Дорога из желтого кирпича

Лежать рядом, кожа к коже, соприкасаясь головами, ловить чужое дыхание, переплетая чувства и мысли – это все, на что они пока еще способны. (крыши, вечные крыши, с которых летают то шлюхи, то подростки с дурью в голове; и у тех и у других крылья за спиной – чистая ватная бутафория, но им и таких хватает, чтобы упасть) Ассоциации слишком, казалось бы мрачные, но у Беллами все такое – прошитое черным реализмом, даже в самые счастливые его моменты. (она с этим борется) Небо над головой кажется нереальным и смазанным – слишком темное, слишком низкое, слишком осеннее среди еще не остывшего августа. Звезд не видно совсем, словно кто-то растянул толстый резиновый небосвод и отбросил всех наивных в своем сиянии светлячков сразу. (ей бы несколько неоновых точек, разбросанных хаотично и невпопад – как его бесчисленные веснушки) Холод просачивается мокрыми щупальцами под одежду, обвивается вокруг позвоночных дисков, скользит по горлу, затапливая изнутри ощущением стылой сырости – острые кусочки надломленного льда врезаются в кости. Грубо и самонадеянно, и так на них похоже. – Когда-нибудь всего этого не будет, ты представляешь? – Нет. – не представляет. Для этого нужно быть кем-то отчаянно сумасшедшим, с многоцветной палитрой мыслей во взгляде, мечтателем. (нужно быть Кларк) – Третья Мировая, конец света, нашествие зомби – что угодно: и все это разлетится, как карточный домик. – она поворачивается в его сторону. – Никого из нас уже не будет. В ее глазах он может это видеть: разрушение величайшее по своей значимости – прекрасная трагедия для засаленного жестокостью мира. (жаль, что они сами такие же разрушительные) Беллами цитирует по памяти: – Если сияние тысячи солнц вспыхнуло бы в небе, это было бы подобно блеску Всемогущего… Я стал... – ...Смертью, уничтожителем Миров, – с легкой улыбкой на бледных губах заканчивает за него Кларк. А следующие слова они произносят одновременно, пусть и не сговариваясь: – Оппенгеймер. – В чем-то он был прав, знаешь. – Кларк знает, пусть и не воспринимая все близко к сердцу. – Кто-нибудь все равно бы выжил. Кучка укрывшихся в бункерах, или оставшиеся болтаться в космосе, – следующие слова обретают материальный, горький привкус, как только он их произносит, и почему-то становится необоснованно страшно. – Куда бы не занесло человечество, мы там будем. – ее гордыня и (не)скромный процент кофеина в крови не дают усомниться в обратном. – Ты еще долго будешь выносить мне мозг, мистер Анархия. – Долой Кларк Гриффин! – сейчас им все кажется смешным, но той – другой Кларк – было совсем не до смеха. У нее сердце каждый раз превращалось в лед, а легкие горели от паники. – Там у нас вряд ли хоть что-то бы получилось. – им хватает здесь и сейчас. Беллами даже не думает возражать, он уже знает, как бы все было. Воображение мерзко, в самых грязных и потрескавшихся красках рисует всю картину возможного: они вроде и вместе, но уже по отдельности; закипающую неприязнь, (через которую они и в этот раз с таким трудом прошли), напряжение, встающее комом наэлектризованного воздуха в горле; случайные моменты откровений и скрипящего солью на губах уважения. (паранойю и понимание еще никому не удавалось так мастерски превращать в любовь, а у них получилось) Там в недалекой неизвестности они цеплялись бы каждый за свою жизнь. Здесь они цепляются друг за друга.