Две жизни одной души

— Да мне наплевать, чего они хотят! — пренебрежительным тоном произнес Клаус, глядя, как ветер гоняет желто-красные листья за окном особняка Глостер. — Элай, за долгие века жизнь так ничему тебя и не научила. Короли не решают вопросы мирным путем, иначе их перестанут бояться, и именно страх, а не доверие, как тебе кажется, одна из главных составляющих авторитета! — Ник, ведьмы... — попытался объяснить брат. — Погоди! — оборвал его Клаус. Он убрал телефонную трубку от уха и обернулся к лестнице, ведущей на второй этаж. Сердцебиение любимой вновь стало напоминать барабанную дробь. Это происходило уже в пятый раз, и, похоже, ее вновь мучил кошмар. — Я перезвоню. — Его голос заглушил душераздирающий крик, за которым последовали короткие гудки. — Клэри? — в ту же секунду оказавшись в дверях спальни, гибрид замер на секунду, встретив ее перепуганный взгляд. — Милая, это был сон, — прошептал он, околдовывая ее своим бархатным голосом. Клэр смотрела на него стеклянными от застывших слез глазами, ее губы дрожали. За всю ночь ему пришлось около пяти раз отводить от любимой кошмар, который пытался ворваться в ее сознание, только это был не сон, а воспоминание из прошлой жизни... Ночью он проникал в ее мысли и видел обрывки размытых картинок, которые всплывали в ее голове, — это была школа Мистик Фоллс, класс истории. Клаус помнил, что это был за период, он сам был там. Прежде чем Клэри могла бы увидеть, как Аларик истязал Кэролайн, гибрид заменял ее воспоминания своими, о прекрасных местах, в которых он бывал. Пока Клэри находилась в замешательстве от увиденного, Ник сделал несколько осторожных шагов к кровати и сел на самый ее краешек, опустив свою ладонь на одеяло рядом с рукой Клэр так, чтобы касаться ее пальчиков кончиками своих пальцев. — Знаешь, меня тоже очень долгое время мучили кошмары, — погладив ее нежную кожу мизинцем, он попытался спрятать гримасу боли на своем лице, — но самое страшное было просыпаться и понимать, что это не сон. Он почувствовал, как ее холодная от пережитого ужаса ладошка накрыла его руку и легонько сжала ее. Возможно, это было не самым лучшим утешением, но Клаус на своей шкуре знал, что такое настоящий кошмар, когда сон становится реальностью и наступает ощущение, что ты просто не можешь проснуться. Его кошмар длился целых семнадцать лет, пока ее голос не пробудил его. Стоило ему развернуться к Клэри лицом, как она бросилась ему на шею. — Обними меня, пожалуйста, — надломленным голосом прошептала она, прижимаясь к нему всем телом, также как и вчера, когда встретила его на ночной дороге. Клаус скользнул ладонями по тонкой девичьей талии и крепко прижал возлюбленную к себе, зарываясь лицом в шелк ее локонов. Это было непередаваемое чувство! За долгие тысячи лет он впервые ощутил, каково это — быть нужным кому-то... И уже непонятно было, кто кому служил спасательным кругом, он Клэри или она ему, разница была только в одном — она пыталась спасти его, даже не зная, кто он. *** — Не знаю, что тебе предложить, — усмехнулся гибрид, глядя в открытый холодильник. — Хочешь яичницу? Клэри странно улыбнулась в ответ, вытирая мокрые после душа волосы полотенцем. — Я просто не знаю, что едят на завтрак принцессы, — оправдывался Клаус. — Я не принцесса! — будто оскорбившись, буркнула Клэр. — Я веган. — Это что, какое-то новое направление в ваших молодежных субкультурах? — Это значит, что я не ем тех, у кого есть лица. — Жаль, только хотел предложить тебе человечинки, — продолжал шутить он. — Я вегетарианка. Если у тебя есть хлеб и молоко, я буду счастлива. О йогурте даже мечтать не смею, — хихикнула она, понимая, что такие мужчины, как Ник, их точно не покупают. Никлаус достал из холодильника бутыль молока и кукурузные хлопья, слава богу, у Трея и Басса хватило ума купить что-то из человеческой еды. Ник с истинным удовольствием смотрел, как любимая уплетала свой