Две жизни одной души

Всю ночь Клэри спала как убитая, после кошмаров в особняке Глостер она отрубилась сразу же, как только ее голова коснулась подушки. Сегодня ей ничего не снилось. Открыв глаза, она улыбнулась и прислонилась пальчиками к губам, вспоминая этот волшебный поцелуй, вкус которого она до сих пор ощущала на своих губах. Это был самый лучший подарок на совершеннолетие, о котором она могла только мечтать. С появлением Никлауса Клэр ощутила, будто она тоже очень долго спала и не могла проснуться: только если для Ника все эти годы были кошмаром, то для Клэр скорее забытьем, дремой, относительно спокойной и серой. Но теперь что-то изменилось, она сама не понимала что. Появилось какое-то странное, восторженное чувство. Каждый день засыпая и просыпаясь с мыслями о том, что сегодня она снова увидит Ника, Клэр ощущала, как по венам вместо крови разливается что-то густое и теплое, согревая и заставляя испытывать детский восторг от предвкушения встречи. От его близости низ живота приятно щекотало: неужели это и были те самые бабочки? Надев свое любимое синее платье, Клэри спустилась вниз. Хоть Ник уже и сделал ей подарок, сегодня, в день своего совершеннолетия, она предчувствовала что-то особенное. Отец уже проснулся и сидел за кухонным столом с открытой бутылкой. Клэр замерла в дверях, она ведь и забыла, что для него этот день совсем не праздник. Для Джека это была годовщина смерти любимой жены, и с самого утра он заливал горе. — Папа? — осторожно спросила Клэр, чтобы узнать степень его опьянения. Сначала он не отреагировал и только спустя пару секунд поднял потухший взгляд: — Куда вырядилась? — буркнул он, наливая очередную порцию скотча. — Ну, сегодня не только годовщина смерти мамы... у меня, вообще-то, день рождения. — Поздравляю! — с презрением произнес отец, подняв стакан вверх, прежде чем опрокинуть его в себя. — Ты бы поел... — вздохнула Клэр, окинув его сочувствующим взглядом. — Ты обо мне беспокоишься? — усмехнулся он, встав из-за стола. — Ты лучше бы о своей репутации побеспокоилась! Шляешься не понятно с кем и приходишь черт знает когда! — Я не шляюсь. Я работаю, — попыталась возразить Клэри. — Шлюхой? — заорал на нее отец, закипая от злости. — Как ты посмела остаться в доме у первого встречного? — Ник... — Не смей! — перебил ее Джек. — Думала, я ничего не узнаю? — надвигаясь к дочери, шипел он. — Все соседи уже говорят о том, кто подвозит тебя домой и чем вы там с ним занимаетесь, — захлебываясь ядом, отец подошел совсем близко к Клэр, и она отклонилась назад от запаха перегара, который он источал. — Дрянь! — ударив дочь наотмашь по лицу, он плюнул в сторону, не выдерживая своего отвращения. — Ненавижу тебя! — прижимая ладошку к щеке, выпалила Клэри, вкладывая в эти слова всю свою обиду и злость. Она выскочила из дома, уже не разбирая того, что кричал ей вслед Джек, и села в свой старенький форд. В гуще леса раздался протяжный вой волка, и Клэр поспешила завести мотор, уговаривая автомобиль сделать это с первого раза. Она боялась не волков, а собственной ненависти, которая разрасталась внутри нее черным пятном с рваными краями. Как же хотелось бросить все и просто провалиться сквозь землю, уехать из этого города, подальше от родного отца, дома и всего, что с ним связано... Но Клэр не могла себе этого позволить, она была без копейки денег, несовершеннолетней беглянкой, и скорее всего, реши она сбежать, ее остановили бы на первом же посту и вернули обратно, поэтому она вывела автомобиль на дорогу и направилась к дому Лали. *** На пороге особняка Глостер Басс стоял с таким видом, будто его кубарем катали по земле. Он тихо наблюдал за тем, как менялось лицо Никлауса после новостей, которые он принес. Глаза Клауса сверкнули золотом, а из груди вырвалось гортанное рычание, он сжал кулаки, и в тот же момент на его лице выступили темные вены, меняя цвет белков на кроваво-красный. В этот момент Ник пытался удержать два своих альтер эго, которые от кипящей в крови ярости рвались наружу. Вынужденный сдерживать себя, он напоминал животное, которое