Любить нельзя ненавидеть.

На следующее утро дверь в Королевскую конюшню приоткрылась, и яркие лучи потревожили мирно спящих животных. Но солнце было почти безучастно к их пробуждению. Тихо, почти бесшумной поступью разбойник прошел по засыпанной сеном земле, боясь, что малейший шум разбудит обитателей мрачного замка, в том числе Ее. Да, он сбежал. Убежал, как трусливый котенок. Убежал от той, что пленила мысли, затуманила рассудок и захватила его тело в свои властные силки. Казалось, она прямо у него под кожей. В каждой клеточке тела. Локсли думал о ней слишком много для женатого мужчины. Мэрион. Робин всю свою жизнь старался быть честным. Пока в его жизни не появилась эта темноволосая дьяволица, он и думать не мог о том, чтобы посмотреть на другую. Но с ней все было иначе. Каждый ее жест, зазывающий взгляд, нежные прикосновения. Она дарила ему новые, незнакомые и даже чуждые ранее ощущения. Ощущения необходимой близости, странное желание прикоснуться к атласной коже и запомнить запах алых губ. Она стала как наркотик, чем больше доза, тем сильнее туманится разум. Зависимость. С Мэрион он не испытывал ничего подобного. Никогда. Мужчина выбрал темного коня. Животное было шоколадного оттенка. Такого же, как и цвет ее глаз. Осознанно ли Робин выбрал именно его. Он и не задумывался. Наспех поседлав коня, Робин уехал, не оглядываясь назад, прекрасно понимая, что всего лишь один мимолётный взгляд, всего лишь одно воспоминание о брюнетке, что, верно, сейчас крепко спит, закутавшись в одеяло своих длинных волос, которые приятно пахнут яблоками, и уйти у него не получится. Только когда по коже пробежали едва ощутимые мурашки, а до этого беспощадно палящее солнце перестало дарить свое живительное тепло, разбойник остановил коня. И животное наконец-то смогло перевести дух. Жеребец, безусловно, был вынослив, но такой километраж утомит любого скакуна. Разбойник дал коню напиться прозрачной воды из небольшого ручейка, что со свойственным воде спокойствием петлял между стволов деревьев. Большие ладони потревожили ровную гладь. Робин зачерпнул воду руками, наслаждаясь легкой прохладой ручья. Когда потревоженная поверхность успокоилась, мужчина взглянул на нее и удивился, насколько чужд ему человек по другую сторону природного зеркала. Уставший, нет, скорее смертельно уставший мужчина. Но устал он совсем не от долгой дороги, не от изматывающего пути и даже не от боли в мышцах. Сия усталость была намного глубже. Где-то под ребрами большой сгусток чего-то тяжелого и вязкого, больше, чем глупое обезвоживание. Он остро ощущал пустоту, но отказывался принимать ее. Возможно, тело можно обмануть, но не сердце. От Злой ли Королевы убежал разбойник? Нет, скорее от самого себя. Он был на грани. Робин знал, что больше просто не справится с внутренними позывами и животными инстинктами, которые тянули его к прекрасному, но столь запретному плоду. Хотя, ведь дело не только в эгоистичной платонической страсти. Как бы он не боялся признаться самому себе, а все же. Робин по-настоящему влюбился в эту женщину. Со всеми ее недостатками и склонностями беспощадной убийцы, с ядом, что постоянно сочился из ее прекрасного ротика. Влюбился в эти глаза. Черный, горячий шоколад или обжигающий кофе. Они постоянно принимали разный оттенок. В эту улыбку, пусть и лукавую с примесью сарказма, но до одури опьяняющую. Влюбился в плавные изгибы тела и в легкий холод рук. Влюбился в ведьму. Властную, жестокую, но... почему-то разбойнику казалось, что все это маски, миражи. Достаточно только сорвать одну из них, и остальные сложатся аккуратной стопочкой у ее ног. Она не сильная и не жестокая, просто хочет казаться такой. Глупая девочка в теле хищницы. Он прочитал это в ее глазах. Только они не обманывают. Не умеют. Нельзя больше