Месяц спустя
Солнце дарило свой прощальный реверанс лесу, наполняя его последними теплыми лучами. Прохлада неведомыми шагами наступала, следуя по оставленному солнцем следу, не нагоняя его, прячась в тени, боясь разгневать светило своей торопливостью. Слегка серебряный туман невесомой дымкой кружил над землей. Всего лишь поднявшиеся в легком танце снежинки. Издалека они кажутся пленяющими образами лесных нимф, что в прощальном танце желают солнцу доброго ночлега на другой половине неба. На снегу останутся чьи-то следы, но точно не этих дивных созданий. Хранительницы леса скроются меж деревьев, и нам никак не обнаружить их присутствия. Еловые лапы отбрасывают синеватые тени, обозначая тем самым свою территорию, и не только. Под их ветвями находили себе ночлег животные, в небольших дуплах ютились птицы. Каждая тварь обретала покой, позволяя чарующей тишине подарить беспечный сон. Что случилось с этим лесом? Что-то происходит, но что? Никто и не задавался этим вопросом. Да и зачем? Зачем накручивать себя глупыми проблемами, когда главным остается то, что теперь Зачарованный лес дышит полной грудью. Дышит без страха, без оков. Свободно. И всем абсолютно плевать, чем вызвано это спокойствие. Замок засыпал или просто хотел казаться засыпающим. В последние пару дней ни единого шороха и крика не касалось его стен. Стража все так же стояла на постах, скучающим взглядом окидывая порученную им территорию, которая, по правде говоря, не была слишком обширной. Каждый из темных рыцарей видел другого, более того, они могли посылать тайные взгляды, такими нехитрыми жестами передавая остальным последнюю новость замка. «Еще нет»***
Наши дни
- Нет! Она в своей слепой ненависти металась по комнате. Очередная попытка забыть о такой незначительной мелочи привела в еще большую ярость. Не повезет тому, кто потревожит королеву в ее гневе. Реджина сжигала шторы и опаляла картины, вся мебель превратилась в горстки пепла. Комната провонялась дымом, а она сама начала задыхаться. Конечно, как она сразу не заметила? Королева рассмеялась звонким безумным смехом, вспоминая слова глупой блондинки, сказанные несколько лет назад: «Ты не сможешь бегать от любви. Человек с татуировкой — твоя судьба». Как искусна жизнь в своей игре. Она противится решениям людей, безустанно ищет поводы снова и снова свести тех, кто должен быть вместе. — Нет… Уже слабо, без злости в голосе проговорила она, падая обессиленная на пол, пачкая длинный шлейф платья в черной саже. Сегодняшнее утро изменило все, кардинально поменяло местами чувства, выбирая совсем иные приоритеты, рождало новые эмоции и какие-то нелепые обманчивые мечты, которым просто не суждено будет сбыться. Сегодняшнее утро разрушило Злую Королеву, возвращая надежду на место холодности и ненависти. Она проснулась и почувствовала, как утренние лучики, шаловливые детки восходящего солнца, беспорядочно путаются в ее волосах и бегают по лицу. Она проснулась, чувствуя сильную теплую ладонь на своей талии. И ей понравилось это новое, искреннее чувство необходимости. Они так и заснули на скомканном пледе прямо на земле, не задумываясь о том, что летняя пора давно прошла. Осень была почти неощутима: ни прохлада, ни пестрота угасающей листвы, ни громкий крик птиц в небе — эта осень не показывала своего присутствия, но преподносила кое-что более ценное. Ей так нравилось чувствовать чужое дыхание на своей шее, хоть подобное она ощущал и прежде, правда, было все совсем по-другому. От дыхания охотника не бежали мурашки по спине и не сбивался пульс, она не чувствовала того, что чувствует сейчас, рядом с Робином. Она вообще ничего не чувствовала… Эта игра больше не была просто забавой. Квест, который она так усердно старалась пройти. Последний уровень достигнут и победитель стоит с кубком на пьедестале, но не чувствует томительного послевкусия победы и все из-за того, что разделил удовольствие с соперником. Свет костра был маяком, указывающим на сплетенные тела мужчины и женщины. Лес, прохлада, стоны, он — все это казалось таким правильным и естественным. Он не думал о жене, она о принципах. Он дразнил ее поцелуями, она ласкала слух стонами. Все это было больше похоже на идеально написанную симфонию тел. Каждое прикосновение словно ноты накладывались друг на друга, и только это рождало живой звук. Приятно была участвовать в этой постановке. Отдаваться музыке или мужчине, велика ли разница? Реджина открыла глаза, пытаясь хоть как-то прогнать из головы навязчивые пошлые мысли. Наваждение прошло, как только брюнетка заметила темное пятно на запястье разбойника. Она осторожно приподняла его руку и