скалилось и огрызалось, клацая зубами, даже будучи связанным. Ник повернулся и с размаху ударил в зеркало, висевшее на стене, которое сразу же расползлось паутиной трещин, оставляя кровавую вмятину в своей сердцевине. — Где она? — стиснув зубы, процедил он. — У Лали. Трэй присматривает за ними, — спокойным голосом отозвался Бастер. — Хорошо, — выдохнул Ник, словно выпуская пар. — Следи, чтобы она оставалась там. Мне нужно разобраться с этим ублюдком. Громкий стук в дверь, сотрясающий стены, разбудил Джека. Он с трудом поднялся с дивана и, проклиная незваного гостя, поплелся открывать дверь. — Добрый день! — подняв голову, улыбнулся гибрид. — Ты кто такой? — окинув незнакомца взглядом с головы до ног, Джек прищурился. — Я из школьного комитета, по поводу вашей дочери, Клэр Эванс. Джек недовольно вздохнул и открыл дверь шире: — Проходите. Стоило Клаусу перешагнуть порог и оказаться подальше от любопытных глаз, его пальцы стальным капканом сжали горло хозяина дома. — Как бы мне хотелось вырвать ту гниль, которая находится у тебя вместо сердца... — с наслаждением глядя, как он задыхается, жалко хватая ртом воздух, Клаус удерживал тело Джека на вытянутой руке. Рядом с возлюбленной Никлаус становился ручным и ласковым, только ей удавалось укротить зверя, которым он на самом деле был. Но все-таки он был зверем: диким, жестоким, безжалостным, жаждущим крови и страданий своих жертв. Гибриду безумно хотелось заставить этого жалкого представителя своего вида страдать, долго и мучительно, так же, как он мучил Клэр все эти годы, но Клаус не мог себе это позволить, ради любимой, ради своей безопасности, он должен был быть осторожным. — Когда я выйду за дверь, ты забудешь обо всем, что здесь происходило, — гипнотизируя Джека своим взглядом, произнес он. *** Лали и Клэр появились в баре около трех часов дня. К тому времени Клаус, уже относительно спокойный, встречал их на входе, привалившись плечом к двери, которую удерживал для Басса, заносившего коробки. — С днем рождения, Клэр! — подмигнул Трей. Выйдя из бара, он прошел мимо Эванс к Лали, которая, приобняв парня, поцеловала его в щеку. — Спасибо, — улыбнулась именинница, украдкой взглянув на Ника, который наблюдал за ней со стороны. Она решила оставить влюбленную парочку наедине и, опустив голову, направилась в сторону бара. Клэр было неловко из-за вчерашнего поцелуя, и теперь она просто не знала, как себя вести. — Привет, — почти шепотом произнесла она, встретив его пронизывающий холодом взгляд. Клаус попытался улыбнуться, но его лицо было таким напряженным, что Клэр стало не по себе. И первое, что она подумала — это что он просто сожалеет о произошедшем между ними вчера, ведь это была не его инициатива. — Тебе идет синий, — каким-то чужим голосом отозвался он, окинув взглядом ее наряд. Никлаус также не мог не заметить новой прически своей ненаглядной, и, возможно, он бы счел ее новый образ очень элегантным и даже праздничным, если бы не знал истинной причины, по которой Клэр заколола волосы на правую сторону, закрыв почти половину своего прекрасного лица. Ник попытался убрать прядь золотистых волос ей за ухо, но Клэр увернулась, не позволяя ему сделать этого. — Подарок от папочки? — огрызнулся он, заметив след от удара на ее щеке. — Не вписалась в поворот... — соврала Клэр. От холода и раздражения, исходящего от Никлауса, она не чувствуя ног переступила порог и прошла внутрь бара. От восторженного чувства, с которым она проснулась утром, не осталось и следа. Вместо бабочек в животе появился камень на душе, который мешал говорить и дышать, застревая комом в горле. На глаза ни с того ни с сего навернулись слезы, которые она тут же сморгнула. Клаус никогда не считал себя эмпатом, но в этот самый момент он впервые так глубоко и остро уловил эмоциональное состояние Клэр, что неожиданно на смену его агрессии пришли совершенно другие чувства. Клэри услышала его тихое "Прости" за своей спиной и ощутила приятную тяжесть рук на плечах. — Прости за то, что срываюсь на тебе, — прислонившись губами к ее волосам, повторил