Cara mia

Никогда не знаешь, насколько привязан к человеку, пока эта связь не оборвется. – Артур Хейли

Утро выдалось морозным, как бы возвещая о том, что зима еще не готова передать все полномочия весне и уйти на заслуженный отдых. Несмотря на насыщенный вечер, зашкаливающие эмоции и позднее возвращение домой, Монс проснулся рано и, как ни старался, больше не мог заснуть. Трех часов сна вполне хватило, чтобы отдохнуть. Наверное, сказывался вчерашний переизбыток адреналина. Сельмерлёв наблюдал за тем, как над Стокгольмом восходит солнце, окрашивая горизонт в серо-розовый цвет. Шведская столица неторопливо просыпалась, приступая к своим обычным делам. На дорогах появлялись пока еще одинокие автомобили. Месси сидел у ног хозяина и тоже внимательно смотрел в окно, будто в знак солидарности. Монс повернулся к лабрадору, который перевел на него свой грустный собачий взгляд. –Что, чудо, идем, подышим свежим воздухом? В знак согласия Месси оживленно завилял хвостом. Он был рад выбраться из тесной для него квартиры и размять лапы, особенно с хозяином, у которого в последние несколько недель не хватало на него времени. Да и Монсу хотелось прогуляться и вздохнуть спокойно, пока это еще можно было сделать. Вряд ли еще когда-нибудь удастся вот так просто пройтись по улицам и побыть наедине со своими мыслями. Месси настоятельно просил с ним поиграть и с радостью устремился за брошенным мячиком, только комья мерзлой земли летели из-под лап. Монс усмехнулся и опустился на лавочку в практически пустынном парке. Кроме собачников здесь пока никого не наблюдалось. Ранним утром в такой обстановке вчерашние события казались сном. Неужели он правда выиграл Мелодифестивален? Неужели действительно будет представлять Швецию на Евровидении? Он мечтал об этом с 2007 года, когда выступал с той самой «Cara mia», которая так нравилась Каре. Тогда он занял третье место, а повторив попытку в 2009-ом, вообще лишь четвертую позицию. И вот наконец в 2015-ом году его мечта сбылась. «Heroes» принесла ему победу, от которой кружилась голова. Скоро полным ходом начнется подготовка: снова репетиции, доработка спецэффектов, в которых было решено сделать небольшие изменения, съемка промо-ролика… Но пока можно было наслаждаться эйфорией от победы. Месси, казалось, разделял чувства хозяина, радостно бегая за мячом и каждый раз притаскивая его обратно. В отличии от Сельмерлёва он не чувствовал холода. –Эй, дружище, не знаю, как ты, но я замерз уже. Серьезно. – Преданные карие глаза смотрели на него с пониманием. – Вот и молодец. Идем домой, – потрепал лабрадора за ухом Монс, последний раз бросив мяч в сторону выхода из парка. На улицах Стокгольма воцарялось оживление. Слышался звук приближающегося трамвая, где-то проносился автобус, люди спешили на работу. Проходя мимо газетного киоска, Монс заметил на витрине свое лицо, и природное любопытство заставило мужчину остановиться. Заголовок, напечатанный большими буквами, и подзаголовок, уже меньшими, пригвоздил его к асфальту, как и фотографии трех его бывших девушек. Сельмерлёв уже знал, кто автор статьи, вот только… Кара вздрогнула от хлопка входной двери: резкого и слишком громкого. Монс явно был не в духе. Девушка так и замерла в коридоре, глядя на ошеломленное лицо Сельмерлёва, на котором смешались несколько разных чувств от удивления до презрения, глаза его метали молнии, но вместе с тем выражали растерянность. В руках он держал газету. Еще пять минут назад Кара не знала, как встретиться с ним после своего вчерашнего срыва. Он ведь ни о чем не догадывался, а ей было стыдно за свои чувства. Но состояние, в котором Монс сейчас находился, заставило девушку забыть обо всем, что ее беспокоило. Несколько секунд он прожигал ее взглядом, а затем развернул газету. От заголовка первой полосы и фото на ней у Эрикссон перехватило дыхание. Этого не могло быть! «Герой вовсе не герой. Победитель Мелодифестивалена 