***
Дин исподлобья смотрел на себя в зеркало. С одной стороны, то, что он там видел, казалось ему видением из кошмара, так быть не должно, скоро он проснётся и вздохнёт с облегчением. С другой стороны, иногда ему думалось, что таким он был всегда. Будто на каком-то этапе жизни снова стал самим собой: клыкастая пасть, глаза с узкими зрачками, кожа, которой не страшен никакой удар, покрытый шипами хребет и мощный, как у динозавра, хвост. Он обменялся понимающим взглядом со своим отражением. Надо же так вляпаться! Служить верой и правдой своему мучителю, по чьему приказу он умер — пусть и во второй раз уже, только и это ничуть не более приятно. А всё из-за двух проклятых баб. Умеют же испоганить жизнь, гниды. Эх, разобраться бы с обеими… — Даже думать не смей, — тяжело, будто вбивая гвозди, процедил Дрего, наблюдавший за «становлением» новичка. — Одной на свете уж нет, а другая сама тебя убьёт. Ей оно раз плюнуть. И не пощадит, я так думаю. — Да ну? — неприязненно покосился на него Дин. — А если подловить момент? — Говорю тебе, думать не смей. Она Жнец, а их лучше не злить. Правда, их злоба ничто по сравнению с гневом нашего Повелителя. — А что он может? — Дин убавил гонору, чувствуя, что его «наставник» начинает закипать. — Не дай тебе бог узнать, что он может. Всё, кончай соплями по зеркалу возить.Мордой не вышел на себя любоваться. Работать пора!— Дрего поволок его за загривок к выходу. Тоже забот не хватало — с молодняком возиться. Он даже не скрывал раздражения. Впрочем, что толку раздражаться? Если состоишь в свите Короля, будь готов выполнять его приказы денно и нощно, порой и без перерыва на еду и сон. А уж сколько людей и прочих тварей мрёт за сутки — просто тьма. И за всем уследи! Помощников армия, а выспаться всё одно не удаётся. А когда и кусок в пасть закинуть не успеваешь. Жаль, что сверхурочных не платят. Старший Могильщик с размаху ткнул новенького мордой прямо в какие-то свитки в маленьком неприметном зальце, продуваемом всеми ветрами. —Это — Список. Первый твой закон: никто, кого нет в этом Списке, не должен умирать. Никто, тебе понятно?!! На каждом слове Дрего тыкал и елозил носом Дина по Списку, смутно подозревая, что дёрни он чуть посильнее, — и ухо оторвётся. Но это уж не его забота. — Понятно… Ай! — Список обновляется ровно в полночь. Я свисну и дам знать, кого и как пришить. И без самодеятельности мне! Как скажу, так и будет! Ты меня понял? Не то без толку слёз нахлебаешься, вшиварик. И он пинками и подзатыльниками погнал к выходу ученика, втайне принявшегося мечтать, как скинет сволочного начальника с самого верхнего этажа Дворца ударом лапы с нестриженными когтями прямиком под чешуйчатый зад. Ничего, в один прекрасный день он сам сядет на место этого королевского любимчика! Кажется, новичок начал осваиваться…***
Бэт рылась в вещах в подвале. В темноте она узнавала содержимое картонных коробок только наощупь. Старый сломанный тостер, сгоревшая настольная ваза, стилизованная под антиквариат, оказавшаяся ненужной хлебопечка… Перегоревший пылесос, поломанные детские игрушки, разбитая фарфоровая балерина, куча старых платьев, туфли с оторванными ремешками… Давно пора выкинуть весь этот хлам! Она нашла большую свечу, чиркнула спичкой — и в помещении подвала стало чуть светлее. Ещё немножко света давала включенная люстра на кухне. Свеча отбрасывала расплывчатые дрожащие тени — очевидно, с улицы просачивался ветерок. Значит, где-то дыра, и её нужно найти. В детстве бабуля Тина часто стращала её чертями, Вугименом, летучими мышами и прочей нечистью и нежитью, и Бэт с того времени ни за что не хотела даже через порог туда заглянуть, а любые попытки отправить её туда за каким-нибудь предметом неизменно кончались истериками. И всё это длилось до тех пор, пока однажды ночью ей не пришлось спрятаться там от разгуливающего по дому Земляного человека (кто только ни заглянет сюда в глупой надежде уничтожить ненавистных Злу сестёр!). Тогда Бэт впервые уверилась в эфемерности своих страхов. Несколько раз она приходила сюда, чтобы проверить свои выводы, и её там так никто и не сцапал... А потом вдруг решила, что, пожалуй, Вугимену самому стоит поостеречься нападать на неё — уж со сколькими тварями они справились за годы ведьмовства и магуйства, справились бы и с этим! Она машинально толкнула носком сапога угол небольшой коробки, оттуда послышался негромкий мелодичный звон. Бэт откинула крышку. Старинные часы! Их заводила ещё прапрабабушка. Надо же… Может, если отдать в починку, они ещё смогут правильно отбивать время? — Что ты здесь делаешь? — раздался откуда-то сверху холодный жёсткий голос. «Бикини ищу!» — хотела огрызнуться Бэт, но благоразумно подавила агрессивный ответ. В конце концов, в том, что Белинда сердится и что дом от её гнева промёрз до самого фундамента, есть и её вина. Когда в погоне за мечтой перестаёшь любить людей, неизбежно наступает момент, когда люди перестают любить тебя. — Здесь где-то были тёплые свитера, — чистосердечно призналась она. —Два своих я уже надела. — Тебе холодно? — Белинда стояла на лестничной площадке, сразу за порогом, и кухонный свет теплым пятном падал на её спину и