очнулась от навеянного тишиной спокойствия. Звон треснувшего металла балконных перил, шум падения. Затем зеленое платье и белые кудри, снова полет. Деревянная дверь и широкая спина незнакомца. Страх, девичья боязнь неизвестности и побег. Долгие годы мучений и бесцельной мести. Все это, как старая кинолента, порой залипая, где-то обрываясь, нескончаемым потоком воспоминаний прошлась перед глазами, как только Реджина взглянула на могучего льва. Разбойник поморщился во сне и сильнее прижал к себе ошеломленную неожиданным открытием брюнетку. Вот почему ее тянуло к нему, вот почему он так легко шел на ее уловки и принимал участие в глупых играх. Судьба? Как смешно, она бы рассмеялась вслух, если бы не боялась разбудить разбойника. Удивление сменилось растерянностью. Она почувствовала на кончике языка металлический привкус, кажется, прокусила губу. Нужно уйти, сбежать, прямо сейчас, как и много лет назад, она снова делает это. Оставит его одного? Тем лучше, не придется объясняться, когда он проснется. Может есть малюсенький шанс, что разбойник не соберётся вернуться в замок? Навряд ли. Ей нужно время, и как можно больше. Выскользнуть из его объятий незамеченной? Почти нереально, если только… Реджина постаралась сосредоточиться на заклинании, но голый мужчина рядом явно мешал ее энергетике. Эти мысли напомнили о ночи, отчего внизу живота потянуло, с чем она безуспешно пыталась справиться. Было не так много способов, но так много проблем, и выскользнуть из кольца рук оказалось легче, чем оторвать взгляд от сонного мужчины. Реджина снова закусила кровоточащую губу, и отвернулась, обратив внимание на шуршание в кустах. — Росинант - Нет! — Робин с силой ударил кулаком по земле, когда не обнаружил рядом Реджины. Казалось, прошло не так много времени, с тех пор, как первые лучи солнца разбудили разбойника. Он не сразу открыл глаза, так как ощущения были намного сильнее иных видений. Бархатистая упругая кожа, ласкала огрубевшие пальцы, и Робин провел ладонью по плоскому животу, чуть спускаясь вниз на крутые бедра. Действительно ли он это делает? Разбойника совсем не мучает совесть. Вплоть до самого утра он не вспоминал о кареглазой брюнетке с простыми чертами лица и таким же простым именем — Мэрион. Словно сильнейшая магия стерла все воспоминания из его головы. Это действительно была магия, только совсем иная, но безусловно сильнейшая. И сейчас она находилась рядом, в одном из прекраснейших своих обличий. В чернильных волосах запутались небольшие листочки и хвойные иглы, даря шелковым ниточкам аромат леса. Теперь она не посмеет упрекнуть его в хвойном запахе, она сама пахнет так же. Как бы в подтверждение своих же мыслей, разбойник чуть поддался вперед, зарываясь носом в ее волосах. Душа — столь тонкий инструмент в управлении эмоциями и чувствам. Порой в ней невозможно разобраться даже ее обладателю, но Робину кажется, что за него все решила она. Та, что бесконечно грубила и ранила шипами слов так, как умела делать только она. Та, что вела опасную игру с чужим телом и желанием. Та, что смогла пленить. И та, которой захотелось сдаться. Она все решила. Реджина не спрашивала разрешения, она просто вошла в его жизнь и наглухо закрыла все двери, ограждаясь от иного мира по ту сторону век. Он закрывает глаза, позволяя рассудку попробовать на вкус горьковатый нектар поражения. Пусть это его проигрыш, но Робин уверен, что сможет рассчитывать на ничью. В то время как душа торжествовала, сердце неприятно сжалось. Вор хорошо знал это чувство, появившееся благодаря постоянной опасности. Что-то непременно будет не так, но он и не догадывался, что именно. Приподнявшись на локтях, и убедившись, что в округе тишина, лучник лениво прикрыл глаза. Все его естество было категорически против пробуждения, поэтому разбойник, не в первый раз доверившись своим инстинктам, опустился обратно на плед и уснул, крепко прижимая к себе брюнетку. Он не был удивлен, не был расстроен, и, конечно, не злился на нее за это. Робин понимал, или пытался понять, истинные причины ее побега, но, как и каждый мужчина, он думал слишком банально, даже не стараясь искать иные мотивы. Он очень скоро узнает о них. Возможно. А сейчас. Лучник лениво потянулся и принялся собирать разбросанные по земле вещи. Спустя пару минут сонливость оставила его и, оглядевшись, он рассмеялся, когда понял, что она оставила его абсолютно ни с чем. Реджина забрала Росинанта, что означало только одно — дорога будет долгой. Рачительно медленно он оделся и, стряхнув с плаща пыль, направился в сторону замка. Робин не собирался спешить. Бессмысленно тратить силы на скорость, когда