Порок — и верить всем, и никому не верить, только первый порок благороднее, второй — безопаснее. Сенека
Утро двадцать второго декабря выдалось довольно суматошным. Дома ему сидеть не хотелось. Бродя бесцельно по городу, Эйдан от скуки заглянул в огромный торговый центр. Всюду светились гирлянды, сверкала мишура, шелестела обёрточная бумага, развевались золотые и алые декоративные ленты, пахло корицей, кофе и апельсинами. Огни, шум, рождественские частушки, звон колокольчиков, смех… Решив, что стоит выпить чашечку кофе, он расположился в крохотной уютной кофейне, что разместилась прямо посреди торгового зала. Эйдан внимательно наблюдал за людьми, в свой рабочий график немыслимым усилием воли втиснувших стремительный бег по праздничным распродажам в поисках подходящих подарков для родных, друзей и коллег. Вот парочка эльфов проскользнула к выходу с несколькими яркими пакетами в руках. Трое гномов совещались, разглядывая внушительных размеров кованый антикварный сундук. Несколько хорошеньких нимф покупали необычные растеньица в маленьких горшочках из глазурованной глины. Какой-то старый гоблин с отвислыми ушами тащил большую, красиво упакованную коробку. Несколько домовых, принявших по этому поводу человеческий облик, расположились у прилавка с распродажей домашней утвари. А вот и оборотень вышел из ювелирного салона — не иначе как купил новый ошейник своей волчице, усмехнулся про себя Эйдан. Словом, праздник хоть и людской, но возможности повеселиться, похоже, не хотел упускать никто. Всевидящие глаза вампира без труда различали нелюдей. Уж кого здесь точно не встретишь, так это троллей — они людей страсть как не любят, да и мало их осталось, из лесу их не выманить. Хюльдри в горах обитают, им человеческие сборища не к чему, вот работники разве когда нужны бывают. А русалки, лешие да водяные — те вовсе в людской мир носа не кажут. Хотя банников порой можно встретить — вечно каким-нибудь мылом запасаются. Кикиморы всё больше из карманов тащат, что плохо лежит, да детьми бесхозными промышляют. Порой ведьмы всех возрастов в немыслимых одеяниях ингредиенты для своего ремесла изыскивают. И только люди дальше своего носа ничего не видят. Потягивая бодрящий напиток, вампир не торопясь разглядывал витрины, наполненные всякой всячиной, и ни о чем особенном не размышлял. Порой приятно просто ничего не делать. Но в какой-то момент он поймал себя на том, что уже некоторое время смотрит на шкатулку из темного дерева с какой-то картинкой и кружевной росписью по краям. Приглядевшись, Эйдан неожиданно для себя залюбовался вещицей. За свою жизнь он видел немало антиквариата. Эта шкатулка к нему, безусловно, не относилась, хотя стилизация под раритет была превосходна. В крышку было вделано в форме камеи фотографическое изображение молодой девушки в черно-белом цвете. Портрет был выполнен в стиле ретро — прическа, наряд и украшения были характерны для начала XX века. Портрет помещался в ажурной овальной рамке. Благодаря тонкой игре оттенков казалось, что это не капельки акриловой краски, а половинки натуральных жемчужин. По периметру на коробку шкатулки была нанесена изящная роспись, издали напоминавшая белоснежное кружево. Сама же шкатулка запиралась на литой, темного металла ключ, с приятным звоном довольно туго поворачивавшийся в замке. Не сразу Эйдан понял, почему разглядывает эту вещицу так долго. Но в какой-то момент его осенило: девушка на фотографии как две капли воды похожа на Бэт. Он расплатился, не взглянув на ценник, и, приняв красиво упакованный подарок, вышел из торгового зала.***
