A Thousand Years

Нет. Три буквы. Одно слово. Н.Е.Т. Это слово отбивало непрекращающийся ритм в моей голове. Дождь разошелся не на шутку, и я бежала по грязи, уже не боясь подскользнуться. Вода струями текла по моему лицу, шее, рукам, одежде, телу. Холод сковал меня, но я едва ли обращала на него внимание. Слово «нет» продолжало стучать в моей голове. Я не могла поверить, что нравлюсь Нику. На самом деле я не смогла бы поверить ничьему признанию в любви. Но Ник? Он был холоден ко мне почти все время, начиная с нашего знакомства. Нельзя же влюбиться в человека так внезапно, верно? Или я ошибаюсь? Хотя какая разница? Этого просто не может быть! Наконец-то я добралась до дома и буквально залетела внутрь. Вся семья была в сборе. Я переоделась, немного погрелась у огня и вернулась к остальным, помогая с приготовлением ужина. И все же я не могла сосредоточиться. Я была лунатиком, делающим все на автомате, но думающем о совсем других вещах. Именно в тот вечер, когда Ник спас меня, я видела в его глазах проблески чувства, которому не могла дать название. И когда сегодня он исповедовался мне, его взгляд были переполнен ими, этими проблесками. А еще заботой. Никогда бы не подумала, что кто-то может так на меня смотреть, кроме моей мамы, Агаты, Альдо и, возможно, Феликса. И Татьи тоже. Но они моя семья, они должны заботиться обо мне, а я о них – иначе и быть не может. Голова шла кругом. Под конец ужина мне стало совсем не хорошо. Когда мама заметила мой несколько болезненный вид и уложила в постель, меня уже знобило. Бросало то в жар, то в холод. Мама периодически сменяла лежавший у меня на лбу кусок ткани, пропитанной отваром лечебных трав. Она ругала меня за то, что я вышла из дома и попала под дождь. Она ведь думала, что я простудилась, что в моей болезни виноваты холодные капли воды и нестабильная погода. Может быть, от части оно действительно было так, но я знала, что на самом деле это боги гневались. Им не нравилось, что я думала о Нике, о его словах. И неожиданно для самой себя я поняла, что еще им не нравится, что в глубине души я радуюсь признанию Ника. Когда мы встречаем людей, то внутри загорается огонек: иногда слабенький, едва различимый, а иногда он врывается, сжигая все. В большинстве случаев все начинается с искры, которая сначала превращается в крохотное пламя. В зависимости от того как мы взаимодействуем с повстречавшимся человеком, огонек может вести себя по-разному. Например, искра даже не успеет превратиться в пламя – такой короткой и незначительной будет встреча. Может огонек разгорится, но встретившись с ледяной стеной другого человека, он затухает. Но не всегда окончательно. Огонек, который пробудил во мне Ник, многое преодолел: он уменьшался, почти исчезал, затем действительно затухал, оставив только тлеющие угольки, а потом из угольков вновь вырвалось пламя, которое с каждым днем разгоралось все сильнее и сильнее. И теперь я была сбита с толку волной тепла, пробегающей по моему телу от этого огонька при одной мысли о Нике, о том, что он сказал. Но сейчас этот же огонь сжигал меня изнутри. Постепенно. Мучительно. На утро я проснулась практически здоровая: единственным недомоганием было больное горло. Мама так радовалась, что освободила меня от работы по дому, но сказала надолго не выходить из дома и больше лежать в кровати, мол чтобы окончательно изгнать болезнь. Мне это было только на руку. Но во второй половине дня Агата попросила меня сходить к Татье, если я в состоянии. Мне пришлось согласиться, тем более что двоюродную сестру я ни разу не навещала после свадьбы. Собравшись, я, оглядываясь по сторонам, быстрым шагом направилась к дому Татьи. Я боялась наткнуться по пути на Ника или кого-то из Майклсонов. Особенно на Ребекку. Она потащит меня гулять вместе с ними, и я обязательно встречусь с Ником. Он не из тех, кто будет долго ждать ответа в молчании. Он открыл душу и требует того же взамен. К счастью, я добралась до дома Татьи без каких-либо преград или встреч. Постучавшись и дождавшись, когда мне откроют дверь, я приветственно улыбнулась и зашла внутрь. Кроме Татьи никого дома больше не было: Тобиас на охоте до наступления темноты. -Прости, что не заходила, - виновато сказала я, присаживаясь за стол напротив Татьи. Она поставила передо мной неглубокую чашку и налила травяной отвар. -Все в порядке, я понимаю. Наслаждаешься юностью, пока можешь, - улыбнулась сестричка и отхлебнула напиток из своей чашки. -Да, вроде того, - я тоже сделала глоток. На вкус терпко, но пить можно. -Видела сегодня твою маму и она сказала, что вчера вечером ты себя не хорошо чувствовала…-с беспокойством в глазах начала Татья. -Попала под дождь, вот видимо и аукнулось, - как можно беспечнее ответила я. – А ты…больше не злишься на мою маму? -Разумеется, нет! Это было бы по меньшей мере глупо. Злость проходит, а на её место является понимание и даже благодарность. Я ведь врала сама себе. Была с ними обоими. Если бы выбрала одного, точно потеряла бы другого. Осознание этого меня пугало. А потом…Ник ведь отдалился. Я это чувствовала. Но все равно не могла отпустить. Не смогла выбрать Элайджу, - Татья грустно улыбнулась. Уже второй день подряд со мной начинают откровенничать люди, которые раньше едва ли мне открывались. -Почему ты считаешь, что Ник от тебя отдалился? Ты всем нравишься. Сложно представить, что чьи-то чувства по отношению к тебе остынут, - скомкано возразила я, на что Татья только звонко рассмеялась. -Мне лестно слышать от тебя подобные слова, но после замужества я кое-что поняла. Да, мне все еще нравится внимание, но людей волнует моя внешняя оболочка. Когда они узнают меня лучше, то продолжают какое-то время жить иллюзией, а я в это время начинаю играть ту, которую они хотят увидеть. Лишь единицы могут увидеть реальную сущность человека. Возможно, Ник увидел реальную меня и ему не понравилось увиденное. А может быть, он всего лишь нашел кого-то красивее меня. Я имею в виду, не внешне, а внутренне. В любом случае, сложно было не заметить разницу в его поведение. Проблема в том, что в подобных ситуациях, стараясь удержать уже ненужные отношения, люди превращаются в лицемеров. -Вроде бы времени прошло не так много, а ты уже стала философом, - хмыкнула я, стараясь скрыть тот факт, что её речь абсолютно выбила меня из колеи. Что значит «красивее не внешне, а внутреннее»? Как я вообще могу быть красивее Татьи? -Дело в том, что я очень нравилась Тобиасу, но мы с ним не много