предстоит такой длинный путь. Это бесценное время. Время, которое он дарит ей. — Еще не вернулся? — уже в который раз спросила она у стражника, околачивающегося около дверей тронного зала. — Нет, Ваше Величество. Реджина разочарованно откинулась на спинку трона. Она с нетерпением ждала их встречи, и одновременно боялась ее. В очередной раз повторяя свои слова, Королева все больше и больше сомневалась в них. Сможет ли она выплеснуть эту грубость, что уготовила для него? Сможет, не дрогнув, выгнать его из дворца, из королевства… из своего сердца? Глупости! Все это самовнушение. Она зациклилась на ничего не значащих словах о счастье. Это осталось в прошлом. У той Реджины. Она была молода. Ее сердце блистало алым огнем, чистое, наполненное мечтами. Та Реджина была достойна счастья, Злая же Королева не достойна даже наблюдать за радостью других. Она глубоко вонзила ногти в ладонь, физической болью затмевая душевные терзанья. Все решится, как только разбойник перешагнет порог ее замка. Очень скоро. Но он не перешагнул. Ни через час, ни через два, и до самого вечера, никто и не думал посетить дворец. Разве что… — Ваше Величество, царь Мидас. Реджина оторвала взгляд от пестрого гобелена, который изучала в течение последних десяти минут. Мысленно напомнив себе сжечь этот безвкусный ковер, она поднялась и направилась навстречу царю. — Королева — Мидас, — со скрываемым раздражением в голосе, но с безупречно наигранным уважением в глазах — Что привело вас в мое королевство? — натянуто улыбнулась Реджина, терпя учтивый поцелуя на своей руке. — Причина довольна очевидна, Моя Королева. Через два месяца Рождество, и в честь этого в моем дворце состоится бал. Я бы… — он прокашлялся, — был счастлив видеть вас в качестве гостьи на этом празднике. — Конечно, — добродушно ответила она, а сама удивилась церемонности царя. Приехал лично? Серьезно? Проделать столь долгий путь ради просто приглашения. Довольно странно. Можно ведь отправить гонца или на худой конец почтового голубя. Стоп! С каких пор она стала такой подозрительной? Что такого ужасного может таится в этом старике в дорогом наряде и с глубокими морщинами, осевшими на желтоватом лице? Конечно, ничего. — Когда состоится бал? — немного грубо, но она снова привлекла внимание царя, которого внезапно заинтересовала хрустальная жирандоль за ее спиной. Да, безусловно эта вещь не лишена вкуса и выгодно подчеркивает роскошный антураж тронного зала, которым так гордилась Белоснежка и ее никчёмный папаша, но прежде никто не подвергал ее столь пристальному изучению. Хотя, может показалось? — В ночь полнолуния, Ваше Величество. — Чудесно, — небрежно кинула она и жестом указала, что более не нуждается в его обществе. Но Царь не спешил оставить Королеву в одиночестве. Он увлек ее пустыми беседами и бессмысленным разговором о политике, что прежде случалось крайне редко. Она так и не поняла, какую цель он преследует, утомляя ее своим пустым красноречием, поэтому через пару минут совсем перестала его слушать. И все-таки он не долго гостил у Ее Величества. Как только солнце перестало освещать гобелены зала, Мидас попрощался с Королевой и покинул дворец. Пустой разговор, она знала, что все это не из-за почестей и уж точно не из-за уважения. Мидас просто боится ее, как и любой в этом королевстве. Настоящие чувства скрыты под маской приличия, это свойственно высшему обществу, но даже сия личина не может спрятать липкий страх, что отблеском отдается в глазах поданных, стражей, правителей. Ее правление основано на страхе. Ее правление основано на магии. Она всего лишь обличие, чаша для этой силы. Реджина знает, что как только она отворачивается, все те, кто секунду назад трепетал от страха и уважения с ненавистью желают ей самой худшей участи. Она устало опускается на металлический стул, глупый символ власти и роскоши, ничего не значивший для нее. Реджина помнит, как на этом троне сидел Леопольд. С какой величавостью и превосходством во взгляде он смотрел на тех, кто окружал его. Как руководил, приказывал, уничтожал одним словом целое государство. Уничтожал одним прикосновением ее каждую ночь. Ведь он смотрел на нее так же. Как на вещь. Безупречная игрушка в его руках, он знал, что она не осмелится перечить. Послушная девочка, отданная в прихоть старому извращенцу. «Королевству нужна прекрасная королева. Не смей уродовать себя слезами» Говорил он каждый раз, оставляя ее в постели с обезображенным телом и мокрыми дорожками на щеках. Последствия таких ночей, она долго будет скрывать длинными рукавами и высокими воротниками. Может поэтому сейчас, когда ее тело больше не подвержено