медлить. Это наваждение как вирус. Чем ближе к источнику, тем сильнее ощущается. Мужчина, не дав коню толком перевести дух, вновь погнал животное в изумрудную глубину леса. Вечерело. Солнце спряталось за горизонтом, оставляя после себя лишь алое подсвечивание еловых верхушек. Минута, десять. Казалось, время считается количеством проявившихся звездочек. Вот одна, снова минута, еще две, три. Луна поспешила занять свое место на небосклоне и подарить ночному путнику время на отдых. Но Робин знал, что отдых для него равноценен падению. Только в движении было утешение. Его мысли занимала дорога, а не своенравная брюнетка. Но и вечно ехать он не мог. Нужно как следует выспаться и затем снова в путь. А какой он, его путь? Безусловно, разбойник направлялся не в лагерь. Не к товарищам, что долгое время были для мужчины семьей и не к Мэрион, что отвернулась от него. Они все отвернулись. И только глупец может подумать, что после всего Робин сможет стать прежним. Разбойник остановился, даря животному отдых, а себе время на раздумье. Замок, да и маленькая деревушка, что раскинулась вокруг него, давно позади. Даже если его отсутствие заметили, никто не сможет найти след убегающего мужчины. И она не найдет его. - Снова воруешь, вор? Не может быть. Робин не верил своим глазам. Измученный желанными образами и утешающими мыслями, разбойник не сразу поверил в реальность своей Королевы. Но на сей раз это была она. Настоящая, материальная, черт возьми, Реджина. - Хм, неплохой выбор. Росинант - прекрасный конь. Только не твой. Он ничего не ответил. Да и нечего было сказать. Всего лишь посмеялся своей наивности. Она не позволила бы ему уйти так легко. А Реджина, словно маленький демон. Распылялась еще больше от этого мудрого молчания и спокойного взгляда с легкой улыбкой в уголке рта. Нет оправданий и прощений, лишь сухая усмешка и измученный взгляд. На какой-то момент она пожалела своего разбойника. Своего? Да, она давно называла его так. Можно это назвать чувством собственничества, можно назвать Королевской привязанностью. Чем угодно, но не глупым словом любовь. Она не позволяла себе так думать. Просто решила, что делает это ради победы. Ради своей самооценки. Просто потому что хочет… его. Робин оглядел причину своего недуга, ту, что не дает легким раскрыться и сделать глубокий вдох. Ту, что одним взмахом ресниц исцелила душу и израненное сердце. Ту, что, черт возьми, так сексуальна в своем синем корсете и кожаных лосинах с рассыпавшимися локонами вокруг девичьего лица. "Ни грамма косметики". Осознал он. Вот почему она кажется ему другой. Более естественной, более юной, более манящей. Но даже отсутствие косметики не так долго волновало Робина, как вздымающаяся белоснежная грудь. Королева это сразу заметила. Глубокий вырез синего корсета привлек его внимание, и Реджина усмехнулась. "Он бежит не к семье". Вдруг поняла она. "Бежит от меня". - Ты идешь со мной. Она слишком долго играет королеву. Привыкла к полному подчинению. Глупая, неужели ты еще не поняла, что он не один из тех мужчин, что бегают за тобой, словно собачки в ожидании лакомого кусочка. Стоит тебе только поманить пальчиком, и они один за другим прибегут и будут со щенячьим взглядом, полным притворного восхищения, смотреть на тебя, раздражая до омерзения и отвращения к таким же подобным. Так вот. Он не такой. Брось, ты это прекрасно знаешь. Поэтому следующее действие ничуть не удивляет. Гуд бросил нервную улыбку и развернул коня в лес, приказывая немедленно скрыться среди темных стволов. Затеряться, спрятаться от огненного дерзкого взгляда Королевы. Но жеребец не собирался подчиняться приказам вора. Учуяв хозяйку, животное не сдвинулось с места, и Робину ничего не осталось, как слезть с непокорного коня и отправиться вглубь леса. Пешком. Подальше