Сила мысли

Семнадцатилетний Ким Ки Дже с такой силой вцепился в карандаш, что рисковал разломать его надвое. Перед ним на парте лежал лист бумаги, перевернутый текстом вниз. Он ждал сигнала учителя, разрешающего развернуть лист и приступить к выполнению заданий. В классе царила тишина, но у Ким Ки Дже от напряжения звенело в ушах. От результатов этого теста зависело так много! Если ему удастся набрать наибольшее количество баллов – он будет представлять их школу на телевизионной викторине. Его покажут по крупному каналу, а в студии он, возможно, познакомится с какой-нибудь знаменитостью. Тогда-то одноклассники зауважают его, и даже эта заносчивая Ли Хе Сон перестанет быть такой неприступной. «Ли Хе Сон, пора тебе узнать, кто такой Ким Ки Дже на самом деле, и пожалеть о том, что вела себя, как стерва,» - думал он, глядя на узкую спину сидевшей впереди девушки. Наконец, учитель подал сигнал, и началось. От стресса Ким Ки Дже целых пять минут не мог сосредоточиться, но потом выпрямился и глубоко вдохнул. Не паниковать, сказал он себе, главное – не паниковать, это крайне непродуктивно. Всю последнюю неделю он учился, как проклятый, не успевая толком ни есть, ни спать. Он знал все ответы, совершенно точно знал. Ему не о чем было беспокоиться. Он верил в свои силы. Выдохнув, Ким Ки Дже склонился над листом с тестом и принялся быстро и уверенно вписывать ответы. Напряжение, от которого гудела голова, вернулось через два дня, когда вывесили списки с результатами. Когда Ким Ки Дже подошел, вокруг стенда уже толпились другие ученики. Он довольно бесцеремонно растолкал их локтями, пробиваясь поближе к спискам. Он не собирался долго искать свое имя, он ожидал увидеть его в самом начале. Там оно и оказалось. Но не первым. Вторым. Первым значилось имя Со Тэ Джуна, набравшего всего на два балла больше. Ким Ки Дже почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. Внутри него поднималась волна злости, такой неудержимой, что он стремительно терял контроль над собой. Проигрыш кому бы то ни было сам по себе привел бы его в бешенство, но проиграть Со Тэ Джуну – ничего хуже не могло с ним произойти. Никого во всем мире Ким Ки Дже не ненавидел сильнее, чем Со Тэ Джуна. Одно его существование изо дня в день отравляло жизнь Ки Дже. До того, как этот мажор появился в их школе, Ки Дже был самым умным, самым крутым и самым популярным. Но однажды в залитый светом класс вошел красавчик в накрахмаленной и белой до рези в глазах рубашке, Со Тэ Джун. Жизнь Ким Ки Дже в одночасье покатилась под откос. Мало того, что он был из семьи чеболей, то есть сама судьба изначально поставила его в более выгодное положение. Ки Дже надеялся обставить его по всем остальным параметрам, но и тут его ожидал болезненный провал: Тэ Джун во всем оказывался лучшим. Девчонки пищали от его внешности, учителя восторгались его способностями, одноклассники уважали его. У него оказался преотвратный характер, но отчего-то никто не замечал его грубости и эгоизма, все продолжали его обожать. Ки Дже моментально утратил позиции, и с каждым днем ненависть в нем нарастала. Со Тэ Джун заметил это: и злость, и ненависть, и зависть, и обиду, и досаду, и... бессилие. Он это увидел и понял, но, как следовало ожидать, не проявил ни малейшей солидарности. Напротив, всячески подчеркивал свое превосходство, чтобы сделать Ки Дже еще больнее. Теперь, глядя на результаты теста, Ким Ки Дже подумал, что попадись ему Тэ Джун – он не удержится и набросится на него с кулаками. Враг не заставил себя ждать. Обернувшись через плечо, Ки Дже увидел, как тот неторопливой походкой вышагивает по коридору, а по левую руку от него вьется Ли Хе Сон. Эта красотка, всегда такая вредная с Ким Ки Дже, казалось, готова была целовать пятки Со Тэ Джуна. Тот улыбался краем губ и слушал, что говорил ему приятель, не обращая на девушку никакого внимания. В тот момент Ки Дже понял, что не прочь и вовсе убить этого выродка. Он бросился на противника с яростью, заставившей толпу учеников в страхе расступиться. Ким Ки Дже не слыл ни