Лабиринт. Книга Вайрэ

      — У тебя что в голове сегодня? Бисквитный торт? — Джарет с досадой смотрел на Бэт, которая, как юла, вертелась перед зеркалом.       Она сама позвала его, чтобы попросить о помощи и наставничестве. Не утерпела, видя успехи средней сестры, — сама мечтала о том же. Ведь он может. Какая ему, в конце концов, разница, кто стоит перед ним, — Бэт или Эрин? Но, увы, сегодня она не может, идёт свидание.       — Угу. С кремом.       — Эх, моя доброта мне ещё аукнется, — вздохнул Джарет, небрежно положив ногу на ногу и листая яркие страницы журнала. Он бы вернулся к спящей Эрин прямо сейчас, но Белинда была искренне рада его видеть и упросила остаться на кофе. А кофе она умела варить необычайно вкусно.       — Я тебя не боюсь! — весело сказала Бэт.       Его глаза сразу стали холодными и злыми. Бэт не уследила, как в секунду Король оказался прямо рядом с ней.       — Очень зря! — негромко произнёс он, коснувшись губами её волос.       — А что? Ты и меня собираешься провести по своему Лабиринту? — Бэт искренне веселилась. До сих пор Джарет не проявил никакой агрессии по отношению к сестрам, и ей в очередной раз захотелось немного подразнить его. Он всегда такой привлекательный, когда злится!       — Провести? Я могу отправить тебя туда. Но там тебе придётся рассчитывать лишь на себя. Имей в виду, если ты по незнанию забредёшь в какую-нибудь глухомань или трясину, я и не подумаю броситься к тебе на выручку.       — Ох, не пугай меня! Есть девушка, которая тебя тоже не боялась. И она стала твоей невестой. Разве нет?       — Но ты — не она.       — Я — её сестра.       — Что не мешает тебе нести всякую чушь.       — Но ты же здесь! Ты стоишь и слушаешь эту самую чушь.       — Потому что обещал ей присматривать за тобой. Хотя порой мне кажется, что с младшей сестрой ей не повезло.       — Я в курсе, что Белинда у тебя в любимицах! — надула губы Бэт. — Уж извини за честность.       — Извиняю. Честность, говоришь? Она не любимица. Но из вас двоих наименее глупая, поскольку умных женщин вообще не существует.       — О! А как же Эрин?       — Она вне конкуренции.       — А я ни с кем и не соревнуюсь.       — Да, только в плане болтовни.       Бэт взяла мирно спавшего на подушке енота. Зверёк сонно таращил на неё глазки и явно не понимал, кому и что от него понадобилось в такой неурочный час.       — Смотри, что у меня есть! — как маленькая девочка, старающаяся заинтересовать собой отца, которому вечно не до неё, она сунула енота в прямо лицо Джарету.       — Вижу, — с досадой ответил он. Шерсть попала ему в глаз, и он сразу заморгал. Вот ещё не хватало! Он попытался подцепить волосок перчаткой.       — Дай посмотрю! — Бэт бесцеремонно схватила его руку и отвела от лица, заглядывая в глаза.       — Ты никак не отстанешь, да? — Король обречённо покачал головой.       В комнату заглянула Белинда: кофе готов! ***       Братья Тёрнер приехали вдвоем и остановились в отеле «Шелбурн». Джастин давно, ещё в годы студенчества, решил, что однажды проведёт здесь несколько дней. Но тогда ветер свистел в карманах. А теперь были деньги на всё, что душе угодно.       Отправляясь каждый по своим делам, они встретили Даниэль. Встреча была неизбежна: они поселились в одном отеле. Младший брат очень обрадовался нежданному столкновению. А Джастин извинился, попрощался до вечера и отправился выпить. Как добраться до Темпл-бара, он ещё помнил.       Сэм не стал рассказывать Даниэль, каких трудов ему стоило притащить сюда Джастина. С того дня как он узнал о помолвке Николетт, его, как когда-то казалось, увлечении юности, он стал ещё более язвительным и ироничным, если речь заходила о ней. Колкости в адрес Ники так и сыпались с его языка. Сэм понимал, что Джас всё ещё неровно дышит по ней, что самолюбие его уязвлено тем, что в ответ на предложение начать все сначала она заявила, что помолвлена и выходит замуж. Пригласила на свадьбу. Он хотел отказаться, но любопытство взяло верх, и он прилетел в заштатный городишко, в котором обосновалась семья Ники.       Джастин был уверен, что избранник Ники – какой-нибудь чистоплюй, офисный мальчик в костюме и при галстуке, вся работа которого — стучать наманикюренными пальчиками по клавиатуре компьютера. И уж конечно, она убеждена, что безумно любит это ничтожество. Но удивлению и раздражению его не было предела, когда он увидел собственными глазами, кого на самом деле выбрала его «бывшая», как он называл её в минуты гнева. Шериф Коул Бритт. Да, даже Джастин понял, что сравнение с этим парнем на сто процентов не в его пользу. Располагающая внешность, прекрасные манеры, спокойствие, полная невозмутимость, надёжность и какое-то внутреннее благородство — от всего этого настроение Джастина вконец испортилось. Он и сам был симпатичным, это отмечала буквально каждая женщина, но этот… И семейка у него странная и умопомрачительно красивая. Где Ники нашла таких? Хотя и её собственная родня была тоже довольно чудная — во сне не увидишь таких красавиц, какие обитали в этом доме.       — Они хорошая пара, - с улыбкой шепнул брату Сэм. — Здорово смотрятся вместе.       — Да, как в сладкой песенке про октябрь и апрель, — съязвил Джастин. — С точностью до наоборот.       Коул, жених Николетт, отлично заметил, как старательно Джастин Тёрнер избегает общества Ники. Если же им случалось столкнуться и обменяться парой слов, в воздухе сразу нагнеталось напряжение невысказанных фраз, словно перед грозой. Ники опускала глаза и делала вид, что всё в порядке, однако это у нее плохо получалось.       Джастин был привлекателен как-то нарочито, демонстративно. Он всячески подчеркивал свою крутизну — словами, жестами, непредсказуемыми поступками. Все его действия, похоже, были направлены на поражение и без того расстроенного женского воображения. Каждое его слово было полно иронии, кроме того, он подчеркивал, что Коул ему не слишком нравится. Конечно, Коулу было всё равно, кому он там нравится, а кому нет, и он с присущим ему терпением снисходительно прощал этому пижону все его навороты. Разумеется, колкости мимо ушей он не пропускал, но умел так ответить, причем совершенно культурно, что каждому становилось понятно: он себя не больно-то в обиду даст и лучше с ним в остроумии не тягаться.       Сэм понравился ему куда больше. Они быстро нашли общий язык. Пара месяцев, и они бы подружились, несмотря на разницу в возрасте, у них было, пожалуй, много общих точек соприкосновения. Невозмутимый, рассудительный, немного медлительный Сэм заметно отличался от своего старшего брата.       Вскоре ему стала ясна причина столь напряженных отношений между Джастином и Николетт. Сэм умел описать ситуацию несколькими словами, и Коул узнал, что некогда Джас ухаживал за Ники, а она не отвечала ему взаимностью. Джастин всегда был дамским любимчиком и сеял амурные стрелы направо и налево, где надо и где не надо. Однажды они с Ники вроде бы решили попробовать стать парой. Да на беду Джастин допустил одну ошибку: пытаясь достать для её экзамена редкую книгу, которую никому не выдавали на дом, у одной милой библиотекарши, он для пущего эффекта за ней приударил. Ники, которая это видела и от которой он в этот день добился первого поцелуя, всё поняла. Она поняла, что Джастин никогда не сможет посвятить себя только ей, что никогда она не будет для него единственной. А постоянно испытывать муки ревности и неуверенность в своем друге – такое было не для нее. И, не сказав никому ни слова, сразу после вечера прощания с сокурсниками она собрала вещи, выписалась из общежития и уехала в неизвестном направлении.       Сэм сумел найти её лишь через полгода. На него она зла не держала, на своего «младшего братишку», и они продолжали регулярно общаться, разумеется, втайне от Джастина. Николетт больше не хотела его видеть. Это было около пяти лет назад. А Джастин с той поры совсем с цепи сорвался. Беспорядочные связи с женщинами, подружки на одну ночь… Он становился беспринципным и полным пороков, и Сэму не под силу было удержать брата. Сэм полагал, что это из-за того, что Ники даже не удосужилась объяснить Джастину причину своего отъезда, хотя всё было понятно безо всяких объяснений. Теперь стало ещё хуже оттого, что она выбрала другого.       Коул покачал головой. В чем Джастин может винить Ники, если сам не способен хранить верность своей любимой? Но он не испытывал к своему несчастливому сопернику никаких дурных чувств. В какой-то степени он даже понимал чувства Джастина. Но ещё больше он понимал Ники, которая решительно ничего не собиралась объяснять своему бывшему поклоннику. Довести её до такого, что она просто сбежала, куда глаза глядят!.. Сам Коул никогда бы так не смог поступить.       И вот Джастин сидел в кофейне Лейквью. Он заказал себе кофе и гамбургер и теперь в ожидании заказа смотрел, как за окном моросит дождь. Ну и пакостная же погодка в этом городишке! И как только Николетт могла тут поселиться! Впрочем, какая разница…       Господи, что он тут вообще делает! Приехать на свадьбу девушки, которая разбила тебе сердце, и с фальшивой улыбкой желать ей счастья! Гнусность! Ничем не лучше того, что она сделала. И вот теперь она выходит замуж… Если до этого момента оставалась хрупкая надежда на её возвращение, пусть даже такое внезапное, как и её отъезд, то теперь… Хотя, думал он, он бы принял её даже замужней, если бы она решила, что несчастлива со своим мужем, и выбрала его, Джастина. Тогда её семейное положение не имело бы никакого значения. Ведь любят же друг друга несвободные люди!       