Вмешательство извне

Глава 11. Сумерки старого мира

      «Тёмной свиты хор       Подхватить готов       Громкую хвалу       Сумеркам Богов»       Группа «Ария». «Бал у князя тьмы».       Хитерфилд.       С высоты птичьего полёта.       Туман стелется над городом, пережившим свой самый тёмный час, и кутающимся в вечерние сумерки. Ветер всё ещё гоняет по обезлюдевшим, заваленным кучами самого разного мусора, оставшегося от уничтоженных, рухнувших зданий, клубы дыма, пыли и пепла.       Тишина.       Всепоглощающая.       Сверхъестественная.       Сюрреалистическая.       Остовы зданий, точно кости вымерших исполинов, мифических созданий древности, давно исчезнувших со страниц истории, разрывая белёсую пелену тумана, устремляются ввысь, являя собой мрачное напоминание о трагедии, свидетелем которой стало всё человечество.       Кладбище.       Кладбище гигантов, чьи кости окутаны призрачным туманом, а души так и не нашли покоя.       Именно такое чувство вызвал этот постапокалиптический пейзаж. Впрочем, оно почти соответствовало истине.       Но, всё же, эта тишина не абсолютна – где-то вдруг завыла сирена. Протяжно и жалобно, точно волк на Луну. Где-то кто-то закричал. Где-то с грохотом рухнула державшаяся лишь на честном слове стена полуразрушенного здания…       Шок и оцепенение медленно уходили, уступая место горю, отчаянию, жажде выжить, инстинктам, а так же – альтруизму и состраданию. Люди – те немногие, кому удалось уцелеть – выходили из своих укрытий и пытались помочь тем, кому повезло меньше, чем им. Тихо. Сосредоточенно. Упорно. Каждый сам для себя выбирал, с чего начать жизнь в этом новом мире, где уже ничто и никогда не будет как прежде.       Но были и те, кто избрал другой путь. Мародёры. Преступники. Грабители. Уж таково человечество – некоторые его представители даже в самые трагичные и страшные моменты истории будут пытаться жить за счёт других. Паразиты…       Мерные взмахи чёрных крыльев. Свист рассекаемого воздуха. Манёвр. Вспышка! Зелёный луч стремительно прорезал туман и вонзился в землю перед троими вооружёнными мужчинами, грабившими машину скорой помощи. Их разметало взрывом.       - Интересно, что случилось с врачами? - прошептал Мэтт-Шегон, продолжая полёт. Сейчас он вместе с остальными Регентами искал выживших в этом аду. Тех, кому была нужна помощь. Тех, кто оказался под завалами. А те немногие люди, что встречались им на пути, не обращали особого внимания на странную троицу. У них и так было много дел. Те же, кого Регентам удавалось спасти… Им и вовсе была безразлична внешность спасителей. Казалось, что каждый выживший потерял часть себя, частичку своей души, и пытался отыскать её, погружаясь в себя. Отгораживаясь от мира тем или иным способом.       Мэтт тоже чувствовал это. Даже несмотря на то, что ему удалось спасти своего деда и многих других во время бомбёжки. Но он знал, что многие его друзья погибли в этой бойне. Не знал, кто именно, но знал, что многих уже не увидит никогда. И в его сердце поселилась тоска. К тому же он волновался за свою мать… Однако у него не было сейчас возможности разузнать хоть что-нибудь о её судьбе. И это кололо сердце острой болью тревоги. Но особенно он волновался за Вилл и остальных стражниц. Он не знал, что случилось с девочками после захвата школы. Вернее он знал, что они отправились в полицейский департамент вместе с комиссаром. Но что было дальше? Он не мог этого знать, ведь очнулся в машине скорой помощи незадолго до атаки пришельцев… А когда с неба на город стали обрушиваться смертоносные потоки энергии, он, несмотря на замешательство, делал то, что и должен был делать Регент Земли – спасал людей. И как только появилась возможность, устремился к полицейскому управлению города с надеждой и тревогой в сердце. Но то, что он увидел там, повергло его в шок. В ужас. Гигантская воронка от мощнейшего взрыва! Здание было полностью уничтожено. Наверняка никто не выжил…       В ту минуту сердце его оборвалось и, не зная, что делать, от горя он закричал.       Но потом надежда на лучшее вернулась. Теперь он просто надеялся и был почти уверен в том, что Вилл и остальные девочки выжили. А как же иначе! Ведь они – стражницы Завесы! Они не могли умереть вот так! Но эти мысли всё-равно не приносили ему успокоения.       И вот сейчас он вновь был там. У воронки, в которую превратилось здание полицейского департамента. Кратер медленно заполнялся горячей водой из разорванных труб. По его периметру лежало то, что ещё утром было зданием – огромное кольцо строительного мусора, балок, перекрытий, сломанных бетонных плит и арматуры…       - Друг Мэтью, не тревожься за них – я уверен, что им удалось спастись, - грубый, со странными интонациями, голос прозвучал за спиной. Мэтт-Шегон обернулся – на него сочувствующе и с пониманием смотрел Наполеон, волшебный кот-спутник Лиллиан Хейл. Один из Регентов. В своём магическом облике он сильно напоминал оборотня. Так же, как Хаглз – соня со сложной судьбой, которого Мэтт некогда подарил своей возлюбленной. Сейчас он рыскал по развалинам и завалам, оставшимся от управления – выискивал, выслушивал и вынюхивал тех, кто мог остаться там в живых.       - Ты уверен, или просто надеешься? – спросил Мэтт – они стояли на крыше каким-то чудом уцелевшего здания и наблюдали за происходящим внизу.       - И то, и другое, - пожал плечами котище. Мэтт лишь вздохнул, и вновь уставился на руины, поглощённый собственными переживаниями.       Внезапно Хаглз издал протяжный вой, привлекая внимание.       - Похоже, он что-то нашёл, проговорил Наполеон, посмотрев в ту сторону – соня-оборотень уже принялся расчищать завал, где сгрудилось особенно много обломков, плит и прочего материала. Не говоря ни слова, Шегон взмахнул крыльями и через секунду уже был на месте. Как и Наполеон, преодолевший это расстояние за два гигантских прыжка.       - Э, долго разбирать обычным способом, - кот сразу оценил масштаб работ. Как и всякий кот, он был довольно ленив. И волшебная сила ничего здесь не изменила. Даже напротив – сейчас он чаще действовал по принципу: «Зачем что-то делать, не применяя магию, если с магией всё гораздо проще?». Впрочем, сейчас он был прав.       - Сколько их там? – спросил Мэтт у Хаглза. Тот пробурчал в ответ что-то нечленораздельное, но его поняли.       - Приступим? – посмотрел на остальных Наполеон. Регенты кивнули и взялись за руки, образуя круг. Сила заструилась сквозь них, пронизывая каждую клетку, каждый атом их тел. И сейчас эта сила нужна была вся.       Внезапный мощный порыв ветра в одночасье разогнал туманное месиво над всей улицей, обнажая изъязвлённые трещинами дороги, железобетонные «кости» рухнувших зданий, брошенные, искорёженные автомобили… и трупы тех, кому не удалось спастись. Напуганная внезапно хлынувшим с неба светом луны, возмущённо лая, бросилась в рассыпную стая бездомных собак, до этого обгладывавшая человеческое тело. Какие-то тени замерли в окнах чудом уцелевшего магазинчика по продаже бытовой техники. Но, удостоверившись, что опасность им не грозит, продолжили своё темное дело…       Меж тем ветер стих, и туман вновь начал тянуть свои влажные щупальца по улице, стремясь достигнуть эпицентра магического действа, словно надеясь помешать Регентам. Но они были всецело поглощены процессом, абсолютно сконцентрированы и не обращали внимания ни на что.       И вот они, всё ещё держась за руки, вдруг медленно оторвались от земли, воспарили, поднимаясь всё выше и выше, пока, наконец, не зависли на высоте метров двадцати. А в самом центре круга, образованного их руками, засияла маленькая точка, и в то же мгновение огромные бетонные плиты, обломки, балки, автомобили – всё! – тоже начало плавно подниматься в воздух!       Картина была завораживающей.       Но вот из-под завалов, которые расчищались столь нетрадиционным способом, начали выбираться люди. Их было не много, а большинство из них уже и не надеялись увидеть солнечного света, от того радость их была особенно сильна. Но едва посмотрев вверх, они замирали, поражённые увиденным. Лишь немногим удавалось совладать с удивлением при виде парящих в воздухе в свете звёзд и Луны обломков зданий, машин, медленно плывших единым строем куда-то в сторону. Одним из таких людей был комиссар Гордон, спасшийся чудом – в момент взрыва он был едва ли не в самом его эпицентре. Конечно, ему тоже досталось – правая рука вывихнута, сломана пара рёбер, от чего каждый вздох и движение отдавались в груди острой жгучей почти нестерпимой болью. К тому же при обрушении здания комиссар получил травму головы, и кровь из раны на виске давным-давно пропитала его рубашку. Но он был жив! И это – главное.       Превозмогая боль, комиссар сумел выбраться из-под завала, когда вдруг плита, которой его едва не придавило, поднялась в воздух вместе с ещё тонной обломков, отделявших его от свободы. Сейчас Гордон тоже взирал на кружащиеся в странном воздушном вальсе вопреки всем законам физики тонны строительного мусора. Но от его взгляда не ускользнули и «виновники торжества» - три странные фигуры, зависшие над воронкой от взрыва на том месте, где ещё утром стояло здание центрального полицейского управления города.       - Что же здесь, чёрт возьми, происходит на самом деле? - пробормотал он, когда все летающие обломки, словно повинуясь приказу, устремились в воронку, оставленную взрывом. Все сразу!       И тут всё замерло.       Только три фигуры, висевшие в воздухе, плавно опустились на землю. Люди заворожённо и с опаской, перемешанной поровну с удивлением, глядели на трёх очень необычных существ, будто сошедших со страниц фентэзи-произведения. Но ни один не проронил ни слова.       Мэтт смотрел на спасённых Регентами людей, вглядывался в их лица, пытаясь запомнить или увидеть кого-то знакомого, и тут его взгляд упал на комиссара – юноша сразу узнал его, поскольку не раз видел Джима Гордона по телевизору, и направился к нему.       Гордон стоял не шелохнувшись. Он не испытывал страха перед этой странной троицей так как понимал, что именно благодаря им он сам и те немногие, кому удалось выжить при взрыве управления, были освобождены из-под завалов.       - Вы – комиссар Гордон, - констатировал Шегон, поравнявшись с мужчиной.       - Это верно. А вот кто вы такие? – кивнул Джим, поморщившись от боли – оказалось, что говорить когда у тебя сломаны рёбра тоже не очень приятно.       - Регенты Земли, - вставил слово Наполеон. – Но, полагаю, вам это ни о чём не говорит, - некоторые люди из числа выбравшихся из-под завалов, со всё большей настороженностью стали посматривать на троицу. В том числе и полицейские.       - Кто мы – не важно, - покачал головой Мэтт. – Важно другое – что вам известно о судьбе Вилл Вандом и её подруг?       - Похоже, я знаю, кто вы на самом деле, - взгляд комиссара был пронзителен и словно просветил Мэтта насквозь.       - Что? – удивлённо сказали Регенты. Кроме Хаглза – говорить он не умел, но лицо его тоже выглядело очень удивлённым.       - Юная мисс Вандом рассказала мне обо всем, когда мы беседовали после инцидента в школе. Я знаю, кто вы, Мэтью Олсен. И понимаю вас, - острая боль вновь пронзила грудь комиссара и он, охнув, тяжело сел на землю.       - Что с вами? – спросил Мэтт. Сейчас ему, вообще-то, было не так уж и важно, как, когда и почему Вилл раскрыла тайну стражниц и Регентов этому человеку – в том, что Гордон говорит правду, не было никаких сомнений. Важно было то, что этот человек нуждался в помощи, а к тому же мог знать хоть что-то о судьбе стражниц.       - Хех… Ну, я не могу сказать, что отделался лёгким испугом, - тяжело дыша попытался пошутить Гордон. Наполеон пристально посмотрел на комиссара, а затем авторитетно заявил:       - У него сломаны два нижних ребра с правой стороны. Плюс лёгкое сотрясение мозга.       - Это всё твои кошачьи штучки? – спросил Шегон.       - Друг Мэтью, мой народ у вас, людей, испокон веков считался связанным с чем-то мистическим. Вообще-то так оно и есть. Магический дар лишь усилил это… Так что да – это мои кошачьи штучки, - Наполеон улыбнулся так, что даже кэрроловский Чеширский кот ему бы сейчас позавидовал.       - Кто бы мог подумать, что доживу до момента, когда буду разговаривать с волшебным котом, - невесело улыбнулся Гордон.       - Не двигайтесь. Я вам помогу, - сказал «кот» и положил руку на плечо человеку. Сначала он ничего не почувствовал, но потом – внезапно – боль в груди начала утихать, сознание прояснилось. Даже рана на голове вдруг стала стремительно затягиваться!       Наполеон отнял руку и встряхнул её, словно отряхивал грязь:       - Всё готово.       - Как… как вы это сделали? – удивлённо спросил Гордон, вставая и чувствуя себя, словно помолодел лет на двадцать. Энергия переполняла его.       - Хм… как я и сказал – это одна из моих «кошачьих» штучек, - добродушно отозвался котище, вновь изобразив улыбку. Получилось не очень – улыбка оказалась больше похожа на оскал.       - Как бы то ни было, спасибо вам, - кивнул комиссар. Между тем, спасённые уже окончательно пришли в себя после шока, вызванного недавними событиями, и уже обращали мало внимания на странных существ, беседовавших с комиссаром Гордоном. Те из них, кто до атаки были под следствием, предпочли поскорее убраться подальше, даже несмотря на свои травмы. Полицейские предпочли остаться – они ждали, чем закончится разговор комиссара со странными существами. Кто-то действительно прислушивался, кто-то просто сидел, склонив голову, погружённый в свои не очень весёлые мысли. Кто-то бродил по руинам и завалам в надежде услышать, найти тех, кто ещё могли быть живы, погребённые под тоннами обломков, и звали на помощь.       - Теперь, когда вам лучше, вы можете сказать мне, что стало с Вилл и её подругами? – спросил Мэтт, с надеждой посмотрев на пожилого человека.       - Не думаю, что смогу вам сильно помочь, - с грустью ответил Гордон, покачав головой. – Единственное, что могу сказать – почти перед самой атакой я видел в окно кабинета как ваших подруг и их семьи у здания департамента встретил довольно крупный афроамериканец. Лица его я не разглядел, но могу поспорить, что это был Эдгар Барретт, советник президента по чрезвычайным ситуациям. Именно он и его охрана забирали у нас Линдона и Кесслер – террористов, захвативших школу.       - Барретт, - процедил Мэтт, вспоминая встречи с псиоником.       - Они о чём-то поговорили, - продолжил Гордон, - а затем сели в две машины и поехали к центральной площади… Полагаю – в аэропорт.       - Этот негодяй…, - казалось, Мэтт вовсе не слушал комиссара.       - Вы его знаете? – посмотрел на него Гордон.       - Не с лучшей стороны, - сказал Наполеон. – Но если девочки уехали с Барреттом… Уж он-то точно нашёл способ спастись. И, похоже, что стражницы были ему зачем-то нужны. Скорее всего, они ещё живы. Чутьё подсказывает.       - Мне от этого не легче, - резко бросил Мэтт. – Знать что они с Барреттом, возможно – захвачены и нуждаются в помощи!. И при этом я не могу ничего сделать!       - Рано или поздно мы все проходим через это, - покачал головой комиссар, прекрасно понимая юношу и пытаясь его успокоить. – Когда-нибудь каждый из нас осознаёт, что не всесилен, понимает, что у его возможностей есть пределы, да и сами возможности не так уж велики, - Мэтт молчал, лишь бросил полный боли, тревоги и тоски взгляд на Гордона. – Думаешь, ты сейчас во всём мире один такой? Вовсе нет. После этой атаки погибли миллионы. А ещё больше людей оказалось в таком же положении, что и ты – они не знают, что случилось самыми близкими людьми, живы ли они, нужна ли им помощь. И так же, как ты, они изводят себя разными мыслями…       - Ну и что?! Что вы мне прикажете делать?! – взорвался юноша. Сильнейшая тревога, которая терзала его душу с самого начала атаки, вырвалась наружу, и теперь он уже не мог просто молча терпеть. Тревога за судьбу Вилл и остальных девочек жгла его сердце сильнее раскалённого железа, но собственное безсилие хоть как-то повлиять на ситуацию было ещё больнее осознавать. Он не знал, что делать, был в смятении, но не желал смириться.       - Что делать? Ты и сам прекрасно знаешь, Мэтт Олсен. Единственное, что ты сейчас можешь сделать – успокоиться и набраться терпения. А ещё ты со своими странными друзьями можешь продолжить помогать тем жителям Хитерфилда, кому нужна эта помощь.       - Он прав, Мэтью, - согласился Наполеон. – Сейчас мы не можем помочь стражницам. Но в наших силах помочь людям здесь.       - Я… понимаю, - с трудом сказал Шегон. – Но всё-равно не могу не думать о них… о ней.       - Этого и не нужно, - положил ему руку на плечо комиссар. – Помни о ней. Но не позволяй эмоциям контролировать себя.       - Кроме того мы можем слушать ментальный эфир, - вкрадчиво добавил котяра. – И мы услышим мысли девочек, если будем близко, или они будут достаточно сильны.       - Я как-то… не подумал об этом, - стушевался юноша. – Хорошо, мы продолжим наше дело, и поступим так, как ты сказал, Наполеон. Будем слушать, - кивнул он, поднимаясь в воздух одним взмахом чёрных крыльев. – Спасибо вам, комиссар, - сказал он и полетел прочь.       - Вы и правда можете услышать их мысли? – спросил Гордон у Наполеона, глядя вслед улетающему Шегону.       - Правда, комиссар, - кивнул тот. – И правда в том, что я их не слышу.       - Почему вы не сказали ему? Хотя… понимаю.       - Да. Девочки сейчас, вероятно, слишком далеко. Или… В любом случае мы безсильны.       - Полагаете, они всё-таки могли выжить? – с неподдельной тревогой спросил комиссар.       - Я верю в них. Уж кому, как не им суждено выкрутиться даже из самой сложной передряги. Думаю, они смогут выкарабкаться, хоть в более плачевном положении стражницы ещё никогда не были. Я так думаю, - сказав это, оборотень гигантскими прыжками последовал за Мэттом и Хаглзом, уже скрывшимися в тумане…       - Надеюсь, ты прав, - прошептал ему вслед Гордон.       И никто не заметил одинокую фигуру, стоявшую на крыше одного из чудом уцелевших зданий, пристально наблюдавшую за всем, что происходило внизу. Это был мужчина неопределённого возраста, одетый в строгий деловой костюм светло-синего тона. В правой руке он держал чёрный дипломат. Этот странный человек смотрел вслед удаляющимся Регентам, а когда те скрылись в тумане, он поправил свой галстук, стряхнул пылинку с пиджака и, как ни в чём не бывало, растаял в воздухе…       Тишина была всеобъемлющей. По крайней мере, так казалось.       Молчание, вызванное шоком, удивлением от раскрывшейся истины…       Ветер играл в кронах деревьев, рождая тихий шелест. Туман лениво плыл над лесом, постепенно истаивая…       - Если то, о чём ты сказал – правда…, - наконец взломал тишину Странник.       - Теперь ты понимаешь, насколько серьёзно то, о чём я говорю? – посмотрел на него Второй. – Понимаешь, что я на самом деле хочу сделать?       - Я понимаю, каковы могут быть последствия, - качнул головой Игорь. – Ты хочешь вновь воздействовать на все базовые Законы Фрактала.       - Да! Я хочу исправить то, что сделал Выразитель! Ты ведь это понимаешь?       - Я понимаю, что стоит за всем этим. И если этого не понимаешь ты, значит, ты полностью утратил бдительность!       - Выходит, в конечном итоге, ты такой же, как и стражницы, - разочарованно, с горечью и тоской в голосе, тяжело вздохнув, сказал Второй. – Они тоже не захотели понять… Даже выслушать… к сожалению, - что-то в тоне, каким была сказана эта фраза, заставило Джайну вздрогнуть будто от порыва ледяного ветра. А секунду спустя зрачки её расширились от осознания того, ЧТО Второй хотел этим сказать!       - УБИЙЦА!!! – вскричала девушка, молниеносно атаковав заклинанием – сфера тьмы, пронзаемая сильнейшими разрядами молний, мгновенно окутала Второго, не успевшего ничего сообразить!       - Стой! – попытался остановить её Странник, но было уже поздно – сферу пронзили лучи белого света и разорвали в клочья, а один из лучей устремился к волшебнице!       Вспышка!       Шипение!       Вскрик!       В воздухе разлился запах обгоревшей плоти…       Джайна не успела ничего понять, и даже двинуться с места, а Странник, вдруг возникший перед ней, упал на колени, держась за живот!       - Ч-что? – удивлённо спросил Второй, который, похоже, был в полном замешательстве. – Но… зачем? Зачем, чёрт возьми?!?!?!?! – закричал он, когда Странник повалился на спину, отняв руки от живота – в нём зияла огромная обгоревшая… даже не рана – дыра! И ещё кровь. Слишком много крови…       - Не-е-е-е-т! – Джайна не смогла закричать – лишь прошептала. Слёзы брызнули у неё из глаз, когда девушка склонилась над Игорем, положив его голову к себе на колени. – Сейчас… я вылечу… я помогу, - шептала она, творя заклинание, а слёзы её капали ему на лицо, ставшее вдруг мертвенно бледным. – Только не уходи, - шептала она, творя заклинание исцеления, отдавая ему все силы, всю свою волю. Но этого было мало!       - Заче-е-ем? – надрывно выдохнул Второй, тяжело проведя рукой по лицу. – Господи, ну зачем ты это сделал?       - Кх… что… теперь и прав…да начи…наешь ощуща… ть себя убийцей? – с трудом произнося слова, спросил Странник. Он испытывал адскую боль – все органы брюшной полости у него были повреждены или уничтожены. Но лицо его оставалось каменно-невозмутимым.       - Почему? Почему ты закрыл её собой? – словно умоляя, спросил Второй. Случившееся совершенно выбило его из колеи. Он никогда не хотел, чтобы это случилось, не предполагал, что такое вообще возможно. Он не желал Страннику зла! – У тебя ведь было столько возможностей!       - Похо…же, со мной… всегда… так – выбираю спо…соб, который больше всего… дос…тавляет боли, - попытался пошутить Игорь.       - Тише, не трать силы на разговор, иначе, моя магия…, - Джайна со слезами на глазах продолжала колдовать. Она всё ещё пыталась залечить рану Странника, гоня от себя страшную мысль о том, что это невозможно – ей не хватало ни сил, ни умения. Всё, что у неё было, она уже отдала заклинанию, и с каждой секундой оно вытягивало из девушки жизненную энергию. Но волшебница не желала сдаваться. Не желала терять то, что обрела совсем недавно. Она сама всё ещё до конца не понимала, что именно заставляет её так поступать, но в сердце её уже вгрызалось то самое чувство, что толкает людей на великие подвиги или безумства, заставляет жертвовать собой ради других. Ради любимого человека. Ведь только сейчас, видя Странника, пожертвовавшего собой ради того, чтобы спасти её саму от верной гибели, Джайна, наконец, поняла, НАСКОЛЬКО дорог оказался ей этот странный человек. И это открытие придавало ей необходимую решимость. Казалось, сейчас она сама чувствовала ту страшную боль, что пронзала Игоря. И девушка плакала. Плакала, пытаясь унять не столько свою душевную муку, сколько боль дорогого ей человека. Она не желала даже думать о том, что сейчас он может умереть у неё на руках, несмотря на все её усилия. Эта мысль пугала девушку. Сама вероятность вновь остаться одной пугала настолько сильно, что волшебница была готова на всё, лишь бы этого не случилось.       - Регенерируй! – вдруг просиял Второй. – Ты же можешь! Можешь, как и все мы! Регенерируй, восстанавливай своё тело!       - Это ты… всегда хотел с…тать неуязвимым. А я – лишь остать…ся чело…веком, - выдохнул Странник, скривившись от боли. – Хва…тит, - он с трудом отвёл руки Джайны от раны. – Хватит.       - Но… ты же…, - слёзы с новой силой начали душить её.       - Не стоит и тебе… погибать… из… за меня. Слишком много…смертей, - сказал Игорь, и скупая слеза скатилась по его щеке.       - Но я же… я, - рыдала девушка, холодея от ужаса.       - Знаю. Именно поэтому и живи…       - Чёрт побери! Да что же это такое! – Второй никак не находил себе места, метался по пятачку на холме. Он попросту не мог поверить, принять того, что происходит, того, что он сделал. – Я могу! Могу помочь! – упал он на колени рядом с Игорем, в воздух взвились шесть, яростно сияющих, волшебных камней. – У меня должно хватить энергии…, - с надеждой и болью в голосе сказал он, посмотрев в глаза Страннику, словно ища у него поддержки. А Джайна с нескрываемым удивлением сквозь слёзы смотрела на двойника – в этот момент она надеялась, несмотря на всё содеянное им раньше, что сейчас он преуспеет. А если нет… Зачем ей тогда жить? Зачем? Но мгновения складывались в секунды, секунды стремительно уносились прочь, волшебные камни сияли всё ярче, но рана Игоря не заживала.       - Этого… не может быть! – выдохнул Второй, и сейчас впервые по-настоящему испугался того, что сделал. Если раньше он мог оправдать себя и свои поступки… убийства, высшими целями, то сейчас было совсем другое дело – перед ним был не преступник, не маньяк или убийца, не носитель зла. Перед ним был человек, который так же, как и он сам, хотел сделать вселенную лучше, человек, жаждавший справедливости, человек, которому он был обязан всем! И сейчас будто пелена тьмы, морока, спала с его глаз, освободила разум и в то же мгновение совесть, так долго заглушаемая сознанием, заполненным стремлением к высшей цели всеобщего блага, граничащим с убийственным фанатизмом, освободившись от оков, свершила свой суровый, но справедливый суд! Казалось, что только в этот момент Второй понял, сколь чудовищные деяния творил на пути к своей «высшей» цели – геноцид, убийства, уничтожение целых миров! По его вине погибли сотни миллиардов – виновные и невиновные. Все их боль и страдания вмиг обрушились на него, проносясь перед глазами чередой ужасающих образов прошлого и настоящего. Это чувство было просто невыносимо, и он закричал!       Этот крик разорвал утреннюю тишину, а в небо из леса вспорхнули стаи перепуганных птиц. А когда кричать уже не было сил, Второй склонился и как будто угас.       - Суд совести… всегда… суров, - с явным трудом сказал Странник. Было совершенно не понятно, почему он всё ещё жив. Возможно, он уже не был человеком в привычном смысле слова…       - Я не хотел! – с надрывом отозвался Второй, подняв голову, а потом вдруг в нём что-то изменилось – словно тень накрыла его, и он метнул гневный, полный отчаяния и ненависти взгляд в Джайну, всё ещё плакавшую и нежно гладившую Игоря по голове. – Это всё ты! Из-за тебя! Если бы не ты, ничего бы этого не случилось!       - Ч-что? – казалось, девушка лишь сейчас вернулась к реальности и посмотрела на квантового двойника удивлённо, когда его лицо исказила гримаса ярости. Он занёс руку для удара, но в последний момент Странник, собрав оставшиеся силы, успел его остановить, схватив за запястье:       - Хватит… Ты уже достаточно… натворил, - с каждым словом из его груди вырывался свистящий хрип. Силы покидали его очень быстро, и Игорь чувствовал, что не сможет продержаться ещё дольше – уже сейчас его поддерживала лишь невероятно мощная сила воли. Спиной он уже ощущал холодное дыхание смерти… Но уходить было ещё не время. Прежде он должен был ещё кое-что сказать…       - Джайна… Прости, что всё… получилось так, - произнёс он, всё ещё держа руку Второго, который, впрочем, и не пытался вырваться. Даже немного успокоился. Девушка ничего не сказала – она прекрасно понимала, что он сейчас прощается. Буря эмоций в душе постепенно сменялась «осенью» и «зимой», которая вымораживала всё её существо. А чувство утраты было тем острее и причиняло тем большие муки потому, что она сейчас теряла не просто друга, но самого дорого человека во всей вселенной – любимого, которого обрела совсем недавно. – Помоги мне… встать, - сказал Игорь, посмотрев в заплаканные глаза девушки, полные боли и страдания. Посмотрел взглядом, излучавшим любовь, нежность, дружелюбие и спокойствие. Джайна почувствовала это, немного успокоилась и перестала плакать. Она поняла, что Игорь не боится уходить, хоть его душа болела так же сильно, как и её.       - Ты…, - она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Смотрела жадно, стараясь запомнить каждую деталь, каждую мелочь – от цвета пуговиц на рубашке, до выражения его лица, остававшегося почему-то безмятежно спокойным, чуточку грустным и сосредоточенным. Девушка почувствовала, как он нежно сжал её ладонь. – Да, сейчас, - кивнула Джайна и встала, помогая – с трудом – подняться и встать на ноги Игорю. – Неужели… ничего нельзя сделать? – мучимая горем и скорбью, спросила она.       - Можно… Смириться… Жить дальше… храня в памяти то хорошее… что было, - ответил он. Сейчас слова давались ему с ещё большим трудом, да и на ногах он держался неуверенно, поэтому Джайна поддерживала его.       - Я не верю, что всё будет вот так! – крикнула она. – Почему? ПОЧЕМУ?!?!?       - Ищешь справедливости в этом мире? – горько усмехнулся Второй, глядя на них – Странник уже отпустил его. – Безполезно. Её здесь уже нет. Но я могу это исправить… Кто бы что ни говорил.       - По…дойди, - вдруг позвал его Игорь.       - Хм… Прости меня за… это, - не очень уверенно сказал двойник, медленно подходя к Страннику.       - Джайна… пожалуйста, - Игорь посмотрел на девушку. Она поняла и отпустила его, отошла. В глазах её вновь стояли слёзы.       - Что ты хотел? – поднял взгляд Второй и поразился, насколько спокоен был Странник в этот свой последний миг.       - Посмотри мне в глаза, - вдруг совершенно чётко сказал Игорь, и Второй не посмел ему воспротивиться. Их взгляды встретились лишь на миг, и Второй отвернулся, потирая глаза и будучи не в силах вынести взор Странника… и даже не заметил, как глаза Игоря на малейшую долю мгновения как бы засветились изнутри…       - Зачем тебе всё это? – всё ещё потирая глаза, спросил Второй, не осмеливаясь более встречаться взглядом с Игорем.       - Ты поймёшь и сам. Когда придёт время. Теперь ты на это способен, - туманно отозвался тот.       - И почему же сила и мудрость всегда заставляют обладающих ими говорить загадками? – хмыкнул двойник.       - Это всё, - вместо ответа прошептал Странник и вдруг рухнул на колени, как если-бы из него внезапно вынули некий «стержень», поддерживавший его всё это время. Он был уже весь в крови, его кровью было залито всё вокруг.       - Игорь! – вскрикнула Джайна, бросившись к нему.       - Прости, - всё так же шёпотом сказал он, глядя на несчастную девушку. – Прости, что не смогу быть с тобой, Джайна… Похоже, моя сделка всё ещё в силе…       - Но ты же так и не завершил свою миссию, что, зачем пришёл сюда! Ты не можешь уйти! Не можешь умереть! Здесь с тобой умрёт и последняя надежда всех живых существ, всех миров! – сбивчиво говорила волшебница, понимая, что смертный миг уже близок. А потом шёпотом добавила: «Моя последняя надежда».       - Прости, - сказал он ещё раз, и в голосе его отразилась вся та нескончаемая боль, которую он на протяжении столь долгих лет скрывал в своём сердце. Горе и отчаяние, когда он потерял Ольгу и которые потом гнали его по веренице миров в надежде отыскать её, вновь увидеть её улыбку. Сострадание, разделённое с другими существами – не всегда людьми, встреченными в этом великом путешествии. Боль. Ярость. Гнев и ненависть ко злу, которые со временем лишь усилились. Ужас и безконечное неизбывное чувство вины после первого убийства, пусть даже убитый и был отъявленным негодяем. И те же чувства, помноженные многократно с каждым новым убийством того, кому он выносил приговор за преступления… А затем отчаяние и боль из-за безуспешных поисков стали столь сильны, попросту невыносимы, что он стёр себе память, чтобы хоть ненадолго забыться и обрести покой…       Тогда-то и появилась у него связь с этой версией Земли и Меридианом. Сколь удивителен и неожиданен был этот поворот судьбы, ведь именно здесь он в итоге и нашёл Ольгу вновь после долгих, казавшихся безконечными, поисков, наполненных муками души. Но он обрёл её вновь лишь затем, чтобы снова потерять и на этот раз навсегда. Причём самым ужасным из всех способов, которые только были возможны – безмерные радость и счастье от столь долгожданной встречи с любимой были сравнимы лишь с бездонной пропастью отчаяния, вины и ненависти к самому себе, когда он, осознал, НАСКОЛЬКО сильно изменилась Ольга, не сумел спасти её, не сумел найти иного выхода кроме как сразиться с ней… и этим решением погубить любовь всей своей жизни. И себя самого.       С тех пор боль всегда преследовала его. То было чувство вины, всепоглощающее, растворяющее в себе без остатка. Временами становилось настолько тошно, что он был готов покончить с собой и даже пару раз едва не сделал это… Но потом время взяло своё, душевные раны хотя ещё и причиняли боль, стали рубцеваться. А он нашёл утешение и относительную видимость покоя в работе… Но так не могло продолжаться вечно. В конечном итоге, считая, что делает правое дело, он вновь оказался на этой Земле. Вновь со старыми знакомыми… Слепая уверенность в собственной правоте, подпитываемая углями застарелой душевной боли, на сей раз завела его так далеко, как не заходил, пожалуй, почти никто… Эта уверенность, граничащая с фанатизмом, чуть было окончательно не превратила его в палача и убийцу, в чудовище, не способное чувствовать ничего, не способное чувствовать боль и муки совести от тех ужасов, что он совершал.       И тут внезапная вспышка озарения разогнала тьму, туманившую его разум так долго!       Это было подобно желанному и долгожданному ярчайшему свету Солнца, режущему глаза, привыкшие к тьме после затянувшейся полярной ночи, дуновению ветра, разгоняющему нависшие на небосклоне свинцовые тучи, восходу радуги во время очищающего летнего дождя, смиряющего жару и зной. Впрочем, человеческий язык слишком беден, чтобы описать всю гамму чувств и переживаний, завладевших в то мгновение его душой. Он ясно увидел всё, что делал до этого дня, что делает сейчас и то, что ещё собирался сделать… И тогда вернулась боль. Она ещё никогда не была так сильна, ведь на сей раз на её стороне был не только самый суровый и неподкупный судья – совесть, но само время. Столь нещадно она терзала его душу и разум именно теперь потому, что он, наконец, понял – его использовали всё это время! Он совершил страшную, чудовищную ошибку, когда впервые открыл портал. Он вспомнил.       И вот в этот момент впервые в жизни ему стало по-настоящему страшно от того, что он натворил.       