общались до нашей свадьбы. А когда это изменилось и мы узнали друг друга получше, он сказал мне, что представлял меня немного другой. Более приятной, менее высокомерной. Как-то так. И это заставило меня задуматься о подобных вещах. Все те парни, ложившиеся штабелями у моих ног, видели во мне красоту и сдержанную приветливость, но не более. Остальное они либо придумывали, либо наслаждались приятной картинкой. И ты никогда точно не знаешь любят тебя только за внешность или и за твои качества тоже. Ах да, и еще ужасный характер способен исказить даже самое прекрасное лицо, - Татья улыбнулась. -Может быть, ты и права, - неубедительно протянула я, допивая отвар из своей кружки. – Только я не совсем понимаю, почему ты так пытаешься меня убедить в этой своей новой теории? Не пойми меня неправильно, очень здорово, что ты осознала нечто новое и делишься мыслью со мной. Но в твоем голосе я слышала нотки убеждения… -Я всегда знала и чувствовала, что ты не любишь свою внешность и считаешь себя недостойной многих вещей. При виде симпатичного парня ты будто тут же начинала убеждать себя в том, что слишком некрасива для него, что на такую, как ты, он не посмотрит. И надо признать, с твоими приступами уверенности это смотрится довольно забавно. Я замужем, а ты еще так и не влюблялась по-настоящему, чтобы чувства были взаимными. Мне кажется, что если бы кто-то сейчас признался тебе в любви, ты бы тут же сбежала, отрицая произошедшее, - Татья хмыкнула, а я была поражена до глубины души тем, как хорошо она меня знала. Мне-то думалось, что она и понятия не имеет, кто я. -Ну…-протянула я, не зная, что ответить. -Очень содержательно! Открой свое сердце и побори хотя бы на время свою неуверенность. У всех разные вкусы и обязательно найдется тот, кому понравишься ты, - Татья потрепала меня по голове. Прямо как в старые добрые времена. -Хорошо, допустим так, а если…предположим, я бы понравилась человеку, от которого я подобных чувств не ожидала? Такое ведь может быть, верно? – осторожно спросила я. Раз уж мы подняли эту тему, то почему бы не спросить у неё совета. Единственное, о чем я сейчас молилась Богам – чтобы она ни о чем не догадалась. Такие вопросы опасны, потому что они граничат с реальностью, хотя должны быть выдумкой. Реальность может ворваться в любую секунду, разорвав ложь и вытеснив правду на свободу. Татья не должна ничего знать. Иначе заговорит она со мной совсем по-другому. Услышав мой вопрос, она коротко рассмеялась. -Редко, но бывает. Не думаю, что такие случаи чем-то отличаются от обычных признаний в любви. То есть, человек же может измениться? Или чувства у него были долгое время, просто он их очень хорошо скрывал. В любом случае, нужно дать шанс, если он тебе тоже нравится. На будущее спрашиваешь? – сестра выглядела так… наивно, что мне даже хотелось рассмеяться, но я сдержалась. Она поверила и ничего не заподозрила. Может быть, я действительно неплохой лжец? -Да, - коротко ответила я и вздохнула. – Мне уже нужно возвращаться домой. Твоя мама сказала, что ты хотела что-то передать… -Точно, сейчас! – Татья тут же поднялась со стула и отошла в другую часть комнаты. Когда она вернулась с корзиной в руках, я стояла на ногах и осматривалась по сторонам. -Кстати, у вас тут довольно мило, - отметила я. Татья улыбнулась и поблагодарила меня, сказала еще парочку напутствий и с этими словами и улыбками мы расстались. Удивительно, но домой я шла уже менее напряженной и переживающей. Шла я не так быстро и всего раза два-три посмотрела по сторонам. Никто из Майклсонов мне по дороге не встретился. Вечер я провела в постели, поскольку мама настояла на том, что мне нужен отдых. Я не возражала, а от долгих размышлений меня спас сон, так внезапно завладевший мною. Проснулась я рано утром и когда тихо вышла из дома, то увидела, как темное небо постепенно сереет, а затем из-за горизонта медленно выплывает солнце, озаряя все вокруг своими лучами. Серость сменилась золотом и лазурной голубизной. Я редко встречала рассветы и, пожалуй, именно поэтому это зрелище было таким захватывающим для меня. Если одно и то же повторяется все время, пусть даже данное явление прекрасно, начинаешь привыкать, и вся красота и особенность теряются. Хотя мне кажется, что на захватывающие дух рассветы и закаты я могла бы смотреть вечность. Правда, глядя на эту природную красоту мне было немного одиноко. Захотелось с кем-то разделить столь живописное зрелище. Но, увы, я была одна. Заснуть снова у меня не получилось, поэтому я просто лежала в своей постели и смотрела в потолок. Я думала о словах Татьи. Действительно ли я настолько сильно боялась? На самом ли деле Ник мог скрывать свои чувства, а теперь, когда он «свободен», решил их проявить, показать мне? Татья была права насчет меня. Но…ох! Все это не укладывалось в голове. И еще меня волновал вопрос: что я чувствую к Нику? Да, предположим у него и правда есть ко мне чувства. Как я к этому отношусь? Я пыталась вспомнить все наши встречи, удерживала образ Ника перед мысленным взором. И я тут же начинала чувствовать тепло внутри, в животе возникало щекочущее ощущение, а в руках и ногах появлялась легкость. Переживания эти были не яркими, но словно бы начинали теплиться, медленно разгораться в пламя. На губах заиграла легкая улыбка. Я вспомнила, как Ник спрятал меня за свою спину, когда на нас собирался напасть волк. Как мы сидели в маленьком загончике его семьи у огня. Как, когда мы играли в прятки, и он нашел меня первой, то помог выбраться из моего убежища. Какими теплыми, чуть шероховатыми были его руки. Казалось, сами воспоминания согревали мое сердце и растапливали ощущение одиночества. Позже, днем, я все-таки выбралась из своего «заточения», убедив маму в том, что я отлично себя чувствую (и это правда) и свежий воздух пойдет мне только на пользу. Поняв, что я хочу к друзьям, она улыбнулась и кивнула. На самом деле я была не совсем готова к встрече с Ником, но мне хотелось встретиться с Ребеккой или Хенриком. Может даже поговорить с ними. Мне повезло, так как уже на подходе к речке я увидела подругу, кидавшую камешки в воду. -Привет, - подбежав к ней, я улыбнулась . Ребекка обернулась и вернула мне улыбку. -Не видела тебя всего два дня, а уже соскучилась, - радостно заявила она. – Остальные скоро придут, подождем их здесь. Ребекка кинула камень в воду, а я уставилась в землю. Когда эти слова сорвались с её губ, я точно осознала, что не готова ко встрече с Ником. Пока что