- …Наш путь не кончается смертью. Смерть — лишь продолжение пути, начертанное всем. Серая, как дождь, завеса этого мира отдёрнется, и откроется серебристое окно, и ты увидишь… — Что? Что, Гэндальф? Что увижу? — Белые берега. И за ними — далёкие зелёные холмы под восходящим солнцем. Дж.Р.Р. Толкин. Властелин колец
Удивительно, на какой край света может занести, если доверчиво шагнешь в гостеприимно распахнувшуюся дверь. Особенно если ни разу не пользовалась ею самостоятельно. Бэт вздохнула. От блеска снежных сугробов в лучах зимнего солнца ломило глаза. Хотелось закрыть их и дальше брести вслепую. Однако брести сил уже не осталось. Кто же знал, что, сделав шаг в ещё малознакомый мир, она угодит в такое безлюдье! Сестра рассказывала, что и в самое первое путешествие сюда видела на горизонте внешнюю стену Лабиринта и Замок. Но вот прямо сейчас кругом поля и поля. А ещё и мороз собачий. Бэт потратила полдня, чтобы придти хоть куда-нибудь, но так никуда и не пришла, а между тем догадывалась, что с каждым шагом удаляется от заветной двери, ведущей обратно в тёплый дом. Хм, не очень тёплый, зато дом. Вдобавок её начал терзать голод. Как необдуманно было уйти в малознакомый мир, не взяв даже куска хлеба на дорогу. Сама Эрин плутала в Лабиринте почти все восемнадцать часов. Но она переносит голод и жажду куда легче, чем люди. Да где же эта проклятая стена?! Что-то громко хрустнуло под ногами. И сразу же раздался вопль, от которого Бет сперва замерла, в потом бросилась наутек. Она в три прыжка слетела в холмика, на который взобралась заплетающимися шагами. Снежный наст по-прежнему сверкал в лучах солнца сотнями голубых искр, и она принялась ломать голову, что сломала и кто вопит. Надолго в неведении её не оставили. Откуда-то из-за противоположного склона выскочила девчонка. Судя по всему, гномская девчонка: ростом не выше метра, в каком-то дрянье вместо платья, с волосами до пояса, немытыми не меньше ста лет, с запачканными сажей лицом и руками. — Что ты сделать! — заверещала она, потрясая кулачком. — Ты сломать окно! — К-какое окно? — Окно в крыше! Теперь моя мерзнуть. Кто тебя учить ходить по крышам?! Вообще Бет никогда не была робкой, но от такого натиска растерялась. Кто бы из людей додумался жить в холме, по которому может пройти кто угодно, да ещё вставить стекло в крышу! — А зачем тебе там окно? — спросила она, сделав пару шажков в сторону гномихи. — Солнце видеть, конечно. «Ага, определять время суток», — догадалась девушка. И то сказать: склоны покатые, туда окно не вставить — перекосится. А вершина холма как раз плоская, будто кто верхушку срезал. Бет похолодела: с самого утра она взбиралась и взбиралась на эти холмы. Сколько ещё таких окон она разбила? Может, уже собирается толпа разъярённых гномов, чтобы наподдать хорошенько незваной гостье за испорченное имущество? — Прости меня, — как можно миролюбивее сказала ведьмочка. — Я не знала, что этот холм обитаем. — Тут все холмы обитаемы. Мы тут жить, — успокаиваясь мало по малу, отозвалась девчонка. — А твоя что здесь делать? — Моя тут искать Лабиринт, — усмехнулась Бет, слегка передразнив незнакомку. Гномиха почесала сальные волосы. Вид её выражал крайнее изумление. Она даже сказала: «Уууууу!», а потом указала грязным пальчиком куда-то вдаль. Бет посмотрела в указанном направлении. Растреклятый Лабиринт был там. Будто дразнился и показывал язык. Даже ворота на месте! Ну что за Фата-Моргана! Она вздохнула. Потом вздохнула ещё раз. В животе едва слышно, но, тем не менее, ощутимо заворчало. Можно, разумеется, попросить краюшку хлеба, однако, кто знает, чем питаются гномы! Гномий хлеб из камней и цемента вместо муки не больно насытит человека. — Ты не знаешь, как пройти к Замку самой короткой дорогой? — рискнула спросить она. Лучше уж объясняться со здешним Властелином (всё же не какой-то захудалый мелкотравчатый королишка!), чем бродить по бескрайних степям и долинам Хиллгрэма ещё неделю. Учитывая всё то, что рассказывала Эрин, выходило так, что королевство гоблинов очень немаленькое. — От Ворот сразу направо, — быстро ответила гномиха. Как будто всю жизнь по этому маршруту ходила! — Мерси, — Бет двинулась было в сторону Ворот, но реакция собеседницы изумила её: — Сама такая! — обругала гномка, повернувшись, чтобы уйти. — Неблагодарная недотепа! — Так я и сказала спасибо, — Бет в растерянности проводила её глазами и, придя в себя, наконец, решительно направилась по громко скрипящему снегу ко входу в Лабиринт. Мороз крепчал.***