слабаком, ни трусом, все знали, что драться он умел. Они испугались за Со Тэ Джуна, на которого этот бешеный внезапно налетел и сбил с ног. Двое покатились по полу, мутузя друг друга, что было сил, а окружившие их одноклассники вскрикивали и отпрыгивали в стороны, чтобы ненароком тоже не заработать удар. Ким Ки Дже слышал, как верещала Ли Хе Сон, выкрикивая имя Со Тэ Джуна, и это подстегивало его бить еще отчаяннее. Вскоре на шум прибежали учителя. Однако прежде, чем взрослым удалось разнять подростков, исход схватки стал очевиден. Зря все боялись за целость и сохранность Со Тэ Джуна: он поднялся на ноги, как ни в чем не бывало, заработав только пару синяков и царапину, потеряв одну пуговицу и испортив укладку. Зато Ким Ки Дже пришлось поплатился за свою агрессию, и он еле держался на ногах. Как бы хорошо он ни дрался, даже в этом Со Тэ Джун его превзошел. И все же полученные ссадины, будь их хоть в сто раз больше, не могли бы причинить Ким Ки Дже большей боли, чем это жестокое и позорное поражение. * * * * * Доберман поморщился, прогоняя нахлынувшие неприятные воспоминания, и сделал большой глоток коньяка. Удивительно, подумал он, до чего живучи подростковые комплексы. Он знал, что Со Тэ Джун ушел из дома, послав своих родителей чеболей ко всем чертям, и теперь жил, как все простые смертные. Он понимал, что при нынешнем положении хватило бы одного его слова, чтобы Со Тэ Джуна стерли с лица земли. Он осознавал, что сам Со Тэ Джун, скорее всего, давным-давно позабыл о существовании Ким Ки Дже. И все же ему, как и тогда, в семнадцать лет, хотелось доказать этому ублюдку, что и он не лыком шит. -- Что ты там говорила про детективную практику Со Тэ Джуна? – стараясь не показывать интереса, спросил Доберман. -- Как вам наверняка известно, - Э Ри выразительно подчеркнула это вступление, намекая на слежку, - на днях мне довелось пообщаться с Со Тэ Джуном и его сестрой за чашкой кофе. Из разговора я поняла, что он уже давно разнюхивает дела о непонятных смертях, не похожих ни на убийство, ни на естественную смерть. Больше всего меня насторожило, что еще до моего прихода в школу боевых искусств... -- Зачем ты туда поперлась, кстати? – полюбопытствовал Доберман. -- Вам сейчас это кажется важным? – она приподняла брови. – Дослушайте. Так вот, еще раньше он несколько раз приходил в кафе, где я работаю, и как будто наблюдал за мной. Один раз я даже подошла к нему с вопросом, мол, чего смотришь и молчишь? Он тогда сказал, что вовсе не на меня смотрел, и я поверила. Но теперь я иначе думаю. -- Думаешь, он тебя подозревает? Доберман больше не ухмылялся. Как так получилось, что его самый давний и самый лютый враг, с которым они, казалось, расстались навсегда, снова преследовал ту же цель? Неужели и на этот раз Со Тэ Джун преуспел, первым выйдя на след таинственного убийцы? Знал ли он, что убийца – Чан Э Ри? Знал ли он, что Э Ри связана с ним, Ким Ки Дже, он же Доберман? Слишком много вопросов, ответы на которые эта девушка могла, и даже сама хотела раздобыть. -- В таком случае, на сей раз я беру свои слова обратно, - сказал он. – Разузнай, что он успел накопать об этом деле. Сколько ему известно про тебя и... хм... про меня. * * * * * В одной руке Чан Э Ри держала телефон, в другой – картонный поднос с двумя бумажными стаканчиками кофе, так что дверь в кабинет Со Тэ Джуна, частного детектива, ей пришлось открывать ногой. -- Не слишком ли это грубо для девушки? – возмутился Со Тэ Джун, вставая с места и придерживая дверь. -- Уж ты-то постеснялся бы о вежливости рассуждать, - укорила его она. – Зато я тебе кофе принесла. Черный! -- Удалось что-нибудь узнать? – он взял кофе, но даже не поблагодарил. -- Кто тебя воспитывал? – воскликнула Э Ри. -- Со Джун Сик, председатель компании Tecalemit, - хотя ее вопрос был скорее риторическим, он не пожалел дать ответ. – Бизнесмен, чеболь, меценат, и редкостный негодяй. -- Это ты про своего отца так? – удивилась Э Ри. -- Знай ты его, как знаю я – убедилась бы, что в иных случаях лучше вовсе не иметь отца. -- Не думаю, что