2015, Монс Сельмерлёв, изменил своей девушке». –Монс, я… – пролепетала Кара, до конца не понимая, что хотела сказать. Неужели он..? Сукин сын! –Я рассказал тебе эту историю, открывая душу…доверяя тебе. Если бы я хотел, чтобы она стала достоянием общественности, и все о ней знали, я бы говорил о ней в каждом интервью, – прежде Кара никогда не слышала в его голосе такой стали, такой холодности. –Монс, я не думала… – черт, она неправильно начинает! Но все слова разбегались, даже не пытаясь стать ее защитниками. – Я могу объяснить…это. –А стоит ли? – хмыкнул мужчина, бросая газету на тумбочку. – Ты хотела стать классным журналистом, добиться признания, заявить о себе… Что ж, пожалуй, ты сделала первый шаг. Поздравляю, – в его словах звучал сарказм. Каждое слово было подобно ядовитой игле, которая впивалась в тело Эрикссон. Но она молчала, не в силах вымолвить ни слова в свое оправдание. – Только знаешь, ради достижения своих целей и роста карьеры не обязательно идти по головам… – тон Монса был обвиняющим, но в нем четко слышались нотки боли. Ему действительно было больно от предательства девушки, которую он считал своим другом, почти сестрой, и эта боль отображалась в его глазах, стреляя в Эрикссон холодными металлическими стрелами. Как будто игл было мало. – И по сердцам людей, растаптывая и превращая их в пыль под твоей обувью. Его слова… Он столько лет вращался в шоу-бизнесе, но не утратил ни общечеловеческих, ни моральных ценностей, он остался таким же искренним и честным, не запятнанным его грязью. А она? Краска стыда залила лицо Кары, но она опустила его, чтобы мужчина не видел. Она ведь обещала, что все услышанное ею тогда на кухне, останется между ними двумя… –Уходи! – это прозвучало, как требование, не требующее оспаривания. Его голос дрожал, но звучал решительно. –Монс… – девушка испуганно подняла голову. –Я не хочу тебя видеть! Просто… – голос снова дрогнул. Он сжал кисти в кулаки перед своим лицом, потом снова разжал их, указывая на дверь – он был на грани, – …собери свои вещи и уйди! Одним глотком осушив стакан, он со злостью поставил его на стол. Стекло жалобно звякнуло о столешницу. Каким же идиотом он был! Воспоминания о прошлой ночи теперь причиняли боль… …Дверь с довольно громким для ночной тишины хлопком закрылась за ним. Монс переступил порог квартиры, бросая ключи на тумбочку. Три часа ночи, он абсолютно вымотан, но абсолютно счастлив. Наконец его мечта, к которой он так упорно шел, сбылась – он выиграл Мелодифестивален, он будет представлять Швецию на Евровидении! Счастье переполняло мужчину! Но сейчас это счастье смешалось с тревогой. Где, черт возьми, Кара, и почему она не отвечает на звонки? За прошедший час он звонил ей несколько раз, но так и не дождался ответа, слушая лишь длинные гудки. Монс видел, как она ушла с вечеринки вместе с тем своим другом, как его там… Томас? Она даже не попрощалась и… Мужчина вдруг понял, что ревновал. Черт возьми, он ревновал! Увидеть ее с другим парнем и понять, что это неприятно и даже раздражает, было как гром среди ясного неба. И все же он надеялся, что она хотя бы напишет ему смс, чтобы он не волновался, но… Навстречу, явно заждавшись хозяина, радостно выбежал Месси. Монс улыбнулся и почесал друга за ухом. Он быстро снял куртку и ботинки и снова посмотрел на дисплей мобильника, где все еще был открыт контакт «Кара». Может, она уже была дома? Стараясь не шуметь Монс подошел к ее комнате и тихо приоткрыл дверь. Наверное, странно было приходить вот так в собственный же дом, но, если в нем жил еще кто-то кроме тебя, вежливость требовала считаться с соседом. Девушка безмятежно спала. «В своей кровати, а не в кровати Тома», – промелькнула в голове мужчины язвительная мысль, которую он тут же поспешил прогнать. И все же выдохнул с облегчением: она была в порядке и в безопасности. За то время, что она жила у него, он привык заботиться о ней, как о младшей