Амарант

ПРОЛОГ

— Успокойся, Альберт, — протянул Амарант, поворачивая кресло к посетителю. — Меня не нужно бояться. Человек, отражение которого призраком проявлялось в оконном стекле, сидел на самом краешке кушетки и сжимал в руках шляпу. Костюм темно-зеленого цвета вызывал далеко не приятные ассоциации. Итальянские усики на толстых щеках посетителя подергивались в такт неслышной мелодии. Но Амарант знал, что это лишь страх. — Я и не боюсь, — сердито отозвался тот, но в гневе не было и капли искренности. Амарант усмехнулся. В его внешности не было ничего, что могло повергать в трепет. Длинные черные волосы блестящей волной спадали до талии. Он редко носил их распущенными, предпочитая хвост. Агатовые глаза сверкали на красивом лице. Широкие плечи, величественная осанка — яркая внешность не оставляла равнодушным никого. Так почему же этот жалкий человечек так трясется и пресмыкается перед ним, толком не зная, с кем имеет дело? — Тогда расскажи, зачем пришел. Альберт начал свой рассказ. Амарант его не слушал: на столе лежал миниатюрный диктофон, ловивший каждое слово, произнесенное в этом кабинете. Сумерки обнимали город темными крыльями, предвосхищая наступление ночи. Предметы постепенно теряли очертания, растворяясь в набирающем силу мраке. Припозднившиеся прохожие поднимали воротники, надеясь спрятаться от пронизывающего ветра, и ускоряли шаг, чтобы быстрее добраться до дома или ближайшего безопасного места вроде бара. Никто не хотел оставаться на улице после наступления темноты. В этом была и его заслуга, думал Амарант, сидя в кресле и любуясь постепенно загорающимися огнями с высоты в сорок три этажа. Конечно, он не единственный в своем роде, но в этом городе не было никого, кто мог бы превзойти его. Пленка продолжала тихо шуршать. Потом запись разговора передавалась подручным, которые занимались просьбой клиента. Амарант лишь платил им деньги и принимал особо богатых посетителей. Таких, как этот сморчок. О да, в тихом омуте черти водятся. Кто бы мог подумать, что такой милый мужичок захочет избавиться от… кого? Амарант прислушался. — …я его с детства ненавижу. Он всегда мной помыкал, подставлял, унижал. А теперь еще и жену увел, несмотря на то, что у самого семья, и сын подрастает! Будь жива мама, она бы его приструнила, но… За семейные дела отвечает Розалина. Занимается этим уже без малого восемь лет. Амарант улыбнулся, вспомнив, какой девчонкой она пришла к нему. Ей было всего четырнадцать, а ненависти накопилось столько, будто прожила не одну сотню. — Вы закончили, Альберт? — спросил он, когда посетитель замолчал. — Д-да. — Хорошо. Уже завтра вашей проблемы не будет. Деньги отдадите девушке в красном платье. Человек раскланялся и вышел, едва не сбив задницей старинную вазу. Амарант некоторое время смотрел на закрытую дверь, затем повернул обтянутое велюром кресло обратно к окну и, щелкнув пальцами, разжег камин. Здесь было так холодно. Сорок третий этаж, и все ветра мира решили поиграть в догонялки именно вокруг его башни. Амарант. Его назвали в честь цветка, культ которого был широко распространен у самой кровожадной нации мира — ацтеков. Они настолько его обожали, что в празднествах, посвященных этому цветку, приносили человеческие жертвы. Имя ему подходило. Демоны никогда не называли своих детей просто так. Каждое имя несло в себе тайный смысл, определяющий судьбу своего носителя. У людей с этим было проще, все ограничивалось лишь красотой звучания. Он нажал кнопку коммуникатора. — Розалина, зайди ко мне. В дверях кабинета появилась девушка. Тому, кто не знал ее, могло показаться, что темные глаза полыхали страстью, но на самом деле источали арктический холод. Шоколадные локоны вились на изящные плечи, обтянутые темно-красной тканью. Платье струилось до щиколоток, что, однако, нисколько не скрывало достоинств фигуры. — Вызывали? — Со звуком ее голоса мог сравниться лишь мед, льющийся из античного кувшина. — Да. Послушай-ка это. — Амарант подвинул диктофон к краю стола. Розалина подошла ближе и взяла коробочку, одновременно нажимая воспроизведение. Через пару минут она, поморщившись, выключила запись. — Брат? — А у тебя есть сомнения? — Никаких. — В какой срок будет выполнен заказ? — Два дня, не больше. Амарант скривился. — Слишком долго? — Дождавшись кивка, она без промедления сказала: — Займусь этим сегодня же. — Оружие? Розалина ослепительно улыбнулась. — Думаю, некачественный алкоголь и пара тонких лезвий. — Отлично. Можешь приступать. Ах да, — он остановил девушку у самой двери, — особое пожелание. Розалина усмехнулась. Редко когда Амарант отдавал приказ, не касающийся жертвы. Но скольким способам игры он обучил! Даже изощренной фантазии Розалины не хватило бы на такое, что порой предлагал босс. Его острый ум и воображение восхищали. Конечно, она прекрасно знала о демонической природе Амаранта, но это лишь больше привлекало и будоражило. — Все, что угодно, Амарант. — Убери заодно и этого типа. Очень уж противный у него костюм. Розалина мелодично рассмеялась и скрылась за дверью. Амарант снова отвернулся к окну. Он не шутил, приказав Розалине избавиться от заказчика. Ему действительно жутко не понравился костюм, но еще большее отвращение демон испытывал к самому Альберту. Пусть даже Амаранту незнакомо такое слово как «честь», но понятие «возмездие за грехи» он знал очень хорошо. И потом, забавляла сама ситуация. Каково же будет удивление этого толстяка, когда тошнотворный костюм запятнает не только кровь брата, но и его собственная. Почему он занимается этим? Демон уже в тысячный раз задавал себе этот вопрос. Почему предпочитает натравливать людей друг на друга, вместо того, чтобы убивать их самому? И всякий раз находился только один ответ. Игра. Ему нравилось играть с жертвами, заманивать их в бездну, из которой нет выхода. Большинство опускали руки сразу, отдавая себя в когти судьбы, которая, к слову, распоряжалась ими отнюдь не ласково. Некоторые пытались выбраться, но только сползали по стенам этой ямы. Демону оставалось лишь удивляться, на что способны люди, когда пламя костра уже поджаривает им пятки. Но никому еще не удавалось обыграть Амаранта в эту поистине дьявольскую игру. Правила устанавливал он и не считал зазорным менять их по собственному желанию. Люди были настолько глупы, что следовали за своими эмоциями, как крысы за дудочкой. Внезапно вспыхнувшая ярость создавала столько проблем, что приходилось всю оставшуюся жизнь расплачивался за последствия. Иногда Амаранту приходилось вмешиваться, когда смертный начинал сомневаться в правильности решения, но зачастую демон любил просто наблюдать за естественным ходом событий. А еще ему очень нравилось играть в человека. Лифт быстро спустил его на первый этаж. Выйдя из башни, Амарант сел за руль своего автомобиля и уже через несколько минут гнал по городу в направлении, известном только ему.

