что введён прецедент. Почему бы и нет? А сколько ещё сюрпризов ждёт их сегодня? Эрин была более чем уверена, что всех снедает любопытство: отчего это к жениху ведёт её не Тар-Эриан, как ему бы положено, а всего-навсего какой-то подданый Джарета, из чего она сделала вывод, что об этом скандале знают немногие. И это логично: хвастать тут нечем, эльфы не болтливы, Эриан тем более стремится избежать позора, да и Джарет навряд ли станет распространяться о том, что ему удалось принудить эльфа отказаться от клятвы верности законному властелину и присягнуть ему самому. Это, конечно, предмет гордости, но посторонних он не касается.
Скорее почувствовав, чем увидев свою руку в перчатке жениха, от растерянности она никак не могла поднять глаза и осмотреть бурно приветствовавших её свидетелей помолвки. Вот почему такие события приурочивают к Балу — чтобы свидетелей было как можно больше, а стало быть, и нарушений возможно меньше. Ведь тогда и преступник не сможет соврать, что ничего подобного не видел и не слышал… Блеск украшений, шорох шёлка, колебания вееров, аплодисменты, аромат духов, подрагивание язычков свечей — всё слилось воедино. Словно в полусне она заметила, что все владыки приветствуют пару стоя.
Эрин поняла, что сейчас колени подогнутся, и вцепилась в пальцы Джарета. Будто ветерок дунул в ухо:
— Не волнуйся, ещё час — и нас оставят в покое.
— Думаешь?
— Конечно. В конце концов, они пришли сюда флиртовать и танцевать.
— Откровенно говоря, вряд ли я смогу простоять на каблуках всю ночь… — прошептала она.
— Таковы уж помолвочные традиции, — усмехнулся Джарет. — Зато на свадьбе точно будешь сидеть.
— Постараюсь утешаться этим всю ночь.
К их ногам начали подносить подарки от венценосных особ. Каждый дар сопровождался взрывом оваций. Эрин почти не слышала и не видела ничего из происходящего. Уголки губ устали и напряглись так, что вот-вот угрожали сложиться в совсем противоположную улыбке гримасу.
Объявили полонез. Открывали бал жених и невеста, образовав первую пару. Спасибо ещё, не потребовали целоваться прилюдно, как это бывает на людских помолвках и обручениях. Как во сне, она передвигала ногами, не в силах взглянуть даже на жениха. В глазах крутилась и мелькала бесконечная круговерть гостей.
— Завтра я пришлю своего ювелира. Тебе пора заказать знаки своего герцогства.
— Какие? — любопытно спросила она, от неожиданности вскинув ресницы.
— Герб, корону об одиннадцати зубцах и печать.
— Как же я смогу оплатить такие затраты, не обдирая подданных как липку?
— Герцогине Малернской
придётся решить этот вопрос. Но моей невесте нет нужды беспокоиться о таких мелочах, — в его словах прозвучала лёгкая дразнящая насмешка.
— Так кто же я такая — герцогиня Малернская или твоя невеста? — поддержала игру Эрин.
— Думаю, теперь у тебя нет выбора, кем быть.
— Какая досада, — чуть съязвила она. — Кажется, этого выбора у меня давно уже нет.
— И ты обязана радоваться этому. Хотя бы чести считаться первой дамой королевства.
— Вот как? Это шантаж.
— Нет. Это сделка.
— Разве любовь — это сделка?
— Не без этого.
Потом были танцы с прочими владыками мужеска пола. Ленгис что-то мило болтал, старший Старейшина был весьма доброжелательно настроен и казался вовсе не стариком, а мужчиной немного за сорок. Тар-Эриан холодно поздравил её с достижением желанной цели. Хозяин оказался прекрасным танцором, с манерами галантными и притом интригующими. Владыка Равновесия молчал, и это ей понравилось больше всего.
Когда она вернулась к жениху, на них торжественно одели помолвочные браслеты. Их замки защёлкнулись с громким щелчком, что вызвало очередную волну оваций. Эрин взглянула в лицо Джарету и увидела торжествующую и вместе с тем надменную улыбку. И только тут поняла: путешествие в Лабиринт было первым шагом. Второй она сделала сама, призвав его и сдавшись на волю судьбы. А третье действие — вот оно. Предпоследнее. Осталось только официальное объявление их мужем и женой. И его партия будет выиграна. Он шёл к своей цели не останавливаясь. Он почти добился своего, несмотря на её отчаянное поначалу сопротивление. Она-то хотела любви. А он — её поражения и своей победы. Поставить на своём. И, хотя конечное событие для обоих одинаково, ценность у этого события разная. Это нравилось ей ещё меньше.
Скорей бы закончилось это представление! Она мужественно терпела любопытные и порой завистливые взгляды танцующих. Иногда и жених с невестой присоединялись к ним. И тогда вокруг них образовывалось пустое пространство около двух метров в диаметре.
— Где мы находимся? — спросила она как-то во время менуэта.
— Где-то во Вселенной, — загадочно усмехнулся Джарет.