сестре, ему было важно, чтобы с ней все было хорошо. Но сегодня он понял, что чувства к ней гораздо сильнее братских… Монс уже хотел было закрыть дверь, но что-то будто наоборот подтолкнуло его вглубь комнаты. Тихо ступая, он приблизился к кровати. Кара спала, слегка поджав к груди колени и по-детски подложив руку под щеку, волосы ее разметались по подушке шелковистой светлой копной. Эта картина вызвала у мужчины улыбку. Во сне она казалась еще более юной, когда в глазах не сквозила печаль, брови сосредоточенно не хмурились, а на лбу исчезала складка, свидетельствующая о задумчивости. Он не сдержался и погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. –Ммм… – пробормотала Кара во сне и устроилась поудобней. Монс ощутил тепло внутри от осознания того, что приятно возвращаться домой, где тебя ждут. Где его всегда ждала она. Внезапная ревность показалась глупой…» Сельмерлёв закрыл глаза, уронив голову на руки. Неужели это было только сегодня ночью? Неужели еще сегодня ночью он думал о ней, как о подарке судьбы, как о ком-то светлом, чистом и невинном? Неужели он признался самому себе, что она небезразлична ему?.. И чем все обернулось?! Мужчина был зол: на нее, на себя… На себя, пожалуй, злился даже больше. За доверчивость, за открытость, за глупые переживания и привязанность, за чувства и…за боль, которую испытывал. Сам виноват! Если бы тогда прошел мимо, а не решил строить из себя героя, ничего бы этого не случилось. Не привязался бы к ней, не рассказал о своей жизни то, о чем не хотелось вспоминать, не влюбился бы! Он с такой силой сжал пустой стакан, что побелели костяшки пальцев, а стекло грозилось треснуть. Монс выдохнул и отпустил его, снова наполняя темно-коричневой жидкостью… В голове промелькнула ироническая мысль «Герои, танцующие с бесами в своих головах…» Зазвонил телефон. Раздражающий пронзительный стандартный рингтон. Опять сбились настройки. Монс взглянул на дисплей – Майкл, менеджер. Вздохнув, он нажал на кнопку принятия вызова. –Слушаю. –Доброе утро. У меня два «надеюсь»: первое – надеюсь, тебе удалось отдохнуть, второе – надеюсь, ты не забыл, что у тебя интервью в одиннадцать? –Какое интервью? – без энтузиазма поинтересовался Сельмерлёв. –Для «Свенска Дагбладет». Только не говори, что забыл, – обеспокоенно произнес Майкл. –Я…наверное, помню. –Эй, что у тебя с голосом? Что-то случилось? – ну вот, он уже заподозрил. Неужели голос и правда звучал так убито? –Нет, все нормально, – на автомате ответил мужчина, сжимая стакан так, что снова побелели костяшки пальцев. – Да. Я…я понял. Интервью. Буду. На душе настолько хреново, что хочется послать всех к черту, чтобы никто не трогал, и страдать в одиночестве. Но вместо этого придется собираться, ехать на студию, улыбаться и рассказывать, как он рад победе, отвечать на бесконечные вопросы журналистов… Снова пресса. Монс со злостью запустил пустой стакан в стену. Тот ударился об бетон и, звонко возмутившись, разбился, рассыпаясь осколками по полу. –Что это было? У тебя точно все в порядке?! – поинтересовались на том конце. Монс провел рукой по лицу, словно снимая с него липкую паутину, и глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. –Просто…задел рукой стакан. –Ладно, – согласился Майкл, но в его голосе можно было уловить легкие нотки недоверия. – Тогда ждем тебя в 10.30. –Понял. Мужчина нажал на отбой и бросил телефон на стол. Чертово интервью! Он совсем про него забыл. Да и вообще сейчас находился не в лучшем состоянии для него. Просто шикарно будет, если он вдруг заявится в студию злой, раздраженный, да еще и пьяный в придачу. Отличный победитель главного песенного конкурса страны… Он и сам удивлялся, откуда взялся этот сарказм. Но внутренний голос шептал, что как раз-таки правильно он мыслит. Нужно с собой что-то делать. Приводить в порядок, натягивать улыбку и быть радостным. Но…ведь исполнилась его мечта, то, к чему он так долго