Часть 1. ТЕНЬ Трагедия

Данте проснулся от собственного крика. Через окно, отбрасывая на потолок причудливые тени, проникал неяркий свет уличного фонаря. Занавески едва заметно колыхались. Кровать пребывала в жутком беспорядке — простыня смялась, тонкое одеяло и подушка валялись на полу. Ветер задул сильнее и теперь раскачивал створку туда-сюда. В стекле Данте поймал свое отражение: нездоровой бледности лицо, темные волосы сосульками свисают на лоб, прикрывая настороженно смотрящие черные глаза. Их выражение не нравилось Данте, но избавиться от него не удавалось. Он понимал, что это лишь отголоски страшного прошлого, от которого никогда не скрыться. Пришлось с этим смириться, но взгляд так и не поменялся. Несколько лет он ощущал себя загнанным в угол. Поначалу лез на рожон, пытаясь хоть как-то заглушить терзавшую его боль. Дрался со сверстниками, хулиганил, бродил ночами по улицам. Но того, кто оборвал бы страдания, так и не нашлось. Сам же Данте не мог освободиться, пока не избавится от кошмара, преследующего его долгое время. Он должен знать, что произошло тогда. Данте вздохнул и потер глаза тыльной стороной ладони. Страшное видение стояло перед мысленным взором, как чудовищный слайд. Ночь за ночью он испытывал этот ужас, не дававший покоя. Входил в собственный дом и видел желтую ленту, перегораживающую вход в гостиную. Не послушавшись полицейского, проникал за нее. И ночь за ночью видел трупы родителей. Данте вернулся из школы поздно — сегодня были занятия по уголовному праву, которые он просто обожал. Кто знает, зачем в седьмом классе ввели такой странный дополнительный предмет, но из списка Данте выбрал именно его. С детства он зачитывался детективными историями и мечтал стать сыщиком, когда вырастет. На лужайке перед домом хаотично расположились несколько полицейских машин. У почтового ящика стояла «скорая помощь», заехав одним колесом на тротуар. Мигалки были выключены, сирена молчала, суеты не наблюдалось. Данте почувствовал — случилось что-то страшное. Он вошел в дом, и никто его не остановил. Внутри было полно полицейских. Одни что-то записывали, другие осматривали дом, третьи негромко переговаривались. Желтая лента с черной надписью резко выделялась на фоне голубых тонов прихожей. Она крест-накрест перегораживала вход в гостиную. Дородный мужчина с шикарными усами заметил Данте и направился к нему. Полицейский мундир едва сходился на объемистом животе, казалось, чуть более глубокий вдох, и пуговицы посыплются на пол. — Что тут случилось? — не дожидаясь приветствия, спросил Данте. — Меня зовут Карлос Гонсалес. А ты — Данте. Ты ведь их сын, верно? Данте кивнул. — Тебе не стоит быть здесь. Есть какие-то родственники, к которым можешь поехать? Данте отрицательно помотал головой. Позже он вспомнил о дяде, но тогда все мысли куда-то улетучились. Он не смог бы сложить два и два, настолько страшно ему стало. Живот сводило мучительными спазмами, в желудке вертелась глыба льда. Он согнулся бы от боли, но тело перестало слушаться. — Ни теть, ни дядь, ни двоюродных сестер, ни бабушек с дедушками? — продолжал спрашивать полицейский. Почему он интересуется родственниками? Что произошло? Куда подевались родители? — Что тут случилось? — Данте сорвался на крик. — Где мама и папа? Он решительно двинулся к желтому заграждению, но Карлос положил руку ему на плечо. — Сынок, думаю, тебе не стоит туда заходить. Данте вырвался и нырнул под ленту. Минуту спустя он выскочил оттуда и, тяжело дыша, прислонился лбом к зеркалу в прихожей. Они были мертвы. Хватило одного взгляда, чтобы это понять. Кто-то проник в дом и убил их. Они мертвы. Мер… — Нет! — заорал Данте, ударив кулаком по зеркалу. Вверх зазмеилась трещина. По костяшкам потекла кровь — он здорово рассадил руку. Но тогда это не имело значения. Его мир рухнул в одно страшное мгновение, и хуже всего было то, что Данте не знал, что же теперь делать. И тут Данте увидел его. Рядом с зеркалом, на одноногом столике, стояла старинная ваза из тонкого фарфора. Мать хранила ее как память о бабушке, но никогда не наливала туда воду — реликвия была слишком хрупкой, чтобы выдержать ее вес. И тем более Кармен никогда не ставила туда цветы. Но в тот день там стоял цветок. Ярко-розовые мелкие соцветия были собраны во множество пушистых колосков, которые тянулись к потолку, как пальцы поднятой вверх руки. Ромбовидные зеленые листья выбивались из горлышка и стрелами торчали в разные стороны. — Откуда ты здесь? — прошептал Данте, протягивая руку. Заметив в зеркале движение, он обернулся. Взгляд уперся в окно. Занавески были раздвинуты, и хотя было темно, Данте мог поклясться, что видит человека в черном костюме. Он просто стоял и смотрел в окно гостиной. Смотрел на то, что происходило внутри. Данте вскрикнул. Черный человек повернулся к нему. Глаза блеснули в полумраке, как агаты, взгляд пронзил насквозь. Все длилось не дольше секунды, но это мгновение показалось мальчику вечностью. Данте не видел в темноте лица наблюдателя, но ему почудилась широкая ухмылка. Потом незнакомец метнулся в сторону и растворился в ночи. — Что случилось, сынок? — Карлос подбежал к нему и присел рядом. — Там… за окном… Там кто-то был! Карлос сделал знак подчиненным и двое служителей закона выскочили за дверь. Данте всего трясло, взгляд