Бэт в расстроенных чувствах бродила по своему магазину. Утром она здорово проспала и приехала в магазин на два часа позже, разминувшись с весьма выгодной покупательницей. Сидя в мягком кресле, она мысленно посетовала: сколько бы дорогих редких штучек могла продать этой пожилой леди в свой последний рабочий день этого года! Но даже не столько эта неприятность расстроила её, сколько авария, в которую она попала утром, по дороге на работу. К счастью, сама Бэт ничуть не пострадала (в этом счастье она, впрочем, была не так уж уверена, учитывая трепетное отношение средней сестры к её машине), зато задняя часть автомобиля получила сполна! Врезалась в неё какая-то вызывающего вида девица, которая тут же смылась с места происшествия. Дальше ехать на таком позорище не представлялось приличным, Бэт вызвала ремонтников, и машину увезли в автосервис. Бэт абсолютно не представляла, как рассказать обо всём этом Эрин. Машина новая, ей и полугода нет. Сестра берегла её как зеницу ока. И вот… Конечно, от аварии никто не застрахован. Но её разбирал страх от одной мысли о неотвратимости явки с повинной. Не убьет, конечно, но… «Джип» дорогущий, и ремонт, скорее всего, станет в бешеные деньги. А столько-то она и не зарабатывала. Зазвонил дверной колокольчик, и Бэт обрадовалась возможности на несколько минут отвлечься от тяжелых переживаний. И тут же замерла от неожиданности: Эйдан! Что ему понадобилось? Сердце дрогнуло от нехорошего предчувствия, и сразу вспомнилось предупреждение Короля гоблинов: не смотреть вампиру в глаза, еретику — тем более! Только вот совсем не смотреть в любимые глаза не получилось. Эйдан зашел на минутку. Он не уверен, что они с Бэт снова увидятся до Рождества. Если только не… А посему может ли он сделать ей небольшой подарок? Конечно, недорогой, понимающе кивнул он. Ни к чему ей чувствовать себя обязанной ему. Просто приятная безделушка. С тем он и удалился, оставив девушку с бешено колотящимся о грудную клетку сердцем.***
Врываться без стука в спальню к королевским особам не принято. Даже к будущим. Правда, ручка высоко — не достать. А чтобы дотянуться, надо принять человеческий облик, а в Хиллгрэме делать это запрещено всем, кроме Короля. Чьё королевство, того и правила, понятно? Исходя из этих соображений, Милтон негромко постучал и, получив отклик, просеменил в гостевую комнату. Эрин сидела на подоконнике и хмуро размышляла о том, почему Джарет не торопится откликнуться на её зов. В прошлый раз он хотел извиниться и она не дала ему такой возможности, теперь, видимо, всё с точностью до наоборот. — Его Величество занят… мммм… государственным делом… ммм… чрезвычайной важности. — Ну, и где оно теперь? — ворчливо поинтересовалась она. — Что? — Величество. Милтон маленько растерялся. Говорить правду он опасался. Не стоило ей знать о том кратком разговоре, что состоялся между ним и Повелителем несколько минут назад, когда Джарет велел своему чистильщику деликатно извиниться перед девушкой и передать, что он навестит её утром. На самом деле, ничем Король занят не был. Но Милтон и без слов понимал, что лучше бы им сегодня больше не видеться. Их ссоры хуже чертовой Банды Огневух, честное слово! — Не могу знать, — увернулся он от ответа. Дориан, напротив, в выражениях не скупился. — Ну, и устроила же ты бедлам! — с чувством высказался он. — Тот сегодня ещё праздничек! — А что такое? — А вот то. Дворне влетело сегодня из-за тебя. Главный повар на кухне орёт, что еда в королевской столовой осталась нетронутой. Обед пропустили, ужин пропустили. Ежели и завтра такое повторится, угрожает уйти в отставку. Король заперся где-то у себя. Гоблины вечером своей сказки не получили… — И теперь они ночью не уснут, без сказочки, — ядовито уточнила эльфийка. — Обиделись, что не укрыла каждого одеялом. Лично. — Напрасно ты так… — огорчился гоблин. — За выходку Нобла мы не отвечаем. Он уже наказан. И все к тебе хорошо относятся, даром что ты эльф. Пора бы тебе смилостивиться уже… А то станет только хуже. И так всё вразнос пошло. Не дай Бог итальяшка в отставку подаст — всем хана будет! Джарет половину сошлет в Болото. А другую половину, включая меня, на Сгинь-озеро. И ты не сможешь его остановить. Уж-то весело будет! — Но он же всех вернул… — тихонько вставил Милтон. — Меня вряд ли вернёт. Ещё с прошлого раза злобится. — Да, нехорошо получилось с маэстро-поваром, — признала она. — Вполне законно обиделся. Готовит-то он мастерски, ничего не скажешь. Некоторое время троица молчала. Каждый обдумывал, что можно сделать в такой ситуации. Гоблины обойдутся, сказку свою завтра получат. Может, даже и две. Джарет разговаривать не хочет — тоже правильно, пусть остынет, да и Эрин не помешает. А вот с поваром надо что-то решать… — Может, ещё не поздно? — предположила Эрин. — Честно сказать, я голодна. До завтра доживу, конечно, но… — Не думаю, что он швырнёт в тебя тарелкой, — «ободрил» маленький домовой.***
