Пешки

У меня сегодня много дела: Надо память до конца убить, Надо, чтоб душа окаменела, Надо снова научиться жить.

- Я не знал, что между вами двумя была история. – говорит ей Роджерс. - История? – спросила она, с иронией в голосе. - Эта не та история, о которой кому-то стоит знать. - Но все же, как вы двое могли..? - Как мы могли быть безумно влюбленными? – усмехнулась женщина. В её глазах промелькнула какая-то грусть, заметил Стив. – Да, мы любили друг друга – сказала Наташа, смотря куда-то в даль. – любили, а теперь уже нет. Это жизнь, Стиви, когда-то и ты поймешь это. Любовь, она проходит. – заканчивает рыжеволосая и разворачиваясь направляется к выходу из самолета. Но сама Наталия Романова прекрасно знает – любовь не проходит. Любовь – это болезнь. По крайней мере, так говорят. Правы ли они? Вряд ли. Любовь – это не болезнь. А если и болезнь, то только неизлечимая. А таких в природе не так много-то и осталось. Прогресс опережает. От любви не найдешь лекарства. Не выпьешь от любви пилюли, в аптеке без рецепта – не купишь, да и с ним – тоже. Не поставишь капельницу в вену. Не отрежешь как опухоль. Не вытащишь как занозу с пальца. Не промоешь желудок от неё. И как рану открытую не зашьешь. Наталия знала и это. Знала, что влюбившись однажды так сильно, излечиться она не сможет. Но притуплять свою боль она уже научилась. Почему – то напоследок ей хочется вспомнить что-то хорошее о нем. Она закрывает глаза. Он сидит в зале, она знает это. Она чувствует его взгляд, скользящий по её телу. Знает, что он смотрит лишь на неё. Остальные - жалкая массовка, в то время как она сама – королева вечера. Он видит её на сцене впервые, среди всего этого освещения, среди всех этих людей, кидающих свои восхищенные взгляды на девушек танцующих «Лебединое озеро». Они восхищаются их элегантностью, их хрупкостью и тонкостью. Их безупречностью. Она с застывшей на губах улыбкой выполняет en tournant - прыжок с одной ноги на другую в повороте вокруг себя. Люди охают от восторга, и он понимает - она идеальна. Идеальна во всех смыслах. ~ ~ ~ Она приходит к нему в полночь. Дверь глухо закрывается за ней и её, уже ставший вновь таким родным взгляд, находит его. Сегодня она выглядит не как обычно. На её лице виднеются синяки – то ли усталость, то ли неудачна операция. Он понимает что скорее всего второе, поскольку она шагает прихрамывая. Наверняка получила пулю в бедро. - Провальная миссия, Вдова? – спрашивает он, ехидничая. Женщина медленно садится на стул и он слышит её отдаленный глухой стон. Хорошо же её приложили – думает мужчина, обещая себе узнать кто это сделал. Что бы оторвать ему руки. Позже. - Отвечая сразу на твой следующий вопрос, говорю – нет, я не видела кто стрелял, да и не все ли ровно? – произносит Наташа, будто читая его мысли. - Мне не все ровно. – четко говорит Джеймс и садится на кровати, что бы лучше видеть её лицо. - Барнс, хватит вести себя так, будто мы все еще что-то друг другу должны. – шепчет женщина, чувствуя на себе его пытливый взгляд. – СССР распался как карточный домик, увлекая за собой и нашу любовь. – произносит Наташа и горько усмехается. - Мы теперь не чьи-то игрушки, Наталия. Настала новая эра. – приближаясь к ней, шепчет в ответ мужчина. - О, мой милый Джеймс. – саркастично замечает рыжая. – Режимы меняются каждый день, принося за собой новые порядки и новых тиранов. - Но одно остается неизменным. – вглядываясь в её усталый взгляд, произносит он. - И что же? – удивленно спрашивает женщина. - Человеческие души. – коротко отвечает ей Барнс, и горько улыбается. – Они по прежнему тянутся к друг другу. Тянутся, как мотыльки к огню. Неопытные мотыльки к такому привлекательному их глазу огню. – Наташа теряется в его теплом взгляде, в котором находит свой дом. - Летят к нему на встречу, раскрывая от радости крылья. А когда обжигаются – ищут другой огонь. Что бы сгореть в этот раз дотла. – заканчивает мужчина. Романофф пораженно смотрит на него, будто бы он только что открыл для неё какой-то новый закон Вселенной. Будто бы рассказал самую величайшую тайну мира. Джеймс опускает взгляд на губы Наташи. И в его голове вновь рисуются картины макового поля. Нынешний он не знает вкус её поцелуев. Женщина чувствует его дыхание совсем близко. Тепло, исходящее от него, заставляет её сердце работать быстрее, ускоряя ритм перегона крови по её организму. Он медленно тянется к её губам, и в следующий миг она чувствует как его губы касаются её. Нежно и трепетно. Впервые за полвека, она снова ощущает это. Фейерверк эмоций, который дарит ей только он. Впервые за полвека он чувствует такой любимый вкус её губ. Они слаще, чем любой мед в этом мире. Мягче чем любое перо, ложащееся на его раскрытую ладонь, и податливее чем любой щенок желающий ласки. Он целует её и зарывается в её роскошные волосы, ощущая давно забытое покалывание всех конечностей от невыносимой легкости бытия. Она закрывает глаза и отдается навстречу омуту, утягивающему её в самые прекрасные места на всей планете Земля, и за её пределами. Она будто парит в невесомости. И не хочет возвращаться обратно. Джеймс углубляет поцелуй, проводя по её нижней губе языком. Женщина слышит его гортанный стон, и прощается с разумом. Поднимая Наташу со стула, он притягивает её тело к себе. Она гладит его по плечам, яростно сжимая его рубашку. Его руки плотно берут её в тиски, не собираясь больше отпускать. Никогда. Замысловатый танец языков, который они исполняют – дано исполнять лишь им. Лишь они знают все его движения, и репетировали его бессчётное количество раз. Комната заполняется вздохами и им совершенно все равно, что могут подумать наблюдающие за стеной. В этом мире есть лишь они. ~ ~ ~ - Я все еще люблю тебя, Наталия. – говорит он ей, когда она направляется к выходу. - В любовь играют дети, Джеймс. – отвечает ему Наташа, и её голос эхом отдается в его ушах. Дверь за ней наглухо закрывается. И на следующий день она не приходит.