незнакомца, лица которого он так и не разглядел, казалось, до сих пор забирался в душу. — Ты можешь его описать? — Он был в черном костюме. У него черные глаза. И все. Я больше ничего не видел! Ничего! — Данте сполз на пол и зарыдал в голос. Данте тряхнул головой и отогнал воспоминания. Кто поверит тринадцатилетнему мальчишке, утверждающему, что нашел улику? Цветку тогда никто не придал особого значения, того человека за окном тоже приняли за плод его воображения. Было целых две зацепки, но никто ему не поверил. Никого не нашли. Никого, кому можно было бы предъявить обвинение. Из всех родственников у Данте остался только дядя, но и он погиб на следующую ночь после убийства родителей — отравился какой-то химической дрянью, выуженной из-под ванны. Данте знал его не очень хорошо, и даже не предполагал, что могло толкнуть дядю на этот поступок. Он редко бывал в гостях у Кармен и Хоакина, и Данте был этому только рад. Ему не нравился взгляд дяди Альберта — настороженный, подозрительный, шныряющий по углам, как крыса. Иногда Данте казалось, что дядя завидует тому, что у них такая крепкая семья, ведь у него самого жена сбежала к другому. Но дядя Альберт был здесь ни при чем. Просто роковое стечение обстоятельств, вот и все. Данте остался один в возрасте тринадцати лет. Кто знает, что бы с ним стало, если бы не Карлос. Полицейский взял опеку над мальчиком, не дав отправить его в детский дом. Данте принес ему немало хлопот, но позже, поняв, что Карлосу тоже приходится нелегко, и его выходки лишь усугубляют положение, Данте успокоился. Достигнув совершеннолетия, он переехал в съемную квартиру в центре города, но так и не продал дом родителей, хотя не заходил туда с того самого дня. Но этот чертов цветок продолжал ему сниться, хотя прошло уже девять лет. Каждую ночь Данте просыпался с криком. Каждую ночь. Он уже не помнил, когда спал хотя бы пять часов подряд. — Проклятый амарант, — прошептал он, сжимая голову руками. Боль зародилась в затылке и неумолимо поползла к вискам. От висков она двинется к центру лба и будет пульсировать в такт биению сердца. Не давая ей времени, Данте прошел в ванную и открыл кран с холодной водой.

Бессмертное имя

Ночь опускалась на город, подобно темному пушистому одеялу, греющему и удушающему одновременно. Фонари загорались один за другим, заглушая мягкий свет звезд. Но даже слепящий блеск не мог разогнать тьму в сердце Амаранта. Еще одна ночь. Следующий за ней день ничего не изменит. Амарант отличался от других, но сознавал, что жизнь его скучна, как у домохозяйки, с тем отличием, что женщине в домашнем халате не придет в голову развлекаться таким образом. Но темнота приносила облегчение. Он был волен делать все, что заблагорассудится. Светом распоряжались люди. Тьма принадлежала Амаранту. Наконец он добрался до квартала красных фонарей. На улицах было пустынно, словно всем проституткам дали выходной. Но одинокая фигура, жавшаяся к кирпичной многоэтажке, опровергла предположение. Амарант подъехал ближе. У стены стояла, согнув ногу в колене, девушка. Светлые волосы небрежно сколоты на затылке, сумочка на длинной цепочке болтается ниже ягодиц, туго обтянутых ярко-красной кожаной юбкой. В общем, ничего, но впечатление портила жвачка, которой проститутка громко чавкала, накручивая прядь волос на палец. — Эй, красавица, — негромко окликнул он блондинку. — Не желаешь ли прокатиться? — Двести пятьдесят баксов, красавчик. — Она широко улыбнулась, осветив всю улицу идеально ровными, белыми зубами. — Заметано. Только выплюнь эту гадость. Она удивилась. Брови лишь слегка приподнялись, но Амарант почти слышал, как щелкают у нее голове невидимые счеты. Немного помявшись, девушка спросила: — Имя-то у тебя хоть есть? — Есть. Садись. — А меня Летиция зовут. — Она приземлилась на переднее сиденье с изяществом беременной коровы, не забыв, однако, выстрелить жвачкой в направлении мусорного бака. — Так куда мы поедем? К тебе? Или в мотель? — Кто в здравом уме пригласит тебя к себе? — усмехнулся Амарант. — Я снял номер неподалеку. — Поди еще в «Мадлен», — усмехнулась в ответ проститутка. — Ага. В нем самом. — Ты шутишь! — Я никогда не шучу. А теперь помолчи и позволь мне спокойно вести машину. До самого мотеля никто не проронил ни слова. Чуть позже, пока Летиция мокла под душем, распевая во весь голос похабную песенку про моряка, Амарант достал пачку сигарет и методично выкуривал одну за другой, пользуясь зажигалкой. Он мог бы обойтись и без ее помощи, но ему нравилось представлять себя человеком. За столько лет это маленькое хобби не надоело демону. Он снял проститутку, не воспользовавшись даром убеждения, если таковым не считать туго набитый кошелек и поразительную внешность, привез в мотель и через несколько минут сделает то, что делают люди, когда покупают женщину на ночь. — Фух! — шумно выдохнула Летиция, вываливаясь из ванной комнаты. Полотенце она придерживала на объемистой груди, в результате снизу почти ничего не прикрывалось. Амаранта это вполне устраивало. Сам он снял лишь ботинки и куртку, рассчитывая, что красавица доделает остальное. — А чего это ты еще не раздет? — подозрительно сощурилась она. — За двести пятьдесят долларов постарайся для меня, — широко улыбнулся демон. Замешательство на лице проститутки его