Джарет летел прочь от Замка, направляясь к южной границе Хиллгрэма. Ветер приятно свистел в перьях, а лунный свет согревал душу. Скорость полёта дарила ощущение свободы. Впервые за долгое время ему казалось, что он снова свободен. Свободен от воли рока. Свободен от королевского долга. Свободен от бремени власти. Свободен от тех, кто в него верит, кто ему служит и кто его ненавидит. Свободен от тех, кого следует опасаться. Свободен от боли и отчаяния. Свободен от Эрин. Её он любил, но сейчас не хотел думать о ней. Этой ночью было так легко, как тогда, когда её ещё не было на свете. Как тогда, когда он принадлежал самому себе. Он летел над лесом, иногда касаясь крыльями верхушек деревьев. Когда лес кончился, он свернул в сторону и направился на юго-восток. Внизу извилистой лентой лежала широкая река. Серебристое сияние растекалось по темной поверхности, и, даже скользя в воздухе с дикой скоростью, он видел своё отражение. Звезды сияли где-то высоко и холодно. Им не было дела до чьих-то чувств, до всего, что происходило на этой планете или где-то ещё. Но каждая из них была отдельным миром, о котором никто ничего не знает. Поднявшись в небо на немыслимую высоту, вдруг повернул обратно. Он чувствовал, как ветер, пружиня, поддерживает под крылья. Земля стремительно приближалась, вот уже стали видны кисточки на высоких стеблях нетронутой косами пожелтевшей травы. В нос ударил запах дождя, реки, хвои и прелых листьев… Острые глаза Короля выхватывали в темноте ночи даже маленьких насекомых, всё ещё снующих между травинками. В последний момент круто повернув, он взмыл в небо. Сейчас он был безумно далеко от Дарлиона, не особенно заботясь о том, что утром снова придется вернуться назад.***
Эйдан уютно устроился в кресле у себя в гостиной. Окно было открыто, но холодно не было, он вообще не чувствовал холода. Зато на душе более или менее было спокойно, возможно, потому что совесть потихоньку очищалась. Он пытался вести нормальную жизнь, и, кажется, это удавалось. Уйдя с головой в чтение книги, он, однако, ясно ощутил слабое дуновение ветерка. Это не было обычным ветром. Такой сигнал, как правило, означал только одно: рядом вампир. Не отрывая взгляда от книжных строк, он произнес: — Надо же, ты снизошла до визита к простым бессмертным? Раньше для тебя это было оскорблением. Королева стояла прямо напротив него. Юное её личико сохраняло заранее приготовленное выражение долготерпения, голос был ровен. Похоже, она приготовилась к долгому разговору и пришла не с пустыми руками. — Я никогда не относила тебя к «простым» бессмертным. В моей жизни ты занимаешь особое место, — вкрадчиво сказала она. — Неужели? — Разве ты сам этого не знаешь? — Я знаю многое, — Эйдан перевернул страницу. Лилит подошла к его креслу и, опершись на мягкие подлокотники, заглянула ему в глаза. Такой трюк срабатывал с людьми и со многими вампирами моложе её, ибо сила внушения напрямую зависит от возраста. Будь перед ней человек или молодой вампир, гипноз непременно подействовал бы. Увы, Королева позабыла, что на еретиках подобная магия не срабатывает. — Почему ты не глядишь на меня? Я тебе больше не нравлюсь? Эйдан ответил ей взглядом. Глаза в глаза. Словно размышляя над её вопросом. Затем решительно тряхнул кудрями. — Уже нет. Не трудись. Во взгляде Королевы промелькнула тень сомнения. Она резко выпрямилась, затем прошлась по комнате и снова повернулась. На сей раз голос звучал холодно, с нотками подозрения. — Ты