***
— Возьми меня за руку, — скомандовал асгардец, протягивая мне широкую ладонь, которая превышала размеры моего лица. Недолго думая, я выполнила приказ бородатого мужчины, и не прошло секунды, как за мой живот будто зацепили крючок и резко рванули вверх. Мы покинули Мидгард, перед глазами мелькали звезды и туманности, хотя их почти не было видно — на такой скорости они сливались в одну густую разноцветную массу. Мне не пришлось даже хоть раз делать вдох, так как наш полет занял от силы секунд пять. Теперь моему взору предстало странное помещение: шарообразное, с золотыми узорами и совершенно пустое, если не считать странной конструкции посередине с воткнутым в нее мечом и темнокожего мужчины с яркими, чуть ли не светящимися глазами. От него веяло таинственностью, будто в нем был заложен разум, сильно превосходящий человеческий. Он спокойно взглянул на меня, а потом обратил взор на стоящего рядом со мной мужчину. — Ты лучше меня знаешь, Фридгейр, что смертным не место в Асгарде, — проговорил он приятным басом, от которого на душе становилось спокойно, несмотря на слова, которые были им сказаны. — Успокойся, Хеймдалл! — сказал мой попутчик с наигранной злобой, а затем, улыбнувшись, подошел ближе к хранителю радужного моста (когда я изучала мифологию в интернете, после того, как на мою голову свалился Локи, я много читала про Хеймдалла). — Ты лучше меня знаешь, — скопировал Фридгейр слова темнокожего. — Что мы и сами смертные. Столетием раньше, десятилетием позже — мы все когда-нибудь умрем. Хранитель моста лишь пожал плечами, а я с моим новым знакомым прошли дальше. Пейзажей, подобных асгардским я еще нигде не видела (конечно, это же другой мир!): больше десятка водопадов, высокие скалы, почти вся площадь покрыта водой, в которой находились разнообразной формы стремящиеся к небу блестящие здания, построенные, скорее всего, из золота. Над головой кружили огромные птицы, при виде которых все зоологи попадали бы в обморок, а между деревьями сновали невиданные звери. От счастья сердце билось сильнее — кому из моих друзей выпадала возможность посетить Асгард? Этот великолепный мифический город? Никому. Но улыбка быстро слетела с моих губ, оставив сладковатый привкус, а душу залила черная густая печаль. Вдалеке, прямо перед главным зданием (можно назвать его дворцом, ведь там обитал и правил Один) образовалась толпа, казалось, состоящая из всех жителей Асгарда. О да, я сразу поняла, почему. В голове, подобно ритму барабана, звучало лишь одно имя — Локи. Глаза мои затмили слезы, но они не скатились по щекам. Теперь каждый шаг для меня был пыткой. Я взглянула на идущего рядом Фридгейра — он старательно прятал улыбку ликования, от чего на душе у меня стало еще и горько. Меня пропитала ненависть ко всем окружающим, но превозмогая желание накинуться на них с кулаками, я прокручивала в голове слова утешения: "Он сделал слишком много плохого и мизерное количество хорошего, чтоб его простили. Если раньше он был Другом для Тора, то теперь он Страх смертных и враг Асгарда. Его презирают, он для них даже не человек. А ведь он пытался исправиться… однажды. Никто не брал во внимание незначительного ётуна, которому было предначертано страдать. Чувство жалости — вот все не злое, что к нему можно было испытывать. Заключить и казнить — вот все, что могло его остановить. Ах, Локи, неужели ты неисправим? А не будь ты таким, разве я полюбила бы тебя сей высокой любовью?" Наконец мы слились с толпой, и теперь я могла увидеть моего бога. Все тело сотрясала крупная дрожь, которую я и не пыталась унять. Я ощущала на себе тысячи удовлетворенных взглядов. Каждый асгардец готов был голыми руками разодрать Локи, без единого укора совести. А я все шла вперед. Вскоре я уже почти вплотную приблизилась к месту казни. На возвышении стоял Он. В своем парадном одеянии, только без шлема — головной убор был уничтожен толпой, вокруг лишь лежали его элементы. Лицо триктера озаряла улыбка, подобные которой я видела только в фильмах. Это