насильственным пыткам, теперь, когда ее кожа не хранит синяки от грубых пальцев, возможно, именно поэтому она так откровенна в выборе наряда. Ее личный крик свободы: «Вот я! Живая! И я чего-то да стою!» Пока она не закричала, люди не смотрели на нее иначе. Все, кроме Робина… Только он один их всех, кого она помнит, смотрел ей прямо в глаза – так, словно она действительно что-то значила. Наверно, для него одного. Королева вернулась в пустую спальню, словно надеялась увидеть его здесь, в своей комнате, на своей кровати. Он определенно вальяжно раскинулся бы на темной простыне в грязной одежде, нацепив самую наглую ухмылку и молча наблюдал бы за тем, как она, раздосадованная нежданным возвращением, вспылит и выплеснет свой гнев. Он был бы рад ее позлить, а она была бы рада подыграть ему. Прохладный ветер ворвался в спальню и потревожил портьеры над кроватью. Реджина вышла на балкон, окинув взглядом ту часть своего королевства, которую она могла созерцать с этой высоты. Как смешна природа в это время года. Почти через месяц Рождество, но ничего не выдает скорое наступление зимы. Если бы не это приглашение, она бы и не вспомнила, о том, как близко подобрался холод к ее королевству, к ней самой. Мороз пробежал по коже, и ей казалось, словно зима давно осела в ее душе. Поэтому деревья не блистают белизной пушистых шапок, поэтому животные все еще не сменили тонкий летний подшерсток на теплую шубу… поэтому у нее всегда мерзнут руки. Снег и холод нашли пристанище в трещинах на ее сердце.***
Месяц спустя
Уже несколько часов подряд крупные хлопья стараются укрыть поля и приглушить изумрудный цвет сосен. Удивительно, как изменчива погода и как вольна в своем непревзойдённом могуществе над нашими душами. Мы не впускаем морозный ветер в тайное чистилище, но он беспардонно врывается туда, внушая нам самые нелепые чувства. Обычно, снег радовал разбойника. И он со свойственной ребенку непринужденностью мог наслаждаться маленькими льдинками, парящими в небе. Мог часами сидеть у окна и любоваться чудными узорами, которые дарила сама природа. Бесхитростно выводя на стекле сказочные вензеля, матушка зима и не подозревала какое влияние оказывала на впечатлительного малыша. Не знала она, что белоснежные снежинки, верные спутницы ветра и мороза, стали для него символом надежды. Сейчас надежда почти иссякла. Разбойник чуть ли не бежал по коридору, который в эти дни, становился настоящей ледяной пещерой. Слуги суетливо перебегали из комнаты в комнату, стараясь как можно быстрее достичь камина и плюхнуться в большое кресло, приблизив окоченевшие пальцы к огню. Все искали тепла, а Робин искал способ пробраться к заветной комнате. — Стой, Гуд. Далеко собрался? — тупоголовый болван Уильям все еще помнит ту стычку во дворе. — Да, мне нужно увидеть Королеву, — отталкивает хилого юношу, но на пути становится второй страж. — Она приказала никого не впускать, включая тебя, Локсли, — с этими словами громила тыкнул жирным пальцем в грудь Робина, с трудом пряча довольный оскал. — Не забывайте с кем имеете дело, — прошипел Робин, уже не в первый раз угрожая этим болванам. — И с кем же? С бывшем разбойником? Вором? Или везунчиком, сумевшим залезть под юбку Королевы, — после этой реплики оба расхохотались, не замечая, как сжал кулаки Гуд. — Ну как, хорошо проверил, что у нее между ног? Говорят, та еще чертовка в постели. Не так ли, Локсли? Робин закрыл глаза, медленно считая до десяти и надеясь, что Реджина не слышит этой похабщины по другую сторону двери. — Чего молчишь, Гуд? Не хочешь рассказать своим товарищам какого это, иметь Злую Королеву? Один мощный удар и смех утих, сменившись на протяжный стон упавшего солдата. Мужчина схватился за челюсть и яростно взирал на нахмуренного Гуда, который из последних сил старался сохранить остатки самообладания. — У… у.. ублюдок, — просипел тот, поднимаясь на ноги и замахиваясь в сторону разбойника. Но вор ловко увернулся и толкнул тушу громилы на слабака Уильяма, который все это время старался спрятаться за спиной приятеля. Откинув кучку идиотов в сторону, разбойник кинулся к двери и осознал, что она заперта изнутри. Злость на мгновенье испарилась, уступая место смирению, но это лишь до тех пор, пока за спиной Робина не раздались все те же отвратительные голоса. — Видимо, великий и известный Робин Гуд впал в немилость у Ее Величества. — Может не настолько он и «великий»? — задыхаясь, смеялся за спиной Уильям, похрюкивая словно свин на ежегодной ярмарке. До побеления костяшек Робин сжал ручки двери, и только когда понял, что ему никак не выломать эту чертову металлическую преграду, он