пахнешь ею. Девчонка. Что связывает тебя с ней? — Ничего, кроме соблюдения правил хорошего тона. — Значит, ты всё ещё с ней встречаешься? Эйдан улыбнулся. — Да. Собираюсь отправить для неё подарок на Рождество. Он прекрасно понимал, что, дразня Лилит, провоцирует её. Она хороший стратег, но, прежде всего, женщина. Он в жизни не видел, чтобы она ревновала его к кому-нибудь, слишком уверена была в его чувствах к ней. Но теперь, проиграв ему эту партию, она могла начать охоту за Бэт. Нет, он не опасался за девушку, пока та находилась дома, ибо дом Гриффинов был великолепно защищен. Сомнений в том у него не было, поскольку Эйдан на себе испытал магическую мощь Короля тёмных народов. Отныне она подвергалась опасности, выходя за порог во внешний мир. Но как заставить её сидеть дома? И до каких пор? Вряд ли найдётся сила, способная обуздать Королеву вампиров. То есть найти-то найдётся, но когда… Эйдан внимательно посмотрел на свою собеседницу. Насмешку, жестокость, коварство выражало её невероятно прекрасное лицо. Вне всяких сомнений, она уже что-то задумала. — Да, уверена, этот подарок она запомнит на всю жизнь! С этими словами Королева повернулась и, шурша шелком изысканного туалета, направилась в сторону двери. — Не думаю, — всё так же спокойно ответил еретик. — Джарет в курсе твоих проказ. Ты и пальцем её не тронешь. — Ах ты!.. Молниеносное движение назад — и всё её тело пронзила чудовищная боль. Кровь закипела в голове, невидимые руки раздирали сердце на части. Минуту, показавшуюся веком, она пыталась удерживать равновесие, потом колени всё же подогнулись, и она упала на пол, услышав стук собственного тела, на мгновение совершенно оглушивший её. Лилит заскрипела зубами, стараясь сдержать крик, но боль стала невыносимой, и вопль ярости и муки вырвался из неё. — Не советую, — сурово, с нажимом произнес Эйдан. — Тебе со мной не справиться. Уходи и больше не возвращайся.***
Поздний визит во дворцовую кухню поначалу был малоприятен. «Сеньора» Риалетти они нашли в, мягко говоря, скверном расположении духа. Далеко за дверями поварни разлетались его крики. Речь состояла из жуткой смеси брани на темном гоблинском наречии и итальянских непечатных ругательств. На полу валялись кастрюли, сковороды, половники, столовое серебро, терки, скалки, соусники, — словом, всё то, чем запущено в нерадивую дворцовую челядь. Эрин подумала, что сгладить весьма нежелательные последствия бурного и богатого неприятными событиями дня, будет, пожалуй, не так-то и просто. Шеф-повар, не заметив гостей, вернее, гостьи (присутствие домовых абсолютно не стоило его внимания), истощил весь свой огромный запас неприличных слов, и, воздевая руки (или лапы?) к небу, вопрошал Создателя, если таковой в природе имеется, что сталось с его уникальным мастерством и безграничным талантом? Неужели всё то, что он приготовил, настолько не понравилось Его Величеству и его даме, что они даже не соизволили явиться ни на обед, ни на ужин? Возможно ли, что он, чье искусство так ценили… (тут шло перечисление всех самых громких фамилий мира, при этом у слушателей создалось впечатление, что великому повару должна быть уже не одна тысяча лет отроду), мог так опозорить свою репутацию и свой белый колпак! Неизвестно, сколько времени продолжалась бы эта душещипательная речь, но тут Дориан, неловко шевельнувшись, ступил ногой в какую-то миску и, проехав в ней метра два, шмякнулся прямо к ногам пылающего праведным гневом Властителя кухни. «Итальянец» поначалу просто онемел от такой наглости — прервать его! Кто посмел? Он уже собирался обрушиться на неловкого нарушителя священной тишины, в которой поварята, в ужасе жавшиеся по углам, не смели обнаружить себя даже вздохом, но Эрин решительно шагнула вперед, немного заслонив собой распростертого на полу с глупой ухмылкой Дориана. Она уже открыла было рот, чтобы сказать хоть что-нибудь и как-то исправить неловкое положение, но едва господин королевский повар увидел её, как поведение его