стремился. И он рад этому. Нужно сконцентрировать на этом и прогнать все остальные мысли куда-то на задворки сознания. –Доброе утро. Готов ответить на Ваши вопросы, – улыбнулся Сельмерлёв, пожимая руку журналистке с «Свенска Дагбладет», Катарине Эстрём. Если присмотреться, она была одного с ним возраста, но светло-серый деловой костюм и высокий хвост делали ее несколько старше. –Очень рада встретиться с Вами, Монс. Поздравляю с победой, – улыбнулась в ответ девушка, переставляя уже включенный диктофон поближе к мужчине. – Что Вы можете сказать о своей победе в Мелодифестивалене? –То, что это стоило больших нервных затрат, – засмеялся Монс. Сразу же вспомнился вчерашний вечер и почему-то подбадривающий взгляд Кары. Мужчина поспешил прогнать этот образ из своей головы. – До последнего сохранялась интрига, кто из нас двоих, я или Юн, станет победителем. Это был такой напряженный момент… Но, когда я понял, что занимаю первое место, моей радости не было предела. Я безумно рад, что народ Швеции поверил в меня и дал мне такую огромную возможность представить нашу страну на главном песенном конкурсе Европы. Я очень постараюсь не подвести вас. –Желаю Вам удачи, – улыбнулась Катарина. И тут же, вперив свой взгляд с нескрываемым любопытством в Монса, деловито поинтересовалась: – Как Вы прокомментируете статью, напечатанную в сегодняшнем выпуске «Хольм ньюэтер»? Кристер, сидящий тут же в соседнем кресле, опешил. Он, похоже, прессу еще не просматривал и понятия не имел, о чем эта девушка говорила, но уже предчувствовал, что ничего хорошего в ею упомянутой статье написано не было. Зато Монс, кажется, знал это наверняка. Продюсер понял это по тому, как изменилось выражения лица Сельмерлёва. Уж не это ли было причиной его дурного настроения? –А вы не хотите поинтересоваться, например, как идут дела с моим новым альбомом? Какова его концепция, и чем он будет отличаться от «Barcelona Sessions»? – вопросы звучали с нескрываемым ядом в голосе. Монс раздраженно смотрел на журналистку и испытывал отвращение к ней вперемешку со злостью. Куда и подевалось то хорошее расположение, которое он поначалу почувствовал к ней. – Или вас интересует только, с кем я сплю и с кем кому изменяю, а? Уверен, вы и без меня состряпаете замечательную душераздирающую историю! Всего хорошего! Сельмерлёв резко встал и, не глядя на Кристера, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Возможно, его поведение было слишком грубым, вообще ему несвойственным, но он ничего не мог с этим поделать. Мужчину просто колотило от злости. Кто она такая, чтобы лезть ему в душу? Кто они все такие?! Он крепко сжал руки в кулаки, но и это не помогло. Монс с силой ударил кулаком по стене, слегка обдирая костяшки и оставляя на гипсокартоне приличную вмятину. –Да что с тобой такое?! – донесся до Сельмерлёва раздраженный и недовольный голос продюсера. Монс кинул на него взгляд, который мгновенно заставил того успокоиться. Теперь на его лице было скорее выражение удивления и беспокойства от внезапной вспышки гнева артиста. – Серьезно, что случилось? –Ничего. Все нормально, – отрезал Монс, избегая взгляд Бёркмана. – Не хочу об этом говорить. –Это «Свенска Дагбладет», одна из крупнейших газет Швеции. Это интервью важно, – но на Сельмерлёва, казалось, эти слова не произвели никакого эффекта. Кристер немного пожевал губами и наконец произнес: – Ладно, я улажу вопрос с этой журналисткой. Но, так или иначе, тебе придется дать это интервью. И притом сегодня. Могу только попросить ее немного подождать. –Ладно, – обреченно кивнул головой Монс. – Я сейчас вернусь. –Вперед. И чтобы подобное больше не повторялось, – несколько растеряно произнес Бёркман. Но тут же принял свой обычный деловой вид и настоятельским тоном добавил: – Тебя ждут еще несколько интервью для разных изданий. Так что будь добр, не срывайся и не ори на журналистов. –Я постараюсь, – буркнул в ответ Сельмерлёв.