С тех пор этот страх и порождённое им желание всё исправить вели его вперёд. Он вновь ожесточился, и лишь опять оказавшись на Меридиане его душа начала постепенно исцеляться от ран, полученных с потерей Ольги. И это исцеление началось благодаря Джайне, этой милой, доброй, доверчивой и в чём-то по-детски наивной девушке. Именно она каким-то непостижимым образом, не прилагая к тому никаких сознательных усилий, сумела расколоть ледяную броню его сердца и вывести его к свету…       Но в этот самый момент, когда он вновь начал обретать себя, судьба, в которую он никогда не верил, нанесла коварный удар. Однако в глубине души он знал, что так всё и будет. Ибо так должно было быть. Сделка ещё не была расторгнута. А ещё он знал, чем может кончиться встреча с двойником. Но всё-равно позвал его. Потому, что так было нужно. И вот сейчас, чувствуя, как жизнь покидает его, буквально ощущая холодные костлявые пальцы смерти на своём плече, он знал – так должно быть. Потому, что это был его план!       Но он не мог заставить себя не чувствовать боль, не страдать сейчас, когда уже в третий раз терял любовь и всё то доброе и светлое, что она несла с собой. Но ещё горче ему было от того, что Джайна будет страдать по нему… Он видел, как слёзы лились из её глаз, как на её прекрасном лице незримой печатью отражалась боль. Он буквально каждой фиброй своей души ощущал всю глубину горя, овладевшего сейчас душой девушки. Но он ни чем не мог её утешить, и лишь повторял шёпотом: «Прости меня, Джайна», пока вдруг – в одно мгновение – не наступила тьма и не поглотила всё вокруг.       Тоненький лучик сознания пытался бороться, но тьма, неумолимая, несокрушимая, была смертельно сильна…       Она победила его.       Она поглотила его.       Она растворила его в себе.       И она его уничтожила.       Странник был мёртв!       Он так и продолжал стоять на коленях перед Джайной и Вторым, нерушимый, неколебимый, словно памятник самому себе. Но глаза его были закрыты, жизнь покинула тело, оставив лишь оболочку, грубую материю, конгломерат атомов. Не заметить эту перемену было невозможно.       - Не-е-е-е-е-е-е-е-е-ет!!!! – полный боли, тоски и страдания крик вырвался из груди Джайны и эхом пронёсся над безкрайним зелёным морем многовековой тайги. Перепуганные птицы вновь сотнями взмыли в небо, наполняя воздух шумом своих голосов и покидая такое неспокойное место. Джайна кинулась к Игорю, обняла его и зарыдала…       Второй покачал головой. В его душе сейчас царило смятение. Он не желал смерти Странника, и чувство собственной вины было очень острым. Но это было так… эфемерно, не осязаемо. С другой стороны он понимал, что раз Странник мёртв, то теперь никто уже не сможет помещать ему завершить план. Но, всё же… Он посмотрел на убитую горем Джайну, обнимавшую безжизненное тело Странника. Что-то в его душе в этот миг вновь шелохнулось, какое странное чувство. Но лишь на миг.       - Ты виновна в его гибели, волшебница, - сурово сказал он. – Запомни это хорошенько, - девушка не ответила. Не обратила на него никакого внимания. Она попросту не слышала ничего из того, что он говорил, полностью оказавшись во власти чувств и переживаний.       - Странник…, - вздохнул Второй. – Мне правда жаль, что всё так случилось… Не пойму я, почему ты позволил себе умереть… Жаль, что ты не увидишь моего триумфа. Но я всё-равно докажу тебе – пусть и мёртвому – что я был прав, - он снова посмотрел на Джайну, на Странника, а потом махнул рукой и исчез!       И лишь юная волшебница осталась здесь наедине со своим горем, продолжая обнимать того, кто оказался ей так дорог, но был отнят у неё несправедливой судьбой…       А безмятежное утреннее небо расчерчивали огнём десятки, сотни и тысячи болидов – осколки флагмана Шао’ссоров сгорали в атмосфере, а спасательные капсулы несли в себе тех, кто надеялся уцелеть…       Тьма, царившая здесь с самого начала времён была такой плотной и непроницаемой, что казалась чем-то осязаемым, некоей вязкой субстанцией наподобие янтаря, в который они, точно древние насекомые, оказались замурованы по неосторожности. Все они уже давным-давно утратили счёт времени, ибо здесь оно было не нужно. Все они испытывали странное чувство нереальности происходящего – столь неправдоподобной казалась сама ситуация.       Спуск в Бездну Теней длился уже более двух часов, но до сих пор не встретилось на пути ничего из того, что по идее должно было встретиться – никаких признаков внутреннего тела планеты. Никакой магмы, никаких раскалённых пород, ни единого признака мантии. Только стены Бездны из скальной породы. Даже температура не повышалась, хотя они преодолели по самым скромным подсчётам уже более тысячи километров! Единственное, свидетелями чего стала группа – по мере спуска стены Бездны ушли вдаль, а затем и вовсе скрылись во тьме, и даже лучи мощных фонарей были не способны высветить их. Кроме того в этой абсолютной, сюрреалистической тьме лучи света хоть и били по глазам, но помогали не утратить чувство реальности, помогали не забыться, отрешившись от всего и грезить с открытыми глазами. А ведь сопротивляться этому странному чувству, которое пыталось исподволь завладеть сознанием, было очень сложно. В конечном итоге нервы не выдерживали, а сознание начинало рисовать перед взорами людей странные образы, либо им начинали мерещиться необычные звуки… Это лишь усиливало ощущение затаившейся во тьме грозной опасности, силы, с любопытством хищника рассматривающей потенциальную жертву, на которую прежде никогда не охотился…       - Ч-ё-ё-ёрт! – тихо выругался Фрост, поёжившись. – Теперь я и вправду понимаю, почему эту проклятую дыру считают самым ужасным из всех способов наказания.       - Неужели наш безстрашный и яростный ловец боится? – так же тихо проворковала Миранда. Похоже, она хотела его подколоть, но голос выдавал её истинные чувства – девочка-оборотень тоже была напугана. А такое случалось крайне редко. Седрик и Нерисса промолчали, поскольку понимали – стоит им заговорить, и остальные поймут, что им тоже не по себе. Нужно было сохранить хотя бы видимость безстрашия. Они оба лишь переглянулись и незаметно кивнули друг другу, дав знак, что поняли, о чём размышлял каждый из них и согласен с этим. Все четверо были накрыты магической сферой, которую поддерживала Нерисса.       Земляне тоже чувствовали себя не лучшим образом. Помимо жуткой давящей на психику атмосферы Бездны Теней они столкнулись с тем, что время от времени их хитроумные бронескафандры начинали сбоить – от лёгких неполадок в системе энергораспределения, до сбоев жизнеобеспечения. Правда, скоро все расшалившиеся системы столь же внезапно приходили в норму, но энтузиазма это никому не прибавляло. Шро’так тоже не мог похвастаться стабильностью работы своей брони – она вела себя так же, как и у людей. И это серьёзно настораживало ящера… К тому же благодаря развитым экстрасенсорным способностям он мог чувствовать то, чего не могли чувствовать другие. И то, что он чувствовал, ещё более усиливало его тревогу. Хотя правильнее было бы сказать – то, что он совсем ничего не чувствовал, будто был не представителем высшей касты Народа, а каким-нибудь низкорождённым без единого намёка на экстрасенсорику… Или человеком.       Шро’так уже давно понял, что каждый человек, с которым ему доводилось общаться на Земле, обладал внушительным пси-потенциалом. Ящер чувствовал это. Так же как и то, что этот потенциал у людей был спящим, невостребованным. Эти люди и сами не догадывались, на что способны. Из этого командующий сделал вывод, что всё человечество, подобно и его Народу, обладает гигантскими пси-возможностями, быть может, даже превосходящими то, что доступно Шао’ссорам. Но по какой-то причине люди об этом не знают, не догадываются, не думают. Словно в подсознание каждого из них когда-то была заложена программа, препятствующая мыслить и развиваться в этом направлении. А те же, кто обладают какими-то способностями, стоят особняком и их либо превозносят и почитают, либо относятся с большим недоверием. И гораздо чаще бывает второе, чем первое.       На некоторое время его даже заинтересовала эта странная ситуация и Шро’так пришёл к заключению, что она не случайна и кому-то выгодно лишить людей их врождённого пси-потенциала… Но потом он решил, что это не его дело. Сейчас же ящер думал о том, что за сила заставила замолчать его экстрасенсорику. «Вероятно та же, что выводит из строя мою броню и технику людей», - думал он.       - Сколько уже летим? – спросил вдруг бодрым голосом Румянцев, чем сильно всех удивил. Похоже, ему было наплевать на проблемы с техникой и какую-то там «давящую атмосферу». Хотя сбой в системе антигравитации бронекостюмов мог быть роковым. В его голосе слышался неподдельный научный азарт. То была интонация, с какой великий Архимед сказал своё сакраментальное «Эврика!», то был голос, каким Шлиман отдавал распоряжения рабочим на раскопках Трои… И точно таким же тоном но с большей долей сумасшествия книжный доктор Франкенштейн возвестил миру о том, что его творение «Ожило!!!»       - Два часа и сорок минут примерно, - ответил Васильев. В общем и целом он тоже разделял энтузиазм своего подчинённого. Но его сердце, как и сердца других членов экспедиции, также было затронуто неясной тревогой. По данным сенсоров его скафандра группа уже пролетела тысяча триста двадцать километров вглубь Меридиана, и на пути не встретилось ничего из внутренних составляющих планеты, известных всем ещё со школьных уроков географии. Это одновременно тревожило, давало надежду, вызывало к жизни множество самых разных теорий и мыслей, объяснявших с разной степенью правдоподобности, как такое вообще возможно. И одна из этих мыслей – самая безумная – безпокоила Петра Андреевича больше всего. «Что если Меридиан вовсе не планета?» Так она звучала. Мысль была настолько дикой, ошарашивающей, пугающей и идущей вразрез со всем, чему Васильев учился, что пробирала его до дрожи, заставляя отворачиваться и гнать её от себя… Но с каждым мгновением она лишь всё более настойчиво заявляла о себе, невзирая на все попытки избавиться от неё.       - Почти три часа? – переспросил Холецкий. – Довольно долго. А у меня ощущение, что мы вообще не движемся, хоть комбез и показывает, что мы пролетели больше тысячи…       - Диаметр Меридиана чуть больше диаметра Земли и составляет тринадцать тысяч сто двадцать один километр, - сухо ответил Васильев. – Мы спускаемся в самый центр… планеты. Но с такой скоростью преодолеем оставшийся путь ещё не скоро.       - Так в чём же дело? Можем ведь и ускориться, - предложил Румянцев.       - Да. А после расшибиться в лепёшку, если ваши модные костюмы откажут, и вы не успеете затормозить. Тем более мы не знаем, что там внизу - едко заметил Седрик. Он полностью поддерживал Васильева, руководствовавшегося здравым смыслом. – Но нам-то, четверым, это не грозит…       - Я бы не была столь категорична, - вдруг дрогнувшим голосом произнесла Нерисса. – Мне всё труднее удерживать сферу… Моя магия… будто…, - но колдунья не смогла закончить – волшебная сфера, казавшаяся незыблемой и постоянной, вдруг исчезла и все четверо стремительно понеслись вниз, сопровождаемые громогласным рёвом Фроста, от чего-то напоминающим рёв реактивного самолёта!       - Живо за ними! – тут же скомандовал Васильев, и первым ринулся вниз, на помощь четвёрке Меридианцев, а через секунду и все остальные члены экспедиции устремились за учёным. Лучи света резко и стремительно взрезали вечную тьму, которая сопротивлялась, огрызаясь тугими потоками воздуха, яростно бившими в лицо с огромной силой, ветер свистел в ушах, переходя в перекрывающий всё оглушительный рёв вспарываемой на огромной скорости воздушной массы… Но вот, наконец, Васильев заметил где-то впереди, а вернее – внизу, чей-то силуэт и резко увеличил скорость полёта – антиграв заработал почти на пределе – и стал быстро приближаться к фигуре. Это оказалась Миранда, распластавшаяся в воздухе – так она пыталась замедлить падение. Нагнав её, Васильев увидел и остальных – Седрика, Нериссу и матерящегося Фроста. Все они летели в той же позе, что и Миранда – расставив руки и ноги в стороны, и особо не паниковали. Раздумывать было некогда – учёный подхватил девочку-оборотня и начал тормозить. В это же время двое бойцов Холецкого прицепились к Седрику, а самому же командиру досталось сомнительное удовольствие под названием «спасение Нериссы». Больше всех «повезло» Фросту – его падение, схватив за шкирку, остановил Шро’так. Возможно, командующий посчитал это забавным, учитывая отношение к нему ловца. Впрочем, встав перед выбором падать дальше или быть спасённым пришельцем, Фрост не особо сопротивлялся.       Когда скорость полёта группы вновь уменьшилась до приемлемой величины, а все более-менее пришли в себя, Нерисса, которую на руках держал Холецкий, сказала:       - Благодарю за то, что вы сделали для нас, - видно было, что слова дались ей не легко. – Я не знаю, что случилось. Моя магия словно…       «Была заблокирована», - скрипучий ментальный голос командующего продолжил за неё.       - Вы… тоже это чувствуете? – посмотрела на него колдунья. А затем на Холецкого. Её нынешнее положение сильно смущало бывшую стражницу, и она бы с большой радостью высвободилась из «объятий» своего невольного кавалера, но волшебный камень в её руке не сиял магическим светом. Он был пуст, словно вся его сила исчезла.       «Да», - подтвердил Шро’так. «Я довольно давно заметил, что по мере спуска мои экстрасенсорные способности стали ослабевать. Телепатия, с помощью которой я сейчас говорю с вами – это то немногое, что ещё у меня осталось».       - Вот как? – задумчиво взялся за подбородок Васильев. – Очень интересно…       «Полагаете, что отказы техники, ослабление моих возможностей и её способности оперирования псевдоэнергией как-то связаны» - констатировал командующий.       - Да, вы правы, - согласился учёный. – Это никакая не случайность, как можно было подумать. Похоже на действие некоей не известной силы…       - Похоже, что эта сила мешает нам добраться до центра планеты, - раздосадовано бросил Румянцев. – Мой антиграв чуть не сдох, пока мы гнались за ними.       - Не-е-ет, я думаю здесь что-то другое. Что-то иное кроется за действиями этой силы, какая-то иная цель.       - И что это значит? – промычал Фрост, которого всё ещё держал за шиворот ящер. При этом ловец сложил руки на груди и вид его был довольно серьёзен, что в его положении выглядело более чем комично.       - А это значит, мой недалёкий друг, что мы на верном пути, - пояснил Седрик. Его не особо радовала мысль о том, что он был спасён землянами, равно как и положение, в котором он сейчас пребывал, но, несмотря на это продолжал вести себя спокойно и сдержанно.       - Да. Это значит, что Дервиш не ошибся в своих предположениях, - кивнув, тихо сказал Васильев. «Неужели там и вправду что-то есть? Что же тогда это такое? Ради чего кому-то понадобилось прятать это в самом сердце… искусственного мира?» - думал учёный. И мысль о том, что Меридиан вовсе не то, чем кажется на первый взгляд, похоже, одержала победу.       - Что за чёрт? – вдруг прервал размышления Васильева возмущённый возглас одного из бойцов – его нашлемный фонарь внезапно замигал, отказываясь нормально работать. Петр Андреевич лишь пожал плечами, и уже было собрался распорядиться о продолжении спуска, как вдруг ещё у одного бойца фонарь заговорил морзянкой.       - Хм, - нахмурил он брови. – Не обращайте внимания. Продолжаем…, - и в то же мгновение фонари всех членов экспедиции отчаянно замерцали!       - Моё змеиное чутьё подсказывает, что это не к добру, - встревожено сказал Седрик, щурясь – слишком интенсивная иллюминация резала ему глаза. И едва только он сказал это, как все фонари в один миг погасли и тьма, массивная и монолитная, почти осязаемая, набросилась на отряд, сомкнув всех в своих цепких объятиях.       - Так. Вот это уже и вправду жутко, - зазвучал откуда-то снизу и справа голос Румянцева. – У меня даже ночное видение накрылось… Вернее оно работает, но я никого не вижу…       - У меня то же самое, - отозвался Холецкий.       - И у меня, - подтвердил ещё кто-то.       - Тише! – вдруг громко и ясно зазвучал голос Фроста. По его интонации можно было понять – он чем-то встревожен. И вряд-ли это были погасшие фонари. – Прислушайтесь! – сказал он, и люди, хотя некоторые и были готовы запротестовать или высказать своё мнение о случившемся, умолкли.       Воцарилась абсолютная, непроницаемая тишина. Но абсолютная ли? На самой границе слышимости – едва различимый – улавливался какой-то звук. Он был похож на…       - Ветер! – громким шёпотом сказал ловец. – Я чувствую дуновение ветра…       - Откуда здесь взяться ветру? – возразил один из бойцов.       Звук становился громче…       - Судя по звуку – это буря. Очень сильная, - продолжал прислушиваться Фрост.       - Так. Проверьте фонари, - сказал Васильев, сам проделывая ту же операцию.       - Не работает, - ответили сразу несколько человек.       - Не нравится мне это, - снова повторил Седрик, поскольку лёгкий шум ветра уже перерастал в самый настоящий мощный рёв, шедший откуда-то сверху.       - Живо спускаемся! – резко скомандовал Васильев. – И постарайтесь не врезаться ни во что. Особенно друг в друга, - он первым направил антиграв вниз, но в этой кромешной тьме не мог видеть, что сделали остальные.       