завтрак, он решил воздержаться от утренней трапезы, в отличие от Клэри предпочитая в качестве еды именно тех, у кого есть лица. Но лучше ей об этом не знать. Он понимал, что рано или поздно все раскроется: если они будут вместе, а они будут вместе, ему придется рассказать ей правду, это был вопрос времени. И у Клауса был год, чтобы очаровать возлюбленную и забрать ее с собой в Новый Орлеан. Там она сможет пойти учиться в любой колледж или отправиться в путешествие по миру. Ник мечтал об этом, еще когда была жива Кэр... и теперь не мог упустить второй шанс. После обеда в баре их уже ждали Трэвис и Басстер. Парни вынесли всю мебель, в том числе и старую барную стойку, и даже успели отбить побелку со стен до самого кирпича. Судя по всему, Клаус запланировал глобальный ремонт. — Тут прошел ураган? Клэр обернулась на знакомый голос из-за спины и увидела в дверях бара подругу, в ужасе оценивающую последствия, как ей показалось, стихийного бедствия. — Нееет, — улыбнулась она в ответ Лали, — это Санта решил развернуть тут свои апартаменты. — А это, я так понимаю, эльфы? — указав на двух качков, выносящих мусор, уточнила она. — Видимо, да... — вздохнула Клэр. Эти двое вызывали у нее смешанные чувства: с одной стороны, было немного жутковато, когда она сталкивалась взглядом с одним из них, с другой стороны, рядом с ними она чувствовала себя в полной безопасности, несмотря на животный страх, который они у всех вызывали. Даже местные ребята, которые считали себя главными в этом городе, старались обходить Трея и Басса стороной. Пока ребята занимались вывозом мусора после разгрома, который сами же и устроили, Клэр и Лали отмывали полы и окна от пыли, тонны которой толстым слоем, словно сахарной пудрой, покрыли все изнутри. Клаус же под видом работы за ноутбуком наблюдал за подругами. Рядом с ними он, как никогда, чувствовал себя по-настоящему живым. За свою долгую жизнь он побывал во многих местах, и не осталось почти ни одного уголка на планете, где бы он не был. Но мог ли представить себе первородный вампир и гибрид, что истинная красота откроется ему в забытом богом городке с дурацким названием и людишками, прозябающими свои жалкие жизни. Кто-то скажет, красота — это искусство, кто-то, что красота — это нечто многогранное и эклектичное, но для Никлауса, повидавшего виды, абсолютной степенью красоты была Клэри: ее серебристый смех, напоминающий переливы колокольчиков; наивные глаза, полные света и тепла, не потому, что у нее все в жизни так легко и просто, как могло бы показаться со стороны, а потому, что она умела радоваться мелочам; золото, играющее бликами на шелковой коже, взмах ресниц, плавность жестов, искренняя улыбка, и... стук сердца, живого человеческого сердца, которое делало ее еще более хрупкой, более беззащитной и от этого более желанной для самого сильного существа в мире. Она была тем самым цветком, которое в сказке холило и лелеяло чудовище. Она была розой, которая еще не успела покрыться шипами и которой были нужны забота и уход, чтобы она могла расцвести... Клаусу были чужды все эти чувства, но рядом с ней он — изгнанный из рая — будто становился на несколько шагов ближе к заветным воротам Эдемского сада, и это было невероятное чувство. Девчонки успевали и убирать, и веселиться, то специально толкая друг друга, то поддавая друг дружке оплеух мокрыми тряпками или пачкая грязными руками. Клэр и Лали в силу жизненных обстоятельств повзрослели немного раньше, чем их сверстники, и внешне это были абсолютно разные и не похожие друг на друга, но от этого не менее красивые девушки, которые еще не забыли, что значит радоваться как дети. В этом возрасте сложно назвать нынешнюю молодежь детьми, но все же они были еще дети. Время до вечера пролетело совсем незаметно. После плодотворного трудового дня они все вместе посидели на крылечке, с пивом и пиццей, которую заказали в кафешке неподалеку. Клэри была