волосы. Бэт показалось, что в голосе старшей сестры прозвучало удовлетворение. Как будто она хотела как следует наказать непослушного ребёнка и теперь этим наказанием вполне довольна. Хотя едва ли холод можно считать серьёзным наказанием. — Да, в доме не жарко. — Свитера там, в шкафу, —Белинда кивнула сама себе, повернулась и вышла. Дверь со стуком закрылась за ней, и свеча погасла, в воздухе заструилась призрачно-серая дымовая лента. Свитера нашлись на верхней полке. Бэт натянула на себя оранжевый, с удовольствием провела ладонью по пушистой поверхности. Посмотрелась в большое овальное зеркало — будто закатное солнце в последний раз выглянуло из-за туч. Остались ещё травянисто-зелёный и васильково-синий джемпера. Она обрадовалась этим вещам, будто встрече со стародавними друзьями. Насыщенные цвета согревали душу и, казалось, даже тело. Воспоминания тоже бывают разноцветными…***
Не счесть сколько раз собирался в этом зале Высший Совет Света и Тьмы. Просторное прямоугольное помещение с высокими окнами и стенами, обитыми панелямииз тёмного дуба. Луч солнца, пересекая комнату, лежал на огромном столе, за которым собрались члены Совета, освещая дерево и оставляя в тени лица. Стол повторял форму норманнского геральдического щита XIII-XIV вв. — треугольного с сужением в главе. Вдоль основания треугольника расположились кресла четырнадцати Старейшин, представительных седобородых мужчин в ослепительно-белых одеждах. По левую сторону от них заседали государи светлых народов и представитель мира людей, по правую — тёмных. Так уж сложилось, что на Совете участвовала всегда одна женщина. И только потому, что вампирским народом традиционно управляла королева. Государынь Белоцвету и Нифредиль на заседания не приглашали, присутствие супруг правителей считалось моветоном. К тому же подобные мероприятия не слишком-то их и интересовали. — Итак, —негромкий бархатный и невероятно убедительный голос, казалось, растёкся по всему помещению, заполняя собой каждый уголок, каждую щель, — мы собрались здесь сегодня, чтобы обсудить гибель Лилит и ввести в состав Совета новую королеву. На лицах остальных присутствующих не отразилось никаких эмоций, хотя каждый считал эту процедуру утомительно-скучной и предпочёл бы куда более приятную повестку дня. — Полагаю, одно не обошлось без другого? — с ехидцей произнес голос из-под алого капюшона. — Скажем так: без первого не было бы второго, — Верховный Старейшина тоном голоса дал понять, что придерживаться следует именно такой версии происшедшего. — Её Величество королева Лилит была убита, и виной тому её собственное безрассудное поведение, которое лично мне оправдать нечем. Не в обиду будь сказано её родственникам… — Я того же мнения, — отозвалась новая королева. — Она сама накликала на себя беду. Хоть и была предупреждена. Моя совесть чиста, и обиды в душе я не таю. Это были чрезвычайно благоразумные слова, тем более благоразумные, что шли из сердца. Однако остальные не проявили пока что подобной лояльности, поскольку все обстоятельства дела для большинства из них всё ещё оставались тайной. —Лилит, движимая необузданными страстями, которых в ней ни один из нас, я полагаю, не подозревал, — глава Совета обвёл внимательным взглядом собравшихся, — предприняла несколько попыток убить невесту короля гоблинов, которые, хвала Всевышнему, провалились… Эриан и Ленгис невольно заёрзали в своих удобных креслах. Один внутренне сжался, справедливо опасаясь, что в этой связи его имя тоже будет упомянуто, и не самым любезным образом. На лице другого отразилось недоумение. Судя по всему, подоплёка последних событий стала для него неожиданной и довольно неприятной новостью. Заметно было, как далёк он ото всего этого! — … что дало право королю Джарету защитить себя и свой Дом. Как мы теперь знаем, его дружеские предупреждения остались без внимания. Что ж, коли по своей воле летишь в пропасть, не стоит винить встречающиеся по пути камни. Пусть она найдёт покой и облегчение там, где сейчас пребывает. А нам пора перейти к более приятным темам. Согласно этикету, члены Совета встали, чтобы приветствовать новую владычицу вампиров. Ею стала Шарлин. Воспользовавшись дальним родством с Лилит и принадлежностью, таким образом, к королевской семье, она заявила свои права на трон, и не нашлось ни одной из тех, что храбры только на словах, чтобы оспорить их. Ибо чем старше вампир, тем он сильнее. А Шарлин, хоть и была на вид юна и хрупка, хоть и уступала Лилит количеством прожитых веков, вовсе не считалась слабым противником. Отдалённое семейное сходство наблюдалось: те же светлые длинные волосы, те же тонкие черты лица, высокий рост и изящное телосложение. Однако она не носила потрясавших воображение роскошью туалетов. Скорее она напоминала студентку колледжа. На Совет Шарлин пришла в том же, во что была одета с утра: в узкие джинсы, модную кофточку, джинсовую куртку и туфли на высоком каблуке. Волосы она слегка украсила несколькими молодёжными заколками, лишь слегка сдерживающими прямые светлые пряди. Ничто в ней не напоминало особу королевской крови. И, пожалуй, это вносило какую-то свежую струю в застоявшуюся атмосферу этой организации.