C'est la vie...

      Войдя в шапито, где должно было проходить шоу, Мила не успела даже оглянуться, как Бледо налетел на нее.       - Мила, ты где была? До начала осталось 15 минут! - хотя Бледо пытался выглядеть разозленным, Миле он напомнил взъерошенного воробья. Она не удержалась и тихонько прыснула. Бледо, заметив это, фыркнул, схватил Милу за руку и потащил в зал.       Девушка уже хотела было возмутиться неподобающему поведению, но, оглядевшись, замерла на месте.       Это было не просто шапито. Был темный бархатный купол шатра, верхушка которого находилась на высоте нескольких метров над полом. С купола свисали расписные ленты, раскрашенные огненно-рыжим, ярко-зеленым и другими яркими, но на удивление подходящими друг другу цветами. Гирлянды в полутьме, царящей в шатре, сначала показались Миле отдельно мерцающими огоньками. Негромкая музыка, лившаяся из искусно спрятанных динамиков, довершая образ волшебной атмосферы, которая так и ощущалась в шатре. Даже обычные пластиковые стулья, какие обычно ставят в летних кафе, казались Миле чем-то нереальным. Атмосфера не кричала, нет, она тихонько нашептывала на ушко завораживающие песни о чудесах. "Сказка", - именно это слово первым приходило на ум.       Встряхнув головой, Мила отогнала от себя сладкое наваждение. Потянув за рукав рубашки Бледо, также застывшего в изумлении, девушка потащила его за собой искать нужные им места. Заметив краем глаза то, что народу на представление пришло довольно много, Мила поняла, что эту труппу в городе ждали.       Найдя нужные им места, ребята сели и стали негромко переговариваться, благо, музыка была не громкой, а ненавязчивой. Обоим дух волшебства, царивший в шатре, казался идеальной темой для обсуждения. Сгорая от предвкушения, что же будет из себя представлять само шоу, Мила вся извелась от нетерпения, пока музыка внезапно не умолкла.       На импровизированную сцену вышел высокий человек, одетый в черный плащ, скрывавший все его одеяние и лицо. Взяв в руки невесть откуда появившийся микрофон, он произнес ласкающим слух баритоном:       - Дамы и господа, я искренне рад приветствовать вас на нашем небольшом представлении. Шоу начинается. Занавес!       И тут же, словно по мановению волшебной палочки, тяжелая ткань за спиной мужчины начала подниматься. Восхищенному взгляду зрителей открылся фон черного цвета, великолепно раскрашенный огненными всполохами. Ткань слегка колыхалась, создавая впечатление горящего костра. Никто из зрителе не заметил, как "конферансье" незаметно исчез. Вместо него на сцене появился юноша, с появлением которого зазвучала резкая, страстная музыка. Его обнаженный торс, странная, как показалось Миле, палка, привлекли внимание всей женской аудитории, находящейся в зале. Даже Мила, сама от себя такого не ожидая, чуть привстала, пытаясь рассмотреть артиста.       Тот, казалось, считал зрителей пустым местом. Не обращая на визжащих девушек никакого внимания, он перехватил странную палку левой рукой, а правой поднес к шаровидному наконечнику что-то яркое. Миг, и конец палки вспыхнул ярким, слепящим пламенем. Зал ахнул. Тем временем подожжённым оказался и второй конец палки. Юноша, слегка помедлив, медленно сделал шаг в сторону зрителей и внезапно прокрутил палкой* прямо у себя над головой. От столь неожиданного маневра у Милы перехватило дыхание. Парень на сцене тем временем творил что-то невообразимое. Пламя, коим были охвачены концы палки, металось и стороны в сторону вслед за самой палкой, перебрасываемой молодым фаерщиком.       Вдруг пламя погасло, а палка была отброшена в сторону. шатер погрузился во тьму. Но вновь вспыхнувшее пламя разогнало мрак прочь. На этот раз артистов на сцене оказалось двое, и каждый держал в руках по мечу, чьи лезвия пылали ослепительным огнем. Крутя эти мечи, делая выпады и отступая, фаерщики искусно изображали импровизированную битву, которая заставляла всех сидящих в зале напрячься от восторга, страха и изумления одновременно. Когда совершался особо резкий выпад, передние ряды охали и старались отодвинуться подальше. Сражение, пусть даже и инсценированное, завораживало. В воздухе витало что-то дикое,необузданное.       В какой-то момент мечи сменились горящими веревками, из которых юноши вили лассо и, совершенно не боясь, прикасались руками к ним. На эти чарующие манипуляции с огнем можно было смотреть вечно. В мире ничего не существовало кроме двух... нет, уже трех юношей на сцене и огненных факелов, что у них в руках. Когда пропали веревки? Мила не знала. Она, намертво схватив подлокотники стульев, завороженно наблюдала за артистами. Те, казалось, решили сыграть в прятки с самой смертью. Они жонглировали горящими факелами, подбрасывая их высоко вверх, под самый купол шатра, и грациозно ловя их в нескольких сантиметрах над полом. Факелы летали от юноши к юноше с немыслимой скоростью, взметали ввысь, совершали сальто и при этом были объяты жарким пламенем.       Мила потеряла счет времени, наблюдая за представлением. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем последний факел погас, и юноши, поклонившись, удалились со снова погрузившейся во тьму сцены. После такого сумасшедшего огненного шоу Мила даже не могла представить, чего же ждать дальше.       