приятно удивлена, когда Никлаус принес три пиццы с ветчиной, креветками и мясом и одну, в которой были только помидорки и четыре сыра. Возможно, это была всего лишь мелочь, на которую другая и не обратила бы внимания, но для Клэр это был очень значимый жест, особенно со стороны мужчины. Ласки со стороны матери она никогда не знала, потому что та умерла сразу же после тяжелых родов, а отцовской заботы и любви и подавно... Она немного смутилась и покраснела, когда поняла, что он не забыл о ее вкусовых предпочтениях, но Ник не подал и вида, ведь это действительно было лишь самым малым, что он мог позволить себе сделать для нее в данный момент. Лали весь вечер строила глазки Трею, так как сразу поняла, что с Сантой ловить нечего, потому как он смотрел только на ее подругу и опекал Клэр, то накинув ей на плечи свою куртку, то уговаривая съесть еще кусочек. В итоге знойная рыжеволосая красотка отправилась домой пешком вместе с Трэвом, который любезно предложил проводить девушку. Басс сказал, что посидит еще немного и сам закроет бар, а Клаус повез Клэр домой на своем внедорожнике. Они остановились на дороге между домом Эванс и соседним домиком. Клаус почувствовал нарастающую тревогу любимой по тому, как участился ее пульс, а глаза теряли тепло и стали почти бесцветными и холодными. — Ты не обязана возвращаться домой, — заглушив мотор, Клаус отстегнул ремень безопасности и вполоборота развернулся к возлюбленной. — Нет, обязана, — обреченно вздохнула она, разглядывая окна своего дома и молясь лишь о том, чтобы отец уже спал к ее приходу. — Какой бы он ни был, он мой отец, и это мой дом. Мне бы продержаться еще год, до окончания школы, — простонала Клэри. — А потом? — Сбегу, — взглянув в глаза Никлауса, Клэр лукаво улыбнулась, — и навсегда сотру из памяти этот город и все, что с ним связано. — И меня? — так же лукаво улыбнувшись ей в ответ, поинтересовался гибрид. — Если бы... — она смутилась и отвела взгляд, хватаясь за ручку автомобильной дверцы. — Мне правда пора. — Подожди, — Клаус опустил ладонь ей на коленку, пытаясь удержать любимую, отчего ее кожа в миг покрылась россыпью мелких мурашек. — Еще минуту. — И... что потом? — Узнаешь, — он многообещающе улыбнулся и взглянул на наручные часы, — вот теперь можно! — Можно что? — Клэр с замиранием сердца наблюдала, как он склонился к ее груди и открыл бардачок. Ник достал капкейк и свечку, которую сразу же зажег и воткнул в самый центр крошечного тортика: — Поздравить тебя с днем рождения! Теперь ей стало понятно, чего он ждал — полночи, чтобы поздравить ее первым. — Боже, Ник... — она коснулась подушечками пальцев чувственных губ, пытаясь спрятать улыбку. — Теперь ты должна загадать желание и задуть свечку! — напомнил он, протягивая ей шоколадный десерт. — Хорошо! — Клэри набрала в легкие воздуха и задержала дыхание, зажмуривая глаза. Сколько всего она могла пожелать, и он бы исполнил для нее все что угодно, кроме того, что она загадала — Свободу. Любимая открыла глаза и медленно выдохнула, задувая пламя свечи, которое, подрагивая, бросало золотые блики на ее прекрасное лицо. — У меня есть для тебя еще кое-что, — запустив руку во внутренний карман кожаной куртки, Ник достал бархатную коробочку, перевязанную белой атласной лентой. — Не стоило... — начала было Клэри, смущенная этой, безусловно, приятной неожиданностью, но Клаусу не терпелось: — Открой! — перебил он. Любимая улыбнулась и в предвкушении закусила губу, открывая заветную коробочку. — Я... я... — задыхаясь от увиденного, она пыталась собрать слова и мысли во что-то внятное, но у нее не получалось. Это было колечко из белого золота со знаком бесконечности. — Тебе не нравится? — забеспокоился Ник, не понимая, как расценивать ее реакцию. — Нет! — воскликнула она. — То есть, да! Прости... — выдохнула она, понимая, что несет полный бред. — Оно прекрасно! Ник рассмеялся ее неадекватному поведению и