еще больше развеселило. — Ну же. За что я тебе плачу? — Э-э-э… — Я просто прошу меня раздеть, — поморщился демон. — Неужели это так много? Давай начинай. Проститутка еще с полминуты помялась, затем приступила к делу. Двумя часами позже Амарант, уже одетый, потянулся к прикроватной тумбочке за сигаретами. Летиция, валяясь на кровати, все еще обнаженная, что-то произнесла. Из-за завесы волос не было слышно, но демон и так знал: они всегда говорили одно и то же. — Что ты там бурчишь? — для проформы спросил он. — Говорю: это был просто высший класс! Работай ты жиголо, от клиенток отбою бы не было. — Знаю. Она села на кровати, откинула волосы с лица. Амарант даже не взглянул на нее, продолжая добывать сигарету из пачки. Девица с минуту водила ярко накрашенным ногтем по простыне, затем не выдержала: — Так как же тебя звать, красавчик? Демон помедлил перед ответом. — Джим Моррисон. — Да брось прикалываться! Он же помер сорок лет назад! — Некоторые имена не умирают. — Амарант чиркнул зажигалкой. — С юмором была твоя мамаша. — Проститутка свесила ноги с кровати. — Или ты и вправду живешь вечно? — Она расхохоталась шутке, понятной только ей одной. Амарант молчал. В конце концов и она заткнулась, но ненадолго. — Ты отвезешь меня обратно? — Дотопаешь сама. — Он встал, бросил деньги на кровать и вышел, хлопнув дверью. Летиция еще несколько секунд вдыхала оставшийся после него сигаретный дым, затем, согнав обиженное выражение с прелестного личика, начала одеваться, не забыв предварительно сунуть купюры в сумочку. К концу своего шестого века Амарант исколесил практически весь мир, но всегда возвращался в этот город. Пропахший мочой бродяг настолько же, насколько дорогими духами, он никогда не оставлял демона — ни в снах, ни наяву. За прошедшие столетия тут многое изменилось, но то — внешняя оболочка. Внутри город остался тем же. Здесь можно было отыскать самые неприглядные действа человечества в первозданном, не замаскированном роскошным покрывалом виде. Бар «Цветок лилии» по праву считался самым злачным местом города. Здесь можно найти девочку, выпивку и музыку на любой вкус. К вашим услугам — покерный стол в подвале. И ни один бармен не скажет вам что-то типа «по-моему, тебе уже хватит, приятель». Можешь надраться в стельку, изнасиловать танцовщицу прямо на бильярдном столе — а окружающие даже головы не повернут. Именно поэтому Амарант так любил приходить сюда — лучшего места для наблюдения за людьми не придумать. Он коллекционировал их деяния, как иные собирают календарики. В прошлый раз тут была довольно неплохая драка… Вышибала на входе приветливо кивнул Амаранту. Тот ответил улыбкой. Барная стойка вишневого дерева, отполированная тысячами рук и натертая барменом, сверкнула, когда наручные часы Амаранта отразились в ней. — Добрый вечер, Шон, — сказал он. — Мне вина, пожалуйста. — Добрый вечер, сэр, — ответил тот. — Может быть, коктейль? — Нет. — Амарант с улыбкой покачал головой. — Просто вина. Шон отлично знал, что он так скажет. Этот человек каждый вечер приходил сюда и заказывал одно и то же. Однако бармен всегда спрашивал. Клиент был странным, но не более того. «Лилию», бывало, посещали и похлеще. А этот просто сидел, потягивал вино и наблюдал за публикой. Часто к нему подходили девочки, иногда он подходил, а потом они вместе удалялись. Обычный клиент. Амарант взял бокал за тонкую ножку, задумчиво повертел в руке, любуясь красными всполохами. Ничто на свете он не любил так, как наблюдать. Неважно, за чем — за игрой вина в бокале или за людьми. За вспышками ночных огней за стеклами своего автомобиля. За тем, как идет дождь. Правда, при этом предпочитал оставаться в комнате, где жарко горит камин. Все-таки демоническая сущность многого не позволяла. Амарант. Цветок, в народе носящий название «бессмертник», вдохновил мать назвать так своего ребенка. Имена демонов всегда несли в себе тайный смысл и влияли на судьбу своего носителя. Люди давным-давно забыли о могуществе, которое несло в себе имя, и поэтому называли детей просто красивыми словами, не задумываясь о том, что когда-то от него зависела целая жизнь. Сегодня в баре было не очень людно. Трое у бильярдного стола, четверо, включая его, у стойки. Все столики свободны. Из подвала не доносилось ни звука — игроки отсутствовали. Из динамиков под потолком лилась музыка — негромко, дабы позволить посетителям переговариваться, не напрягая при этом глотку. Дверь приоткрылась, и в бар вошли две девушки, одетые, как подобает для таких мест: мини и каблуки. Максимум открытой кожи. Яркий макияж. Бары и клубы для того и созданы, чтобы мужчины могли кого-нибудь снять, а женщины — сняться. Амаранту самому не раз доводилось приглашать посетительницу или посетительниц к себе. Но сегодня не хотелось привлекать внимание. Дамочки прошествовали прямиком к стойке и заняли позиции хищниц, готовых напасть. Амаранта они не замечали — демону стоило лишь провести рукой в воздухе, чтобы скрыться от взглядов. — Сегодня вы не в их вкусе, сэр, — заметил Шон. — Нет, — покачал головой демон. — Просто не хочу, чтобы меня видели — и они не видят. Фокус прост. Бармен нацепил профессиональную улыбку. — Налить вам еще? — Нет, благодарю. На сегодня, пожалуй, хватит. — Амарант поднялся и бросил на стойку купюру. — Спасибо.