Но тут же в душу залезла подлая мыслишка, окончательно испортившая настроение. Быть несчастной с этой мечтой женщин всего мира? Это вряд ли. Джастин хорошо рассмотрел её парня. Высокий, поджарый, с приятными чертами лица. Он скорее напоминал одного из героев Рэндольфа Скотта. И от него исходило мужество. Спокойная уверенность в своих силах. Уважение к женщинам и великодушие. Джастин отдавал себе отчет, что этот парень был бы симпатичнее ему куда больше, не будь он избранником Ники. И понимал, что это ревность делает его таким несправедливым. Даже Сэм, глазастый черт, это заметил!       Джастин попытался было найти в нем недостатки, но почему-то не нашел ничего. Он попробовал представить себе, как через некоторое время после свадьбы Коул начнет заглядываться на других девушек. Но это выглядело, по меньшей мере, неправдоподобно. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы заметить, что он видит её одну, хотя вокруг столько красавиц!       Больше всего Джастину нравилась та малышка, дочка Коула, на вид ей было лет пять. И умница какая, рассудительная, вдумчивая, терпеливая… И хорошенькая! Девушка из неё вырастет — от кавалеров отбою не будет!       Заметив, что Джастин наблюдает за Эмми, которая, по своему обыкновению, устроилась на коленях у Ники, Сэм пошутил:       — Джас, а ты создан для семейной жизни?       — Определенно нет, — поморщился Джастин, про себя подумав, что совсем не против иметь такую вот дочурку.       Надо честно отметить, что и Коулу Джастин тоже не слишком-то пришелся по нраву. Даже без пояснения Сэма он видел, что Джастин что-то чувствует к Николетт. И надеется объясниться с ней. Но, что бы там ни было, Ник принадлежит ему как невеста и будущая жена. Неважно, что церемония ещё только впереди. Союз уже заключен. Ах, Джастин знает её уже давно? Так что, может, отдать её ему? Ну, нет!       Впрочем, такие мысли он не считал нужным озвучивать и вообще обращать на эту ситуацию чьё-либо внимание. Коул ничем не выражал своих размышлений. Они с Ники сами во всем разберутся.       Спрашивать, кого она любит на самом деле, он и не собирался. И так было ясно. Он не привык подвергать сомнению её слова, а глаза, губы и руки говорили так, что и без слов было ясно. Единственным его вопросом было, зачем она пригласила Джастина на свадьбу, если на самом деле всё так сложно между ними? Отплатить болью за боль? Ники поняла, что он всё знает, и ответила честно (ну почти): всё-таки они были друзьями. Да и потом, в будущем он, Джастин, не сможет сказать, что она выскочила замуж втихаря и даже на свадьбу не пригласила. А боль… её почти не было. Да и давно это в прошлом.       Коул, может, и не удовлетворен был до конца, но больше ни о чем не спросил. Она поняла: в нем говорит ревность. Но за эту сдержанность она была ему так благодарна!       Джастин попробовал было смыться сразу после церемонии. Собственно, это было бы самым благоразумным. Но Сэм удержал чуть ли не силой: невежливо! Нужно подойти поздравить, тем более что мистер и миссис Бритт принимают поздравления. Слава Богу, Ник категорически воспротивилась произнесению речи каждым гостем. Это всегда выглядело либо не смешно, либо нелепо, либо пошло. Поэтому каждый желающий мог просто подойти и пожелать всего самого лучшего.       Джастин заставил себя подойти к ним. Парочка выглядела счастливой. Надо думать, им не терпится остаться наедине, с иронией подумал он. Хотя вида не подают. Хорошие у парня манеры. Джастин что-то такое проговорил, не слишком-то задумываясь над словами, и только увидев, как напряглась Ники и как продолжает удерживать улыбку Коул, понял, что ляпнул что-то не то. Быстренько пожелав долгого и счастливого брака, он схватил Сэма за шиворот и прямо вместе с тарелкой свадебного торта запихнул в машину. Чтоб он ещё раз поехал на свадьбу! Чертов Сэм!       Младший брат хихикал, уплетая торт. ***       Металлические подковы, вбитые в каблуки сапог, звонко отбивали чеканный шаг по каменным плитам. Анфилада залов уводила куда-то в самую глубину дворца. Косые лучи солнца освещали середину каждого из них, но лежащий в углах мрак заставил посетителя поёжиться от неприятных ощущений.       Вокруг стояла абсолютная тишина. Лёгкие занавеси не колыхал ветерок. Из открытых окон не доносилось пение птиц. Не было слышно шорохов, звука чужих шагов, говора или смеха, звона столового серебра или хлопанья дверей — словом, всего того, что отличает дом, в котором царит жизнь, от исторических развалин. Только тишина и непроницаемый мрак вокруг пятен света.       