нет. -Почему тебя, кстати, вчера нигде не было? Я ждала тебя здесь, - чуть расстроено заявила Ребекка. -У меня был жар позавчера вечером. Жутко лихорадило. Вот мама и держала взаперти. Правда, я вчера все же выходила из дома: навещала Татью, - объяснила я, подобрав с земли камешек и кинув его в воду. Ребекка внимательно посмотрела на меня. -Сейчас, надеюсь, тебе лучше, - я кивнула, и Ребекка одобрительно улыбнулась, но улыбка практически тут же исчезла с её лица. - И как…поживает твоя двоюродная сестра? -Отлично. Сказала, что изменила некоторые взгляды на жизнь. Поделилась со мной своими соображениями. -И что именно она сказала? – хмыкнула Ребекка. Тогда я пересказала весь наш разговор. Во время моего рассказа подруга изредка качала головой в легком удивление и неверие. -Никогда не думала, что скажу это, но она в чем-то права. Странно только то, что я об этом тебе не раз говорила, а ты прислушалась к её словам, а не к моим, - отозвалась она, когда я закончила. -Только давай не будем разводить из этого драму! – усмехнулась я. Ребекка не ответила, а только наградила внимательным взглядом. -Ты немного изменилась, - задумчиво прокомментировала она. – Что-то в твоем взгляде другое. Теперь настала моя очередь молчать. Я не знала, стоит ли рассказывать Ребекке о нашем с Ником разговоре. Она моя подруга, но она так же его сестра. Не думаю, что она этом обрадуется. То есть, она не сильно жаловала Татью, поэтому с чего бы ей нравилась я в роли девушки Ника? С другой стороны, Ребекка не любила Татью, потому что та никак не могла выбрать и только причиняла боль обоим мужчинам. Ребекка любит своих братьев, несмотря на ссоры и расхождения во мнениях, и никому не позволит причинять им боль. К тому же, это просто разговор. Если я буду молчать, то медленно сойду с ума. Правда. Приняв решение, я внимательно посмотрела на Ребекку, глубоко вздохнула и…начала говорить. Я рассказала все. Начиная с реальной истории про вечер, когда я в полнолуние потерялась в лесу, как Ник спас меня, как приказал соврать, как я допытывалась у него почему он не хотел, чтобы другие знали правду и, наконец, о недавнем разговоре, когда он признался в своих чувствах. Разумеется, это было не признание в любви, нет, я сказал, что я ему не безразлична, что он хочет заботиться обо мне. Ребекка не перебивала, что было удивительно. За весь мой рассказ она не проронила не слова, а только внимательно смотрела то на меня, то на покрытую солнечными бликами воду. Да, день выдался теплый и приятный. Я постоянно оглядывалась по сторонам, проверяя не подслушивает ли нас кто-нибудь или может сюда идет Ник или еще кто-то из Майклсонов. Я этого не хотела. Когда я закончила, Ребекка помолчала какое-то время, а потом вдруг…широко улыбнулась, засмеялась и крепко обняла меня. -Осторожней! Так и удушить меня можешь! – сбивчиво возмутилась я, пораженная такое радостной реакцией. Но подруга меня не слушала и только сильнее сжала меня в своих объятиях. Казалось, еще секунда и она меня раздавит. Я практически слышала хруст своих костей. -Какая муха тебя укусила? -Прости, я-то думала, что мой брат совсем рехнулся, когда началась вся эта история с Татьей, но теперь я вижу – еще не все потеряно! -Хочешь сказать…ты рада? – недоверчиво спросила я. -Еще бы! Да я на седьмом небе от счастья! Еще бы ты с ним поговорила, а не пряталась дома, - она укоризненно на меня посмотрела. -Тебе повезло, между прочим: я собиралась избегать вас всех неделю и только потом может быть с ним поговорить, - проворчала я. -Серьезно? -А похоже, что я шучу? – мы уставили друг на друга. Веселье медленно сошло на нет, хотя я чувствовала, что Ребекка все еще рада: и тому, что я рассказала и тому, как разворачивались события. -Он тебе совсем не нравится? – тихо спросила она. Я отрицательно помотала головой. -Тогда в чем дело? - Ребекка пристально смотрела на меня, а я созерцала тянущийся плотной линией лес на противоположном берегу, на яркое солнце, бликами игравшее на поверхности воды. -Я не знаю, что я чувствую, понимаешь? С нашей первой встречи я боялась Ника. Потом страх превратился в ненависть и отторжение, а сейчас…внутри меня теплиться какое-то тягучее чувство, название которому я пока не могу дать. Возможно, он нравится мне. Возможно, меня к нему тянет. Но что из этого? – я перевела взгляд на подругу, мысленно прося у неё совета. -Мне сложно мыслить ясно и непредвзято, потому что я его сестра, но я думаю, тебе стоит попробовать. Тебе повезло, что человек признался тебе в своих чувствах, когда твои чувства к нему только начали формироваться. Ведь всякое бывает: когда любовь не взаимна, когда ты начинаешь любить тогда, когда тебе любить уже перестали. К тому же, как сказала Татья, ты всегда мысленно отказываешься от возможности, что кто-то может в тебя влюбиться. Не думай о будущем, просто действуй, - Ребекка говорила эти слова так проникновенно, так...вдохновляюще, что я начинала ей верить. Разговор с Ником уже не казалось столь плохой идей. Я могла бы сказать ему все, что чувствую и уверена, он бы меня понял. -Для разговора нужно уединенное место. Не хочу, чтобы кто-нибудь нас прервал, - задумчиво проговорила я. Ребекка еле сдержала радостную улыбку. -Я знаю одно место… Следующим довольно пасмурным днем я шла по лесу, строго следуя указаниям Ребекки. Укромным местечком, про которое она говорила, оказалась полуподземная пещера. На самом деле над землей был только вход, походивший на несколько обычных громадных булыжников и пространством между ними. А вот дальше под землей тянулись переплетенные между собой каменные туннели, порой переходящие в маленькие пещерки. Что ж, с моей не способностью ориентироваться в окружающей среде, пожалуй, места получше Ребекка просто не могла найти. Слава Богам, Ник должен будет встретить меня у входа, а то по подземным туннелям я бы блуждала вечность. Вообще, я не имела ни малейшего понятия, откуда подруга знает про это место, потому что я ничего про подземную пещеру не слышала, но я знала, что она меня не обманула. И, что главное, полнолуния сегодня нет: оно наступит только через два дня. Впереди сквозь листву деревьев я увидела что-то больше и серое. Ускорив шаг, я через несколько мгновений вышла на небольшой открытый «пятачок» посреди которого была груда огромных, прямо таки гигантских валунов, которые и создавали вход в пещеру. Но Ника я здесь не увидела. Должно быть, я пришла раньше или он опаздывает. Однако, как только я подошла к камню