Внезапно на сцене появились слабо светящиеся неясные силуэты. Мила могла поклясться, что они двигались. Зажегшийся прожектор осветил фигуры в костюмах, какие обычно используют цирковые акробаты. Только эти костюмы частично были разукрашены неоновой краской, которая, как подумала Мила, и светилась. Люди в костюмах, коих было двое, синхронно поклонились публике. Разогнувшись, они неожиданно прошлись колесом по сцене, сделали сальто и все это так, как будто они были зеркальным отражением друг друга. Это было просто невероятно! Сложные акробатические трюки выполнялись абсолютно одновременно, казалось, что даже самый придирчивый взгляд не заметит расхождений. Шпагаты, ласточки, сальто-мортале,- и все выполнялось с невероятной грацией и синхронностью. Зрители затаили дыхание. Все, что казалось присутствующим практически невозможным, выполнялось на их глазах, и при этом выглядело так, словно не стоит трюкачам ни капли усилий. Действительно, подобное можно было считать лишь магией, и никак иначе. Музыка, звучащая в шапито, только придавала представлению ощущения нереальности происходящего.       Когда впечатляющее шоу акробатов подошло к концу, те снова поклонились, прожектор погас, музыка затихла, и в темноте беззвучно растаяли мерцающие фигуры.       - Бледо, - тихим шепотом спросила Мила, - ты когда-либо видел что-нибудь подобное?       - Честно? Никогда, - еле слышно отозвался юноша, напряженно вглядываясь в непроглядную тьму, царившую на сцене.       Неожиданно где-то позади рядов раздался звук, напомнивший Миле взмахи голубиных крыльев. Оглянувшись за спину, девушка обнаружила, что в проходе между рядами стульев, освещаемом светом прожекторов, стоял высокий, стройный человек, одетый в черный фрак с аналогичной черной бабочкой. Лицо незнакомца скрывала большая венецианская маска, а на голове, по классике жанра, был высокий цилиндр. Тем временем человек поклонился зрителям, взмахнул рукой и неизвестно откуда взявшейся в ней розой. Мила была готова поклясться, что раньше никакой розы у него не было.       Тем временем человек, скорее всего, фокусник, прошел на сцену, вновь освещенную. Когда он оглядел публику, Милу взяла невесть откуда появившаяся дрожь. Девушке было немного не по себе из-за того, что лица фокусника она не видела, на нее глядели лишь черные прорези для глаз. Было такое ощущение, словно на тебя смотрит не живой человек, а искусно сделанная кукла. Тот тем временем застыл, будто действительно являлся куклой или манекеном. Внезапно "ожив", он быстрой походкой направился в ряды зрителей. Все замерли, а фокусник, не обращая на них внимания, подошел к одному из мест, где расположился пожилой мужчина лет шестидесяти, наклонился и... вытащил из-под его сидения настоящую рапиру! Зал онемел. Фокусник же, прокрутив несколько раз рапирой над своей головой, чудом не задев цилиндр, внезапно начал просовывать в ротовое отверстие маски свой далеко не маленький атрибут представления. Миле, наблюдавшей за всем этим, показалось, что этот человек просто-напросто сумасшедший! Глотать острое холодное оружие! Это же чистой воды самоубийство! Однако фокусник, похоже, подобными мыслями себя не озадачивал. Пока зрители находились в немом изумлении, артист вытянул рапиру изо рта и поклонился публике. В зале раздались оглушающие аплодисменты. Человек с рапирой тем временем выпрямился и произнес:       - Дорогие зрители! Мне требуется ассистент. Ну же, смелее!       Не поднялась ни одна рука. Со стороны казалось, что всех присутствующих охватило оцепенение. Будто в шатре находились искусно сделанные восковые куклы. Фокусник тем временем неизвестным образом оказался у мест, на которых сидели Мила и Бледо.       - Молодые люди, никто из вас не желает помочь? Например... Что насчет вас, юная леди? - с этими словами артист обратился к онемевшей Миле.       - Но... А... Хорошо, - промямлила Мила, сама себя не узнавая.       Вместо ответа фокусник протянул ей руку. Девушка неуверенно протянула ему свою и тут же ощутила тепло его руки. Встав со своего места, она проследовала на сцену. Фокусник протянул ей рапиру. Вздрогнув, Мила посмотрела на него. Тот ободряюще кивнул ей и сам вложил ей в трясущиеся от напряжения руки рапиру. Затем он тихо сказал ей, так, что Мила готова была поклясться в том, что публика не услышала ни слова:       - Бей мне в живот.       Однозначно, он сумасшедший! Удар рапирой в живот очень опасен! Но то, с каким спокойствием он отдал ей команду, зачаровывало. Ничего не соображая, Мила подняла рапиру и направила ее на артиста. Миг, и он пронзен насквозь. В ужасе Мила выпустила реквизит из рук, и рапира осталась в теле фокусника, Тот, как ни странно, был жив. Он громко зааплодировал Миле. Ему вторил весь зал. Удивленно девушка наблюдала, как человек одним движением руки вытащил из себя рапиру и с поклоном вручил ее Миле. Все еще находясь в изумлении, она взяла оружие в руки.       Тем временем фокусник, будто из ниоткуда, вытянул небольшую плошку с пылающим огнем. Огонек весело искрил. Приподняв свой фрак, одним ловким движением фокусник спрятал плошку. Через мгновение он вытащил вместо плошки букет ярко-желтых одуванчиков.       - Я считаю, что эти цветы по праву должны принадлежать такой смелой девушке, как вы.       - Я так не считаю, если позволите возразить, - осмелев, запротестовала Мила.       - Право, вы меня обидите, если не примите цветы, - как показалось Миле, под маской фокусника таилась легкая улыбка.       Улыбнувшись, девушка сдалась и взяла цветы. Кивнув в знак благодарности, она вернулась на свое место, сжимая в руках одуванчики.       А шоу шло своим чередом...