отступил и резко развернулся, собираясь уйти. — Неужели Реджина так хорошо работает язычком, что ты так рвешься к ней, Гуд? — эта безмозглая фраза, прилетевшая в спину, подействовала не хуже эля в местном трактире. С яростью Робин бросился на громилу, сбив того с ног и нанося удары за ударом по его жирной морде, до тех пор, пока кровь не залила все лицо. — Не смей произносить ее имени, грязный ублюдок! — рычал разбойник, не обращая внимания на то, что мужчина под ним, давно перестал сопротивляться. Робин точно убил бы несчастного, если бы не подоспели другие парни в черном обмундировании, на лица которых, Гуд даже не взглянул. Они оттянули его от полуживого напарника и удержали, когда Робин рванул вперед, чтобы добить лежачего. Не желая выглядеть жалким перед солдатами, разбойник вырвался и, выпрямившись, произнес: — В следующий раз, я вырву твой поганый язык. Это было последнее, что он сказал им прежде чем уйти.***
В настоящее время
— Слава Господу, Ваше Величество, что вы сразу обработали раны, иначе боль бы была во сто крат сильнее, да и порезы затягивались бы дольше, — лекарь без остановки благодарил Всевышнего за то, что тот спас Королеву от неминуемой гибели. Реджина лежала на животе, порой ворочаясь от жжения в области поясницы. Почти каждые несколько часов лекарь приходил в покои Королевы с очередным флаконом какой-нибудь жидкости, которая чудесным образом смогла бы быстрее излечить раны на спине. На самом деле они не были столь опасны да и дискомфорта приносили не так уж и много, просто в эти дни Королеве пришлось сменить жесткие корсеты на более воздушные ткани, которые не царапали и уж тем более не давили на больное место. От сна на спине пока что тоже пришлось отказаться, хотя, если быть достаточно откровенным, любое прикосновение к израненной коже отдавалось легким покалыванием по всему телу. Неприятно, но терпимо. Дождавшись пока лекарь покинет покои, Реджина встала и снова натянула на плечи халат, который после горячей и, черт ее знает какой на этот раз, чудодейственной жидкости, приятно охлаждал тело. Она позволила себе пару секунд насладиться этой прохладой, а затем снова облачилась в королевское платье. Дел было гораздо меньше, чем она ожидала. Солнце полноправно царствовало на небе, и не думало уступать место луне, которая вела вслед за собой темную, прохладную ноябрьскую ночь. Реджина вышла на балкон, поежившись от легкого ветерка, пожалуй, единственным признаком предстоящей зимы. Она вглядывалась в зеленеющую кромку леса, словно надеясь увидеть там знакомый силуэт лучника, мыслями к которому уже не раз возвращалась. Или, если сказать по-существу, возвращалась постоянно. Она думала о нем слишком много, и даже не замечала этого. Нельзя сказать, что Королеву мучила совесть, но что-то в груди неприятно зудело каждый раз, когда брюнетка думала о разбойнике, которого предательским образом оставила одного черт знает где, да еще вдобавок без какой-либо возможности и причины вернуться. Полная свобода. Можешь уходить, можешь возвращаться. Тебе решать, вот только… понял ли разбойник, какой ему дали выбор? Лучнику не привыкать засыпать под открытым небо. Еловые ветви вместо кровати и высокие сосны вместо стен роднее, чем каменные своды чужого замка. И как бы он не рвался во дворец, все-таки не мог не насладиться этим моментом, когда его душа и тело вновь соединилась с природой. Лежа на собственноручно собранном подстиле, Робин вновь и вновь прокручивал в голове событие последних месяцев. Неужели все это действительно случилось с ним? Словно сон. Приятный, реалистичный сон. Такие мы обычно очень долго ждем, но так редко имеем возможность увидеть. Хотя снилось ли когда-нибудь кому-то нечто подобное? Робин перевернулся на другой бок и подложил руки под голову. Затянутое тучами небо не было столь пленительно, как в ясные дни, мысли перестали вторгаться в голову, но сон не собиралась навещать мужчину, поэтому всю ночь он ворочался, так и не заснув. Реджина все еще стояла на балконе. Зажмурилась и сильнее сжала балконные перила, согревая холодный камень вырывающимися крупицами магии. Она была зла, о Боже, она была чертовски зла, но… только на себя. Мысли путались, она чувствовала опустошение. Физическое, телесное… Все сразу. Будто всю боль и усталость слили в один большой чан, и она окунулась в это месиво с головой. Робин стал навязчивой идей. Поначалу игра, идеалистическая постановка, некий научный эксперимент, который она ставила для себя, в угоду скучным будням и серости королевской жизни. Но только поначалу. Его образ заползал в душу, мостился, в, казалось бы, уже мёртвом участке ее