разительно изменилось. Он изобразил самую «доушейную» улыбку, на какую только был способен. — Ваша милость! — вкрадчиво заговорил он, любезно кланяясь. — Простите великодушно, не заметил Вашего присутствия! Чего изволите? — Я пришла, чтобы извиниться перед вами за своё сегодняшнее отсутствие в столовой и за то, что не имела возможности оценить ваши кулинарные шедевры… Все эти события… Вы же понимаете? — Что Вы! Какая мелочь! — гоблин так галантно шаркнул ножкой, словно это не он тут только что стенал об ужасах жизни гения при дворе. — Ни одной минуты не думайте об этом, Мадам! — вряд ли он задумался над тем, что именно в этот момент самый первый в Хиллгрэме обратился к ней как к королеве. — Я надеюсь, ещё не слишком поздно отдать дань вашему невероятному таланту? — Эрин тоже умела вести политические игры. Тем более что голод не тётка, да и королевский гнев, вообще-то, не дядька. — О, Вы голодны! — заверещал он. — Какая честь! Гоблин засуетился, отдавая распоряжения. Помощники его, издав шумный вздох облегчения, отлепились от стен и зашуршали накрахмаленными белоснежными передниками. Стол моментально накрыли лучшей скатертью, на нём начали появляться тарелки и блюда из тончайшего фарфора с изысканными кушаньями, а посреди всего этого великолепия в изящной вазе благоухал букет роз. — Со мной моя «свита», — пошутила Эрин. — Надеюсь, господин повар, вы не сочтёте их присутствие за нашим столом оскорблением для себя. А «свита» тем временем уже взапуски набивала рты вкуснейшей едой — до церемоний ли тут!***
Эрин уснула далеко за полночь. Хотя и выдался вечерок как раз для долгих разговоров с друзьями, но усталость и эмоциональное опустошение взяли верх, и она заснула, наконец, ровным глубоким сном. Милтон и Дориан остались рядом с ней. Торопиться было некуда — Короля всё равно во дворце нет, не знала об этом только эльфийка, да ей и не сказал никто. Негромко переговариваясь, они отдыхали от дневных забот и занимались весьма важным делом — дожидались утра. — Если завтра эти двое не помирятся, случится катастрофа, — Дориан, подтянув ноги, сел по-турецки. — Джарет и так в бешенстве. А до такого состояния довести его умеет только она одна. Даже нам это не под силу. — Может, лучше показать ей Выход домой? — несмело предположил Милтон, обнимая коленки. — Это как? Мы не сможем открыть дверь, которую он создал. Да и он потом с нас головы за это снимет. Да ещё и этот их династический брак… — Так ведь Хозяйка-то об этом не знает. — Узнает. Куда ж ей деваться? — Крутенёк Король наш, — вздохнул домовенок. — Как бы не обидел… — Ну, не так страшен гоблин, каким кажется, — отмахнулся Дориан. — Что «ну»? Если даст согласие выйти за него, потом поздно будет, отвертеться уже не сможет. Магические помолвки просто так не расторгаются. — Ну, не за эльфа же лесного ей замуж идти? Они все с приветом, одинаково повернуты на охране природы… Хоть и злой Джарет бывает, а с ним ей лучше всего будет. — Да нет, — возразил Милтон. — Настоящего Зла в нём мало. А вот дури хватает. — И в ней тоже. Стоят они друг друга. Недаром же их свели. И они долго сидели молча, проникаясь духом мужской солидарности.***
Розовая заря предвещала холодный солнечный денек. Но пока ещё стояло раннее утро. Слишком ранее для тех, кто не успел проснулся. Джарет бесшумно возник посреди спальни своей будущей нареченной. Первые робкие лучи карабкались по стене, в комнате было тихо. Оглядевшись, он обнаружил прямо перед собой сидящих на кровати Дориана и Милтона. Они молча смотрели на своего Повелителя, видимо, ещё не пришли в себя от столь внезапного появления. — Брысь! — негромко приказал Король, и они мигом растворились в утренних сумерках. Его Величество устроился в кресле прямо напротив кровати, чтобы сразу заметить пробуждение Эрин. Вырвавшиеся наружу эмоции опустошили его. Он устал сердиться на злобную козявку. Благодаря ночной свободе ярость перегорела в нём, высвободив, таким образом, место для новых чувств. Он вытянул длинные