***

      - Это было незабываемо! - смеясь, Мила кружилась, раскинув руки.       - Это ты про то, как этот фокусник заставил тебя проткнуть его мечом? Да, такое сложно забыть, - усмехнулся Бледо, наблюдая за Милой.       - Иди ты! Я вообще чуть с ума не сошла! - возмутилась Мила, ткнув друга в плечо.       - Охотно верю, - кивнул тот.       Солнце уже начинало садится, и крыши домов были окрашены в яркие цвета солнечными лучами. Милины волосы в свете заходящего солнца казались золотистыми. На голову она нахлобучила венок из одуванчиков, сплетенный по окончанию выступления. Казалось, что воздух был пропитан теплом и уютом.       - Слушай, я пойду. Дядя, наверное, уже заждался, - виновато улыбнулась Мила, повернувшись лицом к Бледо. Тот в ответ лишь пожал плечами.       - Да я привык. Беги уже.       Обняв на прощание слегка ошалевшего от столь бурного проявления эмоций Бледо, Мила побежала к парку и через минуту скрылась за поворотом.

***

      - Я неясно выразился? Я не позволю ей видеться с тобой, - резким голосом ответили Эрику на том конце провода.       - Ты не позволишь? - Эрик горько усмехнулся, - С каких пор ты решаешь за нее?       - С тех пор, как ты оставил нас всех и пропал. Ты никогда не думал о чувствах других. О её чувствах.       - Грубо. А ты думал о чувствах других хоть когда-нибудь? Или мне напомнить о той аварии? - Несмотря на бушующие внутри чувства, Эрик старался сохранять спокойствие.       - Та авария? Это не моя вина. Те двое идиотов сами виноваты. Не следовало садиться за руль в таком состоянии, - как всегда, холоден, словно лед.       - Ты позволил сесть им за руль пьяными. Это твоя вина, - больше нет смысла сдерживаться и давить на совесть. У этого человека ее просто нет.       - Ничего не знаю. Тем не менее, ты и шага не сделаешь в направлении моего дома. Ты не приблизишься к ней.       - Как скажешь, друг, - ирония в словах Эрика была очень хорошо различима.       - Мы не друзья. Никогда ими не были...       В трубке раздались гудки.       Вот и поговорили с лучшим другом. Бывшим лучшим другом. Которого, оказывается, никогда и не было.       Эрик бросил мимолетный взгляд на рапиру, что лежала перед ним.       Может, он ошибся, раз решил вернуться?...