тела. В самом сердце. Где-то между местью и ненавистью горела маленькая искра под названием любовь. Любовь — какое отвратительное слово. Она была уверенна, что, если скажет его вслух, ее вырвет. Неужели Королевское сердце настолько очерствело? Скорее всего да. Реджина вспомнила, как часто папа рассказывал ей сказку про Королеву, которую лишили сердца. Она стала черствой и безразличной к любимому, близким, к себе. Подозревал ли он, что эта выдуманная история станет пророчеством для его маленькой принцессы? Если бы папа только узнал об этом. Господи, если бы он узнал, в какое чудовище превратилась его девочка, он бы не выдержал. Или же просто не поверил. Реджина почувствовала, как щеки обжигают слезы, а ресницы отяжелели от влаги. Мысли об отце всегда вызывали у нее слезы, и все потому, что она просто не знала где он. Хотя нет, знала. Кора забрала его с собой. На самом деле Реджина знала достаточно, но что мешало ей? Реджина всегда имела четкий план. Она выбирала для каждого дела время и день. Так отчего же возращение отца она отложила на самую дальнюю полку? Острая боль пронзила грудную клетку, и она почувствовала укол острия при выдохе. Кажется, Королева только сейчас поняла, как сильно ей его не хватает. Не хватает ласковых отцовских объятий и совета от единственного родного и по-настоящему значимого для нее человека. Кто кроме него настоящий? Разве что… разбойник? И вот снова. Она опять возвращается к мыслям о голубоглазом мужчине, что каким-то неизвестным образом смог расшевелить бабочек в ее животе. Бабочек? С каких пор она верит в наличие мифических насекомых в организме? Похоже, теперь она во многое верит… — Стража! — Да, Ваше Величество — Подайте завтра с утра мне карету… Пора навестить старого друга. Закатное солнце беспощадно слепило и без того уставшие глаза. За все время пути Робин не останавливался для ночлега. И если поначалу ему казалось, что он совсем не вымотался, то потом, уже просто не желал ложиться. Он хотел скорее попасть в этот мрачный замок и среди сотен комнат, в десятке башен найти ту самую спальню, где сейчас находилась она. Одному Богу известно, как сильно разбойник жаждал ее увидеть. Эти два дня пути его не покидали мысли о внезапном побеге, о спонтанном моменте страсти в лесу. Он не понимал, чем вызвана тяжесть на сердце, которую он почувствовал в то утро и та, что до сих пор не отступила. На самом деле, именно это выработанное лесом предчувствие несчастья и заставляло разбойника без остановки направляться к замку. Ведь боятся было за что. Сейчас он даже не уверен добровольным был ли ее побег. Похоже, теперь он ни в чем не уверен. Луна полным диском выкатилась из-за туч, стремясь как можно удобнее устроиться на ночном небосклоне. Непроглядная тьма легким облаком окутала такой холодный дворец. Темное одеяло так прочно переплеталось с воздухом, что казалось, словно ночь поселилась внутри тебя. Но разбойник точно знал, что именно поселилось внутри, и только это дало сил подняться по крутым ступеням в спальню, где он почти сразу же упал на кровать. Караульные беспечно уснули на своих постах словно пугала в поле. Робин бы обязательно отчитал их за подобную дерзость, но сейчас начальнику стражи было совсем не до ругани с обнаглевшими подчиненными. Конечно, Робин хотел поговорить с ней. Черт, как же сильно он хотел поговорить с ней, но внутренний голос подсказывал, что ночью Королева будет не особо рада его компании. Да и обессиленное тело протестовало каждому лишнему движению. Через силу стянув с себя мокрую от грязи и пота рубашку, Робин уткнулся лицом в подушку и через несколько минут заснул. Сколько он проспал? День? Если не два! По крайне мере, так ему показалось, когда он, открыл глаза разбуженный шумом за дверью. — Что за черт? — прокряхтел разбойник, с трудом поднимаясь с постели. Все тело затекло и из-за этого тупой болью отдавалось в мышцах. Охая от каждого шага, он хотел было выйти и посмотреть, что за суматоха подняла всех в такую рань (на деле было уже около полудня), но его планы изменились, когда в зеркале он увидел грязное лохматое чудовище в порванных штанах, исцарапанной спиной и с запекшейся кровью на шее (это увечье он получил, когда по глупости решил сократить через кусты, которые оказались зарослями дикой малины с острыми, очень острыми шипами) Приняв верное решение, для начала привести себя в человеческий вид, а затем выйти, Робин побрел в маленькую комнатку, служившую ему ванной. Свойственно каждому мужчине, разбойник не слишком сильно заморачивался над своим туалетом. Очистив тело от грязи и крови, он переоделся и вышел из спальни. Странно, но