аккуратно достал колечко из коробочки. — Там написано "fatale erat ut", — указал он на гравировку внутри кольца. — Позволь мне? — он протянул свою ладонь Клэри, и она нерешительно вложила в нее свою руку. — С латыни это означает: "так было суждено", — надев подарок на безымянный пальчик любимой, он поднес ее руку к своему лицу и прикоснулся к перевернутой восьмерке губами. — Если ты захочешь... я подарю тебе вечность, чтобы ты могла заполнить ее самыми яркими воспоминаниями, — прошептал Никлаус. Клэри не понимала значения его слов, но это было и неважно, потому что звучали они безумно романтично. Она вытянула руку перед собой и еще раз полюбовалась подарком: — Спасибо. Клаус довольно улыбнулся и пожал плечами, мол — не стоит благодарности. — Извини, мне пора, — взглянув на него на прощание, Клэри охватило дикое желание обнять Ника и попросить, чтобы он ее не отпускал, но она промолчала. — Конечно, — Клаус вновь склонился к любимой и открыл ее дверцу. — Ник... — обернувшись, она замерла, пытаясь выглядеть решительной, но дикое волнение выдавал бешеный стук сердца. — Да? — отозвался он, сведя брови на переносице и боясь услышать продолжение. Мысли о том, что он был слишком напорист в проявлении своего внимания и чувств, тревожили его. Вдруг он отпугнул ее, и сейчас она скажет, что им лучше больше не видеться. Клэр захлопнула дверцу автомобиля и развернулась в кресле, чтобы быть лицом к Никлаусу, но в глаза посмотреть не осмеливалась. Он видел, с каким трудом ей дается решение озвучить свою просьбу, и не уверен был в своем желании услышать ее. — Я понимаю, что не имею никакого права просить тебя об этом... — Клэр залилась краской и крепко прижала ладошку к глазам, пытаясь избавиться от смущения. — Господи, Клэр, ты меня пугаешь! — усмехнулся Ник, разряжая атмосферу напряжения и скованности, которая между ними возникла. — Поцелуй меня, — неожиданно выдала она, заставив себя посмотреть на него. — Клэр... — выдохнул гибрид с облегчением, ощущая, как в груди его каменное сердце становится раскаленно-красным от полыхающего огня, которым было объято все его существо от слов, которые произнесла возлюбленная. — Извини, — она зажмурилась и сжала кулачки, ощущая себя полной дурой. Уже собираясь пулей вылететь из машины, она вдруг почувствовала его дыхание на своих губах и приоткрыла глаза. Всего в нескольких миллиметрах от своего лица она увидела лицо Ника, его мягкие черты лица, скрытые щетиной, добрые зеленые глаза, в которых еще не угасла теплота. Его губы дрогнули в улыбке и прильнули к ее устам. — Расслабь губы, — прошептал он, ощущая напряжение Клэр оттого, что это было у нее впервые. Еще ни один мужчина не прикасался к ней так, поэтому Ник был осторожен и нежен, чтобы этот первый поцелуй она запомнила навсегда. Клэри закрыла глаза и попыталась расслабиться. Никлаус снова приник к ее губам, теперь уже мягким и податливым. Его поцелуй был горячим, обжигающим душу, потому что в этот момент он сам сгорал дотла рядом с возлюбленной, но вместе с тем целомудренным, что только больше разжигало желание обоих. Он ласкающим движением провел подушечкой большого пальца по вспыхнувшей румянцем щеке и отстранился, шепнув: — С днем рождения. Раскрасневшихся губ Клэр коснулась улыбка, и она распахнула два омута глаз, затуманенных от волшебства, которое она только что испытала. — Спасибо, — выдохнула она ему в губы и поспешила выйти из машины. Клаус смотрел ей вслед, пока она шла до самого дома и не помахала ему, обернувшись у самых дверей. Клэри достала из-под коврика ключ и скрылась в темноте, окутавшей дом. Ее отец спал, Ник слышал его мерзкий храп и то, как любимая поднялась по лестнице в свою комнату. До утра за нее можно было не беспокоиться. Сегодня им обоим требовалось побыть наедине с собой, со своими мыслями и чувствами, чтобы впитать как можно глубже этот поцелуй, который горел на губах и будоражил сознание.