********************

Вытирая слезы, размазывая их по щекам, Кара брела по улице, катив за собой чемодан. Черт возьми, как же было плохо! Гораздо хуже, чем в день ее приезда. Тогда этот город был для нее совершенно чужим, а сейчас стал почти родным благодаря одному единственному человеку, к которому она так сильно привязалась… и который теперь ненавидел ее. Сколько раз за последнюю неделю она представляла себе сцену их прощания, как она должна была сообщить, что не может больше злоупотреблять его гостеприимством и переезжает на квартиру коллеги по работе; что безмерно благодарна ему за помощь, за все, что он для нее сделал, за каждое воспоминание; что она не могла уйти, пока он не выиграет конкурс… Все эти слова так и остались несказанными, а сцена прощания оказалась совершенно иной. Она никогда не думала, что простится с ним вот так… на волне его злости и ее волне презрения к самой себе, на ноте отчаяния и…любви, которую уже не могла загнать в угол сознания. Не думала, что подвесной мост рухнет так внезапно из-за подрезанной ею же веревки. Если бы можно было отмотать время хотя бы на несколько часов назад… «Френдс Арена, Стокгольм. Восьмью часами ранее. –Пойдем, я познакомлю тебя с Эриком, – потянул девушку за руку Монс. –С Сааде? – тупо переспросила Эрикссон, не веря в происходящее. Неужели она правда находилась здесь? На афтерпати Мелодифестивалена, празднуя долгожданную победу Монса? Неужели она действительно находилась среди тех шведских знаменитостей, за которыми наблюдала на экране телевизора? –Ты ведь его фанатка? – усмехнулся Сельмерлёв, лукаво глядя на Кару. –Пожалуй, теперь скорее твоя, – улыбнулась та в ответ. – Но от знакомства не откажусь. Монс кивнул, подводя ее к смуглому черноволосому парню в белом костюме, который выгодно контрастировал с его кожей и темно-карими глазами. Он изменился по сравнению с 2011-ым годом, когда сам выиграл Мелодифестивален и зажег Европу своей «Popular»: стал старше, мужественней, уверенней в себе. –Кара, позволь тебе представить, Эрик Сааде, – с улыбкой произнес Сельмерлёв. –От опыта ведущего на «Алсонг по Скансен» осталось, да? – скрывая улыбку в уголках губ, невозмутимо поинтересовался Эрик, глядя сначала на Монса, а потом переводя взгляд на девушку. – Очень приятно. Так ты и есть та самая Кара? –В смысле та самая? – опешила блондинка, бросив растерянный взгляд на Сельмерлёва, но тот лишь пожал плечами, мол не понимаю, о чем он. –Монс рассказывал о тебе, – смеясь, ответил Сааде. – Ты, кажется, собираешься строить карьеру журналиста? –Да, вроде как собираюсь, – произнесла Кара, все еще пребывая в небольшом шоке от таких познаний певца о своей персоне. –Уже готова продать совесть? – с легкой иронией пошутил Эрик, выгнув бровь. –Эээ…я… – растерялась девушка, не понимая, в шутку был задан вопрос или всерьез. Но ее ответ прервала чужая реплика: –Чувак, поздравляю с победой! Ты это заслужил, – улыбаясь, к Монсу подошел высокий светловолосый парень, протягивая ему руку. Рядом с ним стояла улыбающаяся девушка с винным цветом волос. –Спасибо, Данни, – пожал руку Сельмерлёв, а потом поцеловал в щечку девушку. Кара узнала ее – Молли Санден. Монс рассказывал, что они вместе с ней озвучивали главных героев в мультике «Рапунцель». –Хм…может, и мне третий раз поучаствовать? Глядишь, тоже выиграю, – усмехнулся Сауседо. –Ты этого достоин, – воскликнула Кара прежде, чем успела