Мой страх — мой друг

И Локи действительно ушел. Его не было неделю, две… Я сидела дома и плакала так громко, как только могла; даже странно было, что соседи не стучались. Иногда приходится принимать решения, которых мы страшимся, исполнение которых оттягиваем на более поздний срок. Но мы прекрасно понимаем, что судьбы начертанной не избежать, поэтому в конце концов сдаемся, опуская руки. Я ежедневно находила оправдания моему поступку, одновременно не желая их отыскать. Но, как бы печально это ни было, я с каждым разом убеждалась, что поступила правильно. Уже неделю я не выходила на работу и не отвечала на телефонные звонки. Моя жизнь в миг превратилась в ничто. Я не вставала с дивана, все тело онемело, казалось, так я и умру. Семь утра — очередной звонок. Прошло слишком много времени, целые дни утекли в небытие. Я встала и на ватных ногах подошла к телефону, хватаясь за все, что попадалось под руку, лишь бы не упасть, подобно тому, как утопающий держится за спасательный круг. — Алина! Ты взяла трубку, аллилуйя! — я услышала Сашин обычный веселый голос и вдруг поняла, что вокруг меня реальный мир, и жизнь только началась. Удивительно, как одним только голосом Саша умудрялась поднимать настроение. — Ты встала — уже хорошо. На работу придешь? Шеф здесь уже всех нас достал. Завалил работой и говорит мол "А вот Алина Юрьевна успевала"… Моя подруга начала красочный рассказ о том, как всем без меня плохо, не упуская даже ругательств, которые я озвучивать, пожалуй, не буду. Саша вдавалась в мельчайшие подробности, хохотала, рассказывая очередные потешные истории с участием Алексея Петровича, искренне злилась, описывая глупые ошибки новичков, а закончила она все это, сказав: "В общем, я жду тебя." Я стояла, опираясь одной рукой на комод в прихожей, где и находился телефон, и улыбалась во все тридцать два. — Ну и чего ты молчишь? Дай мне хоть голос твой услышать, — Саша сказала это раздраженно, но весело, как всегда. Вернулись прежние времена, по которым я так скучала. — Обяз… — голос у меня был хриплый, ведь я не разговаривала целую неделю, а только лежала и давилась слезами. Прокашлявшись и услышав смех подруги, я продолжила: — Обязательно приду. Прости, что заставила тебя беспокоиться. — Ой, ну ты как всегда, — Саша говорила быстро и немного нечетко — это именно тот человек, с которым я подружилась шесть лет назад, ведь недавно она была такой серьезной и непривычной. — Ты бы еще ко мне на "вы" обращалась. — Простите, Александра Сергеевна, я уже еду. Смех наполнял мою квартиру, казалось, она даже посветлела. Послышались гудки, но я все еще улыбалась, не кладя трубки. Саша вселила в меня спокойствие, поэтому я совершенно позабыла про Локи — он ушел из моей жизни, подобно страшному сну. И теперь я почувствовала, что вокруг меня мир, а на улице светит солнце и щебечут пробудившиеся от долгого сна птицы. Миновав дверной проем, я вышла на улицу и сразу зажмурилась, прикрывая глаза рукой. Казалось, даже люди вокруг счастливы. Но и в тени нельзя было укрыться от солнца — его блики в лужах и нерастаявшем снегу слепили глаза. Сердце переполняла радость, которая готова была вырваться наружу, разорвав телесную оболочку. Шум машин — мелодия для слуха. Летящая на одежду вода — лишь утренний контрастный душ. Редко меня можно было увидеть в таком приподнятом настроении, я была уверенна, что когда я приду на работу, сотрудники пооткрывают рты. Но, видимо, удивляться сегодня — моя роль. — С Восьмым марта! — донеслось со всех сторон офиса. Я не смогла сдержать улыбки, которая только сошла с губ, а затем и смеха, увидев шефа в картонном разноцветном колпаке и с дудкой во рту. Я совершенно забыла о празднике, вероятно поэтому вокруг такая веселая атмосфера. В нашем коллективе большинство были девушками, из-за чего мужской половине приходилось тратить чуть ли не всю зарплату на подарки, поэтому договорились дарить что-то одно, но чтоб хватило на всех. В этот раз посчастливилось получить набор чашек, которые по одной разобрали все девицы. Возможно звучит убого, но нас это устраивало, ведь подарок — не главное. Так, на протяжении начала всего рабочего дня сотрудники кричали одно и то же каждой приходившей женщине, а один раз даже парню, которого все давно подозревали в обладании нетрадиционной ориентацией, что вызвало громовой