Щепка

Oh I, oh, I'm still alive Hey, I, I, oh, I'm still alive Hey I, oh, I'm still alive Hey... oh... О, я всё ещё жив, Эй, я, я всё ещё жив. Да, я всё ещё жив. Да...

Том спал беспокойно. Арчи уложил его на спину, Джо укрыла чем-то, отдаленно похожим на одеяло. Мужчина постоянно вздрагивал, а больная рука, зашитая и плотно забинтованная, безвольно лежала на его груди. Русые соболиные брови хмурились, с губ срывался тихий стон. Ему снился кошмар. Кошмар из прошлого. — Томми, пощади мои уши, — промычала Эмма, сидевшая на переднем пассажирском сидении. — Выключи этих парней. — Да ладно, хорошая же песня, — засмеялся Хиддлстон, барабаня пальцами по рулю в так льющейся из магнитолы песни «Alive» Pearl Jam. — Эдди Ведер шикарен! — Но не в двадцатый раз подряд! — всплеснула руками сестра. — Предпочитаешь слушать баллады Селин Дион? — Лучше уже ее, правда. — Дорогие мои, по-моему, этот спор бессмыслен, — подала голос с заднего сиденья Диана Хиддлстон. — Лучше Джо Кокера никто никогда не споет. Дети переглянулись и обменялись улыбками. Музыка сменилась, и теперь из колонок полилась «Endless Road» группы Ride. Целый день не переставал лить дождь, только под вечер немного приутих. Неполное семейство Хиддлстонов возвращалось из загорода, после выходных. Томас впервые за долгое время смог вырваться с работы, как, в прочем, и Эмма. Сказать, что Диана была счастлива — ничего не сказать. Поздний вечер расстилался по земле, как плотный бархатный ковер. Луна, медленно выступающая из-за свинцовых облаков, начинала наливаться холодным светом. Деревья, обступавшие дорогу, тянулись к машине длинными кривыми ветками, напоминая когтистые пальцы чудовищ. Казалось, они пытаются сжаться вокруг, как гигантский кулак. — Я же говорила, надо было раньше выезжать, - посмотрев на небо, а затем на дорогу, произнесла младшая сестра. Фары прочерчивали золотистый тоннель, но этого света было мало, чтобы до конца осветить трассу. — Не волнуйся, Эм, — успокоил ее Том, — через два километра мы въедем в город. Или ты что, по-прежнему боишься темноты? В его голосе проскользнули ребяческие нотки. Он, как в детстве, смеющимся взглядом посмотрел на Эмму, которая тоже, как в детстве, скривилась и сложила руки на груди, показывая, что она самая храбрая девочка на свете. — Просто неуютно. Правда, мама? — Правда, дорогая, — тепло улыбнулась мать, погладив плечо дочери. — Томас, поднажми чуть-чуть. — Как скажешь, мама, — пожал плечами Хиддлстон, и спидометр указал на восемьдесят километров в час. Впереди, наконец, засверкали красно-желтые огоньки, зазывающие их обратно в город. Деревья постепенно расступились, и Том, осмотревшись со всех сторон, выехал на главную дорогу. Сзади пристроился еще один автомобиль, и тут началась нервотрепка для Томаса. «Пежо» всячески пыталось его обогнать, порываясь вылететь на встречную полосу, постоянно сигналить и моргать фарами. — Да пропусти ты его уже, — вздохнула Эмма, — раз ему так некогда. Брат поджал губы, выждал пару секунд и съехал к обочине, дав тем самым белому автомобилю вырваться вперед. Но стоило машине Хиддлстона вновь вернуться на дорогу, «Пежо» начал петлять, то ускоряясь, то неожиданно сбрасывая скорость. Том уже злился. Руки до побеления костяшек сжали руль, на лбу выступила жилка, а губы сжались в тонкую полоску. — Да что творит этот идиот?! — не выдержал, наконец, он и разразился нелестными эпитетами на весь салон автомобиля. — Том, выбирай выражения, пожалуйста, — мягко попросила Диана, сама уже заметно нервничая. — Я пытаюсь, мама, — процедил актер, — но не получается. Эмма посмотрела на брата. — Может быть, можно добраться до дома по другому пути? — Для этого надо обогнуть его. Том выглянул из окна, чтобы посмотреть, есть ли на встречной полосе машины, и, решившись, попытался обогнать несносный автомобиль с горе-водителем. И тут... Оглушающий надрывный сигнал