Наконец она заняла место чуть позади трона своего короля. Браслеты, связанные невидимыми узами, давали возможность поворачивать руку так и сяк, но притом крепко удерживали их друг подле друга. Время от времени Шарлин, сидевшая рядом, говорила что-нибудь доброжелательное, рассказывала о гостях интригующие и пикантные истории. Эрин догадывалась, что королева вампиров старается отвлечь невесту от концентрации внимания на до смерти уставших ногах. И, вероятно, хочет загладить вину своей предшественницы. Может, даже подружиться. Разговор с ней действительно помогал. Но приятнее всего было воспоминание о ветхом, затерявшемся в снежном лесу домике…
***
Бет очнулась на кладбищенской траве. Над местом упокоения сгустилась ночная мгла. Где-то вдали горели фонари, ездили машины, лаяли собаки. А здесь пусто, тихо и совсем темно.
Ей не было страшно. Разве может быть страшно рядом с сестрой, пусть даже их отделяют два метра земли! Она помнила, как, устав от слёз, прилегла прямо на землю — свернулась калачиком на могиле. Долго слушала, не раздастся ли снизу какой-нибудь звук, с трудом подавляя желание руками разрыть землю. Некоторые в гроб к опочившим родным и любимым кладут сотовые телефоны. Но мобильник Эрин лежит дома, в её комнате. Должно быть, батарея давно разрядилась.
Ветер шевелил скудную сухую зимнюю траву и кроны деревьев. Бет глотнула ещё горячего кофе из термоса. Наверное, она уснула пару часов назад. Холодно не было, есть не хотелось, домой тоже. Она отчаянно скучала по Эрин и только здесь чувствовала с ней хоть какую-то связь.
Бет собиралась провести здесь всю ночь, а утром, не заезжая домой, чтобы не видеть настороженных взглядов Белинды и Джина, позавтракать в «Старой мельнице» и отправиться на работу в магазин.
Она окинула взглядом видимое глазу пространство. Мимо пробежала какая-то собака. В ветвях дерева, над головой, крикнула ночная птица. Это ерунда. По-настоящему вздрогнула она, когда в кармане взорвался трелью телефон.
— Ты где? — нетерпеливо и не тратя время на приветствия спросил Джин.
— Ну… — замялась Бет.
— Ты нужна мне.
— А что случилось?
— Кажется, у Белинды преждевременные роды. Везу её в больницу.
— Куда именно? — Бет прослушала адрес и вскочила на ноги. — Сейчас буду с вами.
Она бегом бросилась к машине. Город встретил её огнями фар и вездесущей неоновой рекламой. Преждевременные роды… Как же это? Ведь ещё так рано? Конечно, и семимесячные спокойно живут, но ведь им ещё расти и расти в материнском чреве! Нет, не дай бог. За те полчаса, что ушли на петляние по городу, она вся извелась. Что там с близнецами? Кажется, волшебные дети очень спешат появиться на свет. А что с Белиндой? Матери тоже умирают, не только дети. Нет-нет, не дай бог. Не думать!
Влетев в клинику, она прибежала в приёмный покой, оттуда в палату интенсивной терапии. Вокруг Белинды уже суетились врачи реанимационной бригады в форме бордового цвета. С порога на неё посыпались незнакомые слова и непонятные выражения: токолиз, маточный зев, предлежание, АКТ, ЧСС…
У Белинды схватки шли с периодичностью шесть раз за двадцать минут. Но пока что речь, как объяснил Джин, идёт о сохранении беременности, о профилактике родового дистресс-синдрома. Ведь родовая деятельность происходит при ещё целом плодном пузыре. И зев матки раскрыт пока немного, не больше двух сантиметров…
А потом кто-то сказал:
— Воды отошли.
И ещё добавил:
— Матка раскрывается. Роды.
— Как же так! — горячо заговорила Бет, когда сестру повезли в операционную, а они остались ждать в коридоре. — Ведь всего тридцать третья неделя!.. Рано ещё! Почему?..
— Врачи говорят, стресс. Последние два месяца она постоянно была на взводе. И Эрин…
— Мне казалось, её нервы куда крепче моих…
— Видать, нет.
Близнецы родились точно в полночь между четырнадцатым и пятнадцатым февраля.
***
Бал закончился под утро, когда сквозь облака на потолке золотые лучи пронзили зал. К тому времени как последние гости, смеясь и строя глазки друг другу, покинули помещение, Эрин уже еле стояла на ногах. Джарет, похоже, не считал нужным хоть как-то облегчить её участь. Видимо, находил эту пытку обязательной. Время от времени ей подносили напиток, очень похожий на шампанское, такой же игристый и пенистый, но он освежал всего на несколько минут, а потом боль накатывала снова. И снова она чувствовала себя дурой русалочкой, ради принца ступавшей по лезвиям ножей.
— Теперь уходим, — шепнул он, и Эрин чуть сознание не потеряла от облегчения.
Глядя на снующих гоблинов, переправлявших монаршие подарки в Замок Джарета, она всё ждала, когда же он перенесёт её туда, где можно хотя бы посидеть. Как о чём-то безмерно далёком думала о маленьком Тронном зале, о своём кресле рядом с троном Короля и о горящем камине, о стакане вина и, может быть, о жарящемся в этом камине быке. О запахе дыма и мяса. О весёлой компании чумазых гоблинов и о пуфике под ногами. О том, что так она могла бы провести целый вечер, а возможно, и всю ночь.
— Не забывай о моём условии, — тихим голосом обратился к Джарету бесшумно подошедший Тар-Эриан.
— Не ставь мне условий! — жестко ответил Король гоблинов, обхватив невесту за талию и с силой прижав к себе. — Ты не можешь забрать её после того как помолвка оглашена на весь свет. Она дала мне слово и клятву. Она — моя. Это закон. И тебе больше не на что нажать.
Домой, господи, домой…