и прислонилась к нему, собравшись сесть на землю, Ник возник из неоткуда. Его голова высунулась прямо из черной пасти, являющейся входом в подземные туннели. Я аж вскрикнула от неожиданности. -Прости, что напугал, - извинился он, одарив меня очаровательной улыбкой. Я только кивнула, поборов желание улыбнуться в ответ. Не все сразу, может я с ним и согласилась поговорить, но не тут же к его ногам падать. -Тут ступеньки. Вернее их жалкое подобие, но это все, что мы смогли сделать из камня. Раньше здесь был просто крутой скат вниз, - сказал Ник, указывая в темноту, а потом вновь скрылся из виду. Я осторожно подошла к краю, глянула в черную пропасть и, сглотнув собственный страх, присела на корточки. Ноги у меня дрожали, так что я облокотилась руками о твердую поверхность земли и только после этого осторожно ступила в черноту. К моему удивлению, я сразу же почувствовала прохладный, но твердый камень. Уже без опасений я ступила на ступеньку второй ногой и осторожно стала спускаться вниз. Света становилось все меньше и меньше. Чернь обступила меня со всех сторон, и лишь неяркий серый свет над моей головой напоминал о том, где я и не позволял сойти с ума от страха. Внизу вспыхнул факел, позволяя разглядеть каменные стены туннелей и пещерок. Ник стоял у подножия лестницы, и когда я достаточно приблизилась к нему, он взял меня за руку и помог спуститься на землю. -Нам сюда, - улыбнувшись, сказал он и повел меня за собой в темные туннели. Я была даже рада, что он не стал отпускать мою руку. Тепло от его ладони успокаивало. Глазеть тут было не на что: неровный шероховатые каменные стены, потолок и пол. У меня перехватило дыхание от осознания того, что я нахожусь глубоко под землей и с воздухом, зеленью, родным небом меня разделяет толстый слой камня и почвы. Я могла бы умереть здесь, а нашли бы меня не так скоро. Не знаю, откуда в моей голове взялись такие мысли. Ник не причинит мне вреда. Он сам сказал, что ему не нравится видеть страх в моих глазах, что он хочет защитить меня, так что и беспокоиться не о чем. Мы шли какое-то время молча, заворачивая раза два-три, а потом Ник остановился. Выглянув из-за его спины, я разглядела впереди небольшую пещеру. Ник прошел внутрь и оглянулся на меня. Мой же взгляд был прикован к освещенным слабым светом факела стенам: на них было высечено несколько рисунков и пару имен. Я нашла имена «Эстер» и «Майкла», а еще кто-то начал выцарапывать на стене имя Ребекки. Так мне показалось, по крайней мере. -Что это за место? – пораженно спросила я, оглядывая немногочисленные рисунки, повествовавшие какую-то историю. -Отец показал эту пещеру, когда мы были еще детьми. Какое-то время наше поселение пряталось в этих туннелях, когда нападали оборотни, но сейчас их уже не так много и они предпочитают охотиться в других местах. Они убили многих из нашей деревни, но и мы нанесли этим тварям не малый ущерб. Так что мы здесь больше не прячемся во время полнолуний. А Ребекка придумала, как можно использовать это место…в наше благо, если можно так сказать. Эти пещеры могут находиться здесь в течение нескольких десятков или даже сотней лет. Поэтому она подумала, что вырезая здесь нашу…историю, описывая быт и оставив наши имена, то таким образом мы увековечим себя. Я смеялся над ней и до сих пор эта идея кажется мне глупой, но я продолжаю ей помогать. Вдруг из этого и правда что-то выйдет? – Ник ухмыльнулся, а я, наконец-то, позволила себя улыбнуться. Идея и впрямь умная. -Ножом вырезаете? – поинтересовалась я. Ник кивнул, любовно осматривая уже проделанную работу. На самом деле, ему нравилась идея сестры, и он гордился ею, а значит, впервые он скромничал в моем присутствии. Преуменьшал свое отношение к увековечиванию собственного имени и истории. Кого он пытался обмануть? Я прекрасно знала о его самомнении или таким образом он пытался показать, что на самом деле не так уж самовлюблен? Повисла тишина. Целью встречи был разговор, но я никак не могла себя заставить начать его: я не знала, как и что говорить. -Ладно, в атмосфере чувствуется неловкость, и я не знаю, что делать, - пробормотала я, а Ник подавил короткий смешок. – Что смешного? -Твоя откровенность переданная бормотанием! А вообще…неловкость, несомненно, присутствует, но если ты будешь продолжать говорить то, что думаешь – если можно произнося слова нормально, хотя и бормотание сойдет – атмосфера измениться в лучшую сторону, - Ник улыбнулся, подбадривая меня. Я тяжело вздохнула, то потирая ладони, то заламывая руки. Я отвернулась от Ника и закрыла глаза, потому что так мне было легче сосредоточиться. -Что ж, я здесь, потому что нам нужно поговорить. Ты высказался, так что теперь моя очередь, - выдохнула я, открыв глаза и рассматривая окружающие меня каменные стены. Ник не сходил со своего места, за что я была ему благодарна. -Я чувствую себя ужасно неловко, потому что…потому что не привыкла откровенничать. С Ребеккой другое дело – она мне как старшая сестра. А ты, Ник…ты мне нравишься. Наверное. На самом деле, я не знаю. Я думаю о тебе. Много. С того вечера, когда ты спас мне жизнь, ты не выходишь у меня из головы. Сначала это были просто догадки, а потом я внезапно осознала, что размышляю не только о том, почему ты это сделал, но и о тебе самом. Да, ты мне нравишься. Пожалуй, именно так, - слова слетали с языка толком не успев сформироваться в мозгу, поэтому выходила такая бредятина, но Ник не перебивал. Я повернулась к нему и посмотрела прямо в его темные глаза, наполненные вниманием и волнением. Мои губы невольно растянулись в улыбке. -Понимаешь, я не привыкла кому-то нравиться. Не знаю, что такое взаимные чувства, поэтому не знаю, что нужно говорить. Весь этот разговор кажется мне правильным и неправильным одновременно. А еще…еще меня беспокоит, что с Татьей ты окончательно расстался не так давно. Может у тебя остались к ней какие-то чувства? Нет, разумеется, что-то осталось. Просто…не знаю, как сказать. Возможно, нам стоит оставить все, как есть? Ник, я – не Татья, я не хочу небольшой интрижки. Даже если ты сказал, что с первой нашей встречи хотел заботиться обо мне, это ведь не означает настоящую любовь, - я говорила быстро-быстро, на глазах выступили слезы, и едва осознавала, какие слова вырываются из моего горла. Взгляд Ника изменился, теперь он был грустным. Не раздумывая ни минуты, Ник подошел ко мне и осторожно взял за руки. Кожа на руках была грубая, шершавая от тяжелой работы, но ладони грели невероятным