Неуловимый дьявол

С полотенцем на плечах Данте прошлепал обратно в спальню и включил компьютер. Сегодня заснуть уже не удастся, как пить дать, так почему бы не провести время с пользой? Он открыл электронную почту и начал просматривать сводки происшествий, присланные Карлосом. Пару лет назад Данте помог полиции в поимке одного маньяка, даже не контактируя с ними напрямую. Послал пару электронных писем начальнику полицейского управления, в которых привел свои выводы. Данте уцепился за одну, казалось бы, малозначительную деталь, а в результате распутал дело, располагая только той информацией, что сообщалась в СМИ. Правда, поверили ему не сразу. Пришлось доказывать, что он не имеет никакого отношения к преступнику, и привести полную логическую цепочку рассуждений. Затем последовало еще несколько головоломок подобного рода, и ему удавалось их разгадать. И теперь он время от времени подкидывал подсказки, когда видел, что дело не движется с мертвой точки. Узнав о таком необычном хобби, Карлос здорово наподдавал ему. Однако не мог не признать, что Данте действительно оказал неоценимую помощь полиции, и наконец начал сам снабжать сына информацией, предупредив, что если об этом кто-нибудь узнает, он тут же вылетит с работы. Данте с удовольствием принял помощь Карлоса. Свежие сводки позволяли гораздо раньше узнавать о происшествиях, в которых был замешан человек в черном. Газеты и журналы частенько не освещали все подробности, а то и вовсе безбожно перевирали факты, что и выяснялось при детальном изучении. Приходилось выуживать информацию другими путями. Однако Данте был более чем уверен, что Карлос фильтрует сводки, прежде чем отправить ему. Подтверждением этому служили несколько незначительных происшествий, информация о которых была опубликована в газетах. Всего пара строчек, однако Данте добавил их в свою коллекцию. В письмах Карлоса о них не было сказано ни слова. Пусть приемный, отец тщательно оберегал сына, не позволяя тому завязнуть в этом болоте. Иногда чрезмерная забота порядком утомляла, но Данте не жаловался. В конце концов, Карлос и так пожертвовал многим ради него. Данте открыл сводки и погрузился в чтение. Убийство на бытовой почве. Слишком просто. Даже не открывая файл, Данте знал, что там. Дама в возрасте устроила сцену ревности своему мужу и случайно застрелила его или ткнула ножом. Изнасилование проститутки. Еще проще. Найти последнего клиента, и преступник у вас в руках, хотя Данте и сомневался, что этим кто-то заинтересуется в силу профессии потерпевшей. Мошенничество, вымогательство. Ничего интересного. Разочарованно фыркнув, Данте закрыл сводки. Затем поднялся и подошел к распахнутому окну. Снаружи шел дождь. Капли воды падали на пустые улицы, собираясь в лужи на неровном асфальте. На крыше словно угнездился барабанщик. Данте специально выбрал квартиру на последнем этаже — ему нравилось, что сверху никто не топает, не слушает музыку, не ругается. Он любил тишину и звук дождя — единственный, от которого не начинала болеть голова. Данте отвернулся от окна и подошел к стене, сплошь заклеенной газетными вырезками и распечатками. «Двойное убийство!» — гласил один из заголовков. «Жестокая резня. Убийца не найден» — извещал следующий. Одинаковые фотографии под ними — отец в строгом костюме и мать в вечернем платье и с высокой прической. Этот снимок был сделан незадолго до трагедии. Данте сам сфотографировал их перед тем, как они ушли на какой-то прием. Как репортеры добыли это фото, осталось загадкой. Со статьями об убийстве перемежались вырезки из самых разных изданий — от информационных газет до «желтых» журналов. Заголовки тоже не имели ничего общего — тут было все, от убийств и грабежей до похищения инопланетянами. Но в этой мешанине имелась своя закономерность, понятная только Данте. Во всех статьях упоминалось третье лицо, казалось бы, не имевшее к преступлениям никакого отношения. Короткими, на первый взгляд ничего не значащими фразами, отдельными словами все пострадавшие или обвиняемые так или иначе упоминали его. Человек в черном. Наблюдатель. Он стоял у окна дома, в котором убили Кармен и Хоакина. Он наблюдал. Любовался своей работой. Данте собирал информацию по крупицам, проверял все сведения подряд, насколько бы недостоверными те ни казались — но это ни на шаг не приблизило к разгадке. Человек в черном был неуловим. Большинство забывало все подробности примерно через сутки, остальные же утверждали, что повстречались с самим дьяволом. И никто — никто не мог описать его внешность. Не запомнил лица — оно таинственным образом всегда оказывалось в тени. Свидетели вспоминали черную одежду (костюм, плащ, пальто — все, что угодно), и всего в пяти случаях — агатовые глаза. Иногда у Данте появлялось ощущение, что он пытается поймать тень. В самом центре безумной аппликации красовалась цветная распечатка. Цветок амаранта тянул вверх стебли, усеянные розовыми лепестками. Ниже шло совершенно невинное ботаническое описание. В тысячный раз Данте перечитывал его и не мог понять — для чего убийца оставил цветок на месте преступления? Что-то вроде визитной карточки? Но из всех вырезок, прилепленных на стену, амарант упоминался лишь в одной, не считая распечатки. Вздохнув, Данте оделся, натянул куртку с капюшоном и вышел из квартиры.

