Пешки

Каждый из нас — это нерассказанная история.

Темнота комнаты окутывает. Она стоит у окна и смотрит на белоснежный ковер снега, расстелившийся от края до края. На окнах видны узоры мороза, их изгибы вырисовываются в замысловатые картины. На старом магнитофоне лежит подаренная дорогим ей человеком кассета. Кассета Чайковского. На кассете выведено корявым мужским почерком «Для твоих соло, дорогая Наталия. Твой одинокий зритель». Наташа улыбается, вставляя кассету и нажимает «проиграть». Из динамиков раздается, знакомая ей до боли, мелодия. Романова закрывает глаза. «Жизнь состоит не в том, чтобы найти себя. Жизнь состоит в том, что создать себя.» Она создала себя. Создала из нуля. Была никем и сейчас пришла ни к чему. Она помнит себя маленькую, смотрящую так же как сейчас, вдаль на снежные ковры вокруг. Тогда она хотела, что бы про маленькую её знал весь мир. Хотела доказать, что чего-то стоит. Для этого она и пришла в Красную комнату. Но Красная комната стерла её имя и подарила миру новую её. Черную вдову. Безжалостную убийцу. Первоклассного шпиона. Красная комната отобрала её личность. Именно поэтому Наташа подалась в ЩИТ. Подалась? Нет, дорогая. Продалась. Продала себя как жалкую собачонку еще одним психопатам для своего мнимого спасения. Для того, чтобы спасти свою жалкую душонку, за которой было немало причин для тайн. Спасла ли? Ничуть. Сейчас Наташа смотрела в окно, узнавая старый вид в новом. Она снова здесь. Пришла туда, откуда уходила, убегала, сломя голову. Вернулась в то место, где она однажды обрела счастье и туда же, где она его и потеряла. Женщина горько улыбнулась, вчитываясь в надпись на здании напротив её дома. «Театр оперы и балета». Теперь там наверняка обучают маленьких девочек и мальчиков. Делают из них будущих балетмейстеров. – подумала она. Раньше это место было совсем иного назначения. В огромных залах этого, теперь идеально белого здания, маленькие девочки становились подобны мрамору, статуями без имен и прошлого. Одной из этих девочек была и она. Она оставила там свою жизнь. Свою душу. В коридорах этого места, она оставила и свою любовь. Первую и единственную. Зима особенно жестока в этих краях. Наташа открывает огромное замерзшее окно, впуская шум с городских улиц, которые ранее были тихими и пустынными. Холодный зимний воздух заполняет комнату, впивается в её легкие. Она и забыла, что кроме зимы у них не было ничего. Но та зима была жарче, чем любое лето в любых тропиках мира. Потому что в ту зиму её сердце согревала любовь. Эта зима была похожей на ту, совсем немного. В эту зиму её сердце было вновь согрето. - Наташа, закрой окно, промерзнешь. – она поворачивается на голос. - Я скучала по нашей зиме. Так трудно в это поверить? – приподнимая бровь, спрашивает рыжая . - Ты иногда такая сентиментальная. – шепчет гость в её постели. - Я русская, мне простительно. – женщина вновь обращает свой взгляд на пейзаж из окна. На кассете играет «Лебединое озеро» и Наташа чувствует, как рука её приятеля ложится на её талию, в следующий миг она оказывается в объятьях своего Джеймса. Она дома. Они дома. Быть может, Россия и не дом для Джеймса Бьюкенена Барнса. Здесь у него никогда не было дома, пока Наталия Альяновна Романова не дала его ему. И он знал, что это лучше любого места на карте. Джеймс наглухо закрывает окно, за которым виднеются первые лучи зимнего солнца и ведет Наташу к их кровати. Романова погружается в теплоту его рук вокруг неё, пока он нежно целует её в макушку. И на их сердцах уже давно растаяли все льдинки. Они сгорают от жары, отдаваясь друг другу в этот раз навсегда. Он больше не солдат. Она больше не вдова. Эти клички, данные будто собакам – не принадлежат им. Он – её Джеймс. Она – его Наталия. И пришло время вернуть души. Пришло время вернуть жизни. Все же правду говорил он когда-то. Все они пешки. Невидимки. Игрушки. Оружие. Пустышки. Ими играли, играли, играли - пока они не надоели. Потом сложили их в коробки и отправили в самый дальний угол. И кажется, у них истек срок годности. Пора на покой.