Роман

«Даже странно, насколько становится больно, когда друг уходит, оставляя после себя только тишину». Пэм Браун

В небольшом домике, недалеко от деревушки Оттери-Сент-Кэтчпоул, Гермиона и Рональд Уизли как раз собирались ужинать. Со стороны всё казалось совершенно нормальным: обычный ужин типичной семейной пары, но правда заключалась в том, что таковой они не являлись. Жизнь четы Уизли была наполнена страданиями. Гермиона подняла взгляд со своей тарелки на мужа, с которым прожила почти десять лет, сожалея, что ей нечего ему сказать. Она не могла вспомнить, когда в последний раз между ними состоялся настоящий разговор. Их жизнь превратилась в череду моментов, проведённых вместе, но никогда прежде супруги не были более одиноки, чем сейчас. Вначале оба страстно любили друг в друга, наслаждаясь жизнью без войны и тирании. Жили тогда, словно в сказке. Но, как и во всех сказках, их счастье оказалось недолговечным, и тёмные тучи сгустились тенью над ним. Пять долгих лет пара мечтала о ребёнке. Месяц за месяцем ожидания и надежды заканчивались разочарованием. Они посетили множество целителей и врачей, но никто не смог дать объяснения их бесплодию. А потом произошло чудо и супруги узнали, что в скором времени станут родителями. В течение девяти месяцев подготовки к появлению первенца пара снова была блаженно счастлива, купаясь в лучах родительских чувств. Тот день, когда у Гермионы начались схватки, оба встретили с восторгом. Наконец-то их мечта сбудется и они станут настоящей семьей. Беременность протекала совершенно нормально, поэтому роды прошли быстро и легко. Спустя несколько часов мучений, когда часы пробили полночь, Оливер Фредерик Уизли появился на свет. Малыш родился красивым: с круглым личиком и потрясающими рыжими волосами – идеальным в глазах родителей. Но его крики не заполнили комнату, как ожидалось, он не пинался и не размахивал ручками, сердясь, что вынудили покинуть чрево матери. Вообще не шевелился. За свою жизнь Оливер Уизли не сделал ни единого вздоха. Колдомедики не обнаружили ни физических отклонений, ни травм при рождении. Это просто был один из тех инцидентов, которые иногда происходят. Даже спустя год перед глазами Гермионы стояло его прекрасное личико. Она помнила, как держала сына, как убаюкивала, чувствуя вес маленького тельца на руках, и как оплакивала дитя, с которым ей никогда не было суждено встретиться. Обнявшись, супруги прижимали его к себе, пока колдомедик не сообщил, что пришло время расстаться. Поцеловав сына в макушку, Гермиона смотрела, как незнакомец уносит его прочь. После такого жизнь уже никогда не будет прежней. Некоторые пары сплачиваются в своём горе, но супруги Уизли отдалились. В их доме царствовала тишина, а в постели – холод. Во время похорон Рон вцепился в свою мать, а Гермиона сидела в одиночестве, безразличная ко всему. Не слышала слов, сказанных над могилой сына, могла только смотреть, как крохотный белый гроб опускали в землю, и дрожать, будто ледяная вода струилась по венам. Не обращая внимания на всех людей, собравшихся в доме на поминки, Гермиона вышла из комнаты и отправилась прямиком в спальню, остановившись лишь для того, чтобы закрыть дверь в детскую, прежде чем заползти в кровать, выплакаться и уснуть. Эта дверь до сих пор оставалась запертой, ни один из супругов никогда больше не входил в комнату, столь любовно подготовленную для их первенца. Рон никогда не пытался утешить жену, но в его оправдание можно сказать, что подобные попытки не предпринимались и с её стороны. Оба замкнулись в себе, тоскуя в одиночестве о потерянном ребёнке. Избегали друг друга. Их нечастые разговоры были холодны и обезличены. Имя Оливера ни разу не упоминалось, а родители никогда не обсуждали своё горе и не строили планов попытаться зачать вновь. Дом стал тихой могилой, подобно той, в которой покоился их сын. Эта тишина и одиночество начали давить на Гермиону. Рон ушёл с головой в работу, брал дополнительные задания и добровольно дежурил вместо других авроров, если тем нужны были отгулы. Сама она, обнаружив, что беременна, оставила должность министерского библиотекаря, намереваясь полностью посвятить себя воспитанию Оливера и других детей, которые могли у них родиться в будущем. И теперь ей нечем было заняться, кроме как сидеть в тишине и горевать. Просматривая «Ежедневный Пророк», Гермиона заинтересовалась объявлением о поиске библиотекаря для организации и каталогизации обширной частной библиотеки и отправила сову со своим резюме. К своему великому удивлению, практически сразу получила ответ, что она нанята заочно, без необходимости прохождения собеседования. Ещё большее удивление вызвало то, что работодателем оказался Люциус Малфой. В объявлении такая мелкая деталь не упоминалась. Впрочем, это не имело значения: Малфой заплатил за свои преступления перед законом и, исходя из того нем­но­гого, что Гермиона слышала на протяжении стольких лет, больше не ввязывался в сомнительные дела. Кроме того, она сомневалась, что им придется часто взаимодействовать: едва ли Люциус пожелает запятнать себя общением с грязнокровкой. Это – просто работа, проект; дело, которое сможет занять её, вытащит из дома, дело, предполагающее щедрую оплату. Именно то, что сейчас необходимо. Как раз перед ужином Гермиона отправила своё согласие мистеру Малфою, сообщив, что прибудет утром, в надежде получить первое впечатление от проекта. Теперь нужно было рассказать о своих планах мужу. — Рон? — вкус имени на языке показался почти чужим – так давно она не произносила его. Тот оторвался от тарелки и, озадаченный, поднял на неё слегка изумленный взгляд. — Да? — Я решила взяться за внештатный проект по каталогизации и сортировке частной библиотеки, — ответила Гермиона, подмечая отсутствие заинтересованности со стороны мужа. — О, ну, если это то, чем ты хочешь заниматься… — бросил Рон, возвращаясь обратно к ужину. — Там обширная коллекция и платят отлично, — заметила она, пытаясь вызвать у него интерес, но безуспешно. — Здорово, — сказал он, ковыряясь вилкой в еде. — Я буду работать на Люциуса Малфоя. А вот это возымело эффект. — Он нанял тебя? — Уизли не мог поверить, что Люциус Малфой готов нанять магглорождённую. — Да. Ведь я высококвалифицированный специалист, ты же знаешь. — Уверена, что работать на него – хорошая идея? — спросил он. — Мне это нужно, Рон. Необходимо хоть чем-то заняться. Прошёл уже год, и я не могу провести остаток жизни в этом доме, где всё напоминает об Оливере, — её голос дрогнул на имени сына. Муж отложил вилку и проглотил вставший в горле ком, стараясь подавить гнев, который всегда закрадывался, стоило только подумать о мёртвом ребёнке. — Не... не произноси его имени, — тихо попросил он и, оттолкнувшись от стола, поднялся. — Делай то, что считаешь правильным, Гермиона. Рон, засунув палочку в карман, потянулся за мантией. — Куда ты идёшь? — спросила она, когда тот повернулся к двери. — У меня сегодня ночное дежурство, не жди, — с этими словами он открыл дверь и ушёл, снова оставляя жену в тишине и одиночестве.