Грехопадение

Самым лучшим из всех пороков человека Амарант считал желание и, что важнее, возможность убивать себе подобных. И раз уж сегодня выдалась такая чудная ночь, грех не воплотить в жизнь самый притягательный, необъяснимый и таинственный из всех поступков смертных. Для осуществления плана Амарант направился в Трущобы — самый бедный район города. Солнце с трудом пробивалось сквозь дымное облако даже в жаркий летний день, а смрад стоял такой, что пролетавшие над грязными улицами птицы в панике сворачивали в противоположную сторону. Контингент подобрался как нельзя лучше: неделями не мывшиеся оборванцы, наркоманы и дешевые шлюхи, большинству из которых едва исполнилось шестнадцать. Да, Трущобы — идеальное место для его маленького развлечения. Амарант оставил машину рядом с «Цветком лилии», решив на этот раз поохотиться по-настоящему. Загонять жертву с помощью машины — скучно и неинтересно, она сразу же сдается, понимая, что бороться бесполезно. Гораздо привлекательнее использовать для этой цели чужие руки. Порой на поиски подходящего человека уходил не один час, но сегодня, по-видимому, был действительно особенный вечер. Не пройдя и квартала, Амарант услышал пьяные вопли. Кто-то пытался спеть «Зажги мой огонь», немилосердно фальшивя. Вскоре показался и сам певец. Им оказался изрядно набравшийся парень лет двадцати пяти, которого штормило от одной стены к другой. Загадкой оставалось, как ему вообще удается стоять на ногах. — Один, — прошептал демон. С другого конца переулка вдруг донесся истошный вопль, напрочь перекрывший пьяное выступление. — Иди сюда, мать твою дери! Куда спряталась? Цепь заждалась! Ошейник начищен! Иди сюда, тварь! Подходящий кандидат на роль жертвы. Сегодня несчастного пса не посадят на цепь. За его хозяином придет смерть, имя которой означает «бессмертный». Амарант ухмыльнулся собственному каламбуру. Пьяный певец почти поравнялся с мусорными баками, откуда неслась хриплая брань. Теперь дело оставалось за Амарантом. Демон щелкнул пальцами, и парень остановился, как вкопанный. Повернулся к роющемуся в отбросах мужику. — Заткнись, — четко произнес он, что никак не вязалось с предыдущим пьяным мурлыканьем. Бомж поднял голову. Небритый, в поношенной, давно не стираной одежде. Перегаром от него несло так, что чувствовал даже Амарант, скрывающийся в тени соседнего дома. Идеальный кандидат. О нем никто не будет беспокоиться, большого шума убийство не наделает. Все шло просто замечательно. — Чего ты сказал, сосунок? — взревел он, потрясая здоровенными кулачищами перед носом парня. Тот даже не пошатнулся. — Я сказал, заткнись. Ты мешаешь мне петь. — Я те щас покажу, как надо петь! — Бомж перекинул ногу через край мусорного бака. — Я те щас так покажу, даже папаша не признает! Не дожидаясь, пока противник доберется до него, парень со всей силы врезал ногой ему в висок, как заправский каратист. Мужчина охнул и тяжело повалился на асфальт. Парень не дал ему встать и нанес сокрушительный удар в челюсть. И еще один. И еще. Много, много ударов. Кости трещали под ботинками, зубы рассыпались в разные стороны. Отвратительное чавканье раздавалось, когда кроссовки соприкасались с головой жертвы. Кровь заливала лицо мужчины и штанины парня, так неистово молотившего несчастного, что на лбу выступили капли пота. — Пой! — орал он. — Пой, гад! Что ж ты молчишь? Пой, скотина! По-о-ой! Давай, зажги мой огонь! ЗАЖГИ МОЙ ОГОНЬ! — Хватит, — прошептал Амарант. Из парня будто вытащили стержень. Его повело в сторону, ноги заплелись, и он прислонился к стене. Взгляд постепенно очистился от ярко-красной ярости и непонимающе остановился на пропитанных кровью джинсах. Затем — на трупе, от лица которого осталось кровавое месиво. — Мужик… Ты чего? — Издав горловой звук, он рухнул на колени и принялся блевать. Амарант, довольно улыбаясь, появился из тени. Все прошло так, как задумывалось. Молокосос ничего не вспомнит, что и будет утверждать на суде. Демона также абсолютно не волновало, увидит ли его этот чурбан. Кто поверит пьянице, забившему человека до смерти, ведь он даже не может вспомнить, как делал это? Ах, как Амарант любил подобные ситуации! Если бы даже нашлись свидетели, решение суда не изменилось бы. Ведь бил несчастного не он, а пьяный в доску паренек, который продолжал блевать, схватившись одной рукой за кирпичную стену дома, а другой — за живот. Закончив извергать ужин, парень практически сразу потерял сознание. — Тебе не отвертеться от карающей длани правосудия, — прошептал демон и повернулся, чтобы уйти. Его остановил тихий звук, донесшийся из-под кучи тряпья, сваленной за мусорным баком. Тихий, едва различимый, напоминающий мяуканье, но у Амаранта внутри все похолодело. «Кошка? Разве их держат на цепи?» Он подошел ближе. В куче рванья кто-то копошился, пытаясь вылезти наружу. Машинально демон протянул руку и отодвинул ткань. Локон белокурых волос на мгновение ослепил его. Амарант отступил, растерянно моргая. Девочка лет семи испуганно уставилась на него, готовая в любое мгновение броситься наутек. Миловидное, с тонкими чертами