коридоры были пусты. Словно ураган пронесся. «Или разъяренная Королева» Посмеялся разбойник и прошествовал по коридору. Ни единого звука. Более чем странно. Эта тишина снова напомнила о том ощущении тревоги, родившимся еще в лесу и не покидавшего мужчину вплоть до возвращения в замок. Стараясь успокоить кровь, гудевшую в висках словно набат, он почти добежал до спальни Реджины и поначалу прислушался к звукам по ту сторону двери. Тихо, как и всюду в этом подобно чистилищу замке. Осторожно приоткрыл дверь, понимая, как «радушно» может встретить его хозяйка. Пусто. На кончике языка остался металлических привкус, когда Робин понял, что ее не первый день нет в этой комнате. А что если…? Пришедшая мысль давила на виски, сковывая здравый смысл. Не вернулась? Разве могла? Похоже он слишком много думает о ней. Волнуется? С чего бы? Может только, как начальник стражи, как ее подданный, слуга… как тот, кому она не безразлична. В этот самый момент, он наконец-то перестал себя обманывать. Признался в этой зависимости. Темноволосая колдунья завладела сердцем храбреца. Звучит, как финал плохой сказки, которую точно никто не расскажет детям. Он прошел вглубь комнаты, всем существом ясно ощущая ее присутствие. Словно эта женщина оставляла фантом в каждом месте, где она бывает, и где считает себя полноправной владелицей. В последнем сомневаться не стоило. Было бы довольно странно, если бы в ее спальне не стоял тот же легкий древесно-яблочный аромат, который с первого дня обнаружил чуткий нюх лучника. Он следовал этому запаху и частично перенял его, не желая избавляться от этого полусладкого сиропа на своей одежде. Громкий шум, ругань, конское ржание. Секунда и мужчина оказался на балконе. Здесь гул стал отчетливей и Робину удалось понять источник его происхождения. Окна Реджины выходили на широкую аллею, которая тянулась от главных ворот до самого замка. Вид на площадь открывался прямо перед глазами и мужчине не доставило большого труда разглядеть королевскую стражу, что, бездельно слоняясь в отсутствии хозяйки, завязала потасовку. Спустя пару минут громкого, и, переходящего в оскорбления, выговора, две широкие линии гвардейцев протянулись вдоль дороги, а между рядами проходил начальник стражи. — Вы совсем оборзели? — негодовал Гуд, — вы королевская стража или дворовые мальчишки, не поделившие кусок хлеба? Полная тишина. — Я спрошу один раз, и, если не получу ответа, весь батальон будет стоять так до утра. Кто зачинщик, и кто вор? В толпе послышалось тихое: — Кажется, вор среди нас только один. Пару солдат приглушенно посмеялись, а остальные продолжали выдерживать на лице безучастную гримасу. Конечно, Робин не был уверен наверняка, но все же он выбрал из толпы белокурого парня и подошел к нему. — Повтори еще раз. — Это не… — Я сказал, повтори, — от этого взгляда стало не по себе и юноша с трудом старался скрыть трусость. — Выйди из строя. — Я… — Живо! — прикрикнул Гуд, и парень неохотно отделился от остальных. — Как твое имя? — Уильям. — Хорошо, Уильям, — Робин достал из его ножен меч и взвесил клинок в руке, — это тебе пока не понадобится, — в толпе снова послышались смешки, — двести отжиманий. — Но, сэр… — Это не обсуждается. Выполняй! — как только парень принял упор лежа, Робин снова обратился к толпе, — итак, вернемся к началу. Кто из вас начал это и, кто… Разбойник не успел договорить, так как, толпа взорвалась громким смехом и ему пришлось искать причину этого неожиданного веселья. Оказывается, все было куда проще. Ульям, очевидно не отжавшись и десятка раз, распластался на земле, словно мешок с мукой. — Вот значит, как, — мужчина присел около лежачего и снисходительно добавил, — малыш, тебе рукоять меча не тяжело держать? — Нет, сэр, — огрызнулся малец. — Не похоже на то, раз сил у тебя, как у девчонки, — толпа снов разразилась смехом, а Робин, поднявшись, обратился к батальону, — что же, раз мужская работа ему не по зубам, надо подыскать место получше. Может, Королеве нужны фрейлины? Весь батальон загудел — Или, — продолжал лучник, расхаживая около парня, — тебе найдется местечко на кухне? Толпа единогласно загоготала. — Не имеете право, я — страж Королевы. И только она может решать куда… — Считай сегодня я за нее. А теперь пошел на кухню, я думаю там есть для тебя работенка. Как все выполнишь, вернешься в строй и впредь будешь держать язык за зубами. Раскрасневшийся то ли от досады, то ли от сдержанных слез парень бросился ко дворцу, а вслед ему летел смех всего батальона. Такого позора не каждый удостаивается, и Робин не сразу понял, как жестоко поступил с ним. Чем вызвана эта злоба? Раздраженный, он