ноги, закинув их на стоящий по соседству мягкий пуфик, и опустил голову на спинку кресла, намереваясь немного подремать. Но как раз в это время Эрин пошевелилась. Разумеется, пройдёт ещё несколько минут, прежде чем она проснется окончательно. Зато Короля сон моментально покинул. Он не торопил её. Опираясь на согнутую в локте руку, он задумчиво разглядывал её, будучи мысленно весьма далеко, потому что понял, что ещё не всё показал ей здесь. Эрин потянулась, протерла глаза и села на кровати, опершись спиной о подушку и досматривая, очевидно, последний сон. — Доброе утро. Эльфийка резко вздрогнула. Она ещё не успела осмотреться и потому никак не ожидала услышать здесь чей-то голос. — А оно точно доброе? — на всякий случай поинтересовалась она, натянув одеяло повыше. — Кому как. Джарет тряхнул копной волос, встал и прошелся по комнате. Он остановился у окна, и утреннее солнце сделало его на мгновение почти брюнетом. Эрин пришло в голову, что он разговаривает с ней как-то уж слишком дружелюбно. Эту его манеру она уже хорошо изучила — так обычно он «беседовал» с каким-нибудь проштрафившимся гоблином, прямо перед тем как всыпать ему как следует. Ей стало крепко не по себе, и она поспешно выползла из постели. Лучше всё-таки объясниться. В извинениях ведь нет ничего непристойного, а повинную голову, как известно, меч не сечет. — Кажется, я вчера переборщила, — виновато произнесла она. — Хотя, как ни жестоко всё это звучало, мы сказали друг другу чистую правду. — Да уж, душой ты не покривила. — Я хотела тебя обидеть. — Знаю. И тебе это хорошо удалось. — Тебе тоже. Они помолчали. Потом она вздохнула и наконец-то высказала то, о чем думала с тех пор, как покинула Лабиринт в первый раз. — Я понимаю, что то, что случилось между нами, касается только нас двоих. Остальные тут не причем. Ты и я… такого в природе не бывает, мы слишком разные. Но оттого, что мы нашли друг друга, ничто в прочем мире не меняется. Из-за нас наши народы не обязаны прекращать вражду и становиться ближе. Всё будет, как прежде… И здесь никто не обязан любить меня. Грустно, но это правда. Джарет сделал несколько шагов в сторону, словно раздумывая над её словами. Она, разумеется, права в каждом слове. За одним исключением. Здесь её Дом. И здесь её будут любить. Время всё расставит по своим местам. И уж коль скоро она сама признала это, тему можно считать закрытой. — Я принёс тебе подарок. Её глаза любопытно блеснули. Ох уж эти женщины! — Подарок? И что же это? Джарет подвел Эрин к большому напольному зеркалу. Подарком оказалось внушительного размера роскошное ожерелье из турмалинов с бриллиантами и золотом. Камни цвета спелых ягод весело и нарядно посверкивали, отражая гранями дневной свет. Бриллианты, рассыпая десятки крохотных солнечных зайчиков, разбавляли насыщенный цвет турмалинов и подчеркивали их яркость и глубину, а старое, тускло поблескивающее золото создавало ощущение летнего тепла. — Это ожерелье моей матери, — Джарет смотрел в глаза зеркальному двойнику Эрин, защелкивая застежку на её шее. — Теперь оно твоё. — Но ведь это семейная реликвия… — Да. — О-о-о! Оно стоит, наверное, целое состояние… Я не могу… — Можешь, — его взгляд скользнул по её лицу, и он провел печаткой по её шее. — Ты всё можешь. Все, что захочешь… Все, что скажешь… Она отлично поняла этот взгляд и потому улыбнулась чуть насмешливо. — Не такой ценой. Я с тобой — во всём, что правильно, благоразумно и честно, но не более.***