личико было измазано грязью и остатками ужина. Драная одежонка едва прикрывала худющее, словно скелет, тельце. Огромные синие глаза неотрывно следили за Амарантом, ловя каждое движение. — Спасибо, — наконец робко произнесла она. Амарант понятия не имел, за что его благодарили. За то, что помог выбраться из кучи рванины, или за то, что убил сумасшедшего папашу, не дав снова посадить ее на цепь? — О нет, — прошептал он, отступая еще на шаг. — Нет, нет, нет! Паника, зародившись в животе, подступила к горлу, готовая вырваться наружу пронзительным воплем. Амарант сжал зубы, не давая ей сделать этого. Он не мог отвести взгляда от девочки. А та смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых теперь страха было не больше, чем если бы перед ней стоял котенок. Амарант, не разбирая дороги, бросился прочь. — Нет, — повторял он, как заведенная игрушка. — Нет! Начался дождь. Холодные капли хлестали по коже, одежда промокла насквозь. Ветер швырял в лицо горсти мусора. Ботинки громко хлюпали, хотя казалось, будто он не бежит, а летит над лужами. Над всем этим чертовым городом. Чтоб он обратился в прах. Демон потерял счет времени и расстоянию. Бежал в ночь, и полы черной куртки развевались за спиной крыльями порождения ада. «Я и есть чертово порождение. Был им до недавнего времени. Кто же я теперь? Кто? Кто?» Поскользнувшись в очередной луже, Амарант упал. Холодная вода окатила его с ног до головы, слегка остудив разгоряченное тело. Пришла новая мысль, совершенно неуместная, но, тем не менее, чистая, как одежды ангела. «Видела бы меня сейчас Розалина, умерла бы со смеху». И следом за ней — вторая. «Думаю, стоит еще немного полежать. Пока руки и ноги не начнут коченеть». Демон знал, что скорее лужа вскипит, чем остынет он. Но вода так приятно ласкала кожу, даря прохладу… Левое плечо нещадно горело. Под кожу будто напихали раскаленного песка, неугомонно пересыпающегося с места на место. Рванув ворот черной рубашки так, что пуговицы дождем посыпались на асфальт, а ткань громко треснула, Амарант вскрикнул от изумления — на плече, дымясь, проступал вписанный в круг черный треугольник, внутри которого сверкала еще одна окружность с алой точкой в центре. — О нет, — прошептал демон, не веря глазам. — Только не это! Доигрался. Проявившийся знак мог означать только одно — ему никогда не стать таким, как прежде. Так же как согрешившим ангелам больше не вернуться на небеса, так и демону путь в ад теперь закрыт навсегда. Своей игрой с одним человеком он спас другого. И спасенная девочка сказала «Спасибо». Все равно, что молиться, прежде чем убить. Одним словом она пустила все его существование под откос. Единственное правило, которому подчинялись все демоны — никакого сострадания к смертным. Убив отца девочки, пусть даже с помощью пьяного отморозка, Амарант совершил непростительную ошибку. — Но я же не знал, что он искал не долбаную собаку! — взвыл он. Его несомненно найдут. Возможно, уже рыщут по переулкам. Но не сегодня, Амарант этого не допустит. Завтра — может быть, но не сегодня. Ему хватит этой передышки, чтобы составить план дальнейших действий. Попасть на суд демонов Амаранту совсем не хотелось. Куда же теперь? В башню нельзя — там первое место, где его будут искать. Лишь Розалина может помочь. Ему она не откажет. Не мешкая ни секунды, Амарант вытянул руку в надежде поймать такси — машину он благоразумно оставил в переулке. Пусть преследователи покрутятся возле автомобиля — там след теряется. Ненадежная мера, но это — единственное, что он может. Выиграет немного, чтобы поразмыслить о дальнейших действиях. Амарант нажал на кнопку звонка. За все время, что Розалина работала на него, демон ни разу не был у нее дома. Собственное правило — никаких личных или интимных отношений с сотрудницами — он не нарушал. Хотя, признаться, поводы были. Сама Розалина — чем не повод? Она появилась на пороге, одетая лишь в шифоновый пеньюар с кружевами. Мокрые после душа волосы свободно падали на плечи. При виде насквозь промокшего демона брови ее поползли вверх. — Амарант? Что вы тут делаете? — Нужна твоя помощь. Не спрашивая разрешения, демон вошел в квартиру. Розалина отступила, давая пройти, затем заперла дверь. Просторная квартира Розалины была обставлена роскошно и со вкусом. С теми деньгами, что платил Амарант, она могла позволить себе еще лучше, но занималась этим не ради прибыли. Амарант сел в кожаное кресло и с наслаждением откинулся на спинку. — Ты одна? — Мой любовник выпрыгнул в окно, как только услышал звонок, — усмехнулась Розалина. — Так что я в вашем распоряжении. — Она уселась в кресло напротив демона, закинув ногу на ногу. Полупрозрачная ткань туго натянулась на бедре. — Я здесь не за этим. Прекрати меня соблазнять. — А я разве соблазняю? — Девушка потянулась за сигаретой, и бретелька медленно сползла с плеча. Прирожденная актриса. И невероятно сексуальна. Не будь она его лучшей сотрудницей, Амарант, не задумываясь, воспользовался бы ситуацией. Но сейчас следовало взять себя в руки. — Именно этим ты и занимаешься. Я бы отправил тебя одеваться, но