Говорят, что от сердца к сердцу протягивается нить. Так вот, нить протягивается, а вернее, натягивается и между теми, кто смотрит друг другу в глаза. И неважно, полон ли этот взгляд нежности или желания растерзать визави. Эрин рассматривала себя, лежащую на асфальте в паре десятков шагов от собственного крыльца. Любопытное это занятие — стоять и лежать, быть телом и духом, живой и мёртвой одновременно. Хотя вся жизнь и так сплошной парадокс, если задуматься. В один день собираешься помолвиться перед толпой нелюдей и нежитей всех мастей, а потом вдруг случается так, что обручение отменяется и вот уже самое насущное — это то, пустит ли тебя святой Петр или развернет в сторону ада и поддаст хорошенько напоследок, чтоб уж точно сомнений в верности направления не было. В целях ускорения, так сказать. Глядеть на себя в зеркало и на себя же со стороны — почему-то не одно и то же. Хотя способ абсолютно одинаков. Разница, пожалуй, только в том, что глаза гораздо снисходительнее зеркала. Эрин неожиданно себе понравилась. Обычно, сколь бы старательно ни следила за своим туалетом, она считала себя обычной такой средненькой замухрышкой. Ну, да, говорят, красивая, но так ведь ничего особенного! Забавно, что мёртвой она себя нашла куда более привлекательной, чем живой. И, надо же, никаких вам членовредительств и театрально забрызганной кровью улицы, просто лежит девушка посреди дороги, будто заснула и видит увлекательный сон. Сколько она стоит тут? Час, два, сутки? Ощущения времени не было совсем. Вернее, оно просто плыло сквозь всё сущее. И люди двигались очень медленно, словно в замедленном режиме, а голоса казались слишком громкими и оглушали. Затем она увидела его. Горькая усмешка искривила губы Джарета, а в глазах появилось что-то такое… Ну, это когда говорят: «Ах, ты!..». Очевидно, до его сознания дошла наконец мысль, что теперь она для него навеки недосягаема и все усилия пропали даром. В такие моменты раньше всяких слов отчаявшийся начинает бить и активнее всего работает ногами. С минуту Эрин оценивала собственные перспективы. А потом ударилась в бегство. Призраку любое расстояние нипочем. За долю секунды оказаться на вершине Эвереста или на рисовых полях Китая? Да запросто! А облететь всю Землю по орбите? Нет проблем. Лишь бы не летел следом гоблин-оборотень с полыхающими от ярости глазами. Молча, тенью, но с почти физически ощущаемым желанием догнать, поймать и… Что будет потом, пожалуй, лучше не думать. Эрин была уверена, что сделала уже не один виток вокруг планеты. Ветер свистел в ушах, ерошил и путал волосы, застревал в горле. В очередной раз перелетая через Тихий океан, в надежде оторваться от «хвоста», она уже подумывала, не нырнуть ли в толщу воды. Марианская впадина сверху прекрасно видна, её ни с чем не спутаешь. Идеально круглая, в кольце светлых отмелей, она так и манила скользнуть иголкой в этот желоб, добраться до самого дна земли, укрыться в непроглядной вечной темноте… А потом эльфийка поняла, что сбилась с курса. Больше не было небесных просторов. Не было океанской иссиня-черной поверхности, похожей на рытый бархат и покрытой мятежными барашками волн. Корабли, острова и чайки тоже уже не пролетали мимо. Этот предзакатный край навевал ощущение покоя. Холмы, трава, кое-где выходы каменных пород. И небо в тёмных тучах, только краешек ещё светлеет, и на фоне заходящего солнца — одинокое дерево. Тишина стояла такая, будто весь мир поместили в вакуум, — ни одна пичужка не нарушала её своей песенкой. И посреди всего этого уныния стоял некто. Лицо скрыто капюшоном, чёрный балахон и перчатки прятали всё остальное. По лезвию остро заточенной косы прибегали искры. — Смерть… Невероятно! Ты всё-таки существуешь!.. — проговорила Эрин чуть ли не по буквам. Страха не было, только потрясение. — Тебе ли в том сомневаться, Жница! Но ты, кажется, удивлена? — Видишь ли… — она запнулась, подыскивая слова, чтобы ненароком не ляпнуть лишнего. — Не все по-настоящему верят в твоё существование… Я, например, в глубине души всегда считала тебя метафорой… И она