Рёв был всё сильнее – очевидно, то, что его издавало, приближалось. И очень быстро. Васильев не знал, что это, и узнавать желанием не горел. «Чёрт! С такой скоростью нам никогда не оторваться…», - с досадой подумал он, посмотрев наверх и силясь увидеть хоть что-нибудь. Тщетно.       Но вдруг яркий свет резанул по глазам! Это зажёгся его нашлемный фонарь. Случилось это так внезапно, что Пётр Андреевич чертыхнулся от неожиданности. Тотчас же загорелись фонари у остальных членов группы. Послышались вздохи облегчения.       Слишком рано!       Первым всё понял Румянцев:       - Так… что? Падение мощности антиграва?       - Это уже не смешно! – почти в отчаянии крикнул Васильев, будто обращаясь к той самой неведомой силе, о которой недавно говорил, и все системы его скафандра моментально вышли из строя! Он камнем полетел вниз, а через секунду за ним последовали и остальные!!!       Рёв воздуха в ушах, вспарываемого телами, несущимися вниз на огромной скорости, был невероятен – безполезно было даже пытаться докричаться до кого-нибудь или вызвать по рации – чудовищный шум заглушал все остальные звуки!       Страх закрался в сердце Петра Андреевича и сковал его душу ледяным холодом почти одолевшего волю и разум отчаяния. Васильев, всегда прагматичный и спокойный, сейчас попросту не знал, что ещё можно сделать. Он всегда тщательно продумывал и выверял каждый свой шаг, но сейчас эти выверенность и продуманность оказались безполезны. Он оказался безпомощен перед лицом неизвестности и это его пугало даже больше, чем почти стопроцентная возможность скорой смерти.       Ситуацию ухудшало ещё и то, что фонари всё ещё продолжали работать – будто невидимый режиссёр-насмешник решил сыграть с людьми последнюю шутку в их жизнях и дал им мучительную возможность наблюдать за собственной смертью вместо того, чтобы позволить тьме поглотить их со всеми их страхами.       Учёный смотрел на остальных членов своей группы, на их лица – но они почему-то были гораздо спокойнее, чем он ожидал.       «Почему?» - вяло зашевелилась мысль в его мозгу, скованном страхом.       «Наше падение не случайно», - прошелестел в голове скрипучий голос Шро’така, сохранившего полное – во всех смыслах – хладнокровие. «Скорость нашего падения постоянно увеличивается. Наше ускорение уже превышает ускорение свободного падения на этой планете».       «Выходит, что-то тянет нас вниз?» - предположил Васильев, почувствовав сильное облегчение.       «Полагаю – вам стоит сохранять спокойствие и трезвость мысли», - последовал ответ. «При нынешнем ускорении мы преодолеем оставшееся до ядра расстояние менее чем через десять ваших стандартных единиц измерения времени».       «Более трёхсот километров в минуту?» - удивлению Васильева не было предела – ни один учёный и предположить никогда не мог, что человек способен перемещаться в пространстве с такими скоростями без соответствующей защиты и выжить, ведь по законам физики перегрузки при таких скоростях просто убийственны. Смертельны.       «И это тоже не случайно», - констатировал ящер. «А пока – как это у вас землян говориться? - мы можем расслабиться и получать удовольствие», - Васильеву показалось, что тон ментальной речи пришельца был слегка ироничен. «Он пошутил? Вот уж не думал, что их виду свойственно чувство юмора… Его спокойствию можно лишь позавидовать. А я… как зелёный новобранец распустил сопли, вместо того чтобы подумать. Стыдно, Пётр Андреевич, стыдно! Но сейчас действительно не остаётся ничего, кроме как последовать его совету», - решил он, постепенно успокаиваясь. Страх улетучивался, и мысли бежали всё резвее. Там, внизу, в самом центре планеты, определённо что-то было. Он уже в этом не сомневался. Не после всего, что с ним случилось за последние два часа. Более того – он уже не сомневался в том, что тайна, скрытая в самом сердце Меридиана – это самый важный, самый сокровенный секрет этого мира. «А ведь путь к этому секрету у всех на виду! Неужели никто за все эти эпохи существования цивилизации на Меридиане не захотел проверить, насколько глубока эта «кроличья нора» что зовётся Заветным Городом? Трудно поверить, что нет. А если да, то что с ними случилось, если до сих пор никто ничего не знает?» И вот эта самая мысль об участи эти гипотетических исследователей, равно как и об участи нынешней экспедиции, всё-таки не покидала Васильева, не давая ему покоя. Он не мог не думать о том, чем может закончиться это падение и при этом сохранять абсолютное спокойствие подобно Шро’таку. Эта экспедиция могла закончиться гораздо раньше, чем он рассчитывал… Но вдруг ход его мыслей прервался – ему показалось, что он увидел что-то внизу. Какой-то проблеск. Свет!       Тусклый свет, который с каждым мгновением становился всё ярче!       - Это же…, - с трудом пробормотал учёный, не слыша из-за дико ревущего ветра собственного голоса и замечая, что другие члены группы тоже вроде бы оживились.       «Наша цель», - пророкотал ящер, предчувствуя скорую развязку своих затянувшихся поисков истины.       Свет становился всё ярче и, наконец, он стал настолько силён, что вечная, полная ужасов и неразгаданных тайн тьма Бездны Теней начала понемногу отступать! Поначалу медленно и неохотно, но затем всё быстрее, пока не стали видны стены исполинского колодца, сквозь который летела группа – по самым приблизительным подсчётам выходило, что диаметр колодца более десяти километров!       И едва только взглянув на стены, Васильев всё понял. Понял, что его безумная мысль оказалась истинной – стены колодца были увиты, усеяны несметным множеством странных, иногда – отталкивающих, а чаще – совершенно невразумительных устройств, от самых маленьких, до таких, что были размером с гору! Да и сами стены были выполнены из странного, абсолютно не похожего на камень или горную породу, материала. Там не было ни одного свободного места, которое не занимало бы нечто странное и непонятное, но определённо – техногенное. Складывалось впечатление, что весь этот колодец со всеми этими странными механизмами был частью какого-то невероятного, циклопического технического комплекса, суть и назначение которого оставались за пределами понимания!       А бледно-синий свет, исходивший откуда-то снизу, казалось – из самой души этого странного мира – придавал всей этой завораживающей своим нечеловеческим величием картине вид чего-то совершенно невозможного, запредельного, чужого и вместе с тем – до ужаса завораживающе прекрасного, заставляющего с благоговейным трепетом думать о тех, кто был способен создать нечто столь монументальное, в сравнении с чем все достижения человечества меркли!       - Мать моя женщина! – раздался в наушниках потрясённый голос Холецкого. Радио заработало вновь, но никто даже не обратил на это внимания. – Это что же за хрень такая? – голос его был полон удивления и трепета. Сейчас бывалый солдат, никогда за словом в карман не лезший и многое повидавший на своём веку просто не мог выразить словами то, что чувствовал!       - Это… это… великолепно! Восхитительно! – а это уже азартный голос Румянцева. – Никогда в жизни ещё не видел и не чувствовал ничего подобного!       «Никто никогда и не видел ничего подобного», - отозвался Шро’так. Даже его завидные хладнокровие и спокойствие улетучились – сейчас он разделял чувства людей, с которыми его свела судьба. А ещё он чувствовал уважение к создателям этого технического чуда – его народу пришлось напрячь все свои силы, израсходовав почти все ресурсы, чтобы создать великий Левиафан, который был в три раза меньше этой планеты. И ящер прекрасно представлял, сколько должно было потребоваться усилий для создания чего-то подобного. Он уже знал, что, что сейчас они ещё не видели главного элемента этой эпической системы, но его экстрасенсорика вновь пробудилась, и командующий уже имел представление о том, что их ждёт. И это знание даже пугало его. Но он всё-равно хотел увидеть это собственными глазами – впервые в своей жизни он не мог поверить тому, что говорили его чувства!       И вот, наконец, колодец – великая и ужасная Бездна Теней – внезапно закончился! Они, стремительно миновав более шести тысяч километров, оказались в самом сердце Меридиана!       Величие и масштаб открывшейся их взорам картины не просто впечатляло, захватывало дух или восхищало – оно было попросту непередаваемо! Невероятно настолько, что не хватало слов и мыслей, чтобы хоть как-то справиться с описанием того, что они чувствовали!       Чёрный колодец Бездны, который, казалось, не кончиться никогда, вдруг оборвался, «выплюнув» их в огромное, колоссальное – размером с целую солнечную систему – внутреннее пространство, сам воздух в котором, казалось, излучал тот самый призрачный бледно-синий свет!       Но даже не огромные масштабы этого места поразили людей, всё ещё продолжавших падение. Их внимание было полностью поглощено другим – в самом центре этой циклопической полости и очевидно – в геометрическом центре Меридиана как небесного тела – парило в воздухе, не имея никакой опоры, чёрное ядро размером в несколько солнц!!! А вокруг него, подобно планетам, вращались по своим орбитам какие-то непонятные сооружения, каждое из которых превышало по размерам планету!!! Было совершенно не понятно, как всё это могло быть здесь. Это было совершенно невозможно! Но глаза не обманывали.       «Другое измерение», - подумал Васильев. «Карманная вселенная. Только так всё это может быть здесь… Но чёрт побери! Это же научная фантастика!» - несмотря на то, что он уже увидел и знал, он не мог поверить своим глазам. Слишком велико было потрясение.       А падение всё продолжалось.       Гигантский – просто невменяемых размеров – шар ядра, сложнейшая техническая конструкция, по поверхности которой всё время змеились разряды неведомой энергии, и иногда перескакивали к странным орбитальным сооружениям, приближался. Представить себе более масштабную, сложную и вместе с тем неизъяснимо притягательную, гармоничную и прекрасную картину было невозможно.       Издали казалось, что ядро было абсолютно гладким, идеальным, покрытым множеством странных замысловатых гипнотически завораживающих линий, узоров и знаков, складывающихся в единый рисунок непередаваемой красоты и сложности, смысл которого невозможно было разгадать. Но так казалось лишь на первый взгляд – все эти линии и узоры на самом деле были энергетическими магистралями, по которым циркулировало такое количество энергии, что Шро’так ужаснулся, представив, что могло бы случиться, высвободись она вся разом. Даже он, имея мощные экстрасенсорные возможности, не мог объять своим мысленным взором всё это техническое великолепие, равно как и понять его смысл. Он лишь чувствовал нечто… Нечто настолько великое, что попросту не укладывалось в уме.       «Неужели это – причина всего похода?» - думал он, и ветер вокруг ревел, сверкали разряды, а ядро выбрасывало в пространство энергетические протуберанцы даже четверти мощности которых хватило бы, чтобы разорвать в клочья планету! «Неужели из-за этого Советник повёл всех нас сюда? Чего же он хочет? Зачем ему этот искусственный мир? Ведь дело не в Изменении. Наверняка нет, учитывая, кто он на самом деле», - думал Шро’так, а ядро всё приближалось, становясь всё больше и больше… разряды проносились уже в опасной близости от падающих людей, но даже это не могло заставить командующего прервать цепь рассуждений: «Странно – мы уже давно должны были упасть на ядро. Похоже, внутреннее пространство планеты значительно больше, чем кажется на первый взгляд… Что это за технология? Неужели создатели этого мира умели создавать псевдопространства внутри объектов? Неужели они подошли вплотную к созданию ложных реальностей? Даже мы ещё в начале этого пути…», - внезапно разряд вспорол воздух совсем рядом, с оглушительным грохотом и треском уносясь вдаль.       - Чёрт! Маневрируем! – раздался по рации голос Васильева – его почти не было слышно из-за невероятного рёва ветра и треска чудовищных молний, но все услышали. И хотя антигравы всё ещё не работали, это не стало проблемой – меняя положение рук и ног, люди начали маневрировать, уклоняясь от разрядов. И поначалу казалось, что у них получится, что они сумеют достичь ядра, не став жертвами невероятной искусственной «грозы», но внезапно на их пути словно по волшебству сформировалась сеть из разрядов и будто движимая чьей-то злой волей, двинулась навстречу! Люди тотчас бросились врассыпную. Но сеть оказалась коварной – она «выстрелила» сотнями мелких молний, и каждая направилась к своей жертве со скоростью света…       Уйти было невозможно…       Разряды настигли их всех почти одновременно.       Миг.       Короткая яркая вспышка.       И всё было кончено.       Молнии, точно щупальца гигантского спрута, втянулись в энергетическую сеть, и через секунду она и вовсе растаяла. И уже ничего не напоминало о том, что ещё секунду назад здесь были люди…       Космос искрился мириадами огоньков. Сейчас он вызывал стойкие ассоциации со снежной зимой, новогодней ночью и праздничным салютом, провожающим год старый и одновременно встречающим новый. И не важно, что этими огоньками на самом деле были не фейерверки, а бессчётное множество обломков тысяч уничтоженных кораблей Шао’ссоров, подставляющих бока под лучи Солнца. Всё-равно зрелище было очень красивым. Да и настроение у каждого, кто сумел выжить в этой атаке, было приподнятое. Да что там! Победное настроение! Ведь это и правда была самая настоящая победа! Флот противника полностью разгромлен и Земле теперь ничего не угрожает. Пусть многие тысячи ящеров сумели спастись в капсулах и совершить посадку на планете – это уже не являлось угрозой для человечества. Люди могли вздохнуть свободно и без опаски глядеть на небо.       Но победы без жертв не бывает. Каждый солдат знает это. Идя в бой, он знает, что может не вернуться. И сегодня, приближая этот миг победы, своими жизнями пожертвовали многие хорошие люди…       - Сэр, - вывел из задумчивости Симмонса его адъютант. – Связь установлена.       - Хорошо, Джон, - кивнул капитан молодому человеку и тот подал знак оператору связи – на главном экране мостика тотчас появилась картинка: с экрана на людей посмотрело лицо мужчины со строгими, даже суровыми чертами… Но гораздо сильнее внимание привлекали его глаза – они были настолько глубокого синего цвета, что казались льдинками, и взгляд его был пронзителен и колюч.       - Поздравляю вас с победой, Сергей Иванович, - Джейкоб слегка поклонился в знак уважения.       - Вряд ли эта заслуга моя или моих людей – по большому счёту всё сделали корабли. Это вы и ваши люди достойны поздравлений, - ответил Крутов.       - Давайте отложим любезности для более подходящего времени, - пожал плечами Джейкоб. Ему определённо понравился этот Крутов – он имел представление о чести, что было редкостью в современном мире. А именно таких людей Симмонс ценил и считал себя также одним из них. – Какова обстановка? Наши сенсоры всё ещё не работают.       - Ну… Враг разбит. Впрочем, это вы можете видеть и сами. Конечно, остались те, кто спасся в капсулах, но с этим мы разберёмся в своё время. Не думаю, что они станут для нас проблемой.       - Что ж, это радует, - сказал Симмонс. – Нам бы пригодилась ваша помощь в ремонте кораблей. Но особенно нужны сейчас медики – многие наши погибли или получили серьёзные травмы из-за воздействия странного излучения вокруг чёртова флагмана.       - У меня нет свободных людей, - пожал плечами Сергей Иванович. – Нам пришлось радикально ускорить постройку кораблей и их введение в эксплуатацию, чтобы поспеть к вам на подмогу… Что уж говорить о подборе команды – брали только тех, без кого никак нельзя обойтись. Все работают за двоих, а то и троих… На всех наших кораблях сейчас от силы может набраться человек тридцать…       - Даже так? – удивился Симмонс. – Но при этом ваши «птички» оказались поразительно эффективны.       - Всё дело… Хотя постойте, - Крутову вдруг пришла мысль, о которой он раньше не задумывался. – Пожалуй, я нашёл возможность помочь вам одним махом решить целую кучу проблем. У меня тут есть один подарок Странника…       - Странника? Вы говорите о том таинственном путешественнике между мирами?       - А я-то думал, что это секретная информация, - проворчал глава ФСБ, почесав затылок. – Надо будет с этим разобраться… Да, вы правы. Через пять минут я свяжусь с вами снова – мне нужно подготовиться. А потом вы перенесёте меня на ваш корабль…       - Разве у вас нет телепортационных технологий?       - Как я и сказал – корабли вводились в строй в спешном порядке. Второстепенными системами вроде транспортной приходилось жертвовать, - усмехнулся Сергей Иванович, и по экрану замельтешили снежинки помех.       - Подготовить транспортный луч, - сразу распорядился Симмонс и вновь погрузился в раздумья.       