клаксона, слепящий свет от фар встречной машины. Мощный удар с двух сторон — спереди и с левого бока. Больше урона пришлось на пассажирскую часть. Скрежет шин и металла, треск битого стекла и душераздирающий короткий крик... Всё смешалось в отвратительную страшную какофонию хаотичных звуков, и последнее, что врезалось в память Тома — густая кровавая полоса на виске сестры, морщинистая рука с перстнем на среднем пальце матери и неописуемая боль в груди. Том закричал. Арчи поморщился, но не проснулся, а вот беспокойного сна Джо и след простыл. Она так резко подскочила, что в глазах потемнело, и заныла голова. Девушка смахнула с лица прядь волос и, наконец, поняла, кто стал виновником ее бессонницы. Она поднялась на ноги и быстро подбежала к Хиддлстону. На лбу мужчины выступила испарина, а голова раскачивалась из стороны в сторону. Он никак не мог проснуться, очнуться ото сна. Сон ужасный, сразу поняла Джо. Надо было разбудить его. — Уилл, — она, памятую о его ране, аккуратно встряхнула его за плечи. — Проснись, слышишь? Уилл!.. Томас что-то промычал и медленно распахнул глаза. Он не сразу понял, почему так тепло и почему вместо привычных коробочных стенок его теперь окружает большее пространство. Следующим, что он увидел, были карие глаза Джо. — Где я?.. — прошептал мужчина, невольно пошевелил рукой и поморщился: боль все еще была резкой. — Всё хорошо, Уилл, — успокоила мягким голосом девушка. — Всё хорошо. Ты в безопасности. Последняя фраза, произнесенная Джо, возымела эффект, и Том, немного расслабившись, вновь прикрыл глаза. По телу разлилась ноющая боль, кости нещадно ломило. — Можно... воды? — тихо попросил он. Джо молча прошла на кухню и, отыскав на столе двухлитровую бутылку воды, плеснула жидкость в стакан и вернулась в комнату. — Держи. — Она протянула ему стакан, помогла чуть приподняться. Том взял его здоровой рукой и пригубил желанной воды. Прохладная жидкость стекла по трахее, и сухость в горле отступила. — Спасибо. — Я оставлю бутылку рядом, вот здесь, — девушка поставила ее возле ножки дивана, — если захочешь еще. — Спасибо, — повторил Томас. Джо поджала губы в улыбке и коснулась ладони Тома. По его телу словно пустили мощный заряд, и к горлу подступил колючий ком страданий. От неожиданно проявленной заботы, от прикосновения женской руки, дарящей тепло участку кожи, до которой она дотронулась, и от боли, засевшей внутри как трудно выводимый вирус, перед глазами все поплыло, и по впалым щекам быстро скатилось несколько слёз. На счастье, девушка этого не увидела и не услышала — она уже легла на матрас и накрылась своей курткой, пытаясь вернуть давно исчезнувший сон. Томас поспешно закрыл рот здоровой рукой и сделал еще несколько глотков воды, надеясь подавить комок в горле. Может быть, помогла именно она, а, может быть, обычное самовнушение, но мужчине стало легче, и он судорожно выдохнул. Люк Винздор, личный агент Тома, подставил стул к кровати подопечного и нервно стучал по панели телефона, в надежде, что Хиддлстон скоро проснется. Он уже глубоко и громко вздыхал, изнемогая от нетерпения, надувал щеки воздухом и рассматривал белый потолок палаты. — Ну что ты вздыхаешь, — Томас не смог прочистить хрипящее горло из-за боли в грудной клетке и поморщился. - И так тошно... — Как ты, Том? — Люк посмотрел на него. Актер медленно вздохнул и задержал вздох, дабы не вызывать лишний раз боли. — Лучше всех, разве не видно? — он неожиданно закашлялся и тут же пожалел об этом: грудь разразилась такой острой резью, что невозможно было даже дышать. - Ты не знаешь, как там мама? Как Эмма? Винздор опустил взгляд, а сердце окатила волна дрожи. Как ему сказать? Он нервно сжимал пальцы в замок и вновь вздыхал, тем самым заставляя Тома терзаться тревогой. — Люк? — Прости, я должен тебе сказать... — это было труднее, чем казалось на первый взгляд. Он тысячу раз видел это по телевизору и в жизни, но самому приходилось говорить эти страшные слова лично. - Мне очень жаль... — Что? — Хиддлстон положил руку на грудь и сделал еще один вздох. - Люк, что ты хотел сказать? — Их больше нет... — ЧТО? - сердце так резко и больно ударило по ребрам, что Тому показалось, что оно сейчас выскочит из груди. — ...