Девушка с Пятой авеню

      За окном было тихо. Ни зимней вьюги, которая бьется в окно, как безумная, ни сигналов машин, ни стука дорогих каблуков по асфальту. С этой неожиданной тишиной незаметно прокралась порхающая, легкая, оставляющая после себя лишь запах цветов, весна. Но даже с появление весны Нью-Йорк не стал изменять своим принципам. Он все такой же пресный, где на подслащенную жизнь остается все тот же закаленный иммунитет.       Жизнь осталась безразличной. Только люди не могли остаться безразличными к этой жизни. Это как обмен, как недавно найденная вещь, как взятые в долг деньги. Такое пресловутое минутное чувство, которое появляется лишь раз, как только эта вещь окажется у тебя в руках. В этом весь Нью-Йорк.       Лисанна все это понимала. Она хотела бы ненавидеть Нью-Йорк, хотя бы уже за то, что он есть. Этот город самый настоящий демон — сначала он завораживает, насильно заставляя влюбляться в себя, а затем делает больно, забирая самое важное, что вообще существует в твоей жизни.       У Лисанны забрали Нацу. Кто-нибудь мог бы поспорить, ведь девушка сама его отпустила, а кто-то мог бы возразить, что это учудила та блондинка, Люси, которая сумела заворожить бедного парня. Но все это звучало, как одна сплошная отговорка. Все не так, во всем виноват Нью-Йорк и никак иначе.       Как-то Лисанна слышала, что Нью-Йорк не допускает к себе безразличия: его либо любят, либо терпеть не могут, середина отсутствует. В тот момент девушка расхохоталась; громко, протяжно, до хрипоты. И если у нее есть выбор, так она его примет — Лисанна ненавидит Нью-Йорк всей своей душой.       В голове все это прозвучало уверенно, громко и по-настоящему сильно — оставляя без всяких сомнений о ненависти к этому городу, но когда рот открылся в немом крике перед открытым небом, где звезды по-настоящему радовались тому, что светят именно в сторону Нью-Йорка, весь пыл тут же сошел на «нет».       Небо в Нью-Йорке поистине чарующее. И когда все застелено тучами, и когда снег шелестит не ветру, и даже тогда, когда дождь моросит неприятными холодными каплями. Все это делает город не просто необычным, а естественным. Впервые Лисанна почувствовала, что даже Нью-Йорк может жалеть о содеянном. Он не виноват, что разбивает чужие мечты — его таким воспитали.       Штраус бы улыбнулась всему этому, если бы раны, нанесенные со всей жестокостью, снова бы не напомнили о себе.

***

      Люси с самого начала, как приехала в Нью-Йорк, попав под осенний ливень и спрятавшись под грязным козырьком пятиэтажного здания возле метро, поняла, что это не ее солнечная Япония. Здесь было громко, по-настоящему громко, даже в сырую осеннюю погоду. Здесь ничего не боялись, никто не прятался и никто друг друга не замечал. У всех была одинаковая походка, все смотрели себе под ноги и никто ничего не говорил. Здесь было громко и тихо одновременно. Такая привычная уравновешенная жизнь вдоль самого Манхеттена.       Сейчас же, смотря из окна кафе, которое было выкуплено Драгнилом, Люси наконец заметила жизнь вне розовых очков. Все шло своим чередом, все улыбались, все говорили. Все шло так, как надо.       И Люси наконец поняла, чтобы услышать голос Нью-Йорка — нужно стать этим самым голосом. И тогда жизнь перестанет казаться напудренной и непонятной. — Нацу, почему ты выбрал именно меня? — Хартфилия улыбнулась сквозь слова.       Парень, сидевший рядом, озадаченно уставился на девушку. Он взглянул на нее — она смотрела вперед, через голые кусты, через огромные, застилающие небо, высотки, через саму эту невидимую грань. Она всегда казалась Нацу очень странной. — Как будто у меня выбор был, — буркнул парень, заметив, как Хартфилия обиженно надулась, — где ты еще там видела таких странных девушек, продающих цветы? — Ты так и не ответил, — Люси крутанулась на стуле и с самым серьезным видом стала смотреть прямо в глаза ошеломленного такой странностью Нацу.       Люси и вправду не знала ответа. Тогда подаренные розы и записка, были единственным знаком того, что Люси не стоит так быстро прощаться со всеми своими мечтами. С того момента уже прошло три недели, а ответа она так и не дождалась. Она то забывала спросить, то боялась сильно надавить этим на парня. Она боялась всего, что было связано с ней и Лисанной. — Вся наша с тобой история сплошная драма. Я и вправду выбрал бы Лисанну, если бы не тот разговор, — Нацу громко выдохнул, прикрыв веки. Было немного тяжело в этом во всем объясняться. — Но думаю дело даже и не в этом. Столько сходства с собой в другом человеке я еще не находил. Ты оказалась тем человеком, ради которого стоило столько раз бросать свою девушку. Пятая авеню послужила всему этому началом, а твои цветы смыслом прибегать сюда. Да и вообще, есть ли смысл объясняться перед тобой, если ты и так все прекрасно знаешь? — Я так ничего и не поняла, ты не говоришь главного! — ударяя по столу, запричитала Хартфилия, но после была сильно прижала к груди парня, из-за чего пришлось резко замолчать. — Скажем так: я любил покупать цветы своей девушке. Она любила лилии. А я любил ту, кто их продавала. — Ну… это уже слишком, — покраснев, Люси спрятала лицо за ладошками. — Как думаешь, с Лисанной все будет хорошо? — после минутного молчания спросила девушка. — Конечно. Ведь только она по-настоящему заслуживает настоящего сказочного счастья.       Нью-Йорк не изменился. Это жизнь людей изменилась.

***

— Мне, пожалуйста, эспрессо, — Лисанна мило улыбнулась и положила меню на столик. Официантка тут же удалилась.       Хоть и хозяином кафе стал Нацу, официанты все же не стараются давить из себя улыбку. Гордые.       Сколько времени не пройдет — Нью-Йорк останется прежним. Сил злиться на него уже нет. Да и не хочется вовсе. Какие люди — такой и город. Хоть взять в пример эту же официантку. Все ходят такие угрюмые и недовольные, а ведь наступила весна, самое теплое и романтическое время года. — Извините… — послышался голос над головой, из-за чего Штраус чуть не подпрыгнула на месте. Мысли вдруг стали хаотичными, когда взгляд девушки оказался устремленным прямо на букет лилий прямо под носом. Ее любимы, самые лучшие на свете цветы. Недовольство тут же сменилось безмятежностью. — А вы случайно не сестра известной фотомодели Мираджейн Штраус, я вас кажется видел на одной из обложек.       Лисанна несколько раз недоуменно поморгала черными ресницами и оценивающе осмотрела нависшего над ней парня. Симпатичный голубоглазый блондин с такими же симпатичными цветами в руке. Это все так сильно походило на романтическую комедию, что девушке хотелось непроизвольно рассмеяться. — Да, так и есть, — Лисанна тут же повеселела и облокотилась о стол. — Вы очень красивая, почему не снимаетесь в журналах? Мне кажется, у вас с вашей сестрой вышел бы отличный дуэт, — тут же затараторил парень. — Не мое это. — А что же тогда ваше? — Наверное, знакомиться с парнями, которые продают мои любимые цветы.       Лисанна не знала, смогла ли заменить место Люси, или же этот парень занял ее место. Это уже неважно, главное, что снова эти цветы, снова знакомство, снова Пятая авеню. И снова этот Нью-Йорк, который изменяет людей.