это достойная альтернатива, - усомнилась она. – Уж поверь мне на слово. -- И ты мне поверь, - сказал он и сменил тему: - Ну так что, есть у тебя новости? -- В тот день, который ты назвал, никаких новичков в «Весеннее утро» не поступало, - приступила Э Ри. – Но судя по записям, один мальчик появился там на следующий день. -- Число, о котором шла речь, выпадает на воскресенье, - Тэ Джун задумался. – Стало быть, следующий день – понедельник. Он мог прибыть в приют в воскресенье, но поскольку это выходной, бумаги оформили только день спустя. -- Звучит вполне вероятно, - согласилась Э Ри. -- Ты его знаешь, этого мальчика? – спросил он. -- Нет, - она покачала головой. – Его довольно быстро усыновили. Мне тогда было года четыре, конечно же, я его абсолютно не помню. -- Кто его усыновил, ты смогла выяснить? -- Не только выяснила, но даже успела наведаться к ним в гости, - похвасталась она. – Это господин и госпожа Ким. Он содержит продуктовый магазин, она домохозяйка. Своих детей у них нет, поэтому они усыновили и вырастили мальчика. -- Как-то слишком гладко все складывается, - Тэ Джун прищурился, обдумывая услышанное. – Уж больно легко нашелся этот ребенок! -- Как бы не так, - возразила она. – Я тоже поначалу удивилась, но потом всплыла одна деталь, которая усложняет дело. -- Говори прямо, ненавижу, когда меня пытаются заинтриговать, - он цокнул языком. -- Вскоре после того, как этот мальчик закончил школу, он куда-то пропал. -- Куда-то пропал? – он наморщил лоб. -- Как сквозь землю провалился, - подтвердила она. – Его, естественно, искали, но так и не нашли. Трупа тоже не обнаружили, так что вполне возможно, что он еще жив. -- Да уж, это все меняет, - Тэ Джун двумя крупными глотками допил кофе. -- Будешь его искать? – поинтересовалась Э Ри. – Я могла бы попробовать тебе помочь. -- Пока что не буду, - сказал он. – Пусть сначала зачитают завещание Кан Док Су, может, там и нет ничего про этого ребенка. Потом еще надо посмотреть, станут ли родственники его вообще искать... -- То есть, тебя волнует только возможность получить за это вознаграждение? – с упреком спросила она. – Ты не можешь сделать это из простого человеколюбия? -- Из чего? – он уставился на нее с нарочитым непониманием, словно вопроса глупее она выдумать не могла, даже если бы думала целую неделю. -- Ладно, проехали, - Э Ри встала. – Я из приюта приехала сразу сюда и даже не обедала, умираю с голоду. А ты уже ел? -- Нет, я сидел здесь и ждал тебя, - он тоже встал и накинул пиджак, – так что тоже голодный, как собака. -- Мы могли бы поужинать вместе, - предложила она. Вообще-то Э Ри не любила находиться в чьей-либо компании; обедать, как и жить, ей больше нравилось в одиночестве. Однако теперь она всей душой надеялась, что Со Тэ Джун примет предложение поесть вместе. Разум говорил ей, что так ей представится возможность расспросить его о расследовании убийств. Сердце ничего ей не говорило, но почему-то тоже отчаянно хотело, чтобы Тэ Джун не уходил. В том месте, куда он привел Э Ри, никакой романтикой и не пахло, зато запах жареного мяса пропитал даже мебель. Им принесли сырые кусочки жирной свинины и пару бутылок соджу, к которым они приложились, пока мясо шипело на сковородке. -- Скажи, ты ведь сын чеболя, - заговорила Э Ри, подливая себе в стакан. – Почему ты работаешь учителем тхэквондо и детективом? -- Потому что я ему больше не сын, - ответил Тэ Джун. -- Он тебя выгнал? -- Я сам ушел, - он тоже снова наполнил свой стакан до краев. -- Как можно уйти из такой семьи? – удивилась она. – Я бы поняла, если бы твоя мать была алкоголичкой, или отец тебя бил. Сбежать из приюта – это мне тоже понятно. Но когда твой отец – денежный мешок, перед тобой открыты все дороги, просто так взять – и уйти? -- Думаешь, перед детьми богачей открыты все дороги? – он горько усмехнулся. – Да ни одна дорога перед ними не открыта, кроме той, которую выберут родители. -- И что в этом такого плохого? Сидишь себе на всем готовеньком, в тепле и уюте. -- Чан Э Ри, ты любишь свою работу в кафе? -- Странный