Победа… Да, это была победа, раз враг всё-таки разбит… Но разве не такие победы называют пирровыми? Когда цена победы выше или равна цене поражения? Сейчас они – почти никто из команды ни этого, ни других кораблей не задумывался, что будет дальше. У них слишком много работы и у таких мыслей попросту нет времени, чтобы появиться. А те же, кто задумывается… Страшат ли их подобные мысли? Не знаю, как им, но лично мне не по себе. Я бы даже сказал – жутковато. Сейчас здесь в космосе мы не видим, во что превратилась Земля. Мы не знаем, что стало с нашими родными и близкими, друзьями и знакомыми… Здесь и сейчас у нас есть надежда, возросшая на благодатной почве неведения. Надежда на то, что всё будет хорошо. Но что будет на самом деле, когда мы вернёмся? Неведению придёт конец. И мы узнаем то, что желаем. То, что боимся знать в глубине души.       Неведение – благо. Пожалуй, многие сейчас в глубине души имеют иррациональное, по сути, желание – остаться в неведении. Но лично меня сейчас больше пугает то, как изменился мир в целом и как он ещё может измениться. К лучшему ли все эти перемены, или… нет? Ответить на этот вопрос может, пожалуй, только Бог. К сожалению, Он слишком немногословен, а Его знаки способны понять лишь избранные.       - Мы готовы к транспортировке, - отрапортовал оператор, вновь заставляя Джейкоба вернуться к действительности из мира мыслей. Он посмотрел на свои часы – пять минут уже истекли. «Надо же», - удивлённо подумал капитан, кивая оператору – тот произвёл ряд манипуляций на контрольной панели транспортной системы и уже через мгновение на мостике в луче белого света появился Крутов Сергей Иванович собственной персоной. Одет он был в матово-чёрный, с металлическим отливом, плащ поверх белой рубашки. Также на нём красовались камуфляжные штаны и армейские ботинки.       - Честь отдать! – скомандовал Симмонс и первым поднёс руку к виску. Вслед за ним, вытянувшись по стойке «смирно», то же самое сделали и все, кто сейчас был на мостике. И сам Крутов в том числе. Он заметил, что при этом взгляд Симмонса стал более доброжелательным.       - Вольно, - сказал капитан, и команда разразилась аплодисментами, одобряющими возгласами и словами благодарности. – А ну живо за работу! – с напускной суровостью прикрикнул Симмонс на подчинённых, но во взгляде его играла искра иронии. - Как именно вы собираетесь нам помочь? – спросил он, когда всё успокоилось, и экипаж принялся исполнять свои обязанности.       - С помощью этого, - развёл руками Крутов, имея в виду плащ. – Этот плащ и есть тот самый подарок Странника. На самом деле это колония наномашин, управляемых волей носителя и искусственным интеллектом.       - Наномашины? – переспросил Симмонс, напрягшись – он прекрасно знал о том, с каким трудом удалось одолеть репликаторов, по сути, тоже являвшихся наномашинами с искусственным интеллектом, поэтому ко всему, что имело в названии приставку «нано» он теперь относился с недоверием. Тем более если дальше следовало словосочетание «искусственный интеллект».       - Хм… похоже, вы этому не очень рады, - посмотрел на капитана Крутов. Несомненно, он по долгу службы был осведомлён о проекте ВВС Соединённых Штатов под кодовым обозначением «Звёздные врата». Знал, можно сказать, из первых рук – в бытность свою главой ещё «Особого отдела» ФСБ он получил доступ ко многим секретным сведениям, начиная с отчётов тайных экспедиций с места падения Тунгусского метеорита, и групп, которые ещё в 50-60 годы двадцатого века исследовали потерпевшие крушение внеземные летательные аппараты, и заканчивая такими сведениями, гриф секретности с которых будет снят не ранее чем лет через двести. Была в его распоряжении и информация о «Звёздных вратах» и всём, что с ними связано. Самое интересное, что досталась эта информация отделу в наследство от его прежнего руководителя, Дмитрия Алексеевича Медведева, вместе с остальными материалами, и была помечена как «Не существенно». Крутов знал всё, что нужно было знать о проекте «ЗВ», поэтому понял, почему Джейкоб так отреагировал на его слова.       - Опасаетесь повторения истории с репликаторами, - констатировал он.       - Знаете – мыслящие машины далеко не самая приятная компания, - пожал плечами капитан.       - Можете не безпокоиться по поводу этой штуки, - Сергей похлопал плащ по карманам.       - Ладно, - махнул рукой Симмонс. – В первую очередь нам нужна медицинская помощь – слишком много тех, кто сейчас находится на грани жизни и смерти… И не только на этом корабле, как вы понимаете.       - Тогда проводите меня в лазарет, - кивнул Крутов, и последовал за капитаном, уверенной походкой прокладывавшим путь.       Молчали. Впрочем, это на взгляд Сергея Ивановича было даже хорошо – он мог присмотреться к людям, что служили на этом корабле, изучить сам корабль – по крайней мере, ту его часть, через которую пролегал его путь. Следы разрушений и повреждений, свидетельствовавшие о том, что этот корабль недавно побывал в бою и чудом уцелел, были повсюду – где-то искрилась проводка и с этим героически боролись техники, где-то что-то горело, испуская густой чёрный едкий дым. И кто-то это тушил. Где-то стены, пол и потолок коридора были оплавлены или изъедены странной, ни на что не похожей коррозией – поверхности, покрытые странными студенистыми образованиями колыхались, испуская ядовито-зелёное сияние. Обычно рядом с такими местами на полу стояла табличка со знаком токсической опасности. Кое-где встречались и следы иного рода – большие и малые пятна засохшей крови. Иногда такие пятна были уж слишком большими, и становилось не по себе, когда он представлял, что же здесь могло случиться. Но, всё же, наибольшее впечатление на Сергея Ивановича произвели именно люди – пусть на пути встречалось не так уж и много членов экипажа «Одиссея», но вглядываясь в их глаза и лица, он видел, что случившееся не сломило их дух, а напротив – только усилило. Эти люди не паниковали, не были подавлены. Да – в их взглядах читалась грусть и печаль, ведь погибли многие их друзья. Но это было нормально. И каждый продолжал заниматься своим делом, помогать другим.       «Совсем как наши парни», - подумал Сергей Иванович с уважением. Он прекрасно понимал – все, кто был на американских кораблях – профессионалы. Но сейчас он понял и ещё одно – все они были истинными воинами, защитниками в самом высоком смысле. Такими, как русские витязи седой древности. Такими, как Минин и Пожарский в смутное время. Такими, как воины русской армии во главе с Кутузовым в войне 1812 года. Такими, как бойцы красной армии Советского Союза во время войны 1941-1945 годов. Такими, как те, кто и по сей день оберегает Россию от врагов. И не важно, что члены экипажа этого корабля ещё несколько дней назад считались бойцами вооружённых сил потенциального противника. Сама судьба всё расставила по своим местам. Ведь теперь всё будет иначе. «Судьба ли?» - мелькнула мысль. «Всё это – дело рук Странника… Чего же он действительно хотел добиться?» - задумался Крутов, но тут вдруг понял, что кто-то позвал его по имени. И, похоже, уже не в первый раз.       - Сергей Иванович, - повторил во второй раз Симмонс – они уже стояли перед дверью в медицинский отсек.       - Да, - кивнул Крутов.       - Надеюсь, эта ваша… наноштуковина, - Джейкоб небрежно указал на плащ, - будет полезна. Хотя сомневаюсь, чтобы мои ребята были согласны на такое вот лечение. Не думаю, что им бы понравилось, что в них будут копаться ваши наниты. Но, похоже, иного выхода всё-равно нет…       - Поживём – увидим, - пожал плечами Сергей, первым входя в открывшуюся дверь.       Он был готов увидеть всё, что угодно. Так он думал. Оказалось – он был не готов увидеть то, что увидел в медчасти «Одиссея». Лазарет был не слишком большим, но пациентов здесь было не просто много – чрезвычайно много. Далеко не всем хватило места на койках, и остальных размещали везде, где только было возможно разместить человека – на полу, на каталках, везде. Но более всего Крутова поразило то, как пострадали эти несчастные – у многих не было кожи на большей части тела и такие пациенты были забинтованы бинтами пропитанными спецсоставом, и походили на мумий. Адская боль терзала их, но обезболивающее давно закончилось, и их истошные крики и стоны уносились далеко за пределы лазарета. Но этим людям ещё повезло. Другие же… многие… они, казалось, побывали в настоящей мясорубке или подверглись действию сильнейшей кислоты – у них часто не было руки или ноги, или и руки и ноги, или… У некоторых плоть разъело до кости, а ещё некоторые несчастные и вовсе пострадали так сильно, что человеческое угадывалось в них с трудом – такие пациенты, казалось, подверглись столь чудовищному воздействию, что их плоть попросту плавилась… И все эти несчастные люди испытывали столь сильную, невероятную, адскую боль, что их душераздирающие крики, казалось, можно было услышать сквозь бездну космоса даже на другом краю галактики.       Крутов смотрел на этих людей, и ком подкатывал у него к горлу. Искренние жалость и сочувствие он испытывал сейчас к этим несчастным. Он даже и вообразить не мог, сколь чудовищно было то оружие ящеров, воздействию которого подверглись люди на американских кораблях. Взгляд его посуровел:       - Зря мы так быстро расправились с ящерами. Надо было подольше их помучить, - тихо, голосом полным гнева, сказал он, сжимая кулаки.       - Это те, кто сумели выжить, - понимающе сказал Джейкоб. – Пятьдесят восемь человек, не считая тех, кто ещё сохранил трудоспособность. А погибли сто девяносто три человека – они попросту были распылены на атомы… Но ещё несколько человек… они превратились…       - Превратились? – переспросил Крутов.       - Да. Метаморфоза была чудовищна и невероятно болезненна. Никто не выжил. Впрочем, для них, наверное, это и к лучшему… То, чем они стали… это…, - на сей раз уже Крутов понимающе кивнул.       - Даже те, кто на первый взгляд кажутся не затронутыми этим полем, пострадали. У меня врачи нашли множественные повреждения внутренних органов, - сказал Симмонс. – У них самих – то же самое, да и с экипажем дела обстоят не лучше. Пока это ещё не даёт о себе знать, но… Всё будет кончено через день-два для всех нас.       - Тогда приступим немедленно, - решительно сказал Крутов. – И мнение ваших людей и ваше меня не волнует! – сказал он, как отрезал и закрыл глаза, настраиваясь на контакт с ИИ нанитов плаща. Через секунду плащ уже обратился в клубящееся прозрачное чёрное облако! Оно мгновение повисело рядом с Крутовым – при этом Джейкоб поглядывал на него с серьёзным подозрением – а затем разделилось на безсчётное множество частей, которые тотчас рванулись в разные стороны, спокойно проходя сквозь стены, проникая повсюду и находя каждого человека на борту корабля, и проникая в людей, подобно призракам. Наниты, повинуясь воле Сергея Ивановича Крутова, принялись за работу.       Едва только облако рассеялось, как все пациенты в медчасти вдруг перестали кричать и замерли. Оглушительная тишина обрушилась на Джейкоба Симмонса так внезапно, что он вздрогнул. Вновь недоверчиво посмотрел на этого русского, который всё ещё стоял посреди медчасти с закрытыми глазами, а потом на двух врачей, что также замерли от неожиданности, и тут вдруг почувствовал, как в груди у него разливается приятное тепло и боль, к которой он уже привык и почти перестал замечать, стала постепенно утихать, а затем и вовсе исчезла! Тотчас из его груди выпорхнуло маленькое чёрное облачко и куда-то улетело. Но самое удивительное было ещё впереди - прямо на глазах у изумлённых врачей и капитана самые тяжёлые пациенты вдруг начали преображаться – их обнажённые мышцы обрастали новым кожным покровом, у них за мгновения вырастали руки и ноги взамен утраченных, а те, кто были «оплавлены» чудовищным оружием ящеров, вновь приобрели совершенно нормальный облик!       Через пару минут всё было кончено и на Крутове вновь вдруг откуда ни возьмись образовался чёрный плащ с металлическим отливом. А врачи так и стояли с открытыми от удивления ртами, не в силах поверить в произошедшее.       - Богом клянусь – если бы сам не увидел, никогда бы в жизни не поверил! – потрясённо выдохнул Симмонс, дружески похлопав Крутова по плечу. – Друг мой, вы только что спасли множество жизней!       - И не важно, что это сделали наномашины? – с лёгкой иронией спросил тот в ответ.       - Какая разница, если результат столь ошеломляющ! – усмехнулся Джейкоб. Бывшие пациенты тем временем приходили в себя. Врачи тотчас засуетились.       - На этом корабле теперь все здоровы, - сказал Сергей Иванович, посмотрев на капитана.       - Тогда вам стоит проделать этот фокус и на оставшихся четырёх, - кивнул Симмонс, как вдруг мощный, почти громоподобный бас взорвал атмосферу:       - Какого чёрта?!?!?! – это Барретт пришёл в себя и порывался встать с предписанного ему врачами места. Врачи протестовали, бубня что-то про какое-то обследование, но Эдгар их не слушал, а медики не особо настаивали – он резко встал и подошёл к Джейкобу и Крутову, нависнув над ними, как слон над мышами.       - Как это понимать, Симмонс? – грозно вопрошал советник, по-видимому, уже покойного президента США, сверля капитана взглядом. – Что этот русский делает на корабле? – конечно, он узнал Крутова. Не мог не узнать.       - А что делают на корабле гражданские? В особенности те пятеро девчонок? – в тон ему вопросом на вопрос ответил Джейкоб, радуясь в душе, что кое-что, всё-же, не меняется. – А этот русский, как ты выразился, только что спас твою жизнь и жизни всех людей на этом корабле. Я бы даже сказал, что сегодня он и его люди спасли нас дважды…       - Даже так? – Барретт, похоже, успокоился, и с уважением посмотрел на Крутова, который сохранял абсолютно безучастное выражение лица. – В таком случае я рад, что вы оказались поблизости, Сергей Иванович, - он протянул руку. Крутов пожал её. – Я уж думал, что нам конец, когда отключился, пытаясь увести корабли от флагмана…       - И тебе, кстати, удалось, - похлопал его по плечу Джейкоб. Эдгар опешил от неожиданности – Симмонс впервые сказал ему что-то хорошее. Пусть и в столь завуалированной форме.       - Я так понимаю, что…, - начал Барретт.       - Верно. Враг разбит, - кивнул Крутов. – Их флот уничтожен. Правда, многие спаслись в капсулах, но это не проблема. А флагман… Скажем так – вы, мистер Барретт, пропустили самое грандиозное, красочное и феерическое световое шоу в истории человечества.       - Ха! Стало быть, всё и вправду кончено, - довольно пророкотал Эдгар. – Хотел бы я посмотреть, как вы взорвали этот чёртов корабль, - и едва только он произнёс это, как спокойную тишину, царившую в медотсеке, разорвал душераздирающий женский вопль. Крик матери, потерявшей ребёнка, а вместе с ним и смысл своей жизни – Сьюзан Вандом очнулась…       Всё вокруг – всё, что попадало в поле зрения, абсолютно всё и везде было белым. Существуют самые тёмные места, самые тёмные бездны, где никогда не было и не будет света. Но это место… его можно было бы назвать самой светлой и белой бездной, белым НИЧТО в белом НИГДЕ. Здесь не было ни горизонта, ни земли, ни неба – только белое ничто, странная и непонятная пустота, в которой нет ни времени, ни пространства, ни материи. И вместе с тем всё это место казалось безконечным во времени и пространстве.       А ещё здесь была боль. Сильная боль. Болело всё, что только могло болеть – казалось, что каждая клетка, каждый атом тела испытывал постоянную, тупую, ноющую боль, которая временами резко усиливалась, становясь невыносимой. И тогда она кричала. Вернее – пыталась кричать, но всякий раз у неё получался лишь слабый сдавленный хрип, быстро превращавшийся в сильный и болезненный кашель.       Она не помнила, как оказалась в этом месте и не знала, как долго уже находится здесь… И естественно, она не имела ни малейшего представления о том, где находится это «здесь». Единственное, что она знала наверняка – она лежала на спине на чём-то твёрдо-мягком одновременно. По крайней мере, именно так она могла бы описать эту поверхность. А ещё она знала, что ей очень плохо. Так плохо, что даже не хочется шевелиться…       Вдруг она услышала какой-то звук в стороне от себя, и посмотрела – с большим трудом пережив внезапный и крайне сильный приступ острой боли – туда, откуда донёсся этот звук. Она увидела, что в десяти шагах от неё в неестественной позе лежит девушка с заплетёнными в две длинные – по щиколотку – косы чёрными волосами. Одета она была в странный наряд, а у неё на спине… Неужели это крылья?       И тут тысячи и миллионы образов в одно мгновенье, словно прорвав все барьеры, сдерживавшие их, хлынули из глубин памяти, затопив сознание непреодолимой волной! Она начала судорожно глотать ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег.       Она всё вспомнила!       Вилл всё вспомнила!       Перед её мысленным взором пронеслись последние мгновения на гибнущем флагмане Шао’ссоров, когда хранительнице казалось, что смерть уже положила свои холодные костлявые пальцы ей на плечо и обдала шею обжигающе холодным своим дыханием, зовя за собой. Когда Вилл, искалеченная, изломанная, раздираемая болью, как и другие стражницы, впустила в сердце отчаяние, когда она поняла, что волшебный камень не сможет перенести их ни на Землю, ни на корабль из-за странного поля, окружавшего флагман и мешавшего магии перемещения работать. Когда она уже готова была проститься со всеми, кто был ей дорог, со своей жизнью, и когда одно единственное рефлекторное действие изменило всё!       