теплом. Мои же руки почти всегда были холодными, и исправить это у меня никак не получалось. -Ш-ш, все хорошо. Ты в праве беспокоиться по поводу Татьи, ничто не проходит бесследно и где-то глубоко внутри я все еще что-то чувствую к ней, - вкрадчиво заговорил Ник, глядя мне в глаза. – Но ты можешь мне верить. Мои чувства к тебе отличаются от тех, которые я переживал ранее. И я обещаю, что буду заботиться о тебе всю свою жизнь. Такие заявления могли бы показаться громкими, но когда влюбляешься мозг уже не думает о таким мелочах. Ты действительно начинаешь верить. Часто в этом и заключается причина всех разочарований: влюбленность заставляет нас верить в бесконечность чувств и обещать многое, и из-за неё же мы верим каждому слову, каждому обещанию. В тот момент я поняла, что влюбляюсь в Ника и верю его словам. Я отдалилась от семьи и мне нужна была чья-то защита, а Ник был готов защитить меня. Он спас мою жизнь, такие вещи сложно забыть. -Я верю тебе, - прошептала я с улыбкой. Ник вернул мне улыбку, а затем крепко обнял. Мне было так уютно в его объятиях, так спокойно. Возникло ощущение, будто я очень долго скиталась по миру, а потом, наконец, вернулась домой. И долгие часы скитания закончились. Я могла отдохнуть, вдохнуть родной и свежий воздух полной грудью. Ник отстранился, и наши взгляды снова встретились. Его глаза были темными, почти черными, в полумраке пещеры, но ничто не предвещало бури. Это был цвет ночи – спокойной, заботливой и успокаивающей, принявшей меня в свои нежные объятия. Да, ночь в полнолуние означает страх для всей деревни из-за оборотней, но в остальное время я находила в ней нечто завораживающее, притягательное и при этом спокойное. Мой взгляд переместился на темные каменные стены. Я попыталась представить, какой будет эта стена, если и другие станут «вырезать» на стенах свою историю. Сколько картинок и имен будет белеть в свете факелов на сером камне. -О чем ты думаешь? – спросил Ник, аккуратно убрав мою выбившуюся прядь волос за ухо и скользнув пальцами по моей щеке. -О будущем. Я хочу сказать, о том, что будет через сотни лет, - ответила я несколько взволновано. Подобными мыслями я еще ни с кем не делилась. Во взгляде Ника читался немой вопрос и тогда, вздохнув, я продолжила: -Мне всегда было интересно, каким будет мир после того, как я покину его. Как он будет меняться из столетия в столетие. Как изменяться люди, места, в которых мы жили. К примеру, что станет с этой пещерой. Будет ли наша деревня стоять на том же месте или нет. Знаешь, я боюсь смерти, потому что не знаю её. Раньше я много думала о том, что будет после меня, что я буду чувствовать, умирая, какие мысли и картинки вспыхнут в моей голове последними. А еще я думала о том, что я всего лишь маленькая песчинка. Моя душа выбрала это тело, этот разум, а все могло бы быть иначе. Осознание собственной ничтожности пугает. Жить с самим собой, мыслить – люди к этому привыкли, но стоит подумать о том, что все могло бы быть иначе, что наша душа могла бы поселиться в другое тело, и тогда нас бы попросту не было, образно говоря, это начинает чертовски пугать и будоражить разум. И я всегда мечтала о том, чтобы у меня была возможность увидеть будущее. Увидеть, как изменится мир. Придумают ли люди что-то особенное. Все ли свое существование мы будем заниматься хозяйством и охотой, строить семейную жизнь и собственные дома, высекать историю на камне или же люди выдумают, как облегчить себе жизнь, найдут новые занятия? Не знаю, позволяют ли Боги наблюдать душам с Небес или отправляют их в специальное место, где они заперты как в пещере, а единственный выход заперт, но я хотела бы посмотреть на развитие истории хоть одним глазком, хоть посредственно. Я замолчала, смутившись. Мои слова казались полнейшим бредом, хотя я говорила то, что думаю и чувствовала себя на удивление комфортно. Ник все это время внимательно меня слушал, а тепло исходящее от его рук переходило в мое тело и приятно разливалось внутри. Встретившись с ним взглядом, я в очередной раз поразилась красоте его глаз, а в животе у меня будто что-то встрепенулось. Прежде меня посещали подобные ощущения, но не такие яркие. Казалось, будто мир изменился. Все стало четче, острее, ярче. -Я никогда не думал о таком, - задумчиво сказал Ник, переводя взгляд на высеченные надписи и рисунки на стене. -Разве ты не согласился с мыслью Ребекки? Ну, относительно написания нашей части истории на этом камне? – удивилась я. -Не совсем. Я хочу сказать, что да, будущее будет и таким образом мы оставляем свой след. Мне нравится думать о том, что обо мне кто-то еще узнает. Что через несколько десятков лет кто-то найдет эту пещеру и прочитает все то, что мы написали здесь. Но я никогда не думал так…глобально, как ты. Мои стремления ограничиваются завоеванием авторитета моего отца, а ты бы хотела прожить вечность, - Ник слабо хмыкнул. -Вечность не так уж плоха. Бессмертие накладывает определенные…рамки на твое существование. Нельзя особенно светиться, быть на виду. Понятие о времени меняется полностью. Наверное, поэтому люди смертны, а Боги – нет. Они высшие существа, они с самого рождения готовы к такому. А мы слабы. Не в смысле, физически, а духовно. Не думаю, что кто-то смог бы выдержать вечность на этой планете. При таком запасе времени даже большая Земля покажется маленьким и тесным домиком. И тем не менее, я хотела бы прожить вечность. -Не знал, что ты любишь размышлять о подобных вещах, но я догадывался, что ты умная, - Ник улыбнулся и чмокнул в макушку. Тепло по моему телу разлилось с новой силой, заполняя всю меня. Я снова обняла Ника. Мне нравились эти новые ощущения. Нравилось, что когда я хочу обнимать человека, который мне дорог, я могу это сделать. Вкус любви более насыщенный и яркий, когда до этого сердце знало только безответные чувства. Ник чуть отстранился, посмотрел на меня, долго, протяжно, словно пытался запомнить мое лицо на всю оставшуюся жизнь. Все вокруг замерло, затихло. Пещера стала единственной, что существовало в этом мире, кроме меня и Ника. Я слышала, как учащенно бьется его сердце и как начинает ускорять темп мое. Волнение нарастало, я, то боялась дышать, то с жадностью вдыхала воздух. А потом все внезапно остановилось. В тот самый момент, когда Ник поцеловал меня. Осторожно, нежно, едва ощутимо. Как прикосновение крыла бабочки. Тишина плотно обступила со всех сторон. Не было ничего. Ни даже биения сердца и дыхания. Полнейшая