Тринадцатая луна

      — Поздно, Сухо, — раздался спокойный голос Кёнсу, — Она уже не сможет уехать.       Мы с Кимом, изумлённые, посмотрели на парня.       — Уехать ей следовало ещё в первый день нашего появления.       Я посмотрела на До с недоверием. Его глаза как-то недобро сверкали.       «Что задумал этот парень? И почему так резко изменил своё мнение? Ещё вчера хотел меня выпроводить, а теперь…»       — И что ты хочешь знать? — холодно спросил Кёнсу, бросив короткий взгляд на Кима.       Тот отступил от меня и понуро повесил голову, словно признавая власть До Кёнсу.       — Ответы, — коротко сказала я, потеряв ту уверенность, которая была у меня пару минут назад.       — Что ж, — парень подошёл к верхней ступени лестницы и повернулся ко мне, протягивая руку, — В гостиной нам будет удобнее, чем посреди коридора. Идём, Лиён.       Я бросила короткий взгляд на Чунмёна, который стоял так же, повесив голову. Потом нервно покосилась на дверь, ведущую на чердак и, тяжело вздохнув, протянула руку парню.       Едва я коснулась его руки, как всё вокруг меня закружилось, завертелось, и коридор изменился, будто это видение.       Вместо Кёнсу на меня влюблённо смотрел симпатичный парень с пухлыми щёчками. Я узнала его, последний из братьев, которого я не видела — Сюмин.       — Туён, — по всей видимости, обратился ко мне парень, — Выглядишь потрясающе.       Я осмотрела себя: тёмно-зелёное платье из плотной ткани с высоким воротником, застёгнутым на все пуговки, рукав длинный и накрахмаленные манжеты. Длинная юбка в пол и пару атласных подъюбников, которые на пару сантиметров выглядывали из-под платья. Я машинально коснулась волос – они были убраны в высокую причёску. Судя по фасону — мода где-то 30-х годов прошлого века.       — Ён, милая, — от такого сокращения незнакомого имени я вздрогнула. Но парень с обожанием смотрел на меня и, даже с каким-то трепетом, протягивал руку.       Мой разум протестовал, но тело уже ответило на движение парня. Едва я его коснулась, благородно-привлекательное лицо незнакомца сменил животный оскал с бешенными ядовито-жёлтыми глазами и следами крови на губах и скулах. Секунда — и я увидела убийственный взгляд Кёнсу, и в этот момент у меня подкосились ноги — я полетела вниз.       Вместо того чтобы покатиться по лестнице, я оказалась в чьих-то крепких объятьях. От неожиданного видения моё сердце билось так сильно, будто я только что пробежала марафон. Голова кружилась, и я не решалась открыть глаза: боялась снова увидеть эти пугающие, жаждущие крови ядовито-жёлтые глаза.       Поймавший меня, стоял на одном колене, посадив меня на второе, и пытался привести в чувства. Я что-то промычала, но глаза так и не решилась открыть. Тогда меня осторожно подняли на руки, и я тут же обвила руками шею парня и прижалась головой к его груди, ощущая, что это не мой Чунмён. Мы спустились по лестнице, после чего меня бережно опустили в кресло.       — Лиён, воды? — спросил непривычно обеспокоенный голос Кёнсу.       Я наконец открыла глаза, поморгав пару раз, чтобы сфокусировать взгляд. Первое, что я увидела — это подозрительный и одновременно обеспокоенный взгляд Кёнсу. Позади него стоял Чунмён, побелевший как мел. Бек и Чанёль, такие же обеспокоенные, стояли у камина. Возле стола я увидела Сехуна, который спокойно нарезал курочку на кусочки в тарелке Лухана. Лухан же вглядывался в моё лицо изумлёнными глазами, так и не проглотив, немного торчащий, кусочек пищи. Наверно, бесчувственную меня принесли в разгар его трапезы.       — Нет, — отказалась я, — Нет, спасибо, — уже полностью придя в себя, я постаралась сесть ровно.       — Тебе плохо? Что случилось? — допрашивал Кёнсу, но его тон не был обеспокоенным, просто встревоженный.       — Нет, всё в порядке, просто… — я замялась.       