была улыбка ненависти. Я ошиблась, когда сказала, что она озаряла лицо Локи, ибо она его искажала. Глаза бога горели нездоровым зеленым огнем. Казалось, он готов был кричать и плеваться ядом, но руки и ноги у него были закованы. Я понимала, что свой истинный вид он замаскировал с помощью иллюзий, но я прекрасно видела, как он устал. От жизни, от тщетных попыток стать чем-то большим, от ненависти и от жалости. Не знаю, как ноги еще держали меня, ведь от такого вида я не могла стоять. — Хотите сказать последнее слово, Лафейсон? — ехидно спросил человек, читавший до этого суть деяний бога, за которые его собирались казнить. Локи сделал шаг вперед, и толпа, выкрикивающая до этого самые гнусные оскорбления в сторону трикстера, тут же замолчала. — Непременно, — тут он посмотрел прямо на меня, с… благодарностью? Я неплохо читаю взгляды людей, но читать по глазам Локи было очень трудно, ведь они многое скрывали. Но теперь я все видела, перед самой смертью он открыл мне свою душу, используя одни лишь глаза. А голос его оставался таким же холодным и бесстрастным. — Моя жизнь не имела смысла, поэтому смерть будет мне только в радость. Вы жалкие, если чтите себя выше меня. Ваши жизни ничем не отличаются от моей. Вы пресмыкаетесь, — процедил он последние слова сквозь зубы. — Перед Одином. Пресмыкались перед Тором. Вы думаете, что все живете на равных? Ха, лишь в мечтах. Откройте же глаза и взгляните — человек, что стоит перед вами, жалкий ётун — вот кто действительно жил по-настоящему! Я не пытаюсь вас надоумить, я лишь указываю на очевидное. Знайте, что я раскаиваюсь лишь в убийстве Тора. Он пытался исправить меня, но так и не понял, что сам жил неправильно. Единственным человеком, который действительно любил меня, была Фригга. И я буду рад отправиться следом за ней. — Тебе дорога в Хельхейм! — крикнул кто-то из толпы, чем снова возобновил общий ропот. На этом закончилось последнее слово Локи. Толпа злостно хохотала и призывала палача к казни. Трикстер лишь обреченно вздохнул и теперь лицо его стало еще бледнее, но спокойнее. Он не прекращал улыбаться, теперь уже печальной улыбкой. Он сам опустился на колени, театрально раскинув руки в стороны и положив голову на некое подобие пня. Он смеялся так же, как когда убивал двух парней. Послышался свистящий звук — палач поднял над головой причудливой формы топор. А Локи продолжал смеяться. И наконец глухой удар — воцарилась тишина. Только теперь из моих глаз хлынули слезы. Я кричала. Крик драл горло, срывался и переходил на хрип. Я чувствовала, как меня оттаскивают чьи-то сильные руки, но я уже ничего не видела. Голова кружилась, до моих ушей доносился отдаленный ликующий ропот толпы. Я сопротивлялась, не желая подчиниться течению жизни, я все понимала, но в тот же момент отрицала. Происходящее вдруг стало похожим на сон. И снова я чувствую рывок в районе живота, снова все вокруг превратилось в одну густую массу. Для меня это означало конец.***
— Опустошите пузырек, — удрученно произнес Фридгейр, протягивая мне стеклянный сосуд с кроваво-красным содержимым. Я лишь взглянула на моего сопровождающего и покачала головой. — Я не буду пить. — Но ты обещала! — взревел было он, но я подняла указательный палец, ожидая тишины. — Обещала, значит, забуду. Мне незачем помнить все это. Особенно последний эпизод… Асгардец взглянул на меня с грустью, а затем, махнув рукой и улыбнувшись, произнес: — В конце концов, Локи помнит весь Нью-Йорк, а Джейн Фостер тоже была в Асгарде. Как она сейчас, бедняжка… — он начал бубнить что-то невнятное. — Джейн Фостер? Это кто? Впрочем, не важно, — озвучила я свои мысли. В комнате стояли двое и молчали. Наконец Фридгейр протянул мне свою широкую ладонь: — Ты неплохой человек, и мне немного грустно прощаться с тобой, ты понимаешь… Вместо слов я лишь пожала руку асгардцу, и тот скрылся за дверью, оставив на память лишь злополучный пузырек. На этом моя невероятная жизнь закончилась, уступив место серым будням, которые уже так по мне соскучились.