остановить себя. Все присутствующие посмотрели на нее, отчего девушке стало неловко. Только в самых смелых мечтах она могла представить себе, что находится в компании стольких известных шведских певцов. Эрикссон закусила губу, жалея, что крикнула, не подумав. В горле пересохло. – В смысле, я видела твои выступления на Мелодифестивалене… Это было круто. –Спасибо, – улыбнулся Данни, – очень приятно слышать. В те минуты, проведенные в компании известных шведских артистов, вся ее предыдущая жизнь до этого момента казалась Каре каким-то сном. Реальным было то, что происходило в тот момент, а все, что было до этого, существовало в каком-то другом измерении, подернутое дымкой… …–Я же сказал, что он победит, – несколько самоуверенным тоном произнес Томас, подходя к Каре и протягивая ей бокал с шампанским. Он кивнул головой в сторону разговаривавших Монса и его продюсера для работы на Евровидении – Кристера Бёркмана. –Он десять лет шел к этой победе, – сказала Эрикссон не без гордости, отпивая из бокала. – Он это заслужил. –Не спорю, – пожал плечами Йенсен, переводя взгляд на девушку. – Как думаешь, какие его шансы на Евровидении? –Ты сейчас как будто предлагаешь мне сделать ставку, – хмыкнула Кара, бросив короткий взгляд на парня. – Так вот, я ставлю на него. И буду верить в его победу. –У меня почему-то складывается впечатление, что ты веришь в него больше, чем он сам в себя верит, – заметил журналист, пристально глядя на Эрикссон, отчего она почувствовала себя несколько неуютно. – Ладно, пойду задам пару вопросов нашему победителю, пока его не перехватил кто-то другой. Йенсен поставил на барную стойку пустой бокал и, вытащив из кармана миниатюрный диктофон, быстрым шагом направился к Монсу, который только закончил свой разговор с Бёркманом. В тот же момент у Кары зазвонил телефон. –Привет, Ханс. Монс победил, ты уже знаешь? – радостно произнесла девушка. –Еще бы я не знал. Специально смотрел. Ну ты, Эрикссон, конечно, даешь… Поехала в Стокгольм учиться на журналиста, в итоге попала в какую-то передрягу и завела дружбу с победителем Мелодифестивалена, – в голосе Йохансена слышалось практически восхищение. «Надеюсь, что еще и с победителем Евровидения», – подумала Кара, но вслух не произнесла. –Странно иногда складывается жизнь, правда? Угадай, где я сейчас нахожусь? –На какой-то крутой вечеринке с кучей знаменитостей и будущими коллегами по перу? – хмыкнул парень. –Что это? Я слышу зависть в твоем голосе? – наигранно удивленно поинтересовалась Эрикссон. –Конечно, я тебе завидую, Эрикссон. Ладно, потом жду от тебя подробного отчета. Иди, наслаждайся моментом, – подстегнул девушку Йохансен и отключился. Кара обвела глазами зал. Томас, явно решивший не терять возможности, активно общался с разными музыкантами, записывая все на диктофон. Так сказать, собирал материал, который потом можно было использовать. Ей же думать сейчас о работе не хотелось. После двух выпитых бокалов шампанского в голову лезла настойчивая и несколько сумасшедшая мысль «А что если признаться ему?» Сказать Монсу правду о своих чувствах к нему? Нет, это глупо. Какой она ожидает реакции? Очень сомнительно, что ее чувства взаимны. Но…постоянно вспоминался их диалог, когда она уходила на свидание с Томом. Возможно, ей просто показалось, а возможно, все его слова были сказаны не только из заботы, но и из ревности. Монс явно недолюбливал Йенсена, хотя