Бывает время, когда день не задается с самого утра. Бывает время, когда и вечер утра не лучше. И тогда кажется, словно весь мир восстал против тебя, и ничего уже с этим нельзя сделать. Те, кто окружает тебя, совершенно точно знают, что вовремя подставленное плечо и чашка горячего чая с печеньем могли бы поправить дело, но… Увы, далеко не все рвутся предложить друг другу нечто подобное. Словом, в этот день многие обнаружили, что и среди предпраздничных распродаж и приятных хлопот царит суровый реализм будней. Бэт уныло бродила по дому. Отсутствие Эрин только нагнетало атмосферу. Пусть бы уж накричала прямо сейчас, да и дело с концом. Бэт, едва вернувшись из магазина, разбила свою копилку. За год в хрюшке набралось чуть больше трех сотен долларов. Это, пожалуй, и пятой части стоимости ремонта не покроет. Она готова была работать год без зарплаты, лишь бы избежать теперь скандала. Хуже всего было то, что Белинда и Джин нисколько не сочувствовали ей. Белинда, как и её сестры, была воспитана на принципе «натворила — отвечай», а Джину совершенно не хотелось находиться между двух огней. Общими усилиями наличных в доме набралось около тысячи, но на этом всё. Бэт даже звонить в автосервис не решалась, боясь услышать астрономическую стоимость своего утреннего «приключения». Будь у неё достаточно денег, то и признаваться бы ни в чем не пришлось. А так… единственным выходом была явка с повинной, а вот этого-то ей и не хотелось. Что же делать? Вконец расстроенная, она направилась на кухню. Во время переживаний её, как и многих других, одолевал голод. Слон бы в ней не поместился, но ночной налет на холодильник — не настолько уголовно наказуемое деяние, как налет на автомастерскую. Умяв два бутерброда с копченой курицей, Бэт встала, чтобы вновь заглянуть в холодильник, как вдруг её осенило: Джарет! Вот кто мог бы помочь ей выпутаться, только он мог бы смягчить гнев сестры. Вызывая Владыку гоблинов, она даже не подумала о том, что понятия не имеет, какое время суток сейчас в Хиллгрэме, возможно, даже ночь. Горестно излагая свою беду, Бэт не заметила, как сердитые слёзы брызнули из глаз. Как ни странно, но сочувствия она не дождалась и здесь. — Не моё это дело, — искренне веселился Король, наблюдая за Бэт, на ночь глядя безуспешно орудующей консервным ножом, — но, похоже, из этой передряги тебе просто так не выбраться. — Вот именно. И ты должен мне помочь! — Должен? Это ещё почему? — Ты друг моей сестры и из всех нас имеешь на неё наибольшее влияние. Тебя она послушает. А из меня наделает сотню маленьких гоблинов. И тебе придется принимать беженцев. Ну, пожалуйстаааааа! — захныкала младшая сестра. — Ты ведь мне поможешь, правда? Ты ведь не отдашь ей меня на растерзание? Я без тебя не справлюсь! — Да где уж тебе! Ты даже оливку из банки достать не можешь, — издевательски заметил Его Величество. Отняв банку и аккуратно тряхнув её, он высыпал содержимое в салатник. Бэт ничуть не обиделась. Иногда хорошо, когда мужчина думает, что ты слабая и совершенно беспомощная. — Ты прелесть! Я была уверена, что ты не оставишь красивую девушку без поддержки! — Не думаю, что Джарет считает других девушек столь же красивыми, как Эрин, — улыбнулась Белинда благополучной развязке. — А что, на свете есть и другие девушки? — Король осторожно отстранил от себя повисшую на его шее с радостным писком Бэт. Что за вольности, в конце концов? Тискать коронованную особу! Внимательно и без улыбки глядя на младшую из сестёр, эффектным жестом Король указал на часы, висевшие в кухне над обеденным столом. Бэт искренне залюбовалась потенциальным «зятем». Каждый его жест был изящным, выразительным и, главное, по-настоящему красивым. Такое встречалось ей крайне редко. Даже Эйдану было до Джарета далеко, она не могла не признать этого. А уж Джин, что греха таить, просто дворняжка в сравнении с ним. — Мы вернёмся в ваш мир завтра в полдень. Я постараюсь смягчить её гнев, хотя не обещаю, что тебе удастся избежать подобного разговора с нею. Но за это… — Чего ты хочешь? Король преувеличенно мило улыбнулся. — Ты будешь встречаться с Эйданом ровно столько времени, сколько мне понадобится, чтобы разобраться в замыслах Лилит. — А что потом? — похолодела Бэт. — Потом можешь забыть о нём, если хочешь. — Нет, я не согласна! Я не могу видеть его. Это… больно. Джарет пожал плечами. — Тогда каждый останется при своём. Но если всё же передумаешь… Предупреждаю: моя доброта не бессрочна. Акции, как ты знаешь, длятся недолго. Успевай поймать удачу за хвост. ©