Они погибли, Том. Мне очень жаль. — Нет... — актер повторял это слово каждую секунду почти шепотом, уже не глядя на агента. Было больно. Было так нестерпимо больно, что легче было умереть, чем терпеть эти муки. Он даже не мог понять, что болит больше — душа или тело. Физическая боль всегда заглушает душевную, поэтому Хиддлстон вновь закашлял, и грудную клетку пронзила очередная вспышка. В голове сразу закрутились последние события, которые он помнил. Вот он ехал с дачи вместе с сестрой и матерью, вот выехал на главную дорогу, вот его стал преследовать «Пежо» с ненормальным водителем за рулем, вот Томас попытался вырваться вперед и тут... Яркий свет. Громкий звук. Кровь на виске Эммы. Сломанная рука Дианы. Авария. Они попали в аварию. И он один выжил. Почему? ПОЧЕМУ? — Том? — голос Люка вернул его в реальность. — Том, это еще не всё... — Что? - прохрипел Хиддлстон. — Ты решил меня добить новостью типа: «Ты инвалид, Том Хиддлстон, на всю оставшуюся жизнь» или чем-то наподобие? — Все компании, в чьих фильмах было запланировано твое участие, разорвали с тобой контракт. — Ты серьезно? — актер замер, не поверив. «Не может быть столько горя в один момент» — Просто... понимаешь... Я сделал всё, что только было в моих силах... — Нет, я не понимаю, Люк, — Том действительно не понимал, зачем агент говорит ему об этом сейчас. Что с ним случилось такое, что его признали недееспособным? — Что, чёрт возьми, вообще происходит?! — крик вновь отозвался болью. Мужчина прикрыл глаза, пытаясь перевести дыхание. В воздухе повисло напряженное молчание, и актер, наконец, прошептал: — Ладно... поговорим, когда я приду в себя... — Боюсь, это будет нескоро. — Параклет чертов, — чуть не теряя сознание от боли, прошипел Хиддлстон. — Тебя не было... Что мне оставалось делать, скажи? — Что? - Том горько усмехнулся. — Господи, Люк, как они вообще узнали? Откуда? Откуда ты узнал? Ведь я сам даже не знаю, что со мной... — Мне пришлось, — продолжил Винздор, затем дотянулся до газеты на прикроватной тумбочке и раскрыл ее на одной из страниц. — Все уже давно знают, Том. Хиддлстон недоверчиво перевел взгляд с агента на газету и прищурился. Перед глазами еще плыла пелена, не дающая нормально видеть. «Сегодня, на главной дороге на въезде в Лондон произошло крупное ДТП. На встречной полосе столкнулось три автомобиля. Участником трагедии также стал известный актер театра и кино Том Хиддлстон. При заключении следствия было установлено, что его машина вылетела на встречную полосу и врезалась в фуру. Актёр и водитель грузовика госпитализированы в тяжёлом состоянии, остальные участники аварии погибли на месте. Приносим соболезнования родным и близким погибших». — Мне пришлось, Том... Мужчина прикрыл глаза, чувствуя, что эмоции уже готовы выплеснуться наружу. — Уходи. Винздор вздохнул. — Тогда нам придется проститься насовсем. — Бросаешь, значит? — актер усмехнулся. — Ладно... — Прости, — Люк встал и замер. Хидлстон ничего не ответил, лишь отвернулся лицом к стене и прикрыл глаза. Дверь хлопнула, шаги медленно удалились. Том сжал кулаки, что ногти впились в ладони, и сморщился так, что свело мышцы лица. Только не заплакать. Но запоздалые слезы, слезы слабости и опустошенности, произвольно хлынули из глаз. В горле пульсировала такая острая боль, что невозможно было дышать. Что-то темное, леденящее душу, пожирало мужчину изнутри, давило на грудь свинцовой плитой. И из-за того, что у него уже не было сил даже пошевелиться, он просто запрокинул голову к равнодушному белому потолку, лишенному всякого интереса, и закричал.