непосредственно познакомился с ним только сегодня… Нет, это правда глупо. Это всего лишь ее догадки, ничем не подтвержденные догадки. И все же… В горле пересохло, но воды поблизости не оказалось, и пришлось взять еще один бокал с шампанским. Кара сделала несколько небольших глотков, пытаясь успокоиться. Надо же, перед ней стоял вопрос на грани «быть или не быть». Сказать или не сказать? Какой в этом смысл? А что, если?.. Девушка поискала глазами Сельмерлёва и…замерла на месте. Не замечая того, как сильно стискивала бокал, Эрикссон смотрела в сторону Монса, который увлеченно рассказывал что-то высокой шатенке. Та поминутно смеялась и кокетливо откидывала назад волосы или как бы невзначай касалась его руки. Мужчина подхватывал ее смех. Черт, да они флиртовали друг с другом! Почему, это так задело ее? Кара чувствовала, как внутри подымалась волна негодования. Она ревновала его. Ужасно ревновала! В тот момент развеялись абсолютно все сомнения касательно чувств к Сельмерлёву. И черт возьми, это было обидно и…пожалуй, даже больно. –Невооруженным глазом видно, что ты влюблена в него, – донесся до девушки знакомый бархатный, с легкой насмешкой, голос. Небрежно облокотившись о барную стойку, Сааде наблюдал за Эрикссон с легкой усмешкой. Он абсолютно не выглядел пьяным, несмотря на пустой бокал в руках. –Что? – растерянно переспросила Кара. –В Монса, – кивнув подбородком в сторону Сельмерлёва, произнес Эрик, не отводя испытывающего взгляда от девушки. – Или я не прав? Блондинка испуганно смотрела на парня. Внутри нее все похолодело. Неужели это так заметно? Как он там сказал – невооруженным глазом видно? Отлично, просто замечательно! Как же глупо это, наверное, выглядело. Каре почувствовала неловкость под пристальным взглядом Сааде. Он кивнул в подтверждение своей догадки, восприняв ее молчание как утвердительный ответ на свой вопрос. Кара ожидала, что Эрик это как-то прокомментирует, в крайнем случае скажет что-то типа «Вы с ним из разных миров, детка», но парень лишь слегка усмехнулся и направился к своей Николь, которая махала ему с другого конца зала. Эрикссон осталась одна. На душе было как никогда погано. Уж лучше бы он сказал что-то. Может быть, прозвучало бы обидно, но не оставило бы такого следа, как эта понимающая усмешка. Типа, я понимаю, что ты наивная поклонница, которая влюбилась в своего кумира, который пусть и выделял тебя среди остальных, никогда не будет воспринимать тебя, как девушку, с которой можно завязать какие-то отношения. Между вами не может быть даже отношений на одну ночь, потому что ты перешла для него в разряд «временных младших сестренок». Скорее всего он забудет о тебе вскоре после того, как ты исчезнешь из его жизни. После победы на Мелофестивалене у него просто не будет времени, на него свалится популярность, и ему станет не до какой-то там Кары Эрикссон. Девушка почувствовала, как глаза застилают слезы. Он ведь прав! В конце концов, кто она такая? Всего лишь девятнадцатилетняя девушка из провинции, которой он помог. Благотворительность. А она уже навыдумывала себе непонятно чего. Пол ночи тогда не могла заснуть, прокручивая в голове тот взгляд, которым он смотрел на нее там, на кухне. Фантазия разыгралась? Ему наверняка нравились эффектные девушки вроде этой шатенки. Обидно. Ужасно больно. Она ведь знала, что так будет, но какой-то частью своего существа все равно продолжала на