старался как можно сильнее кольнуть парня, так и вышло. Теперь мальца точно засмеют, но отчего-то сейчас, всегда доброму по отношению к другим разбойнику, было абсолютно плевать на парня. — Значит продолжим. Кто? Пока Робин наводил порядок, Реджина, которая даже не подозревала о возращении разбойника, вернулась в замок с весьма значимым гостем. — Проходи, папа, — женщина не скрывала улыбки, но все-таки при слугах и стражи была сдержана и только наедине позволила себя обнять отца еще раз и еще. — Девочка моя, — улыбался ей в ответ мужчина, поглаживая дочку по спине. — Я скучала, — призналась Реджина и ласково посмотрела на старика Генри сильно изменился, неудивительно, ведь прошло немало времени. Несколько лет Кора прятала мужа в ненавидимым Реджиной Зазеркалье, стараясь разлучить дочку с единственным человеком, который всегда был на ее стороне. — И я скучал, малышка. — Пап, не называй меня так, я все-таки Королева, — смущенно улыбаясь ответила она. — Королева, — согласился мужчина, —, но все еще моя маленькая принцесса. Реджина отвела взгляд. Скоро отец узнает, какая Королева выросла из его принцессы. — Пап, ты выглядишь усталым, я прикажу подготовить тебе покои. Звать слуг Реджине не пришлось, в дверь неуверенно постучали и вошла служанка. — Ваше Величество, Робин Гуд вернулся, — оповестила девушка. От этого имени у женщины дрогнули губы, а во взгляде появилась холодность и напускное пренебрежение, которое так удивило старика Генри. — Кто такой Робин? — осмелился спросить он в минуту молчания. — Всего лишь начальник стражи, папа, — отмахнулась она, не желая вдаваться в подробности. — Он искал вас, — смущенно добавила девушка. — Скажите ему, что у меня нет времени, — бросила Реджина, благодарствуя за предоставленный шанс отсрочить необдуманный разговор. — Ваше Величество… — Что еще?! — крикнула Королева, чем напугала бедную девушку. — Реджина, — мягко осадил отец, но она его не слушала. — В обед он собрал на площади всю стражу и приказал стоять до самого утра, а одного из рыцарей опозорил и отправил на кухню. От этого рассказа ее глаза расширились, а на лице выразилось крайнее удивление. Реджина вышла на балкон и взглянула вниз. Все верно, два широких строя, идеальными линиями протянулись вдоль всей дороги. — Какого он себе позволяет? — спросила себя, нежели остальных и, громко хлопнув дверью, вылетела в коридор. Разбойник проходил вдоль рядов окоченевших солдат, не обращая внимания на недобрые взоры, которым каждый считал себя должным наградить его. Ему было плевать. Злоба грызла изнутри, порождая это желание — управлять, властвовать и заставить хоть кого-то слушаться себя. Безусловно его авторитет здесь был в шатком положении, добиться уважения было не так просто, но похоже «дружба» с Королевой позволила Робину хоть как-то руководить войском. В своем раздумье разбойник не сразу услышал тихие перешептывание в передних рядах, и, конечно, не увидел силуэта правительницы, что спешила к неугомонному мужчине. Обернулся он лишь тогда, когда вся гвардия отдала честь и синхронно протянула: — Ваше Величество. — Вольно! — прикрикнул разбойник, пресекая их попытку, — женщинам не отдают честь, — с ехидством добавил он, достаточно громко, что породило в толпе легкую пересмешку. «Вернулась. Целая и невредимая, как видно. Но, судя по ее взгляду, мне не грозит та же участь» — Я не просто женщина, а Королева, — прошипела она с азартом глядя на Гуда, —, а также Ваш коннетабль, а вы, Локсли, — она снова обратила внимания на усмехающегося мужчину, которого смешила это женское «Я», рвущуюся наружу и стремившееся вознестись выше него, — всего лишь капитан. «Вернулся и сразу решил взяться за свои обязанности или просто позлить меня? Скорее всего второе» — Не смею перечить Вам, Ваше Величество, — с долей издевки произнес Гуд. — Значит распускайте стражу по своим постам. Королева развернулась, стремясь удалиться, вслед за ней в рассыпную побрели и солдаты. — Стоять! — прикрикнул Гуд, — никто не давал разрешения покидать строй. Кто-то еще хочет на кухню?! Услышав эту дерзость, Реджина, остановишься и чуть умерев пыл, собиралась вернуться к крайне обнаглевшему разбойнику, но как только она дернулась назад, то налетела прямо на Гуда, что приближался к ней. Ухватив отшатнувшуюся королеву за локоть, разбойник прошептал, — Мы можем поговорить наедине? … Ваше Величество. P.S. Tudor Rosе, ты просто понимаешь сколько прошло времени?! Я говорила, что выложу главу к концу недели. Я написала это два месяца назад! Два месяца! Если после смерти я попаду в ад, то только из-за невыполненных обещаний. Ю.Б. посвящаю эту главу тебе.