тишина. Поцелуй медленный, сладкий, протяжный. И уже знакомое тепло подобное меду так же медленно, как и поцелуй, растягивалось внутри. А в животе вдруг оказывается стая бабочек, которая тихо и незаметно сидела там все это время, а сейчас решила пробудиться от долгого сна и полетать. Их машущие крылья так приятно щекотали меня. Я почувствовала, что легкие начинают гореть приятным пламенем, гореть от нехватки воздуха. В это же мгновение Ник отстранился от меня и взглянул широко распахнутыми глазами. В мои легкие тут же волнами ворвался воздух, тишина разрушилась, заполняясь бешенным сердцебиением. Я посмотрела на Ника и не могла оторвать взгляда, потому что таким красивым я его еще никогда не видела. И наконец, я окончательно понимаю, что войдя в эту пещеру, я относилась к Нику хорошо, он нравился мне, но не более, сейчас же, после мимолетного разговора и нежного поцелуя, я внезапно осознала, что влюбилась в него. Может, я знала это и раньше. Чувства дремали во мне точно так же, как и цветные бабочки в животе, а при поцелуе освободились, выпорхнули наружу. Нельзя быть абсолютно уверенным в своих чувствах к другому человеку, пока его не поцелуешь. Поцелуи открывают многое. Снимают оковы с чувств. Раскрывают потаенные секреты и желания. Сила поцелуев безгранична. Первые дни были самыми счастливыми, потому что я не заботилась ни о чем. Мне больше не нужно было разгадывать загадки, запрещать себе думать о Нике, потому что теперь он был рядом. И даже когда физически он был далеко, то я все равно ощущала его невидимое присутствие. И вроде бы все действительно было прекрасно, за исключением одного аспекта: еще в пещере спустя какое-то время после нашего первого поцелуя, он попросил меня об одолжение – никто не должен знать о том, что мы пара. Разумеется, кроме Ребекки. От неё ничего не получилось бы утаить, да и она слишком много знала, сама бы быстро догадалась. Но больше никому не словечка. Я не совсем понимала, почему он попросил меня об этом, но когда ты влюблен, о деталях едва ли думаешь, просто делаешь и все. Так что я согласилась, поклялась, что не скажу ни одной живой душе. И у меня неплохо получилось, хотя иногда приходилось одергивать себя: к примеру, когда я была дома и, при мыслях о Нике, на моем лице появлялась глупо-счастливая улыбочка, мне приходилось почти тут же прятать её, чтобы никто ничего не заподозрил. Поэтому я напрашивалась на одиночную работу по дому, что, увы, было не всегда возможно. И когда мне нужно было помочь с приготовление ужина или с чем-то еще, то мне казалось, что мама или Агата вот-вот услышат, как громко и сильно бьется мое сердце. Особенно в те моменты, когда я думала о предстоящей встрече с Ником. Однако все это становилось не важно, как только я покидала стены дома. Когда я практически срываясь на бег, быстрым шагом шла к речке, здороваясь с встретившимися знакомыми, но не останавливаясь ни на минуту. И когда я, наконец, оказывалась в объятиях Ника. Чаще всего он приходил на наше условное место встречи у реки первым, и последние несколько метров я пробегала и прыгала в его широко раскрытые руки. Мы вздыхали с облегчением, пережив короткую разлуку, смотрели друг на друга, радостно улыбались и смеялись. Ник отрывал меня от земли и кружил так, словно я невесомое перышко. В такие моменты, я и правда чувствовала себя легкой, как пушинка. Иногда вместе с нами гуляла Ребекка и когда мы вот так обнимались и смеялись, она только закатывала глаза, сложив руки на груди, и начинала ворчать, но я видела по её глазам, что она рада за нас обоих. Удивительно, но я не ожидала от неё такого. Когда Ник проводил время с Татьей, она никогда так на них не смотрела. И на самом деле, я была польщена тем, что она одобряет мои отношения с Ником, поскольку Ребекка была моей подругой и его сестрой. Наши прогулки не сильно отличались от прежних. Мы продолжали проводить время у речки, купаясь, плескаясь, брызгая друг в друга водой. Наслаждались теплым солнышком, греясь в его лучах. Гуляли по лесу. Ник нашел очень красивую поляну, и мы проводили там время, когда Ребекки с нами не было. Казалось, что возвышающийся над нами лес скрывал нас от всего мира, хотя мы, разумеется, знали, что в дневное время многие обитатели деревни, где мы жили, так же ходили по лесу и могли обнаружить нас в любой момент. Однако, мы старались об этом не думать. Мы просто сидели, обнимались, обменивались поцелуями. А еще мы разговаривали о многом: о своих мыслях, соображениях, интересах, делились воспоминаниями. Вроде бы я провела с Ником много времени, половину своей жизни, но оказалось, что я его почти не знаю. Он был не таким уж грозным и надменным. Он вообще был другим: пусть даже иногда жестоким и молчаливым, но при этом ранимым. По его словам он старался не показывать свои слабости на людях, потому что мужчина всегда должен быть сильным, отважным воином. А со мной он мог быть тем, кем он является. Конечно, мне было лестно это слышать, и в каком-то смысле я гордилась тем, что он рассказывает о себе всю правду, доверяет мне свои мысли, переживания и чувства. Потом нам стало сложнее проводить время наедине, потому что и Кол, и Хенрик, и Элайджа хотели «вернуть» наши дружные гулянки. Ник и я вроде бы были рядом, да и могли украдкой коснуться друг друга, потому что вряд ли кто-то что-то заподозрил бы. Но мы не могли обниматься, дарить друг другу поцелуи. Это все равно что быть физически рядом с человеком, в которого влюблен, и не иметь возможности быть с ним по-настоящему. Но я не жаловалась, хотя теперь счастье разбавилось горечью и в мою голову стали закрадываться мысли вроде: «А почему собственно мы должны скрывать наши отношения? Почему Ник попросил меня об этом?». В первую очередь я предположила, что дело во мне, ведь я ничем не выделялась: ни красоты, ни таланта, ни ума. Конечно, при каждой нашей встрече, при каждом его восхищенном взгляде на меня, я тут же разубеждалась в своей теории. Я начинала чувствовать себя красивой, умной и, главное, любимой. Но стоило остаться одной, как сомнения вновь одолевали меня. Я вернулась к прежним загадкам и будто вновь сходила с ума. Однако, оказалось, что все это было не так уж плохо. Осознала я это в праздник почитания Природы и Богов. Когда мы были в нашей небольшой компании, где только я и Ребекка были девушками, нам нужно было стараться вести себя естественно, как раньше.