что-то надеяться. Как же глупо! Он никогда не разделял ее чувств, о чем свидетельствовал его флирт с этой «моделью», или кем бы она там не была. Осушив свой почти полный стакан одним глотком, на несколько секунд Кара задохнулась от количества алкоголя, попавшего в организм. Бросив последний взгляд на «парочку», девушка быстрыми шагами направилась к выходу. –Эй, Кара, стой! – окликнул знакомый голос. Томас направлялся прямиком к ней, расталкивая стоящих на его пути людей и посекундно извиняясь. – Куда ты? –Чего тебе, Томас? – сорвавшимся голосом спросила Эрикссон, смахивая со щеки слезу. –Эй, что случилось? – обеспокоенно поинтересовался Йенсен, подходя ближе и беря ее за руку. – Тебя кто-то обидел? –Все в порядке. Оставь меня! – крикнула Кара, внезапно почувствовав злость по отношению к парню. Снова этот участливый тон… Девушка вырвала руку из рук Тома и резко толкнула стеклянную дверь, выбегая на улицу. На морозном воздухе горячие слезы обжигали лицо, застывая на щеках под порывами ледяного ветра. Она наконец дала волю рвавшимся изнутри рыданиям. Снова содрогалась от холода и плакала на холодном ночном воздухе, но в этот раз было больнее. Там, внутри. Томас выбежал следом за ней и, не понимая, что случилось и как успокоить, просто обнимал ее. –Почему я…такая…дура? – в перерывах между всхлипами произносила девушка. – На что…я вообще…надеялась? Я ничего не могу…с собой поделать, – она освободилась от объятий парня и отстранилась от него. На улице было очень холодно, но за эмоциями она не замечала этого. – Я ревную его! Я ненавижу ее… –Ты влюблена в него…в Монса, – констатировал факт Томас. Лицо его приобрело гримасу невозмутимости. Он понял наконец, почему Кара не отвечала на его знаки внимания должным образом, почему тогда у подъезда не дала себя поцеловать. Все это время она была влюблена в своего ненаглядного Сельмерлёва. Эти слова, звучащие один в один со словами Эрика, были для Эрикссон словно удар плетью. Она вскинула голову, глядя на Тома мутными от слез глазами. –Да. Кажется, я люблю человека, которому на это абсолютно наплевать, – какая-то часть ее сознания понимала, что эти слова были несправедливы, но большая часть поддалась чувству обиды. – Сейчас он флиртует с какой-то красоткой, потом изменит ей с какой-то другой, как было с Азрой, и ему… –С какой Азрой? – поинтересовался Йенсен, тщательно фиксируя в голове каждое произнесенное Карой слово. –С его бывшей девушкой, которая бросила его, потому что он ей изменил. Неужели они все одинаковые? Зачем я только… – Эрикссон осеклась. С запозданием до нее дошло, что она сказала то, чего произносить не должна была. Она ведь обещала Монсу, что никому об этом не расскажет. «Да ладно? Пусть и ему будет больно!», – зло бросил внутренний голос. «Каким образом? Это бред», – рассудительно отозвался разум. Девушка сделала глубокий вдох, попытавшись подавить всхлипы, и серьезно посмотрела на Томаса. Тот все так же смотрел на нее невозмутимым взглядом. –Забудь. Я не должна была этого говорить. Я обещала ему, – затаив дыхание, словно стоя на мине, произнесла Кара. –Давай, я вызову такси и отвезу тебя домой? – никак не ответив на слова блондинки, предложил Том. – Постой тут, я заберу наши куртки. Парень быстро скрылся в здании, оставив Эрикссон в исступлении ходить взад-вперед, подавляя всхлипы и думая о том, что она натворила; чувствуя, что разлетается на осколки».