опасливо замолчала. Из-под капюшона раздался смех. Не какой-то там гомерический хохот, а вполне себе приятный голос. Эльфийке даже подумалось, что прежде она его слыхала как будто. А потом плавным движением Смерть откинул капюшон. Она ожидала увидеть там скелет — неспроста же Смерть обычно именно таким и рисуют. Но вот и нет, оказывается, он, как и все, из плоти и крови… — Джарет!!! Вскрик вырвался сам собой, ещё раньше, чем мозг успел оценить, кто это. Смерть покачал головой. — Не совсем. Я не он, и он — не я. И всё же мы одно целое. Как живое и мертвое. Как разные планы одного бытия. Как… — Вы братья? — Близнецы. Эрин долго молчала. В голове неожиданно стало слишком пусто. Она всё силилась задать какой-то главный вопрос, но слова ускользали от неё, как ужи. Что бы вы спросили, оказавшись лицом к лицу с Мрачным Жрецом? — А почему король он, а не ты? На самом деле, не больно-то хотелось это знать. Но надо же сказать что-нибудь. Нельзя бесконечно пялиться на него или прятать глаза. — Понимаешь… — терпеливо пояснил Смерть. — Живой управляет страной, а мёртвый — посмертием. Ещё вопросы? Она вздохнула. Не от облегчения, скорее, уныло. Сперва тебя норовят убить все кому не лень, потом-таки убивают, что автоматически означает разрыв с родными и женихом. Чему тут радоваться! А теперь она попала в это до такой степени тоскливое место, что аж желудок сводит. — Что это? Чистилище? — Чистилище? Ну, если только твоё собственное. А вообще забудь ты все эти религиозные штучки — никакого отношения к реальности они не имеют, это просто страшилки как рычаги воздействия на слабый разум. Мда, страшилки… И это говорит тот, на ужасе перед которым построена вся система людских верований! — Ну… А куда теперь? — Тебе решать. Если готова узнать, что там дальше, иди вперёд. А если страшно, можешь остаться здесь… Пока не почувствуешь, что пора. Эрин ещё раз осмотрелась: местность больше напоминала витрину в музее, за стеклом которой создана декорация, чем на настоящий уголок природы. Воздух шевелил светлые волосы Смерти, но никакого дуновения не ощущалось. Не душно и не холодно. Сумеречное и пустынной. Что ж, надо идти дальше. Что толку оставаться на одном месте! Вот только где же Свет, куда они, Жнецы, провожают души? Неужто не заслужила? — Хорошо. Спасибо за… за великодушный приём… Скажи ему… — Скажи сама! Она и мигнуть не успела, как Смерть невесть куда пропал и прямо перед ней вырос взбешенный почти до исступления Король гоблинов. Хотя почему «почти»? С трудом выдерживая буквально ненавидящий взгляд, она решила, что сейчас он её просто ударит. И бить будет до тех пор, пока она дышит. Впервые стало страшно настолько, потому что глубины его ярости до этой минуты она не представляла. Должно быть, лучше вообще не знать, на что способен Джарет в подобной ситуации. — Как ты посмела?! Как ты посмела?! Кто научил тебя скрывать от меня такое?! Как ты посмела умереть!!! Без меня!.. Что это ещё за цирк?! Эрин остолбенела. Вы как хотите, но это не смешно. Когда тебя трясут так, что все внутренности в животе перемешиваются, будто коктейль, и плечи кровоточат от впившихся пальцев, смех может вырваться исключительно истерический. — Сбежать решила за Грань?! Не выйдет. Ты обречена на меня до конца времён, поняла? Умрёшь, когда я захочу. — Почему не сказала? — выплюнула она, едва придя в себя - в принудительном порядке. — А что я должна была сказать? «Любимый, не убивай, я ещё пригожусь!»?! Да неужто ты не знал об этом! Кстати, ты тоже не сообщил, что Смерть-таки существует и что он твой… — Молчать! — резко оборвал Джарет. — С этой минуты ты лишена права совещательного голоса. Одно слово — и онемеешь до конца своих дней. «Вот ять! Можно подумать, он у меня был, этот голос! Нет, даже испустить дух спокойно нельзя! А ведь, казалось бы, что происходит по ту сторону — моё личное дело. Ну, до чего дожила… До закрепощения гоблинами. Так почему же я не протестую, не требую справедливого суда и свободы слова?». — Единственное, на что у тебя есть право, — это сказать «да» во время венчания. Надеюсь, что ты запомнила. Джарет остыл, казалось, в мгновение ока. Даже дождевые капли падают медленнее. Но каждое слово было произнесено с такой ледяной яростью, что не оставляло сомнений в его отношении. Она промолчала.