Все выжидающе смотрели на меня, даже Сехун оторвался от своего занятия. Если я хочу добиться от них правды, то должна и сама быть предельно откровенной. Тяжело вздохнув, я едва слышно прошептала, потупив взгляд на свои переплетённые пальцы.       — С приездом сюда меня стали посещать странные видения и сны.       Тут моё подсознание напомнило мне только что увиденное. 30-е годы прошлого века, судя по одежде, что была на мне и том парне. Стоп. Сюмин, он выглядел точно так же, как на портрете, и ему было лет 25, значит, сейчас ему должно быть больше ста лет. Как такое возможно?!       Братья молчали, но я физически чувствовала их настороженность, казалось даже, что они вели мысленный диалог.       — Расскажи, — властно сказал До, присаживаясь в кресло напротив.       — Сначала Вы, — не отступала я.       Все братья покосились на До Кёнсу, словно ожидая, что он бросится на меня в любой момент.       — Что ты хочешь узнать? — спокойно спросил тот, запрокинув ногу за ногу и бросив на меня пронзительный взгляд.       — Всё. Ответы, — уверенно сказала я, — Про легенду, о проклятье, о вас, чёрт возьми, — я уже начинала злиться, и это придавало мне уверенности.       — Что ж, — Кёнсу смотрел на столик впереди, — я отвечу на все твои вопросы, только… — он поднял на меня взгляд, и посмотрел в упор, — Если ты их правильно задашь.       Я взволнованно забегала глазами, не ожидая, что получу такой шанс. Ответит на всё?       — Что происходит в замке? — решила я обобщить.       — Это неверный вопрос, Лиён, — тут же ответил До.       Я начала хмуриться. Кажется, получить ответы будет не так-то и просто. И вообще, получу ли я их?       — Легенда, — осторожно начала я, взвешивая каждое слово, — в ней говорится о проклятии. Оно, действительно, существует?       — Да, — коротко ответил парень.       Я помолчала ещё немного, надеясь на продолжение, но Кёнсу молчал. Неужели он так и будет отвечать «Да» и «Нет»? Но, он так уверенно говорит, что проклятье существует. В легенду мне проще поверить, ведь это только легенда, это может оказаться и вымыслом. Но его «Да», оно прозвучало так реально.       — Я хочу знать, — Кёнсу нахмурился, словно говоря, что вопрос его не устраивает, и я продолжила, — В первую ночь в замке мне снился волк, напавший на нас с Кимом в детстве. Странно, ведь и в легенде говорится про волков.       — Ты, видимо, хочешь знать совпадение ли это? Нет, не совпадение.       Мои глаза округлились. Не совпадение? В голове вертелось множество картинок и фактов, но пазл никак не хотел собираться. Мне мешало что-то, наверно, разум не хотел признавать мистический аспект этой реальности.       — Легенды, — усталым голосом сказал парень, выводя меня из раздумий, — Как же они искажают реальность. Люди извращают правду, превращая её в красивую сказочку про вампиров, оборотней и прочей ереси. Этот замок проклят, и только нам нести это бремя.       — Куда пропала Онора? — решила спросить я, подойдя с другой стороны.       — Она дома, с родными. Мы не солгали тебе.       — Кто такая Туён?       Услышав это имя, все застыли словно красивые античные статуи. Каждый в своей позе.       — Откуда ты знаешь о ней? — голос Кёнсу был каким-то чужим. Он прожигал меня взглядом, включив своё рентгеновское зрение.       — Она была в моём видении. Хотя нет, я была ею в нём.       До Кёнсу долго и испытующе смотрел на меня.       — Лиён, не думаю, что ты сможешь сейчас всё понять и осознать. Но я должен рассказать тебе о проклятье. Чтобы ты знала правду, а не эту дурацкую легенду.       Я посмотрела на Чунмёна, он грустно улыбнулся мне, а его глаза словно просили прощения. Кёнсу покосился на окно, и я проследила за его взглядом. На улице начинал накрапывать дождь, а возле кромки леса трусцой бежал тёмно-серый волк.       — Местные говорят, что замком владеет Демон. Ох, как же они близки к истине. Да, — тяжелый вздох, — владел: демон, садист, бездушный изверг — порождение тьмы. Никто даже представить не может, какие в этом замке творились вещи. Он любил только себя, но возжелал наследника: продолжение своей чёрной души. Его жена долго не могла разродиться, но, когда смогла, её первым ребёнком была девочка.       