смех у всех присутствующих. Во время работы люди успокоились, но кое-где иногда слышались крики фальшивого возмущения, когда какие-нибудь смельчаки целовали в губы наших дам. Один из них получил пощечину от Саши да такую, что чуть не свалился и не разбил новый принтер. К концу дня некоторые пошли домой к своим семьям, но подобные нам остались, ожидая открытия бутылки с приятным содержимым. Каждый праздник мы отмечали, как последний, ведь других развлечений в жизни не было. Обычно я сидела в стороне, но сегодня мы с Сашей были главными танцовщицами на компьютерном столе. Скинув ткань и нитки , мы, держа по бутылке в руках, демонстрировали достаточно откровенный танец, при воспоминании о котором я краснею с головы до ног, а Саша неистово хохочет. После празднества по домам нас развозил самый трезвый парень — тот самый новичок, который так раздражал Сашу и которого она так страстно поцеловала после падения с "танцпола". Мы с подругой решили поговорить по душам у меня дома, поэтому забрали с работы оставшуюся бутылку коньяка. — Это ты виновата, — произнесла я, еле выговаривая слова, лежа на полу и глядя в потолок. Саша элегантно сидела на диване, держа в руке полный бокал и глядела мутными глазами на меня. Это действо было похоже на прием у психолога. — Зачем я его прогнала? Потому что ты мне сказала, — каждое слово я вытягивала как можно сильнее, из-за чего Саша давилась от смеха. Давилась в прямом смысле этого слова, так как она в эту минуту как раз заливала за воротник. — Нет… так надо, поверь, — она успокоилась и грустно посмотрела на меня. — Что ж мы с тобой делаем? Две алкоголички, честное слово… Она поднялась и поковыляла к холодильнику, достав оттуда чуть ли не все мои запасы. После перекуса в голове чуть-чуть прояснилось, а бутылка была пуста. — Ты знаешь, Локи не такой уж плохой, — продолжила я, наблюдая за реакцией подруги. — Я умываю руки, — она сделала соответствующий жест и поднесла вилку с наколотым помидором ко рту. — Ты любила его? От этого вопроса я чуть не подавилась, а откашлявшись многозначительно посмотрела на подругу. Так мы сидели достаточно долго, а тишину нарушало только тиканье часов. Любила ли я трикстера? О, этот вопрос я задавала себе ежедневно. Безусловно, моя душа принадлежала ему, но сердце я навсегда заперла в недоступной ему шкатулке. А ведь он ее и не искал, мы оба это прекрасно понимали. Просто во всей Вселенной я наконец нашла человека, с которым чувствую себя той, кем я есть на самом деле. Да, мы целыми днями молчали, но общались друг с другом с помощью мимолетных движений и глубоких взоров. Мы хотели быть рядом, но одновременно страшились общества друг друга. Где-то в уголках души мы ненавидели, и ненависть эта была взаимной. Любила ли я Локи? — Нет, — больше ничего я ответить не могла. Для этого не надо было много слов, так как по взгляду подруги я поняла, что она меня поддерживает. — А что насчет того парня? — спросила я у Саши, щеки которой тут же залил румянец. Она махнула на меня рукой и показала сережки, которые ей преподнес ее ухажер. — Юра очень хороший, — смущенно произнесла она, и в словах ее проскользнули нотки ее детского голоса. Если перефразировать Пушкина: "Чем меньше любим мы мужчину, тем легче нравимся ему". Это были слова именно о Саше и Юре, а я была искренне рада за них. Так пролетела ночь, а под утро Саша меня покинула, оставив лишь аромат духов смешанный с алкоголем. Благо начинались выходные и можно было спать сколько душе угодно. Я встала в полдень, голова жутко болела, во рту пересохло. В квартире царил беспорядок, который с каждым днем недели усиливался и почти исчезал в субботу. Целый день я не разгибала спины и вот дошла до уборки постельного белья. Но, подняв подушку, я обнаружила интересную вещицу, взяв в руки которую, я почувствовала, что сердце начало биться сильнее. В руках я держала обветшалую бумагу, которая была исписана быстрым широким и трудно разборчивым почерком. Конечно, я сразу поняла, кто был автором письма, так как зачастую по почерку можно понять характер персоны, а написанное очень подходило Локи. Руки дрожали, дышать становилось все тяжелее, но я постаралась успокоиться и принялась читать: "Дорогая смертная, Как ты и просила (а скорее приказала) я ухожу. Не вижу смысла тебя больше терзать, хотя отчасти это меня