При этом, когда наши глаза встречались, во взгляде Ника я почти всегда видела любовь и заботу. Он не беспокоился о том, заметят ли это его братья. Большинство мужчин не замечают тонкости, детали, в особенности брошенные кем-то кому-то взгляды. Но во время праздника вся деревня покинула свои дома и предалась всеобщему веселью. На главной «площади» горел огромный костер. Каждая семья приносила что-нибудь съестное. Маленькие дети играли: бегали, прыгали и их звонкий смех прорывался даже через непрекращающийся гомон разговоров. Поскольку все приходили семьей, а потом уже расходились приветствовать друзей (но стараясь не упускать друг друга из виду), то я большую часть времени находилась подле матери, приветствуя своих знакомых и её друзей, пытаясь найти Ника или Ребекку. На самом деле это было похоже на пытку. Ты видишь любимого человека, и ты знаешь о его чувствах, ты хочешь его обнять и поцеловать, но не можешь. Даже слабое прикосновение вызовет бурю эмоций, которая непременно отразиться в глазах. В чем еще минус толпы, так это в том, что тебе кажется, будто народу и впрямь много и никто ничего не заметит: ни обмена любящими взглядами, ни слабого касания рук, ни особенного тона голоса. И в то же время нельзя быть абсолютно уверенным, потому что может быть так, что как раз таки кто-нибудь и заметит. Есть люди, которые вроде бы и не видимы, вроде бы и не заметны, но они все слышат и все видят. Я знала пару таких девушек из нашей деревни: ужасные сплетницы. И вот поэтому мы должны были взаимодействовать друг с другом гораздо меньше, чем нам хотелось бы. Влюбленность вызывает привыкание. Начальная, сладкая, как мед, влюбленность вызывает у человека зависимость от объекта его или её любви. И тебе хочется проводить с ним все свое время. Каждая минута разлуки кажется целым часом. Болезненным часом. Тебя будто бы ломает что-то изнутри. Ты скучаешь и это чувство намертво сковывает твое сердце. Несмотря на то, что в наших отношениях, по крайней мере, с моей точки зрения, уже возникли некоторые «неровности», у меня все еще была эта зависимость от Ника. Мне хотелось быть с ним все время. И не просто находиться рядом, а уютно устроиться в кольце его рук, чувствовать его тепло. Быть в толпе, видеть Ника мельком и не иметь возможности даже украдкой коснуться подобно Аду. Когда мне все же удалось увильнуть от родителей и найти Ребекку, а вместе с ней был и Клаус, я смогла вздохнуть чуточку свободнее. Правда вскоре мои страдания только усилились, потому что я была рядом с ним, совсем рядом и должна была вести себя, как друг. Просто друг. Даже как хорошая подруга его сестры. Я видела в глазах Ника те же чувства, ту же боль и желание обнять меня, и сей факт порождал в моей голове еще больше вопросов: если и он сейчас переживает то же, что и я, зачем мы скрываемся? Ник рассказывал мне практически обо всем, но когда я пыталась поговорить с ним на эту тему, он только уклонялся от прямых ответов. Что удивительно, Ребекка тоже не могла понять действий брата, но спорить с ним, так же как и я, не стала, хоть и ни раз подумывала об этом. Спустя какое-то время, Ник улизнул от нас, оставив меня наедине с Ребеккой. Напряжение исчезло, и начиная с того момента до самого вечера мне удалось развеяться и повеселиться. Я уже и забыла, какого это проводить время только с подругой. Мы водили хоровод с другими девушками нашей деревни, танцевали у костра, плели венки и обменивались ими, даже поговорили с Татьей и её мужем. Оказалось, что моя двоюродная сестра ждет первенца. Ближе к вечеру, когда стемнело, получилось так, что Ребекка пошла искать свою семью, и мы разделились. Я потерялась в толпе, почувствовав, как накатывает паника. Кое-как выбравшись на незанятый участок земли, я решила отойти чуть в сторону, подальше от столпотворения, и попытаться найти своих родных. Но моя мама, Агата, Альдо и Феликс словно сквозь землю провалились. Так же я не видела Ника и Ребекку, Элайджу, Хенрика. Толпа превратилась в однообразное темное размытое пятно. Свет огня слабо пробивался сквозь людей, стоявших на месте, идущих куда-то или танцевавших под музыку, которая, кажется, не собиралась умолкать сегодня. Я осознала, что у меня разболелась голова. В нос настойчиво лез запах костра. Мне захотелось уйти отсюда, пусть даже уже темно, а я одна и не имею понятия, где я смогу найти кого-нибудь из своей семьи. Развернувшись, я зашагала прочь от празднования. Уходить далеко я не собиралась: настолько, что бы видеть яркий свет костра, но и глотнуть свежего воздуха. Миновав пару домиков, я вышла к кромке леса. Видимость здесь была плохая, темнота сочилась из леса, затопила его полностью и хотела заглотить нашу деревню тоже. Она будто бы выжидала, когда прекратиться наше веселье, когда погаснет наш костер, и мы окажемся в её власти до самого рассвета. Пусть полнолуние было всего несколько дней назад, но мне вдруг стало не по себе: от того, что я не вижу ничего сквозь эту густую, вязкую чернь, которая облепила кустарники и стволы деревьев, запуталась в листьях и ветках. Скрестив руки на груди, я глубоко вдохнула свежий воздух и сделала несколько шагов обратно к празднеству. Внезапно громко ухнула сова, и я вздрогнула от неожиданности. Еще один глубокий вдох. Еще один взгляд на черноту, тянущуюся ко мне своими костлявыми, жуткими руками, готовую вот-вот схватить меня и поглотить. Толком не смотря по сторонам я быстрым шагом пошла прочь, надеясь, что яркий и теплый свет огня укроет меня, спасет, от нежданной, могущественной опасности. Однако не успела я пройти и нескольких метров, как наткнулась на внезапно возникшее препятствие. Здесь было светлее, голоса слышны четче, но от костра меня отделяли несколько метров и парочка домов, из-за которых создавалось ощущение, что ты отделен от празднества. Взглянув на свое «препятствие», я поняла, что столкнулась с юношей, которого, кажется, звали Грэм. Он нагловато мне ухмыльнулся, а я тут же отпрянула назад, стараясь увеличить расстояние между нами. -О, Лина, ищешь кого-то? – хмыкнул Кол, который будто из-под земли вырос рядом с Грэмом. Я тут же вспомнила, что они хорошие друзья: одна и та же репутация, одно и то же желание обладать сердцами всех девушек. Да и внешнее сходство прослеживалось, только Грэм был светловолосый, с голубо-зелеными глазами и нос у него был чуть более вздернутый. Сейчас взгляд у обоих был хитрый, задорный. Как будто задумали что-то. И от обоих попахивало спиртным. Да, даже в древности этим баловались. Не все в мире меняется. Иногда вещи просто становятся хуже и