Взрыв, уничтоживший флагман, случился на мгновение позже. Всего на ничтожную долю секунды после того, как Вилл, повинуясь странному желанию – совершенно безумной идее – собрав воедино все оставшиеся силы, вложила их в этот последний рывок! И сумела спасти себя и подруг в том самом странном, ни на что не похожем белом мире, который до этого видела всего один раз, и сама не была уверена, во сне это было или наяву. Но, как она теперь понимала – наяву.       Сердце всё ещё бешено колотилось после пережитого, а смертный хлад, сковавший её душу и сердце из-за близкой и казавшейся неотвратимой смерти, отступал с большой неохотой. Будто костлявая не желала выпускать из своих цепких рук жертву, которая уже почти полностью была в её власти.       «Не-е-е-ет, безносая! Мне ещё рано к тебе!», - подумала Вилл и эта мысль поразила девушку тем, что была непривычно сильной, насквозь пронизанной уверенностью в себе и решительностью, которые сразу же улетучились, едва она вспомнила о том, что в этом мире она не одна. И имелись в виду вовсе не стражницы, которые подобно ей самой лежали в этом белом «ничто» и уже начали подавать признаки жизни. Хранительница вспомнила о странном белом существе, непонятной фигуре, сидящей у огромных каменных Врат с начертанными на них непонятными символами. От мысли об этом жутком «привратнике» девушку пробрала дрожь.       - О-о-о-ох! – тяжко и очень громко вздохнула Ирма, буквально взорвав царившую до этого абсолютную тишину. – Теперь я точно знаю, что чувствует человек, которого переехал грузовик. Вот сейчас я именно так себя и чувствую, - с трудом и постоянно морщась от боли, сказала она. – Как же больно, чёрт возьми! – она даже не пыталась встать – любое движение вызывало адскую боль в сломанных ноге и рёбрах.       - Что… это… за… место? – прошептала Тарани. Сейчас её терзала не только боль физическая, но и душевная. Она не понимала, что с ней произошло на флагмане. Она не понимала, почему вела себя… как одержимая злом. Вспоминая то, что она делала, девушка ужасалась себе и стыдилась. Но ужас был сильнее. Ужас от того, что она не просто не воспротивилась, но напротив – приняла и подпитывала свою ярость, которая лишь росла и всё больше завладевала ею с каждым новым поверженным врагом, с каждым…       Неужели она совершила самое страшное преступление, какое только может быть?       Неужели она убивала ящеров?       Сердце её в этот миг замерло…       «Неужели?» - думала она, и не могла найти ответ. Не могла вспомнить. Все воспоминания были словно окутаны туманом. Ярость застилала взор, не давая увидеть ничего чётко, не позволяя запомнить. Казалось даже, что тогда она была скорее наблюдателем, а не действующим лицом – будто кто-то другой, а не она управлял всеми её действиями.       Крик вырвался у девушки из груди! Громкий. Пронзительный. Долгий. Крик печали и скорби по тем, кому она причинила зло. И по своей собственной душе, что так легко впала во власть тьмы. Сможет ли она теперь искупить содеянное? Даже на этот вопрос Тарани не знала ответа. Она просто плакала, забыв обо всём.       - Вилл, Ирма, Хай Лин, Тарани? – звала Корнелия. – Как вы?       - Хреново, - огрызнулась, вновь скорчившись от боли, Ирма.       - В порядке, - выдохнула Вилл, которую также терзала боль. – В относительном. Хай Лин не ответила. Она просто лежала. В неестественной позе.       - Хай-Хей? – взволнованно сказала Ирма, пытаясь приподняться, превозмогая боль и посмотреть, что с Хай Лин. У неё получилось, и стражница доползла до лежащей в безпамятстве подруги. Проверила пульс и вздохнула с облегчением:       - Она жива! Она жива!!! – радостно крикнула она, уподобляясь доктору Франкенштейну. И только теперь, наконец, повелительница водной стихии обратила внимание на общую странность места, в котором оказались стражницы. – Вилл, где мы? – удивлённо спросила она.       - Я сама не знаю, - ответила хранительница, также пробуя приподняться – это далось ей легче, чем она думала. Похоже, что кроме пары сломанных рёбер у неё больше ничего не пострадало. Однако всё тело ещё пронизывала боль. – Помните, в машине Барретта, когда нас перенесли на «Одиссей», я говорила о странном белом мире?       - Ты хочешь сказать, что мы в этом самом мире? – уточнила Корнелия, уже стоявшая на ногах. Девушка была бледной, как полотно, и её сильно шатало.       - Да ладно! – не поверила Ирма. – Я думала, что это у тебя глюки были. Тем более сам Барретт говорил…       - И всё-таки мы здесь, - заключила Тарани, которая, всё же, сумела взять себя в руки. Или, по крайней мере, сделала вид, что сумела.       - Ве-е-ерно, вы здесь, - внезапно в этой белой пустоте раздался новый голос. Нечеловеческий голос, в котором было так много человеческого. Голос, который Вилл тотчас же вспомнила. И начала озираться вокруг в поисках Белой Фигуры и Врат. И в тот же миг, словно по сигналу, перед стражницами словно из-под земли возникли огромные каменные Врата с начертанными на них символами, словами из незнакомых языков, единственным узнаваемым элементом на которых было изображение Древа Жизни. Фигура тоже была здесь. Она с интересом разглядывала девочек своим безглазым и безликим лицом.       От неожиданности стражницы ошалели, а Ирма даже ругнулась пару раз.       Хай Лин ничего не сказала. Она всё ещё лежала. В неестественной позе.       - Вилл, ч-что… кто это? – дрожащим голосом спросила Корнелия, с ужасом глядя на странное существо.       - Подруги, стало быть, - молвила Фигура. – Надо же – впервые за очень долгое время у меня столько гостей сразу, - сказав это, существо усмехнулось. Широко. Противоестественно. Не по-человечески. – Вильгельмина Вандом, кажется, я отпустил тебя в прошлый раз. Зачем же ты вернулась, да ещё привела с собой остальных стражниц? Спасение? Но у всего есть своя цена, а у моего терпения – границы, - существо переводило тяжёлый взгляд с одной стражницы на другую.       - Вилл, кто это? – снова спросила Корнелия дрожащим от страха голосом. Вилл, впрочем, тоже сейчас не пылала отвагой.       - Я…я не знаю, - ответила девушка.       - Хм… Забавно, - сказала Фигура. – Я уже говорил тебе. Ну что ж, скажу ещё раз – иногда вы, люди, называете меня миром. Иногда – вселенной. Иногда – Богом, иногда – истиной. Иногда – всем, а иногда – одним. А ещё я – это ты, Корнелия Хейл. Я – это ты, Вилл Вандом. Я – это Тарани Кук и Ирма Лэр. Я – это Хай Лин. Я – каждое живое существо.       - Один есть всё, и всё – едино, - пробормотала Тарани. Она не помнила, когда и где слышала эту фразу или, может, прочла её. Но сейчас эта «формула» показалась девушке очень подходящей.       - Верно, - согласилась Фигура. Затем глянула на Хай Лин. – Она в коме, - констатировало существо.       - Что? – хором спросили потрясённые стражницы.       - Она уже внесла свою плату за вход. А что же делать с вами? – взявшись за подбородок, задумчиво сказал «привратник».       - Может, просто позволить нам уйти? – наивно предложила Ирма.       - Не имею ничего против, - подняла руки Белая Фигура. – Транзитом, как вы, здесь бывают немногие, но я пропускаю их безплатно. Другое дело – те, кто хочет пройти через Врата Истины, - существо ткнуло пальцем себе за спину.       - А что за ними? – из любопытства спросила Тарани. Ей было так же жутко, как и остальным девочкам, но она не показывала своих чувств.       - Хочешь посмотреть? – лукаво поинтересовался жуткий собеседник. – Но плата за это велика. И мне есть, за что её с тебя взять, - эти слова прозвучали зловеще. – Ни одни человек, пришедший сюда, не безгрешен. А Истина жестока, и воздаёт должным отчаянием за гордыню, которая и приводит их всех сюда. Нарушая запрет, они приходят сюда, возомнив, будто им подвластно то, что может только Бог, - существо посмотрело на стражниц долгим взглядом. - В конечном итоге и вас привела сюда именно гордыня… Полагая, что ваша магия делает вас способными на всё, вы отправились на войну. Полагая, что вы можете всё, вы решили, что сможете победить. Самоуверенность и гордыня вели вас на корабль Шао’ссоров. Вам сказали, что вы и только вы, стражницы Завесы, способны защитить всех и вся от вселенского зла. И вы поверили. Что это, если не гордыня? А Истина воздала Совету Кандрокара за их гордыню полным уничтожением, а Оракулу – смертью. Так же и вы уже испытали на себе суд Истины. Но до сих пор не желаете смириться с этим. До сих пор не хотите понять одну простую вещь – вы не центр мира. Вы – всего лишь часть Великого Потока. И миру нет дела до того, будете вы жить, или нет.       - Это не правда! Мы никогда не считали себя выше других из-за нашей магии! – возразила Корнелия.       - Неужели? – рот Фигуры растянулся в нечеловеческой ухмылке. – И это говоришь ты, Корнелия Хейл. Не смеши меня! Разве это не ты в глубине души всегда была так рада обладанию магической силой, которая, как ты считаешь, выделяет тебя на фоне остальных и является отличным дополнением к твоей красоте? Или, может быть, ты, Тарани Кук, никогда не думала, что только вы, стражницы Завесы, можете и способны защищать все существующие миры, поскольку вы – избранные Советом Кандрокара, и наделены силой и полномочиями? Или, может, ты, Вилл Вандом, никогда не считала в глубине души, что раз тебе доверили Сердце Кандрокара, то это значит больше, чем назначение тебя лидером стражниц? Все вы – каждая по-своему – поддались гордыне, которая с течением времени лишь возрастала и в конечном итоге привела вас сюда. Да и сила, которую вы считаете своей, на самом деле вам не принадлежит – вы лишь сосуды для неё и проводники. Неужели вы думали, что и вправду стали теми, кому эта сила принадлежит, когда Оракул подтвердил ваши полномочия?       - Эй, белая рожа! А про меня почему ничего не сказал? – возмутилась Ирма, скрежеща зубами от злости. Слова странного существа её сильно задели, и ей очень бы хотелось ему врезать.       - Про тебя, Ирма Лэр? Ты всегда жаждала свободы, или возможности её получить. И когда получила волшебные силы, то отнеслась к этому, как к должному, словно мир был обязан дать тебе эти силы, и лишь по какому-то недоразумению у тебя не было их с рождения. Ты ведь и сейчас считаешь, что эти силы должны были быть у тебя всегда…       - Всё не так…, - шёпотом сказала Вилл. Но на самом деле она не была уверена в своих словах. Сказанное странным существом заставило её задуматься. Задуматься над тем, над чем она ещё никогда не задумывалась – над истинными причинами и мотивами своих поступков как стражницы. Над тем, что она чувствовала, пользуясь магией всякий раз. Резкие слова Белой Фигуры заставили её вдруг заглянуть в самые глубины своей души. И увидеть Истину.       - Верно, ты только что поняла, - сдобренный хорошей порцией иронии голос Фигуры звучал как насмешка. Впрочем, наверное, это и была насмешка. А может, и нет. Как знать? – Как я и сказал – каждая из вас уже познала свою долю отчаяния. Но это лишь начало пути – вам ещё предстоит познать его в должной мере, дабы искупить свои грехи и усмирить гордыню. Но случится это не здесь. Здесь я сужу только тех, кто нарушил Главный запрет. А ваш суд свершится в вашем собственном мире, стражницы Завесы.       - Так ты, всё-таки, отпустишь нас? – недоверчиво посмотрела на Фигуру Тарани. Почему-то с самого первого момента, как только появилось это существо, стражницу не покидало чувство – если Фигура захочет, то стражницы навеки сгинут в этом белом мире и никакая магия им не поможет. А в процессе разговора лишь всё больше убеждалась в правильности этого ощущения. Тем сильнее она удивилась, когда поняла, что существо, несмотря на всё им сказанное, не собирается их тут задерживать или взимать плату… Что бы это ни значило.       - Отпустить? Я вас и не держу. Вы можете уйти в любой момент… Врата для вас всё-равно закрыты, поскольку вы пришли сюда иным путём. Значит, и уйдёте иным путём.       - Вот так просто возьмёшь и отпустишь нас? – недоверчиво спросила Ирма, которая от нагнанной странным и страшным собеседником жути даже позабыла о боли в сломанных ноге и рёбрах. Она всё ещё была с Хай Лин, и по инерции пыталась привести её в чувство. Безрезультатно.       - Проще не бывает, - пожала плечами Фигура, показывая, что разговор окончен. – Но пока вы не ушли… Кое-кто тут жаждет с вами пообщаться, - и существо указало куда-то за спины стражниц. Туда, куда никто и не собирался смотреть до этого…       Они обернулись. Разом. Не сговариваясь.       И замерли, утратив дар речи. Разом. Не сговариваясь.       Это было даже не удивление – тому, что они почувствовали сейчас, невозможно было дать никакого названия. Но одно можно было сказать наверняка – сейчас сердца девушек были переполнены ни с чем несравнимой радостью. Радостью, которой было тесно, которая рвалась наружу вместе со слезами. Радостью, которая окрыляла и придавала сил. Радостью, которая воодушевляла.       Ибо там, куда указала Фигура, был тот, кого стражницы уже никогда не надеялись увидеть. Потому, что тот, кого они увидели, был для них символом света, мудрости и надежды на лучшее. Потому, что тот, кого они увидели, просто не мог там быть. Потому, что тот, кто сейчас с улыбкой смотрел на стражниц, был давно мёртв!       Потому, что это был Оракул!       - Я… я не верю своим глазам…, - прошептала потрясённая Ирма, протирая глаза рукой. А потом – второй. Для надёжности.       - Неужели… это и вправду вы? – голос Вилл был наполнен надеждой. Она, как и остальные девочки никак не могла поверить тому, что видела.       - Я своими глазами видела, как вас убили, - проговорила огненная чародейка. А Оракул всё молчал, продолжая улыбаться. И от этой его доброй и успокаивающей улыбки на душе становилось тепло и приятно. Но затем он двинулся к стражницам – весь в белых, и казалось – сотканных из чистой энергии одеждах, он даже не шёл – плыл над «землёй» этого странного мира. А лысина его казалась ещё более отполированной и блестящей, чем когда-либо. Впрочем, на лысину внимание обратила лишь Ирма. Не могла не обратить.       - Всё правильно, Тарани, - сказал он мягким и спокойным голосом. – Я действительно погиб в схватке с эмиссаром Равновесия на Земле.       - Но как же тогда вы…, - Корнелия не закончила – она попросту не знала, что сказать дальше. Она была так потрясена, что её мысли и чувства путались.       - Я не знаю, - простодушно признался Оракул. – Хотя у меня есть предположение – говорят, что Предвечная Цитадель, находящаяся в самом Сердце Вечности, всегда была и всегда будет. Что бы с ней ни случилось. Возможно, что и Оракул, которому судьба на время доверяет стать руководителем Крепости и Совета, обретает это свойство вечности.       - Ха! У меня по этому поводу другое мнение, - саркастично изрекла Белая Фигура. – И уж мне-то виднее…       - Возможно и так, - согласился Оракул. – Но сейчас речь не об этом.       - Как скажешь, Химмериш. Свою плату ты уже отдал, когда пересекал черту. Мало кому удаётся вернуться с ТОЙ стороны… И уж ещё меньшему числу удаётся вовсе ТУДА не попадать, - Оракул на этот раз ничего не сказал, предпочитая проигнорировать «белого».       - Как же я рад вас видеть, - сказал он стражницами, склоняясь над Хай Лин. – Хм… Сколь многое изменилось, пока меня не было, - грусть в голосе мага невозможно было не заметить. Глаза мужчины вспыхнули на миг, и китаянка легко вздохнула, а потом, точно по волшебству – впрочем, так оно и было – очнулась.       - Хай-Хей! – просияла Ирма и тут же обняла подругу. А потом сразу ойкнула и закряхтела – давали о себе знать серьёзные травмы. – Какая же ты костлявая, - улыбнулась пышка. А Хай Лин, казалось, не слышала её – она во все глаза смотрела на Оракула, силясь понять, где она находится и что вообще происходит. Поверить в реальность происходящего ей сейчас было очень трудно.       - Неужели это всё – сон? – неуверенно спросила она, не ожидая, что кто-нибудь ей ответит. Ведь во снах на такие вопросы никто не отвечает.       - Нет, Хай Лин, это не сон, - улыбнувшись, сказал Оракул. И прежде, чем он успел сказать ещё что-либо, в разговор встряла Ирма:       - Я конечно всё понимаю, мы рады, что вы живы, что вылечили Хай Лин… НО МОЖЕТ ТЕПЕРЬ И НАС ЗАОДНО ПОДЛАТАЕТЕ?!?!?! – сварливо и выделяя каждое слово сказала она. Скажи она это ещё более сварливо, что можно было бы подумать, что она – тёща Оракула.       - Ах, да, конечно, - маг хлопнул себя по лбу. – Вот уж не думал, что могу быть таким рассеянным, - сказал он, и стражниц моментально охватило белое сияние, окутавшее девочек подобно облаку. Ирма почувствовала, как по всему телу разливается приятное тепло, прогоняющее боль. А ещё через мгновение она уже могла двигать ногой… Секунду спустя свечение исчезло. - Вот теперь вы здоровы, - констатировал Оракул, рассматривая стражниц с видом скульптора, только что изваявшего шедевр. Он был очень доволен своей работой.       - И всё-таки, это сон, - уверенно сказала Хай Лин. – Ведь вы умерли, Оракул… И разве могут на свете существовать такие странные создания, - она смотрела на Белую Фигуру. Фигура молчала, с интересом продолжая следить за гостями своего странного мира.       - Вот щас я тебя как стукну! Тогда сразу поймёшь, что это не сон и не глюки! – пообещала Ирма, и прежде, чем кто-либо успел её остановить, стукнула-таки Хай Лин в плечо. Та взвизгнула, потому, что было больно. А во сне больно не бывает.       - Ты что совсем с дуба рухнула?!?! – Тарани вцепилась в Ирму, порывавшуюся совершить контрольное добивание.       - Оставь меня в покое! – вырывалась та. А Хай Лин, потирая ушибленное плечо, вдруг звонко засмеялась. Засмеялась так заразительно, что сначала Ирма, а затем и остальные стражницы подхватили её смех. Даже Оракул улыбнулся.       Только Белая Фигура не смеялась. Но ей, похоже, нравилось то, что она видела.       - Нет, представляете – я подумала, что вы все – мои глюки! – хохотала Хай Лин, держась за живот.       - А потом один из глюков ка-а-ак даст! – вторила ей Ирма, уже чуть ли не катаясь по белому «ничто», заменявшему в этом мире землю.       И новая волна смеха накрыла стражниц.       Когда же смех, наконец, отступил, все девочки тяжело дышали и походили на людей, только что совершивших марафонский забег.       - Никогда ещё так не смеялась, - призналась Корнелия, делая глубокий вдох.       - Никогда не поздно начинать, - глубокомысленно изрекла владычица воды, похоже, намереваясь в мудрости перещеголять самого Оракула.       - Смех – это естественная для человека психологическая реакция, позволяющая в некоторых случаях справиться со стрессом, - здравый смысл Тарани проявился не в самое удачное время, о чём не преминула сообщить подруге Ирма:       - Вот надо было тебе всё испортить, - надулась чародейка.       - Но она права, - Оракул, ждавший пока девочки успокоятся, решил, что пора им вернуться в суровую реальность. – Не стоит забывать, как и зачем вы появились здесь.       - Я переместила всех сюда, чтобы спастись, - кивнув, тихо сказала Вилл. Она была согласна с магом – пока ещё не время для веселья. – Хотя я не знаю даже что это за место…, - и эти слова, точно холодный душ, отрезвили стражниц, которым – пусть даже и на миг – показалось, что все заботы были где-то очень далеко. – Может быть, вы знаете? – девушка с надеждой посмотрела на Оракула, но тот лишь покачал головой:       - К сожалению, ни я, и ни один Оракул до меня никогда не слышали о подобном месте.       - Что и требовалось доказать, - довольно и даже как-то напыщенно фыркнула Фигура. – Вы мнили себя едва ли не центром Мироздания, а потом оказалось, что всё было не так. Теперь, когда тебе дали ещё один шанс, будешь ли ты более разумен и мудр, Химмериш? Сумеешь ли научиться хоть чему-нибудь на своих собственных и чужих ошибках?       - Время всё расставит по своим местам, - ответил маг. Странная Фигура, безусловно, занимала его мысли. Но уж точно была далеко не самым важным, что сейчас не давало рассудку покоя…       - Хороший ответ, - усмехнулся «Белый». – Снимает всякую ответственность, - и вновь замолк.       - А теперь и вправду давайте поговорим обо всём, что привело нас сюда. Это важно, - кивнул Оракул, посмотрев каждой стражнице в глаза.       - Тогда ответьте, как вы здесь оказались? Что вы помните? – Тарани задала вопрос, который был на уме у всех стражниц. Но ни одна, кроме неё, не решилась его высказать.       - Всю свою прошлую жизнь. И смерть, - помедлив, ответил Оракул. А потом я очнулся в Кандрокаре, в Предвечной Цитадели… Вернее в том, чем она стала…       - Неужели крепость уцелела? – удивилась Хай Лин. – В ней ведь атомную бомбу взорвали!       - Почти три года назад, - кивнул маг. – Сейчас Цитадель восстанавливается сама собой и во многом она – лишь проекция будущего. План того, что должно быть. Призрак, если хотите. И она уже не такая, как прежде…       - Всё-равно это здорово – я помню, какой красивой была крепость. И иногда очень тосковала по ней, по её красоте, легкости… потому, что больше никогда не смогу там побывать, пройтись по её коридорам и залам, полюбоваться облаками, - сказала китаянка.       - А как вы нас наши? – более прагматичная Тарани не желала летать «в облаках».       - С большим трудом, - сказал Оракул, прохаживаясь. – Вначале я вообще не помнил себя – ни своего имени, ни жизни. Но потом воспоминания стали возвращаться. Когда же я вспомнил достаточно, то решил узнать, что происходит в мирах, которые должен был беречь… И не смог этого сделать – завеса тьмы не дала мне увидеть ничего!       - Завеса тьмы? – переспросила Корнелия.       - Только крайне могучая сила могла создать нечто подобное. За всю историю существования Совета нам не доводилось сталкиваться ни с чем подобным. И, признаюсь, тогда мне стало страшно. Я понял, что случилось нечто ужасное и непоправимое. Но что? И когда? И я отправился на Землю. А затем на Меридиан… Картины ужасных разрушений и смерти стоят у меня перед глазами и сейчас. Когда я увидел всё это, то уверился окончательно в том, что нынешний враг гораздо опаснее всех, с кем сталкивалось Братство магов прежде. И он гораздо более жесток… Чудовищно жесток.       - А самое главное – это квантовый двойник Странника, - глухо сказала Вилл, в памяти которой вновь стояла картина последней битвы с Первым Советником. – Он так же силён, как и сам Странник. Как раз из-за сражения с ним мы и оказались в этом непонятном мире… Он бросил нас умирать на своём флагмане, который должен был вот-вот взорваться, - вспоминая эти недавние события, хранительница Сердца всё ещё испытывала страх. Не такой жгучий и властный, как прежде, но всё-равно неприятный, липкий и холодный.       - Он побил нас как детей, - сказала Ирма. Судя по всему, она не принимала сей факт близко к сердцу. Хотя зная её, в этом можно было – и даже нужно было – усомниться. Оракул кивнул:       - Так оно и есть – вы всё ещё дети. И хотя многое уже умеете, но ещё большему должны научиться.       - Но наши силы возросли…, - как-то неуверенно сказала Тарани. – И к тому же мы учились у Магнуса.       - Но много не усвоили из его уроков, а рядом уже не было никого, кто сумел бы объяснить. Тем более, я знаю манеру преподавания старого архимага, - улыбнулся Химмериш. – Неужели вы до сих пор думаете, что сила, доступная вам, может быть больше или меньше, что её можно измерить?       - А разве нет? – удивилась Корнелия.       - Дело не в силе. Она не может быть больше или меньше – она всегда безгранична. И вы можете использовать её всю, все её безграничные мощь и возможности. Дело здесь не в силе. Она в вас самих и в вашей вере.       - О какой вере вы говорите? В Бога? – спросила Вилл.       - Да. Но не только, - кивнул маг. – Но кого-то и вера в Бога наделяет способностью творить чудеса…       - Или сам Бог воздаёт за веру такими дарами, - сказала Фигура.       - Правильно, - не стал спорить Оракул. – Но порой даже человек, не верящий в Бога, способен совершить нечто необычайное… В моменты наивысшего эмоционально-психического напряжения, в экстренных ситуациях, когда все барьеры и заслоны отступают перед одной-единственной целью – выжить, или спасти других. Именно барьеры, которые сами же люди и придумали, мешают им быть теми, кем они должны быть.       - О чём вы говорите? – Хай Лин смотрела на мага удивлёнными глазами.       - О том, что вы считаете невозможным.       - По-моему, что-то похожее говорил нам Странник, - задумчиво сказала Тарани.       - Жаль, что тогда вы не прислушались к его словам. Возможно, сейчас всё было бы иначе, - улыбнулся Оракул. – Подумайте хоть над тем, что я сказал сейчас.       - Но… разве это как то поможет нам победить ящеров?       - Не хочется это признавать, но в звёздных войнах от наших сил пока не было никакого толку, - согласилась Ирма. – Тут нам скорее пригодилась бы армия клонов или хоть какой-нибудь завалящий джедай со световой шашкой…       - Понимаю, - кивнул маг, вновь улыбнувшись. – Сейчас враг так силён, что кажется, будто вы перед ним безпомощны. Но это не так. Ураган вырывает с корнем сильное и крепкое дерево, но стелющаяся по земле трава остаётся нетронутой. Точно так же и небольшой камешек может спровоцировать обвал – достаточно лишь бросить его в нужное место…       - И кто мы в этом примере? – почесала макушку владычица воды.       - Я хочу сказать, что даже малыми силами можно добиться многого. Главное правильно их применить, - ответил Оракул. – Однако с целой цивилизацией могучих и враждебно настроенных существ и вправду не справиться никакая магия…       - Что же тогда делать? – посмотрела на него Вилл. Сейчас у неё уже была надежда. Стражница была уверена, что Оракул всё-равно сможет им помочь.       - Стать тем самым правильно брошенным камушком. Найти самое слабое и неустойчивое место и спровоцировать обвал.       - Слабое место, - прошептала Тарани. – Слабое место…, - и вдруг мысль настолько простая и очевидная пришла ей на ум, что чародейка удивилась, как же раньше об этом не подумала! – Слабое место! Ну конечно! – воскликнула она. – Какие же мы дуры, что не догадались об этом раньше!       - Так, похоже у нашего карманного Эйнштейна созрел какой-то план, - хитро сощурилась Ирма.       - Не томи! – вторила ей Хай Лин. Корнелия и Вилл также всем своим видом выражали полное согласие с китаянкой.       - Что нам известно о ящерах? – сразу же спросила огненная чародейка.       - Ну… они большие, зелёные и злые, - ответила Ирма. Причём на полном серьёзе.       - Они – телепаты, - добавила Вилл.       - А ещё они безпрекословно подчиняются лидеру, - продолжила Корнелия. – По крайней мере, можно сделать такой вывод, раз Симмонс решил ударить по их флагману, где был Советник.       - И? - Тарани одобряюще посмотрела на подруг, давая понять, что те близки к цели.       - И-и-и? – протянула Хай Лин, поскольку ей больше нечего было сказать – воображение активно не хотело работать.       - Но ведь их лидер – не один из них, - сжалилась Тарани и увидела, как лица подруг просияли – теперь они точно поняли, что она задумала!       - Ты хочешь разоблачить Советника! – воскликнула Хай Лин, стукнув кулаком по ладони.       - Верно! – кивнула мулатка, изобразив улыбку, достойную кэрроловского Чеширского кора.       - Ящерам точно не понравиться, что их столько времени водил за нос инопланетянин, - злорадно проговорила Ирма. – А уж учитывая их ксенофобию… вернее ксеноненавить, Советнику придётся не сладко.       - Странно только, что о его истинной сущности ящеры до сих пор ничего не знают, - Корнелия внесла толику скепсиса.       - Зато мы прекрасно знаем, насколько он силён, - ответила Вилл. – Ему вполне по силам заставить ящеров видеть в нём того, кем он хочет казаться.       - Может и так, - согласилась юная мисс Хейл. – Но есть здесь два «но» - что если ящеры обо всём знают, но всё-равно позволяют ему быть Советником? И второе – как мы его разоблачим? Тем более нам не известно, куда он ушел с флагмана.       - Вряд ли ящерам известно, кто он на самом деле – иначе тот вражеский командующий, что перешёл на нашу сторону, сказал бы об этом и не удивился, когда всё раскрылось, - покачала головой Тарани.       - А разве он удивился? – посмотрела на неё Ирма. – Нет, рожа-то, конечно, у него была вытянутая… Но так это с рождения…       - Я чувствовала и слышала его мысли, - ответила огненная чародейка.       - А податься он мог лишь на Меридиан, - сказала Вилл. Она была абсолютно уверена в сказанном. Возможно, это говорила её интуиция. – Ведь не зря же он привёл туда свой флот…       - Но теперь-то там флота нет, - возразила Хай Лин.       Оракул в разговор предпочёл не вступать. Он считал, что девочки должны сами во всём разобраться. Но он понимал их сомнения – в любом случае им придётся действовать. И действовать вслепую. Это, конечно, не могло прибавить им уверенности. Да и сам он сейчас не был ни в чём уверен. Слишком много времени прошло… с его смерти. Слишком многое изменилось. И всё это требовало осмысления, в особенности – его возвращение к жизни… Но времени не было. На самом деле сейчас он был в ещё более шатком положении, чем стражницы. Всё, что он знал о произошедшем за время его отсутствия… Этого было не достаточно. Кроме того его тревожила одна мысль. Вопрос, набиравший силу. «Жив ли я на самом деле?» - спрашивал он себя, и не мог с полной уверенностью ответить «да». Потому, что он не сказал стражницам об одном обстоятельстве. Он не сказал им, что после путешествия на Землю и Меридиан его внезапно подхватила неведомая сила и перенесла в этот странный белый мир. Не сказал, что сомневается даже в истинности своих последних воспоминаний – слишком уж они были обрывочны, слишком туманны. Слишком, чтобы принять их без вопросов. И это пугало Оракула. Он боялся своего незнания. Он не знал, что с ним случилось на самом деле, и это вызывало страх. Но одно он знал точно – он всё ещё Химмериш. Он всё ещё Оракул. Последний Оракул Совета Кандрокара. И как Оракул, он является для стражниц символом надежды, мудрости. Добрым другом и советчиком. Тем, кто готов поддержать в трудную минуту. Тем, кто готов помочь. Кто даст мудрый совет и подскажет, как решить даже самую сложную, кажущуюся нерешаемой, задачу. А символы не боятся. Они не испытывают сомнений. Они ведут за собой, ибо существуют для того, чтобы указывать нуждающимся верный путь. Потому стражницы не должны были ничего знать о его страхах и сомнениях. А он сделает всё, что в его силах, чтобы помочь им. Потому, что он всё ещё в ответе за этих девочек… Но сейчас за всеми этими мыслями о страхах и сомнениях он не заметил, как разговор стражниц зашёл в тупик.       Пора было вмешаться.       - Я думаю, что разумнее всего сейчас объединить силы со всеми, кто сражается против врага, - сказал он.       - Не слишком оригинально, - проговорила Корнелия.       - Но это и вправду единственно возможное сейчас решение, - согласилась Тарани. – Один раз мы уже понадеялись на себя, и…       - Проиграли, - глухо отозвалась Ирма.       - Два раза, - так же глухо сказала Вилл, вспомнив, как они попались в лапы Советнику в первый раз.       - Сейчас нам действительно стоит всё обговорить с Гильдией, Крутовым, Симмонсом… и с Барреттом, чёрт бы его побрал, - сказала Хай Лин.       - И со Странником, - кивнула Вилл.       - Неужели вы наконец-то начали учиться на своих ошибках? – от странного, нечеловеческого голоса долго молчавшей Белой Фигуры все вздрогнули. – Что же, желаю вам удачи… Хотя… не будем забегать вперёд.       - Да, она была бы кстати, - согласился Оракул.       - Что ж, раз мы всё решили…, - начала Тарани.       - То первым делом надо вернуться на «Одиссей», - сказала Вилл. – Ведь мы обещали вернуться, - и эти её слова всколыхнули в душах девочек все страхи и опасения, с которыми они пытались бороться с того самого момента, как увидели, чем ответили Шао’ссоры землянам на атаку флагмана. Страх, что когда они вернуться, уже некому будет их встречать…       Замолчали.       Все понимали, что Вилл права. И все боялись. Боялись, что вновь оказавшись на корабле, с которого и начался их путь, узнают правду, которая может им совсем не понравиться.       Они боялись. И в то же время надеялись на лучшее. Но слова белого существа, хранителя Врат Истины, о том, что они ещё не до конца испили чашу отчаяния, никак не шли из головы, порождая новые тревоги и страхи. «Что он имел в виду?» - думали девочки, глядя на молчаливую белую фигуру.       - Да, Вилл, ты права, - сказала за всех Корнелия. – Мы обещали. И мы вернёмся.       - Вы пойдёте с нами? – спросила Вилл Оракула.       - Нет. Я должен ещё многое сделать, - покачал тот головой. Отказался. Потому, что сомнения всё ещё терзали его. Он должен был узнать ответ на вопрос о том, что с ним произошло. – Идите, стражницы Завесы. И не забывайте, о чём мы говорили.       - Спасибо вам, - с искренней благодарностью сказала Вилл. И мгновение спустя стражницы, попрощавшись с Оракулом, скрылись в портале.       Тишина воцарилась в странном белом мире.       Ненадолго.       - Итак, ты всё ещё здесь, - сказала Фигура, когда девочки ушли. – Терзают сомнения.       - Невозможно воскресить мёртвого, - философски отозвался Оракул. – Мои сомнения вполне обоснованы.       - Ха! Пожалуй, на моей памяти ты – один из немногих людей, которые это понимают. Но ты можешь не сомневаться в том, кто ты есть, - ответил Хранитель. – Ты – Химмериш, Оракул Совета Кандрокара.       - Но… как?       - За тебя внесли плату, - короткий ответ, породивший ещё больше вопросов.       - Кто? – на сей раз ответом была лишь широкая нечеловеческая улыбка.       - Радуйся тому, что у тебя есть. Далеко не каждому выпадает второй шанс. Используй его… Ты был нужен этим девочкам. Но ты прав – невозможно вернуть к жизни того, кто уже умер. По крайней мере – не для человека…       - Ясно, - кивнул Оракул. Нельзя сказать, что он был полностью удовлетворён полученными ответами. Но, по крайней мере, он теперь был полностью уверен в том, кто он есть. Не было повода не верить странному потустороннему собеседнику. – Прощай, - сказал маг, и исчез в портале.       - До встречи, - бросила ему вслед фигура…       Планета была мертва. Абсолютно безжизненна. Лишь выжженная земля, изрезанная трещинами, песок, да сухой воздух, пропитанный запахом смерти – вот и всё, что теперь являл собой Меридиан. Везде и всюду, куда ни кинь взгляд, была одна и та же унылая, удручающая картина. И лишь изредка – кое-где – в этой обители мёртвых взгляд натыкался на руины некогда величественных городов… А ныне они, разрушенные едва ли не до основания, являлись угрюмым и неоспоримым свидетельством того, сколь ужасающе разрушительной и жестокой, убийственной была катастрофа, постигшая этот многострадальный мир.       Бомбардировка, которой Шао’ссоры подвергли Меридиан, не только уничтожила его экосистему, но и оказала существенное воздействие на атмосферу планеты, подняв в воздух миллиарды тонн пыли, облака которой теперь надёжно закрывали солнце. Ядерная зима. Именно её теперь предстояло пережить планете…       «Второй» наблюдал этот апофеоз смерти с высоты птичьего полёта. Чёрный комбинезон с белыми вставками, в который он сейчас был одет, очень хорошо гармонировал с мрачным небом умершего мира. Технологическое чудо, способное защитить своего владельца от любых негативных воздействий, что были известны его создателям. В комплект также входило и устройство антигравитации.       Внизу медленно проплывали русла высохших, испарившихся в один миг рек, чёрные, обугленные остовы деревьев, кое-где земля была усеяна костями животных… и людей. А суровый сумрак, царивший теперь в этом мире, его пепельно-серое, а временами – чёрное как смоль небо, пробуждали неприятные ассоциации с миром загробным. Казалось, что стоит сейчас какому-нибудь тёмному владыке бросить клич и все погибшие на планете в один миг восстанут, дабы легионами неупокоённых двинуться в свой крестовый поход против жизни и всех живых.       Второй летел над мёртвым Меридианом и видел, во что превратился прекрасный мир, которому он вынес приговор. Он летел и впитывал картины разрушения и смерти. А совесть с каждой секундой всё сильнее бередила его душу. Гибель этого мира и многих миллионов его жителей… Истребление сотен миллионов землян… Всё это было на его совести. Как и многое другое. Как и гибель Странника, в которую он всё ещё не мог поверить. Как? Почему? Как такое возможно? Зачем он позволил это? Вопросы. Десятки вопросов сейчас блуждали в его мозгу, лихорадочно пытающемся найти ответы на них. А по сути – ответить всего на один главный вопрос – как он сам мог такое сотворить? Во что он превратился?       Холодный ветер завывал и бил в лицо. Глаза слезились. Но он всё продолжал лететь. Ему нужно было подумать. Одному.       - В кого же я, чёрт возьми, превратился?!?!?! Кем я стал?!?!?! – надрывно крикнул он, словно обращаясь к некоей высшей силе и требуя у неё ответа. Но вторило ему лишь эхо, уносившее этот крик души всё дальше и дальше, пока он и вовсе не затих. – Почему, Странник? Почему ты позволил себе умереть! Ты же мог выжить! Не поверю, что не мог! Зачем? – спрашивал он. И вновь не получал ответа. И не у кого было просить прощения, да и простил бы его хоть кто-нибудь? Нет. В этом он не сомневался…       А перед глазами всё ещё стояло спокойное лицо Странника. И его слова всё никак не шли из головы: «Ты поймёшь и сам. Когда придёт время. Теперь ты на это способен…» Что же он хотел этим сказать? И зачем вообще он позвал Второго? Не разумнее ли было сразу нанести последний удар здесь, на Меридиане при разгроме армады, и тогда… Тогда всё было бы иначе. Но самое главное, что безпокоило Второго – почему в последнее время он всё хуже и хуже контролирует себя, свои эмоции, порывы, а зачастую – приступы ярости и гнева? Почему они вообще стали происходить, и тем более так часто? Ведь раньше этого он за собой не замечал… Что же, всё-таки, с ним случилось? Почему произошла такая перемена? И почему он всё это время всеми силами старался её не замечать, будто какая-то пелена скрывала от него истину?       «Неправильный выбор союзников», - сухо и жёстко ответил внутренний голос с явным осуждением. И Второй понимал, что это, по сути, правда. Всегда чувствовал это. Хотя и не мог бы объяснить, почему именно. А может и мог бы, но не хотел.       «Но кто ещё помог бы мне?» - спросил он у самого себя. «Кто ещё?»       «А ты сам разве ни на что не способен?» - едко поинтересовался внутренний голос.       «Сам бы я никогда не добился того, чего достиг к нынешнему моменту», - возразил Второй своему второму «Я». Впрочем, не слишком уверенно.       «Пф!! И чего же ты добился? Посмотри вокруг! Вот они, результаты твоего движения к цели! Хотел искоренить зло и тьму, спасти мир… Но разве для этого нужно идти именно таким путём? Разве для этого нужно уничтожать всё на своём пути?» - не унимался внутренний собеседник.       «Замолчи!» - волевым усилием Второй попытался «задушить» его, но ничего не получилось. Голос хоть и умолк, но чувство необъятной, неподъёмной вины затопило его душу до краёв. Хотя на самом деле ему даже нечего было возразить своей совести. Но и останавливаться, когда до цели осталось совсем чуть-чуть, он не хотел.       Не хотел…       Он посмотрел на проплывающий внизу безжизненный мир, на чёрное небо… Этого он тоже не хотел. Но сделал. Почему?       Гнев, ярость, вина. Сейчас он ненавидел самого себя. Эмоции требовали выхода, которого он не мог найти, ища ответы на вопросы и копаясь в себе.       Он закричал!       А затем резко, стремительно, подобно метеору, рухнул вниз, вонзившись в землю!       Взрыв! Вспышка! Грохот!       В воздух взметнулось облако серой пыли и пепла, которое тотчас унёс сильный ветер.       Второй стоял на коленях в центре огромного кратера. Стоял и бил кулаком спёкшуюся в стекло землю. Каждый удар разбивал руку в кровь. Он снова замахивался, а раны в этот миг заживали, и снова бил. И повторял лишь одно: «Почему? Почему? Почему?»       То, что началось как спор между ним и Странником… Разве это должно закончиться вот так? Разве теперь, когда Странник мёртв, всё это имеет смысл? Ответом ему было лишь завывание ветра, похожее на вой призрака. И ощущение бездны, посмотревшей на него сверху. Посмотревшей угрюмо и властно.       «Так значит… он умер?» - прозвучал в голове Второго сухой скрипучий голос. «Не ожидал… Что случилось?»       - Это из-за меня, - ответил Второй, чувствуя острейшую вину. И плевать, что об этом подумает собеседник. – Он погиб из-за меня.       «Вы убили его?» - недоверчиво уточнил голос.       - Я… да.       «Это… многое меняет», - прозвучало в ответ. Со смесью разочарования и ликования одновременно.       - Это ничего не меняет. Мы всё так же должны сделать то, ради чего пришли сюда. И тогда даже эта смерть обернётся жизнью, - зло и с вызовом сказал Второй, посмотрев на чёрное небо, откуда, казалось, с ним сейчас и разговаривал обладатель сухого голоса.       «Хм… вы правы», - согласился тот. «Но неужели эта смерть вас так задела? Почему? Ведь умер тот, кто отверг вашу идею, оказавшуюся истиной. Ведь это именно он устроил охоту за вами по всему Фракталу…»       - Я не желал ему смерти. Хотел только доказать…, - отмахнулся Второй, понимая, что на подобные темы говорить сейчас безсмысленно, да и желания у него такого нет.       «Я уже говорил вам – вы знали, какова будет цена достижения нашей цели. И вы согласились с тем, что всё-равно придётся её заплатить. Да, я знаю – это не будет утешением для вашей… совести, и будет звучать как дешёвое оправдание. Но всё было именно так».       - А вы сами? Разве вас совесть не мучает? После всего, что мы сделали? После всех тех смертей, что на нашей и вашей совести?       «Хм… Это сложный вопрос. Для меня совесть – это некий способ сравнения себя и своих поступков с опять же неким идеалом. Осознание своего несоответствия этому идеалу и есть в таком случае муки совести. С этой точки зрения я могу сказать – да, я осознаю своё несоответствие своим идеалам. Иными словами меня тоже мучает совесть. Но я не могу позволить ей стать препятствием к достижению наших целей. Я бы даже сказал – совесть напротив заставляет меня идти… дальше»       - Вы понимаете, что я не это имел в виду.       «Так же как и вы понимаете, что другого ответа от меня вряд ли бы добились. Надеюсь, теперь я удовлетворил ваше любопытство?       - Пф! – последовало в ответ. В последнее время такие разговоры стали не то чтобы раздражать, но тяготили Второго. Всякий раз, когда с ним на связь выходил компаньон, он желал лишь одного – скорейшего окончания очередной беседы. А после каждого разговора у него на душе оставалось чувство, будто он прикоснулся к чему-то такому, чего трогать не следовало. Но это впечатление быстро исчезало, оставаясь почти незамеченным.       «В таком случае хочу вам сообщить, что пока вы болтались неизвестно где…», - саркастически начал голос…       - На Земле. Армада разбита.       «Пока вы болтались на Земле, не известно, с какой целью, и проявляли свои… хм… незаурядные полководческие таланты…», - а вот это уже не ирония и не сарказм. Издёвка. «Пока вы всё это делали, я озаботился тем, чтобы наши замыслы вступили в завершающую фазу».       - Кто отправился к ядру? - лязгнул металлом голос Второго. Завершением плана должен был заниматься он. Такова была договорённость. И ему очень не понравилось самоуправство союзника. Хотя в одном тот был прав – эмоции сейчас не к месту.       «Ревнитель Хо’раас вместе со всем своим отрядом был удостоен высокой чести выполнить важнейшее и чрезвычайно секретное задание Его Императорского Величества».       - А Его Императорское Величество часом не преувеличивает возможности Ревнителя Хо’рааса? – саркастично осведомился Второй, подавляя бушующий в душе гнев.       «Я дал ему все необходимые знания», - ответил собеседник. «Впрочем, даже если и этого будет мало – я не хочу, чтобы к ядру проник ещё кто-нибудь, кроме нас. Тем более у меня есть все основания предполагать, что наши противники обязательно попробуют сделать что-то подобное. Считайте Ревнителя некоторым гарантом безопасности нашего плана. Цепным псом, если хотите».       - Откуда такая уверенность?       «Рано или поздно враги, проанализировав наши действия должны прийти к правильному выводу – Меридиан выбран не случайно. И раз уж планета мертва, то истинная цель вождей вторжения Шао’ссоров – то есть наша с вами – скрывается в недрах этого мира. Логика», - спокойно пояснил голос.       - И вы решили подстраховаться, - заключил Игорь. – Не слишком ли вы рискуете, вводя в уравнение новую переменную?       «Ревнитель фанатично предан Вере и своему Императору, как её живому олицетворению. Он не задумываясь выполнит любой мой приказ», - самодовольство собеседника буквально таки сквозило в каждом слове. «Более того – он попросту не сможет активировать ядро. Так что вам не следует безпокоиться – из-за его участия план не измениться».       - Зато если сможет, то нам придётся действовать очень быстро, и не факт, что мы успеем, - хмуро пробормотал Второй. Тот факт, что компаньон за его спиной вдруг начал принимать решения, идущие вразрез с договорённостями, его серьёзно задел и встревожил. Он не любил, когда что-то решают за его спиной, а потом уже ставят перед свершившимся фактом. Происходящее заставило его вновь задуматься над тем, кем же на самом деле был этот таинственный союзник, обнаруживший себя столь внезапно в одном из миров. Более того – который сам нашёл Второго, выстроив сложнейшую цепочку событий, приведшую в итоге к встрече. И с самого начала у Второго возникли подозрения, подпитываемые тем, что союзник никогда ничего не рассказывал о себе. И уж тем более Второму претили его методы, наполненные изощрённой жестокостью. Но со временем – причём довольно быстро – Второй перестал обращать на это внимание, словно это было какой-то нормой и чем-то естественным. Тем более он и сам к тому времени не мог похвастаться репутацией святого… В итоге он перестал об этом задумываться, а если потом и появлялись у него сомнения, то очень быстро исчезали и забывались. Даже слишком быстро… Но сейчас помечу-то всё было иначе. Сомнения не исчезали. Наоборот – усилились, едва из памяти всплыли его прошлые попытки докопаться до истины, которые прекращались почти сразу, как начинались. С этим нужно было разобраться… Тем более «демарш» компаньона говорил о том, что он преследует ещё какие-то свои цели… Или, может, просто уже паранойя даёт о себе знать? «В любом случае, что для активации, что для перехвата управления и внедрения нашей программы необходимо присутствие в системе Меридиана Левиафана» - заметил голос.       - Когда он будет здесь?       «Первая ударная Армада выйдет на границе системы через два часа. Я прибуду чуть позже. Скоро план увенчается успехом» - сказал голос, и ощущение «взгляда из бездны» исчезло.       - Вот как, значит? – словно продолжая диалог, сказал Второй. – Значит, ты решил прибыть сюда лично… С чего бы вдруг, ведь раньше ты отказывался от действий на передовой, предоставляя это мне, а сам предпочитал оставаться в тени… И ведь с тех пор ничего не изменилось. За исключением одного – смерти Странника, - и тут, вспомнив о своём квантовом двойнике, он вновь ощутил вину, навалившуюся тяжким грузом. Он снова прокрутил в памяти момент смерти Странника. И снова эта смерть показалась ему сущей нелепицей, несуразностью. Ведь он прекрасно знал, на что способен Странник. Потому, что сам мог то же, что и он. Второго было нелегко убить. Очень нелегко, что доказало сражение со стражницами. Тогда его спасла сверхбыстрая регенерация. Почему же Странника она не спасла? Ведь импульс энергии, который он послал в порыве гнева, не был столь уж силён и разрушителен… Или… «Возможно ли, что его смерть не была случайна?» Эта мысль ошеломила Второго! «Неужели он позволил себе умереть намеренно?!?!»       Хаос.       Мысли разбегались с огромной скоростью, и он, пытаясь ухватить их все, собрать воедино, терялся. И, всё же, одна мысль не отпускала его. Смерть Странника не случайна! Но если так, если он позволил себя убить, то зачем? Ведь если считать, что его смерть им самим и спланирована, то всё становиться на свои места!       - Вот сволочь! – крикнул Второй. – Ты всегда использовал нас, пришедших после! Ты сделал из нас убийц, а теперь заставил меня убить тебя самого! Что ты задумал?!?!       Он не ждал, что получит ответ на этот вопрос. И тем больше было его удивление, когда внутренний голос услужливо напомнил ему последние слова Странника, будто только и ждал, когда будет задан вопрос: «Ты поймёшь и сам. Когда придёт время. Теперь ты на это способен…»       - Когда придёт время, - пробормотал Второй, с силой протирая пальцами закрытые глаза. – Что бы это значило… И что значит – «я теперь способен»? Какой мог быть смысл в его смерти, если он всеми силами старался помешать мне? Может ли это значить, что его план осуществиться и без его участия? Наверняка он был абсолютно уверен в успехе, раз позволил себя убить… Но он даже не пытался сразиться со мной и не вызвал сюда остальных, хотя уже давно обнаружил меня… Чёрт возьми! Он меня проигнорировал! – догадка вспыхнула в мозгу ярким пламенем. – А это может означать только одно – он знал, что я здесь не один, и хотел поймать нас обоих! Вот значит, как… Ты захотел выманить ЕГО! Ты ведь знал, что пока ты жив, он не станет высовываться и рисковать. А теперь он собирается лично присутствовать и руководить завершающей стадией операции! Твоя смерть – часть твоего же плана! Но откуда ты мог это узнать? И почему ОН вдруг так резко изменил свои планы, узнав о твоей смерти? Что это? Неужели вы как-то связаны? – вихрь мыслей захлестнул Второго с ураганной силой, и ему казалось, что с каждым мгновением он всё ближе и ближе подбирается к разгадке. – Но как же ты собирался помешать нам, если сам уже мёртв? Кого-то предупредил? Остальных? Но ведь ты сам знал, что это не поможет – мы… по крайней мере –он сумеет скрыться. К тому же его ментальное чутьё сразу подскажет, когда появятся мои квантовые братья… Тогда что же? Что?!?! – крикнул он в пустоту, понимая, что ответ уже почти был у него в руках, но ему совсем немного не хватило сил, чтобы дотянуться до него.       «Всему своё время», - резонно заметил внутренний голос менторским тоном.       - Время! Как будто его осталось так уж много, - раздосадованный неудачным мозговым штурмом, бросил Второй, отмахнувшись.       «Ты, кажется, так и не понял, что случилось. Раньше ведь ты даже не задумывался о том, кто такой на самом деле тот, с кем ты заключил союз…», - напомнил внутренний голос о том, что Второй сам заметил несколько минут назад, но уже вновь успел позабыть.       - Да… Это и вправду странно, - согласился Игорь.       «Подумай над этим. Возможно, тогда ты поймёшь, что значили слова Странника».       - Возможно, что это понимание придёт, когда будет уже слишком поздно.       «Такова жизнь», - меланхолично констатировало второе «Я».       - Ладно! – решительно пресёк дальнейшее развитие внутреннего монолога Второй. – Время ещё есть… Думаю, я сумею разобраться, что к чему, - он посмотрел в пепельно-серое небо, глубоко вдохнул, и исчез, поглощённый вспышкой яркого белого света. А ещё через минуту над равниной высоко в небе медленно и величественно пролетел гигантский, похожий на снежинку, город Предтеч, освещая всё вокруг голубым сиянием своих работающих двигателей и распыляя в воздухе странную мерцающую пыль…