забавляло. Ваш мир — плохое укрытие, а перебраться в иной слишком сложно. Жизнь моя давно потеряла смысл, а все попытки завоевать власть не увенчались успехом. У меня больше нет сил скрываться, выбора больше нет. Я сумею открыть Радужный мост (по нему путешествуют между мирами) и скоро вернусь в Асгард. А там навеки останусь заключенным в темнице. Не пытайся меня спасать — это уже порядком мне поднадоело. Я никогда не любил тебя, и теперь наши пути расходятся. Я не знаю, почему ты меня не прогнала, но за это я тебе, как не прискорбно, благодарен. Ты была слишком непокорной служанкой… Алина. Локи Лафейсон, бывший властелин Мидгарда и дважды сверженный царь Асгарда." Слезы катились по моим щекам, но я не была печальна. Мне лишь было жалко бога, который всю жизнь старался стать чем-то большим, но добился лишь ненависти и презрения. Он всегда наводил на меня страх, я боялась сказать слово поперек, а на самом деле он сам был достаточно никчемной личностью. И все же Локи был сильным, ведь так долго не сдавался. Слишком много плохого он совершил в этой жизни, поэтому уже никакой поступок не мог поднять его в глазах ни мидгардцев, ни асгардцев. Я стояла посреди комнаты и смотрела стеклянным взглядом на потрепанную бумагу. Затем закрыла глаза и осела на пол, закрыв лицо руками. Никакой пощады, никакого выхода. Так много унижения и горя. О, с этим невозможно было жить гордому трикстеру! Вся жизнь его — лишь пустая трата времени… как и моя. Я плакала, понимая, что все же тщетно бытие и никому не нужно наше бесполезное существование. Солнце зашло за облака, хотя на улице все еще было светло. С неба хлынул ливень, однако дороги оставались сухими. На меня опустилось что-то тяжелое, но неощутимое телом. "Любила ли я его? Нет." В какой-то миг мне показалось, что время остановилось, и в голове замелькали картинки из прошлого. Вот я учусь в школе, где ко мне подходят только для того, чтоб списать домашнее задание. Вокруг фальшивые улыбки и такие же друзья. Теперь я сижу в университете, где никто ни на кого не обращает внимание, люди не общаются. А затем уехали родители… "Ты ведь уже большая, Лина, ты поймешь"… Меня бросили все, а потом нашла на жизненном пути Саша, которая указала на нужную тропу. Жизнь налаживалась, а точнее превратилась в такую же, как у всех людей. Дом — работа, снова дом… Меня, как попугая, заточили в клетку, где мне и положено быть. А затем в моей жизни появился Локи, который научил меня летать, но сам и обрезал мне крылья. И вот теперь я сижу на памятном ковре, глядя вперед, но ничего не вижу. Мысли из моей головы прогнал пронзительный звонок в дверь. "Давно пора поменять или вообще избавиться от него," — промелькнуло у меня в голове, и, скомкав письмо, я подошла к двери. В проеме моему взору предстал высокий, хорошего телосложения мужчина с длинной кучерявой бородой и в деловом костюме. В одной руке он сжимал пузырек с красным содержимым, которое поначалу напомнило мне кровь. При виде такого образа в голову лезут не самые лучшие воспоминания, поэтому я попятилась назад, выставив вперед левую руку и предостерегающе медленно покачала в разные стороны головой. — Я не причиню тебе вреда, смертная, — проговорил он на удивление тонким голоском. Я издала короткий истерический смешок, все еще продвигаясь вглубь комнаты — незнакомец пошел ко мне навстречу. — Я прекрасно знаю, кто вы, не смею рисковать жизнью… — пробормотала я, прокладывая путь на кухню. — Дай же мне сказать! — крикнул он, от чего я вздрогнула и ускорила шаг, насколько это было возможно. Видимо асгардец понял свою ошибку, потому что он остановился и дальше заговорил тихо и спокойно. — Мы не вправе вмешиваться в жизнь мидгардцев, если они не вмешиваются в нашу. Ты помогала Локи, а значит ты наш враг. Но мы решили выйти из ситуации, избегая убийства смертной, — я напряглась от таких слов, но гость лишь махнул рукой и попытался улыбнуться. — Это, — он показал мне пузырек. — Специальное зелье, которое сможет стереть все воспоминания про Лафейсона и все с ним связанное. Ты заживешь обычной жизнью… Я остановилась и взглянула на пузырек, тщательно обдумывая решение. Пришелец мешкал, казалось, он не может осмелиться сказать мне еще что-то очень важное. Наконец он прокашлялся, приосанился, вздохнул и тихим низким голосом проговорил: — …а Локи казнят.