хуже с каждым столетием. -Нет, всего лишь решила прогуляться. Мне нужно возвращаться. Должно быть, матушка меня ищет, - сдержанным тоном отозвалась я. Мне хотелось вернуться к остальным как можно скорее. Да, мы с Колом были вроде как друзьями, но за все, то время, что я его знаю, я выучила, что от него можно ожидать чего угодно. И сейчас мои инстинкты кричали мне убираться отсюда подальше. -Я видел её пять минут назад. Она разговаривала с мужем Татьи, так что, вряд ли она столь уж беспокоиться о тебе, - отозвался Грэм, не меняя выражения лица, даже не моргнув. Я застыла на месте, пригвожденная их жуткими взглядами. Они сделали шаг ко мне, сильно сократив расстояние. -Мне действительно лучше пойти, - не отступала я, буравя их взглядом. Но похоже, такие, как они не знают слова «нет». -Знаешь, ты вроде бы милая, веселая, но слишком…дай-ка подобрать слово, - Кол сделал вид, что сильно задумался. – Ах, да, слишком напряженная. Тебе уже восемнадцать, а ты так и не узнала, что такое первая любовь. Я имею в виду, настоящая, обоюдная. Меня всегда веселила твоя наивность и глупость. Но должен признать, в этом есть своя прелесть. Его голос был вкрадчивым и одновременно насмешливым. Словно он пытался принизить меня и одновременно сделать комплемент, сообщить что-то новое. А меня это пугало и раздражало. Боялась я, потому что я была одна, скрыта деревянными домишками от глаз спасителей. Злилась я, потому что он был не прав. Я знала, что такое настоящая любовь. Я переживала её в то самое время, как он в очередной раз пытался украсть чей-то невинный поцелуй. -Кол, ты совершаешь большую ошибку, - вкрадчиво произнесла я, надеясь, что мой голос не дрожит, и глядя в темные глаза юноши. -Я? – Кол тихо рассмеялся. – Нет, нет, нет. Ты приглянулась моему другу, Грэму. Хотя я бы, наверное, поцеловал тебя. Ради интереса. -Очень лестно с твоей стороны сказать такое, но я серьезно: это будет ошибкой и очень большой. Так что советую попридержать своего приятеля, - мой голос стал жестче, пальцы сами собой сжались в кулаки, а во взгляде блеснула отчаянная сталь. На самом деле, я была на грани истерики, паника крепко сжала меня своими ледяными когтями. Что ж, похоже, мне буквально противопоказано гулять в одиночестве. Вечно я наталкиваюсь на неприятности. Не успела я и глазом моргнуть, как Грэм уже возвышался надо мной. Он крепко обхватил мои запястья, сжимая их до боли, и наклонился ближе, самодовольно ухмыляясь. В моих глазах застыли слезы, которые тут же покатились по щекам, оставляя мокрые дорожки, когда я зажмурилась и отвернулась, пытаясь спрятать лицо. Гомон голосов звучал за тысячу миль и я чувствовала себя невероятной одинокой и беспомощной, столкнувшись один на один с опасностью. Внезапно, кто-то с силой оторвал меня от Грэма. Следы от пальцев юноши на запястьях обдало холодком неожиданной свободы, а потом они вспыхнули от огненного притока крови. Открыв глаза, я увидела стоявшего слева от меня Ника с безумным взглядом, Грэм ошарашенный лежал на земле. Кол наполовину удивленный, наполовину раздраженный сверлил брата взглядом. -Какого Ётунхейма? – возмутился Кол. -По-моему этот вопрос следует задать тебе, - процедил сквозь зубы Клаус, пытавшийся испепелить брата взглядом. -Мы просто развлекались, - прокряхтел Грэм, поднимаясь с земли. Взгляд Ника переметнулся на него. Мгновение и он заехал юноше кулаком по правой половине челюсти, от чего тот повалился обратно наземь. -Может ты перестанешь бить моего друга, а, братец? – рыкнул Кол, подходя к Нику. – Я всего лишь хотел немного помочь нашей подруге. Она так одинока. Не Ребекку же мне сватать, Один упаси. А Грэму посчитал Лину довольно миленькой, вот я и подумал почему бы не устроить им небольшое свидание. Ты же знаешь, первые поцелуи так романтичны и так будоражат душу. -Знаешь, Кол, ты много думаешь о себе и тебе следует продолжать в том же духе, потому что думать о других ты явно не умеешь, - бросил Ник. -Вот уж вряд ли, она бы мне спасибо сказала! -Эй, я вообще-то говорила, что ты и твой дружок совершаете большую ошибку, - выйдя из ступора, крикнула я. Братья не обратили на меня внимания, продолжая сверлить друг друга взглядами. Однако, вдруг, выражение лица Кола из раздраженного сменилось самодовольным. -А чего собственно ты злишься? Единственная девушка, с которой мне едва ли можно было разговаривать, не говоря уже о чем-то большем, по твоей «просьбе», была Татья, - заявил он с ухмылочкой. -Не твоего ума дела, братец. Но если ты или Грэм или кто-то другой из твоих друзей хоть пальцем тронет эту девушку, клянусь Одином, ты пожалеешь. Кол несколько секунд смотрел на Ника, словно пытаясь что-то разглядеть в его взгляде, выражение лица. Самодовольство никуда не делось, только интерес полыхнул в глазах. В конце концов, он только кивнул и, не оборачиваясь, сказал: -Пошли, Грэм, мой старший братишка, как всегда испортил нам все веселье. Нам лучше вернуться на празднество, пока оно не закончилось. Грэм уже поднялся с земли и стоял чуть поодаль. Наверное, старался держаться подальше от Ника. Он кивнул Колу, и они вместе направились к костру. Но перед тем, как повернуться, Грэм посмотрел на меня, широко улыбнулся и подмигнул. Я тут же опустила глаза, борясь с накатившим отвращением. Когда Ник и я, наконец, остались одни, он подошел ко мне и, нежно положив руки на мои плечи, посмотрел в лицо. -Ты в порядке? – заботливо спросил он. Наши взгляды встретились, и я почувствовала как остатки паники и беспокойства оставляют меня. -Да, спасибо, - поблагодарила я со слабой улыбкой. – Ты вовремя. -Не нужно было вообще тебя оставлять, - отозвался он и обнял меня, успокаивающе погладил по спине и уткнулся щекой в макушку. – Я просто не мог слишком долго находиться рядом с тобой и делать вид, что мы всего лишь хорошие знакомые. Я ничего не ответила, только кивнула, как бы говоря: «Я понимаю». Но на самом деле я ничего не понимала. Если мы оба мучились, в чем был смысл скрываться? Ник сам поставил такие условия, разве нет? Во всем этом не было абсолютно никакого смысла, но я не стала задавать те же самые вопросы, которые задавала ранее. Он устал уходить от ответа, а я устала это терпеть. Да и к тому же он спас меня. И стоит признать, что и в будущем он ни раз выступал в роли моего спасителя. То ли я настолько невезучая, а он – мой хранитель, то ли судьба очень сильно хотела разлучить нас. Однако, каждую партию этой таинственной игры вместе с судьбой выигрывал именно Ник.