Дин Кэйси шёл, влекомый скорее инстинктом, нежели знанием точного расположения комнат. Странный замок у Лилит — здесь нет ничего постоянного. Он живёт сам по себе, по своим собственным законам, подчиняясь лишь своей воле. В этом обиталище всё менялось ежедневно, чтобы не сказать чаще. Сегодня можно насчитать сорок комнат, а завтра их может быть и пятьдесят пять. Аранжереи менялись местами, фонтаны возникали то перед домом, то где-то далеко в саду. Можно было войти в комнату из коридора, а через пять минут на месте двери обнаружить стену со стоящим рядом диваном.       Но он точно знал, куда ему нужно попасть, и Дом вёл его. Очевидно, такая переменчивость нравилась Королеве. Здесь не бывает скучно, сказала она как-то.       Дом казался совершенно пустым. Но только на первый взгляд. На самом деле, кого здесь только не было: всё кишело вампирами и привидениями. Иногда Кэйси казалось, что это место больно безумием. И Дворец, и сама земля под ним.       Но сама она была прекрасна, ах, как прекрасна! Очаровательна, обходительна и ласкова. Дин чувствовал себя связанным с ней какими-то тайными нитями. Как одно дерево сплетается кроной и корнями с другим. И ни одна буря не в силах сломить это единство, пока оно есть.       Он нашёл Королеву в её любимой башне. Здесь, надёжно защищённый от непогод витражным стеклом, висел потрет брата. Леонардо был юн и хорош собой. В них обоих виделось огромное фамильное сходство: светлые волосы, синие глаза, удивительные холодные черты лица. И пронзающая самую душу красота.       — Ты пришёл… — мягко произнесла она, не отрывая взгляда от портрета.       Лилит протянула ему руку, и он, ослеплённый чувством, припал к ней губами.       — Видел её?       — Да, моя госпожа.       — Где она?       - Она… вернулась. Она снова там, — Дин выпрямился, и в тёмных глазах сверкнули угольки гнева.       — Он с ней?       — Да.       — Это ненадолго. Как она встретила тебя?       Дин усмехнулся, вспоминая встречу с бывшей женой. Мягкая, спокойная, какой была первые два года их брака. Такая уютная… На миг ему тогда захотелось всё вернуть. Чтобы не было того проклятого признания, перевернувшего всю его жизнь. Пока она была для него человеком, он любил её. Но узнав, что она… другая, он понял: рядом с ней он — ничто. У неё свой мир и своя реальность. Поначалу он считал, что она просто спятила. Заигралась. Но потом начал встречать таких, как она. У всех у них временами загорались звёзды в глазах. Свет, которого он не понимал.       Чем он мог удержать её? Как он мог научить её смотреть на него так, будто это он выше её, а не наоборот? Он не мог заставить себя посмотреть на неё спокойно — закипал гнев. Он сделал предложение девушке, которая, хоть и была весьма необычной, что ему в ней и нравилось, но всё же она была человеком. А женой стала какая-то… нелюдь. О какой семейной жизни могла идти речь! И всё же он не хотел терять её. Вот если бы она забыла о том, кто она, если бы он смог стать её хозяином… И он нашёл выход, как ему казалось.       Оскорбляя и унижая жену, он действительно смог на время заставить её забыть обо всей этой чертовщине. Но только на время. Она и впрямь начала «очеловечиваться». А потом вдруг вышла из повиновения. Сперва ушла из дома, поменяла номер телефона. Перестала быть женой. В отличие от истинно человеческих женщин, не пыталась умилостивить его и поправить их отношения. Прекрасно понимая, что она хочет освободиться от него, он пригрозил объявить её ненормальной во всеуслышание. А что она может сделать? Как помешать ему?       Но она смогла. Она отказалась подчиниться. Эта дрянь не только подала на развод. Она умудрилась найти компромат на него, а затем опозорила его перед всем светом: от него отвернулись родители. Джина, с которой он намеревался завязать прочный роман и её доброй волей продвинуться до самого верха карьерной лестницы, с позором выгнала его из аукционного дома. Деловые партнёры Дома Джины, с которыми он так кропотливо выстраивал отношения, надеясь вскоре создать собственный бизнес и переманить их к себе, один за другим заявили, что не хотят иметь с ним дела. В суде грянул такой скандал, что Дин не знал, что лучше — застрелиться прямо здесь, в зале суда, или же позволить упечь себя за решётку. Только его скользкий адвокат сумел сориентироваться в этой мутной воде. Кто ж знал, что девчонка — судьи дочь? Ещё слава Богу, ей на тот момент уже стукнуло восемнадцать. Чёртова малолетка! Вся жизнь полетела в унитаз.       Оказавшись на самом дне, он постепенно терял надежду вернуть всё, что было до этого позора. А что он мог? Жилья нет (если не считать закуток под мостом домом), еду приходилось добывать самому, постоянно истязающий страх быть пойманным на кражах, болезни, прилипавшие к нему одна за другой… Не так уж и много для того, кто привык к дорогим винам и престижным ночным клубам. И чем, как не спасением, стала встреча с одним из приближённых Королевы?       — Как обычно. Кажется, ничего в ней не изменилось.       — Что же ты собираешься делать? — ровным голосом поинтересовалась Лилит.       — Уничтожить её. Как она уничтожила меня однажды.       — Думаешь, это будет так легко?       — Посмотрим.       Лилит глядела на него, ожидая чёткого плана действий. Но сейчас ничего в голову не приходило. Кровью в висках стучала одна мысль: убить! Убить гадину! Месть – вот лучшее лекарство от тягостных воспоминаний. И тогда он шагнёт в новую жизнь. Жизнь с Лилит.       — Хочешь, скажу, как проще это сделать?       В глазах Кэйси зажёгся огонёк любопытства.       — Верни её. Сделай всё, чтобы она снова поверила тебе и приняла назад.       — Это будет нелегко, учитывая тот факт, что я не сдержался и наговорил ей кучу гадостей.       — Ну-ну, не драматизируй. Окружи вниманием, осыпь подарками, покажи, что раскаялся и изменился, что тебе её не хватает… Стань таким, каким она полюбила тебя. Увидишь, как изменится её отношение к тебе. А когда вернёшь её доверие — сможешь сполна насладиться победой и местью.       Она мелодично засмеялась, и он понял, что она — на его стороне. ***       Так они вместе прилетели в Дублин. Сидя в шикарном номере отеля «Шелбурн», Даниэль расчёсывала волосы и смотрела на себя в зеркало.       Какой странной и удивительной стала её жизнь! Говорят, волшебства не бывает. Бывает, всё бывает. В этом она уверилась давно.       Данлен был красив какой-то удивительной, излучающей свет красотой. Он был высокий, гибкий и стройный. На вид ему было не больше тридцати лет, но в глазах было уже что-то, что бывает у умудрённого жизнью человека. У него было телосложение Аполлона — широкие плечи и узкая талия, тёплые карие глаза, в которых сиял непонятный манящий свет, прямые черные брови, доходящие почти до внешних уголков глаз, и длинные волосы цвета горячего шоколада, ниспадающие до середины спины. Идеально прямая осанка, спокойное, прекрасное лицо… От него веяло сдержанной силой. Он мог бы быть сказочным героем, подумалось ей.       Высокий, тонкий, звонкий, с удивительным светом в глазах, волосами, полными синего отблеска, лицом какой-то нечеловеческой красоты, прямой, словно стрела; с голосом, легким, как крылья ветра, чистым, как журчание ручейка, теплым, как апрельский день… А ещё в глаза бросалась удивительная, какая-то небесная чистота души, не имеющая при этом ничего общего с безобидностью и безответностью. Видимо, бывают такие, к которым никакая грязь не пристает. Если есть идеальные существа, то такие, как Данлен.       Даниэль слушала его дивный голос, и ей становилось легче. В нём она слышала зов природы. В нем она слышала отзвуки прежних эпох, которые оставила с тяжелым сердцем. И ей хотелось впитать в себя эльфийскую мудрость, уйти в мир эльфов и остаться там навеки. А вместо этого она снова погрузилась в суетность мира людей. Только Данлен оставался мостом между нею и Старым миром. Она боялась, что со временем он станет таким же, как и прочие люди, но упускала из виду, что, в отличие от людей, натур мятущихся и вечно меняющихся, эльфы всегда олицетворяли незыблемость и постоянство.       Даниэль сидела рядом с мужем на диване и наслаждалась тишиной и покоем в своей жизни. Данлен с интересом читал один из любимых романов Даниэль — «Грозовой перевал». Он проглотил уже почти всю её библиотеку, начиная с мировой истории, истории США и Ирландии и заканчивая избранными шедеврами англоязычной литературы и исследованиями в области науки. Библия не была её любимой книгой, но Данлен счел нужным ознакомиться с ней, в конце концов, Даниэль была католичкой, как и большинство ирландцев, и ему хотелось знать, что проповедует эта религия. Кроме того, его, как истинного эльфа, также весьма интересовали достижения культуры и искусства, и он с любопытством изучал живописные полотна в картинных галереях и выставках.       Во многом он уже хорошо разбирался. Попрактиковавшись всего месяц, Данлен с легкостью сдал экзамен на вождение машины, заслужив при этом комплимент экзаменатора: мол, тот в первый раз видит такое безукоризненное соблюдение правил дорожного движения! Теперь он спокойно водил машину в полном одиночестве, сопровождающий был ему уже не нужен, он вполне уверенно чувствовал себя на дороге. В случае аварии Данлен сам был в состоянии устранить любую поломку. В домашней технике он уже разбирался прилично, неплохо работал с компьютером и вполне самостоятельно мог найти необходимую информацию в Интернете.       Даниэль решила, что изучать боевые искусства ему, пожалуй, сейчас и не к чему, и без того его военные навыки изумительны. А вот пилотированию самолета она с удовольствием обучала его. Он стал её любимым учеником. Ей нравилось, что он не боится летать, тонко чувствует машину и ему не нужно по сто раз объяснять одно и то же.       