вопрос. Кто вообще такую работу может любить? Мне особо выбирать не пришлось. Куда взяли – туда и пошла, не голодать же. -- А начальника своего ты любишь? -- Господина Ён? Он не без придури. -- А теперь представь себе, - сказал Со Тэ Джун, - что ты совершенно точно знаешь наперед, что всю жизнь – всю жизнь, Э Ри, до самой смерти! – будешь работать именно в этом кафе, хочешь ты того или нет. И выйдешь замуж за господина Ёна, будешь видеть его каждый божий день, спать с ним в одной постели, растить его детей. Потому что так решили твои родители, а права решать за себя у тебя нет. -- Мне кажется, эти вещи нельзя сравнивать, - она пожала плечами. – В конце концов, входить в совет директоров Tecalemit – не то же самое, что мыть чашки и протирать столики за смешные деньги. -- У тебя есть мечта, какая-нибудь страсть? Представь, что тебе скажут: забудь даже думать об этом, потому что ты должна воплощать мечты родителей, а не свои собственные. -- Я же приютская, - протянула она. – Такие, как мы, мечтают о семье, о собственном доме. Мечтают не быть брошенными. Нам трудно понять, как так можно – если у тебя есть дом, уйти оттуда по собственной воле. -- Отец дал мне понять, что выбора в этой жизни у меня нет: как он скажет, так и будет. Я доказал ему, что выбор есть всегда: например, собрать свои вещи и показать папаше средний палец на прощание. -- Я все-таки не могу этого понять, - Э Ри отпила соджу и закусила горячим ломтиком свинины. – Сердцем не могу, потому что у меня-то никогда не было дома и семьи. Но умом, Со Тэ Джун, я думаю, что ты действительно крут. Правда, действительно крут! Налей мне еще! – она протянула стакан, он разлил остатки соджу и заказал еще пару бутылок. -- У тебя уже язык заплетается, - усмехнулся он. -- Ну и что? Могу напиться хоть до полусмерти, никому до этого нет дела. Меня даже ругать никто не будет, - вздохнула она. – Но мне вообще не хочется об этом говорить. Лучше скажи, что это за таинственные убийства, которые ты расследуешь? С тех пор, как Тэ Ми о них упомянула, я сама не своя от любопытства. -- А тебе можно доверять? – он чуть подался вперед и понизил голос. – За последние несколько лет некоторое количество людей в Сеуле умерли при весьма странных обстоятельствах. Вроде как на убийство ничто не указывает: на телах не оставалось никаких следов физического насилия, при вскрытии никакого яда в организме не обнаруживали. Казалось бы, все эти смерти наступили по естественным причинам, вот только по каким? -- Старость? Сердечный приступ? Сильный испуг? Ну? Я не знаю! -- Ничего подобного. Вообще ничего. Они просто умерли. Просто взяли и умерли, понимаешь? -- Не понимаю, - помотала головой она. -- Вот и я не понимаю. Такое ощущение, что где-то ходит человек, способный убивать одной только силой мысли. -- Ничего себе, - Э Ри сглотнула. – И что, у тебя уже есть какие-нибудь подозреваемые? Тэ Джун выпрямился и пристально посмотрел в раскрасневшееся от выпитого лицо Э Ри. Она смущенно потупилась. -- Я сую нос туда, куда не следует, да? – пробормотала она. Вместо ответа, он снова разлил соджу. На какое-то время между ними повисла тишина. Они пили, жевали мясо и кимчхи, и каждый размышлял о своем. -- О чем задумался? – наконец, решилась поинтересоваться Э Ри. -- Да так, - отозвался он. – Думал, каково это – уметь убивать силой мысли. Наверное, такая способность дает ощущение невероятного могущества и неуязвимости. -- А мне кажется, это должно быть сущей мукой, - мрачно протянула она. – Наверное, такой человек был бы очень одинок. Представляешь, подружишься ты с кем-то, а потом вы поругаетесь из-за какой-нибудь мелочи, и вдруг ты одной неосторожной мыслью – бац! – и убил собственного друга. Или даже любимого человека. Или будет у тебя ребенок, начнет баловаться и безобразничать, как все дети, а ты усталый после работы, хочется только спать, подумаешь чего не того – и все... нет ребенка... Последнее слово прервал всхлип, и Э Ри, закрыв лицо руками, вдруг расплакалась. Со Тэ Джун сидел напротив и наблюдал за ней в полном недоумении.