он и поспешил отстраниться, когда следом за ними в бар вошли Лали и Трей. — А где же шары и праздничный торт? — воскликнула подруга, с упреком взглянув на Клауса. — Нет, нет, нет! Так не пойдет! У Клэр сегодня день рождения, и несмотря на ваши кислые мины, мы все равно его отпразднуем! — заявила она. — Торт в холодильнике, — улыбнулся ей Ник, — отпразднуйте без меня... — направляясь к себе, он остановился на секунду возле возлюбленной, ласково скользнув указательным пальцем по ее щеке: — Не злись на меня. Клэр посмотрела ему в лицо с тем же холодом, которым он ее встретил, но заметив улыбку на губах и уже оттаявший взгляд, она выдохнула и кивнула. Она не понимала ни смены его настроения, ни отношения к себе, ничего... но этого прикосновения было достаточно, чтобы выразить всё на уровне чувств. В такие моменты ты ощущаешь человека душой, и порой хватает одного взгляда вместо тысячи слов. Клэр было не просто расслабиться и не думать о том, что ждет ее по возвращении домой, о том, что происходит между ней и Ником, но она старалась. Старалась выглядеть беззаботной и счастливой среди людей, которые внезапно стали ей ближе, чем семья, с которыми она чувствовала себя как дома. Отвлекая себя бумажными делами, Ник слышал звонкий смех, доносившийся из зала, ребята играли в "Угадай кто?", "Правду или действие" и просто дурачились, но ни работа, ни звонок Элаю не могли заставить его перестать смотреть на часы и считать каждую минуту, мучительно медленно приближающую его к тому, чего он так ждал. Клаус вышел лишь когда ребята выключили свет и зажгли на торте свечи. На улице уже стемнело, и источником света в баре стали семнадцать свечей, подрагивающих от дыхания Клэр. Когда Лали напомнила о том, что нужно загадать желание, Клэр вспомнила утро, отца и дом, из которого она каждый день бежала, как из тюрьмы, и загадала, чтобы всего этого не было. Она понимала, что ничего не изменится, и ее желанию не суждено сбыться, но задула свечу и благодарно улыбнулась друзьям, выкрикивающим: "Ура" и "С днем рождения". Около десяти вечера Ник напомнил о том, что праздник это хорошо, но девочкам завтра в школу, и у него самого тоже много дел. Как девушки ни убеждали его, что они уже взрослые и доедут домой самостоятельно, спорить с Клаусом было бесполезно, поэтому Клэр пришлось сесть в его внедорожник, а Трею и Лали ехать следом на стареньком форде Эванс. По дороге домой Ник молчал, его лицо стало каменным, а губы напряженными, отчего Клэр вновь стало не по себе. — Если это все из-за того поцелуя, то можешь не переживать так! — выпалила она, накрутив себя до предела. — Забудь, он ничего не значил! Чувственные губы Клауса превратились в тонкую линию, но уже не от напряжения, а от сдерживаемой улыбки: — Это не так... и мы оба это знаем, — продолжая следить за дорогой, он краем глаза взглянул на любимую, Ник уже и забыл, какой забавной была Кэр, когда злилась. Эти руки, скрещенные на груди в знак протеста и попытке заблокировать область солнечного сплетения — чтобы не чувствовать. Хмурый взгляд и вздернутый подбородок. «Возможно, сейчас даже лучше, что она злится, так будет проще справиться с эмоциями, которые через секунду обрушатся на нее», — подумал Ник и, заметив впереди дом Клэри, стал медленно притормаживать. Клэр даже не успела сообразить, почему он останавливается, как все вокруг озарилось вспышкой яркого света. Клаус видел, как со скоростью двадцать пять кадров в секунду ее насупленное выражение лица сменяет ужас. Она замерла, словно кто-то нажал на паузу, успев схватить Ника за руку от испуга. На глазах дом, в котором она жила, взлетел на воздух, поднявшись огненным облаком в небо. Это был салют в ее честь в стиле Никлауса Майклсона. Сердце Клэр остановилось всего на секунду и понеслось галопом, накрывая волной паники. — Иди ко мне, — заключив любимую в объятия, Ник крепко прижал ее к себе. От испытываемого удовлетворения он прикрыл глаза, наслаждаясь этим моментом... теперь Клэр принадлежала только ему, и уже никто и ничто не сможет причинить ей вред или разлучить их.