Однажды она познакомила его со своим вторым учеником. Им она была крепко недовольна. Парень всячески хорохорился и хвалил себя, пока был на земле. В воздухе он похолодел и, выскочив из кресла пилота, забился в хвост самолета, скуля от страха. Даниэль вволю поиздевалась над его паникой. Под конец она чуть ли не силой вернула его за штурвал и заставила махать крыльями и приводниться в море недалеко от берега.       У мальчика просто голова перестала соображать, едва он посадил самолёт под колкие насмешки тренера. В аэропорту парень зайцем выскочил из машины, пробормотав, что учитель ему более не нужен.       Направляясь к автомобилю, Данлен оглянулся на убегающего в голубую даль ученика и с улыбкой поинтересовался (при этом сочувствия в его голосе не было слышно никакого):       — Зачем ты сделала это? Он был так испуган. Я думал, сердце выскочит у него из груди.       — Он мне надоел. За целый год он так и не понял, что полёты не для него. В кабине нужно иметь ясную голову и холодное сердце. А он дрожит как заячий хвост.       — Ты бываешь жестокой иногда. Но я люблю тебя даже такой.       — Ты хорошо знаешь, что нельзя постоянно быть слишком мягким. Этим начинают пользоваться в недобрых целях. Иной раз лучше отрубить сплеча, чем медленно убивать.       Брайан, наставник Данлена по стратегии и тактике сражений с вампирами, был также очень доволен своим учеником. Эльф обладал невероятной скоростью, поймать его было попросту невозможно, а реакция его была поистине великолепна, и врасплох его было не застать. Вампирские хитрости он запоминал налету и при случае применял их. А его глазомер превосходил даже вампирский.       Даниэль оставалось только удивляться, как много осело в его голове за столь короткое время. Она знала, что ему хочется понять её мир, узнать, как он создавался и изменялся. А результаты этих изменений он уже видел…       Данлен осваивал её мир с невероятной скоростью, впитывая новые знания, словно мох сфагнум. Даниэль удивлялась быстроте его восприятия, умению фильтровать нужную информацию и оставлять за гранью сознания ненужное и терпимости его к чужим слабостям и недостаткам. Не перенимая людские модели поведения, не утрачивая ни капли индивидуальности, продолжая оставаться самим собой, он, тем не менее, способен был понять мотивы человеческих поступков. ***       — Ты знала, что Эрин была замужем? — Джарет испытующе смотрел на Белинду, и она подумала, что это слегка напоминает полицейский допрос.       — Совсем немного. Ты же знаешь её, она ужасно скрытна.       — А что тебе на самом деле известно?       — Да, вообще говоря, только то, что она вернулась с другой фамилией и сразу по возвращении переменила её обратно на девичью. И что был некто, о ком она отказалась нам рассказать. Мы и не давили.       — А ещё сестра! — буркнул Джарет.       — Сестра, а не надзиратель! Она и о тебе-то ничего толком никогда не рассказывала. В одиночку маялась, — засмеялась Белинда, стряхнув с себя внезапно накативший ужас от воспоминания о прошлогодних мучениях.       — Это уж как водится.       Джарет с удовольствием сделал глоток из чашки. Обжигающе горячий «экспрессо» со свежим молоком, карамельным сиропом и ореховым ликёром. Белинда определённо начинала завоёвывать его расположение. Остальные домочадцы предпочитали кофе, приготовленный по другим рецептам. Но Белинда готовила кофе по-милански специально для него. Хотя этот напиток обычно популярен только в очень узких кругах, она научилась готовить его идеально правильно. Джарет ценил её попытки угодить ему. Она принимала его, как есть, не грубила и не пыталась переделать, и он отвечал ей тем же.       «Ваше Величество!» — услышал он внутренним слухом. Дрего. Что-то стряслось. До сих пор он ни разу не вызывал своего Повелителя вот так, в экстренном порядке.       — Мне пора, — бросил он, растворяясь в пространстве. И, задержавшись на секунду, добавил: — Спасибо за кофе! ***       Птицы пели очень громко. Как будто Зла совсем не существовало на свете. А может быть, это их совсем не касалось. Сквозь листву не было видно ни одной пичуги, но лес казался полным тысячами птиц.       Утреннее солнце освещало листву, подсвечивая каждый листочек так, что снизу он казался нежно зелёным, будто цвела счастливая блаженная весна.       В непримятой траве весёлыми смешинками были разбросаны сотни золотистых пятнышек. Как веснушки.       Почти ощутимый ветер мягко и нежно волновал ветви деревьев. Неохватные дубы стражей стояли у самой поляны, оберегая тишину и покой.       