Дождь за окном набирал силу, уже постукивая по стеклу. А я сидела и молча слушала.       — Он задушил нежеланное чадо. Избив жену до полусмерти, граф больше не мог полагаться на судьбу и прибег к чёрному обряду, зачав наследника на крови. Как только жена родила ему долгожданного наследника, он запер её в покоях, запретив видеться с сыном. Никогда не любивший, граф растил сына под стать себе. Пристрастившись к молоденьким служанкам, издевался над ними: насиловал, истязал, бесчинствовал. Но сын не переставал любить свою маму, зная, что она заточена в замке. В тайне от отца он пробирался к ней в комнату, ложился рядом, слушая её сказки и разные истории.       Слушая, я представляла маленького мальчика, чем-то похожего на этого парня из своего видения: такие же пухлые щёчки.       — Но граф узнал о слабости сына. Однажды ворвавшись в покои жены, он застал его там. Ярость закипела в крови графа, не помня себя, он подлетел к жене и начал душить её. Сын вступился за мать, и тогда отец в сердцах признался ему, что мать его не хотела, что она пыталась избавиться от ребенка. Маленький мальчик не верил ни единому слову отца. Мама, что так нежно его обнимала; мама, что выслушивала все его обиды на отца, который порол сына за непослушание. Но женщина молчала, не спеша оправдываться. И попросив прощения у сына, выбросилась из окна замка, упав на деревянную оградку цветника, проткнув свою грудь насквозь.       Словно усиливая эффект пугающего рассказа, за окном прогремела гроза и хлынул настоящий ливень.       — Со смерти жены зверства графа усилились. А с предательством матери, его сын стал больше походить на отца. Их развлечения стали жёстче. Графу нравилось чувство полной власти, словно он повелитель мира. И, чтобы утвердить свою силу, он пускал кровь своим слугам, наслаждаясь этим маслянистым, тёплым металлическим вкусом.       Перед глазами возник образ Сюмина со звериным оскалом и следами крови на губах. Но я продолжала молча слушать, смотря в окно, на небо, которое рассекла очередная яркая молния.       — Узнав о смерти дочери, разгневанная мать ворвалась в замок, застав их за обедом. Увидев на столе бокалы крови, женщина побледнела. Во главе стола сидел уже не человек, а Демон.       Я смотрела на серый диск луны, которая горела на уже темнеющем небе, слушая, как дождь понемногу затихает.       — Человеческая душа – это Луна. Она также имеет недоступную сторону. Но граф потерял свою душу. И был проклят на жизнь в вечном одиночестве, пока не найдёт её. Но бездушному Демону было всё равно, и проклятье повисло над тем, чья душа ещё была жива – над сыном. Годы шли, мальчик рос. И несмотря на деспотичное влияние отца, его душа цвела, и юноша влюбился. Он полюбил так сильно, как сильно ненавидел мир его отец. Он нуждался в этой любви, жадно залечивая ею раны предательства матери. Но Демон-отец очернил и эту невинную душу. Юноша до безумия любил ту девушку, любил так сильно, что убил ненавистного тирана. Со смертью графа проклятье пало на замок, и на всех внебрачных отпрысков графа. Только они теперь держали последнюю человечность наследника. Любовь и ненависть слились внутри юноши. Звериный оскал, жажда крови в глазах – и он убил свою любимую, выпив всю, до последней капли, кровь.       — Это была Туён? — внутри меня бушевала буря: паника, страх, недоверие, отрешение. Но этот вопрос сам слетел с моих губ.       — Я не прошу тебя верить в это проклятье. Но, раз уж ты слышала легенду замка Баллинахинч от местных жителей, будет лучше, чтобы ты знала единственно-истинную версию.       — Но как это связано со мной и Кимом?       Кёнсу усмехнулся.       — Что питает демонов, как не людские пороки. И они постепенно завладевали душами сводных братьев наследника, превращая их в таких же зверей, как граф. Остальные вынуждены были убивать таких. Многие из сводных братьев обезумели и были убиты, но на смену им приходили наследники по крови.       Я посмотрела на Чунмёна. Он? Наследник крови? Боже, что за чушь. Не желаю в это верить. Зачем мне всё это? Пора убираться из этого чёртового замка. Домой, к любимой работе, подальше от наследников, демонов, вампиров и прочей ерунды.       «Нам ничего не остаётся, кроме как убить его», — вспомнился холодный голос моего Чунмёна. Раненный. Чен. Нет, я должна уехать. Прочь. Но, почему я не могу оставить этого незнакомого мне парня. Потому что он ранен, а я врач? Или потому что ему грозит опасность? Или же этот проклятый замок добрался и до меня, лишив здравого смысла?       — Что-то у меня разболелась голова. Я, наверно, отдохну у себя. Мне надо выспаться, чтобы мыслить здраво.       — Я не говорю тебе верить в проклятье, я просто рассказал то, что ты хотела знать.       «Я не это хотела узнать!» — мысленно поправила парня. — «Я даже представить не могла, что всё так… так…» Я не могла подобрать слова, которые описали бы сейчас все мои чувства. Я бежала в Ирландию от своих проблем, а попала в проблемы друга. И боюсь, мне уже не выбраться.       Молча встав, я так же тихо пошла наверх. Никто меня не останавливал. Поднявшись на третий этаж, прошла мимо портретов, даже не взглянув в их сторону. Паника скакала во мне: то вверх, то вниз, то захлёстывая, то успокаивая. Но как только я зашла в комнату и по инерции закрылась, все эмоции во мне пропали. Ни эмоций, ни мыслей. Верить в проклятье я не могла, но не верить не хотелось. Не знаю, сколько я пролежала на кровати без каких-либо мыслей, но за окном уже успело стемнеть. В дверь настойчиво стучали, и я нехотя поплелась её открывать. На пороге стояла Келла с подносом в руках.       — Я принесла вам поесть, госпожа.       Я молча отошла в сторону, впуская девушку. Поставив поднос на столик, горничная поспешила удалиться, но я её остановила.       — Где братья?       — Почти все ушли по делам, госпожа, — девушка говорила тихо и не поднимала на меня глаз, — Но они просили вас оставаться в замке.       — Хорошо, — немного грубовато ответила я.       Захлопнув за Келлой дверь, я посмотрела на поднос с ужином. Такое чувство, что я стала узницей замка. Посмотрев на еду, я вспомнила о раненном наверху, которому я обещала принести поесть. Недолго думая, я взяла поднос и, стараясь быть незаметной, направилась в сторону чердака.       Парень лежал в той же позе. Его состояние никак не улучшилось, но, казалось, он спал. Поставив поднос с едой на пол, я принялась осматривать его состояние, но мою руку резко перехватили.       — Зачем ты помогаешь мне? — спросил парень, не открывая глаза.       Я не была готова к такому вопросу, просто не знала, что на него ответить. Поэтому решила проигнорировать.       — Я принесла поесть. Это поможет восстановить силы.       Взглянув на его лицо, увидела изучающий взгляд парня. Он долго вглядывался в моё лицо, а после приподнялся, и я помогла ему сесть поудобнее.       Мне пришлось самой кормить его, ведь состояние раненого оставляло желать лучшего. Едва закончив трапезу, Чена начало клонить ко сну. Вернув его в горизонтальное положение, я укрыла парня, и он тут же уснул.       Убрав посуду на поднос, я поднялась, но руки дрогнули и одна из мисок упала, разбившись. Ругая себя за неуклюжесть, я бросила беглый взгляд на парня и, убедившись, что он спит, принялась собирать осколки. Торопясь, я порезала ладонь. Засмотревшись на проступающую кровь, словила себя на одной безумной мысли. Мысленно приказывая себе остановиться, протянула раненую ладонь к губам парня, дав почувствовать ему свою кровь. Едва одна капелька скользнула по его губам в рот, Чен открыл глаза. Тёмно-карий сменился янтарным, и в тот же момент он притянул меня к себе, впиваясь неожиданно появившимися клыками в шею.