времени и так мало. Розалина вздохнула и поправила бретель. Затем закурила. — Хорошо, босс. — Видишь этот знак? — Амарант указал на плечо, отогнув порванный рукав. Девушка кивнула. — Это значит, что у меня неприятности. — Большие? — нахмурилась она. — Ты даже не представляешь, насколько. Попробую объяснить. Внешний круг и треугольник обозначают огонь. Внутри находится древнейший символ солнца. — И? — Она все еще не понимала. — Солнце обозначает все, что мне ненавистно, Розалина. Надежда, свет, счастье. Добро. Ты можешь представить, чтобы я творил добро? Она с усмешкой покачала головой и выпустила вверх струю дыма. — Зачем же вы сделали такую странную татуировку? — Я не делал. И в этом-то заключается моя проблема. — Я не понимаю вас, Амарант. Демон вздохнул. — Сколько смертных грехов ты знаешь? — Семь. Хотите, чтобы я вам их перечислила? — Да, ты права, их семь. У демонов грех всего один. — Убийство себе подобных? — Демона убить невозможно, и ты знаешь это не хуже меня. — Тогда что? — Сострадание к смертным. Спасение человека. Именно это я сделал сегодня — спас маленькую девочку от более чем вероятной гибели. — Он покосился на знак и поморщился. — Это вышло случайно, но хватило для возникновения этой… татуировки. — Может, стоило сразу убить девчонку? — предположила Розалина. — Идиотка, — проворчал Амарант. — Поможет ли молитва очиститься от тяжкого греха? Нет. Так и в моем случае. Убей я сотню или тысячу — это не поможет вернуться. Однажды я уже поддался слабости, и теперь обречен вечно носить позорное клеймо падшего. Ангелов ничто не вернет в рай после грехопадения. Так и демону не видать прощения за снисхождение к жертве. — Что же делать? — Если бы я знал, то действовал бы! — Чем я-то могу вам помочь? — Розалина непонимающе сдвинула брови и затушила окурок в хрустальной пепельнице в виде цветка. — Пойти к Люциферу и попросить отсрочки? — По-твоему, это смешно? — Забавней не бывает. Падший демон. Я такое слышу впервые. — Неудивительно, — фыркнул Амарант. — Большинство и о демонах-то слыхом не слыхивали, а тут на тебе — падший! — Вы могли бы не язвить? Лучше скажите, что я должна делать. — Первым делом нужно установить слежку за моей машиной, которая осталась в Трущобах. Меня будут искать, и я должен знать, кто именно. Если это мелкие демоны, проблемы не возникнет. Но если кто-то покрупнее… Тогда мне, скорее всего, конец. — Вас убьют? — Глаза Розалины расширились. — Демонов убить невозможно, — в который раз повторил Амарант. — Тогда что? Амарант взял пачку со столика и выудил сигарету. Тонкая, дамская, но ему было плевать. Табак он и есть табак. — Смешно, но я не знаю. Я еще не сталкивался с таким. И не хочется узнавать. Совсем. — Он выпустил струю дыма в сторону. — Ты не представляешь, насколько строго демоны соблюдают закон. Мы вольны делать все, что угодно, но не помогать смертным. Не жалеть их. — Но вы дали мне работу. — Это не запрещено. Мы не можем убить из жалости или спасти от смерти, если только это не продлит страдания человека. Не можем позволить себе прекращать их муки — смертью или устранением причины. В остальном мы не ограничены в своих действиях. Розалина откинулась в кресле и нахмурила брови. Капли дождя стучали по стеклу, издалека донесся раскат грома. Амарант неотрывно следил за стрелками больших настенных часов. Еще есть время до завтрашнего вечера, а потом придется убраться из квартиры Розалины, иначе его выследят. Но куда пойти, Амарант себе не представлял. Он мог бы уехать из города, но этой меры хватит ненадолго. Вдобавок существовала большая вероятность того, что все дороги уже перекрыты. Если преступление, которое он совершил, и впрямь такое серьезное… — Я пошлю Жана следить за вашей машиной, — наконец сказала Розалина. — Думаю, мне там появляться не стоит, учитывая, что вы прячетесь в моем доме. — Кто такой Жан? У меня он не работает. — Хороший друг. Позвольте вас уверить, через него выйти на меня будет очень сложно. Амарант кивнул. Все равно другого кандидата он предложить не мог. Все неизбежно вели к нему. Пытки демонов мало кто выдержит, и за своих людей поручиться нельзя. Это, черт возьми, всего лишь люди. Единственный человек, которому он доверял — Розалина. Прийти к ней — опасно, но до завтрашнего вечера след затеряется. А потом он уйдет. — Звони ему. Розалина кивнула и, взяв мобильник, вышла в другую комнату. Амарант устало развалился в кресле и принялся следить за крошечными красными рыбками в аквариуме, ожидая возвращения Розалины. Долго ждать не пришлось. — Все улажено, — сказала Розалина, входя в комнату. — За машиной будет вестись круглосуточное наблюдение. Если слежка не даст результатов, дней через десять ее отправят в гараж, но перед этим ваша красавица где только не побывает. Отследить ее будет практически невозможно. — Отлично. Тем более что зарегистрирована она на один из многих моих псевдонимов. Розалина коротко улыбнулась. — Демоны спят? — В каком смысле? — удивленно поднял брови Амарант. — Думаю, где стелить вам постель. — Об этом можешь не беспокоиться. — Амарант махнул рукой.