На самой поляне, рядом с высокой пушистой елью располагалась кузница. Деревянный сарай и площадка. В домике жарко горел огонь, раздувались меха, звонко пел молот, ударяясь о наковальню. Пламя бушевало в печи, освещая лица двух кузнецов. Эльфы-мастера ковали меч, завязав волосы шнуром вокруг шеи. Пот струился с лиц, в глазах плясали искры, а на губах сияла улыбка. Работа шла споро.       Как зачарованная смотрела Эрин на этот невиданный праздник труда. Редко доводилось ей видеть такую радость созидания. Позади неё послышался скрип колёс, и эльфийка поспешно отступила на шаг назад. Мимо прошли два гнома, катя перед собой тачки, нагруженные доверху серыми камнями.       Одежда на них была тёмной да старой, а руки в мозолях. Но волосы и бороды причёсаны аккуратно, а глубоко посаженные глаза светились умом.       Гномы вкатили свои тачки в кузню и свалили груз в дальний угол рядом с тиглем, где плавился голубоватый металл, напоминавший эльфийскую сталь.       Остранна, Эрегион, догадалась Эрин. Край, где гномы и эльфы-нолдор трудились вместе, забыв разногласия. Братство Создателей Самоцветов. Искуснейшие мастера. Здесь королём их Келебримбором были созданы, по легенде, три эльфийских Кольца Власти.       По деревьям легко определить: на южную сторону всегда ветки растут гуще и пышней, а мхи и лишайники предпочитают северную. Значит, там, на востоке — Туманные горы, и в них уютно расположилась Мория, Западными вратами выходящая на Остранну. С юга от остального мира Эрегион отделяет река Сиранон, с запада — Бруиннен, а с севера — Митейтель. И какая досада, что ныне здесь никого нет. Только дикие звери…       Задыхаясь от волнения, Эрин оглядывала окрестный лес, что справлял весёлый пир под музыку молотов и дребезжание телег… ***       Она очнулась ото сна и потрясла головой, возвращая ясность сознания. Эрин лежала на животе, и всё тело от долгой неподвижности затекло так, что она с трудом встала.       Стрелки часов застыли, как будто приклеенные к золотистому циферблату. За окном всё ещё садилось солнце. Отлично. Джарет дал ей время выспаться и придти в себя.       Из зеркала на неё смотрело заспанное существо с растрёпанными, как у ведьмы на помеле, волосами. Вовсе необязательно, возразила она самой себе, беря в руки расчёску, что если ведьма на помеле, то волосы у неё взлохмачены. Хотя… Освежила кожу, промокнув лицо влажной салфеткой. Поправила одежду.       Из гостиной, привлекая её внимание, донеслись приглушённый говор и тихие взрывы смеха. Сделав несколько медленных шагов, Эрин заглянула туда.       Картина, напоминавшая посиделки в Тронном зале, была знакомой и ужасно дорогой сердцу. Даже внутри всё сжалось от тоски по тому уютному, сокрытому от разрушительной и бездушной людской цивилизации мирку.       Освещаемый красновато-рыжим буйным пламенем камина, Король расположился в кресле, а кресло это облепили штук двадцать разнокалиберных гоблинов. Один рассказывал, очевидно, что-то очень смешное, потому что Джарет вдруг расхохотался, причём совершенно искренне, без насмешки и злобы.       Теперь только она поняла, что не рабская философия «спиносгибательства» и не страх заставляет гоблинов собираться вечерами вокруг своего грозного Повелителя, а любовь, пусть и не очень смелая, но привязанность и уважение. Его умение весело проводить время и неистощимых на выдумки ум заставляли их всех сбиваться в кучу. И, похоже, связывала их именно дружба.       Кое-кто схватил рассказчика за воротник:       — Да не ври ты!       — Кто врёт? Я?!       — Брехло, каких мало!       — Брехло? А ну, докажи!       — И докажу! Калм говорит, это хозяин заплутал в лесу, а осёл ушёл его искать — весь в слезах! — и для пущей наглядности показал апельсин. — А как нашёл его, бедолагу, в кустах, оголодавшего и охолодавшего, так сам ему обед стал варить…       Хохот чуть не свалил на пол гоблинов, включая того, кого ухватили за грудки.       — А что? Из ослов вот такие повара! — перекрикивая общий гвалт, добавил второй рассказчик.       Эльфийка с улыбкой смотрела на всеобщую забаву. О Единый, как давно это было, — такие вечера! Может, к чёрту эту встречу? Провести время вот так — что может быть лучше! Вот это — её семья! Нельзя. Её ждут. Надежда уже в курсе, что они здесь. И этот день должен же наконец-то закончиться!       Её заметили. Гоблины, все, от лохматых до чумазых, отвесили глубокий поклон.       — Выспалась? — на губах Джарета ещё лежала полуулыбка. Словно ему сейчас не до неё и он спросил только из вежливости.       Эрин почувствовала, как по спине пробежали тонкие ледяные иголки. Дай Эру, чтобы он успел придти в хорошее настроение, иначе… Неужто разговор ещё не закончен?! Не показывать, только не показывать страх!       Она кивнула.       — Пора собираться. Может мир ещё немного подождать? Не хочу спешить.       — Конечно. ***       В номер постучали. Туалет был почти закончен, поэтому открыть было не зазорно. Распахнув дверь, Эрин обнаружила на пороге коридорного с огромным букетом лососево-оранжевых роз.       — Мадам, это для вас! — сообщил мужчина, протягивая цветы.       Девушка помедлила. Откуда это? Она не ждала ни от кого никаких знаков внимания. Джарет ещё недостаточно оттаял для таких подношений.       — От кого?       — От вашего мужа, — ответил он так, словно это всё само собой разумелось.       Проклятье! Эрин едва ногами не затопала. Знаком пригласив коридорного войти внутрь, она проследовала за ним до столика и, когда он поставил букет в вазу (правда, без воды), взяла жёсткую белую глянцевую карточку. Размашистым почерком с витиевато выписанными заглавными буквами там было написано: «Миссис Кэйси. Моей любимой женщине!».       На минуту она потеряла дар речи. Надо же, как удивительно всё получается! За последний год супружества Дин ей и кактуса не подарил, а тут вдруг, стоило ей переступить порог отеля, не скупится на безумно дорогой сорт роз! Даже помнит её любимый! И что ему нужно, скажите на милость? Днём унижает и тычет носом в грязь, а вечером, как ни в чём не бывало, осыпает цветами и называет женой! Здоров ли?       Она порвала визитку в мелкие клочки.       — Даритель перепутал, — сказала она, выровняв сбившееся от злобы дыхание. — Я — мисс Гриффин.       — Но в заказе значится ваш номер, Мадам… — пролепетал бедный служащий.       Мда, что же делать-то? Бюрократия правит даже здесь, в благословенной Господом Ирландии.       — Мистер, у вас есть девушка? — как-то, видать, очень неожиданно спросила она, потому что у бедняги вид сделался испуганный, и он часто-часто закивал. — Знаете, что? Подарите ей эти цветы. Уверена, сегодня вы получите от неё намного больше любви и заботы, чем обычно.       Коридорный поначалу растерялся и попробовал отказаться от заманчивого предложения. Но потом сдался. И по лицу заметно было, что доволен. Ещё бы, на его-то зарплату разве такую роскошь купишь!       — Креативное решение! — рассмеялся Король, когда за посыльным закрылась дверь. Эрин вздрогнула, обнаружив его в кресле позади себя. — Будь настойчивым и воздастся тебе… по шее!       — Она приняла цветы! — доложил Дин.       «Её дни сочтены! — с удовлетворением подумала Лилит. — Жаль, что я не додумалась отравить их! Как старые добрые времена…». ***       Визит в ресторан на Малберри-Лэйн отменили. Радостным голосом Надежда по телефону сообщила, что все они направляются в «Креветку». Почему именно туда? Да потому что там ночное обслуживание. И потом, сколько раз они мечтали там побывать! Но для не особо богатых студентов вход туда был закрыт. Так почему бы не сейчас?       И они развернули машину в противоположном направлении.       — Джарет, пожалуйста! — прервала она долгое тяжёлое молчание. Может, для него оно таким и не было и он размышлял о чём-то своём, гоблинском и королевском, но для неё оно становилось уже невыносимым. — Не молчи. Я так устала ото всей этой истории! Скажи хоть что-нибудь!       Он повёл бровью и бросил на неё беглый взгляд, на миг оторвавшись от дороги.       — Так, значит, моя любовь для тебя тюрьма? Оковы?       Она похолодела: запомнил!       — Я… сказала это со зла. Брякнула не подумав.       — Вот именно, не подумав! Эрин, ведь её может больше и не быть, — тихо произнес Джарет.       Она впилась ногтями в ладони. Ещё минута — и она закричит в голос. Когда он перестанет давить?! Нет, нужно держать себя в руках. Без него она не сможет. Это невозможно. Без него всё потеряет цвет, вкус, запах, форму. Без него… Да ведь это он делает мир таким удивительным! Это всё — из-за него. И обратно в темноту и боль, раздирающую тело?! Ни за что!       — Прости меня! Пожалуйста, прости! Эти ссоры ужасно изводят меня…       — Ладно, забудем. Что было, то прошло. Больше не лги.       — Обещаю.       — А теперь сделай счастливый вид, нам пора входить.       Она улыбнулась, но слабо. Пока что неофициально, не по-голливудски.       — Мне и делать не надо. Я счастлива с тобой. И в моей жизни всё в полном порядке. За исключением моего проклятущего мужа.       Джарету не понравились её слова.       — Во-первых, он тебе не муж. Ты его вышвырнула, не так ли? А во-вторых, напомни мне, что ты в состоянии с ним сделать?       — Ну, как минимум, испепелить.       — Ну, так что? Всё ещё проклятущий?       — Скорее несчастный, — засмеялась она. От одного только осознания, что больше уже не жертва. А жертва — кое-кто другой.       — Вот именно! — улыбнулся Король. Теперь понравились.       Они вошли в зал рука об руку, вполне довольные друг другом.