от карих глаз и властного голоса с легкой хрипотцой. - Вернись сейчас же! - кричала она. Впервые в жизни Реджина не могла остановить мужчину. Не смогла подчинить его себе (как ей показалось). Финита ля комедия, Ваше Величество. - Локсли! Реджина была слишком увлечена выкрикиванием ругани вслед уходящему мужчине, чтобы заметить гладкую, едва заметную среди опавших листьев змею. Но конь заметил, и, встрепенувшись, животное встало на дыбы, не задумываясь о своей наезднице. Реджина вылетела из седла. И, пролетев довольно большое расстояние, ударилась спиной о дерево. Робин видел, как хрупкое тело упало вниз, на могучие корни дерева, видел, как Реджина сформировала огненный шар, собираясь пустить его вдогонку бунтовавшемуся животному, но не сделала этого. Не сделала. - Визард! – смоляной жеребец будто забыл свое имя, или просто боялся вернуться к своей хозяйке, которую так беспородно скинул с себя. Реджина просто смотрела ему вслед. Она не смогла причинить боль животному. Та, что губила людей целыми селениями, убивала один за другим невинных мужчин, женщин, стариков, не смогла нанести вред коню, который причинил ей боль. Робин в пару крупных шагов оказался около нее. - Реджина... - Иди к черту, Локсли. Она беспомощно опустила руки. Сдалась. Королева сдалась и не хотела продолжать эту затянувшуюся борьбу. Устала от гонок, пряток и бесконечных словесных перепалок с этим мужчиной. Пускай он уходит и больше никогда не возвращается в пропитанный его хвойным запахом дворец. - Позволь мне помочь тебе, - Робин положил руку на спину брюнетки и почувствовал... - Кровь. Реджина, нужно обработать рану. Она с яростью смотрела на мужчину из-под густых ресниц, но он не боялся ее гнева. Огненно-карие глаза встретились с обжигающим льдом голубых. Глубокий вдох, и она опустила голову, соглашаясь с упрямством разбойника.

***

Луна разливает по небу свой нежный матовый свет подобно топленому молоку. В этом свечении звезды выглядят еще ярче. Их точечный свет теряется в иголках душистой хвои, и лишь изредка беглые лучи достигали лагеря, но они тут же тонули в теплом свете костра. - Ложись на живот, - прошептал Робин, и Королева покорно выполнила его просьбу. Мужчина аккуратно убрал длинные волосы на плечо и осмотрел спину брюнетки. Темная ткань, изрезанная грубым стволом, открывала окровавленную бархатную кожу. Робин запустил лезвие ножа под корсет и прорезал его по всей длине. - Какого черта ты творишь? - дернулась Реджина, но мужская рука на ее плече не позволила Королеве встать. - Думаю, порванная одежда тебе без надобности, а мне так будет удобней. Он откинул ставшую лоскутками ткань, полностью оголяя спину женщины. Кровь блестела при свете костра, мрачно оттеняя глубокие порезы на оливковой коже. Кое-где они были незначительны, но это не изменяло всего ужаса произошедшего. «Снова остался». Подумал Робин, осторожно проведя влажной тряпкой по спине, заставляя Реджину содрогнуться от резкой боли. - Потерпи, пожалуйста, - его голос звучал тихо, успокаивающе. Королева зажмурилась, прислушиваясь к ровному дыханию и ощущая неторопливые движения. Дабы не потерять последней капли гордости, она закусила щеку с внутренней стороны и крепко сжала плед, который мужчина заботливо постелил для нее. Так легче заглушить боль. А она была адская, хотя ей не привыкать чувствовать подобное. А вот забота со стороны разбойника, вот что было ей ново. Она боялась и желала этого одновременно (если так можно, конечно). Робин смывал кровавые струйки, сочившиеся из порезов, порой останавливаясь, чтобы дать ей передохнуть от острого жжения. Затем снова продолжал свою незамысловатую процедуру. Он слушал ее приглушенные вздохи и сбившееся дыхание, легкое потрескивание костра и едва уловимое чириканье птиц где–то далеко. Все это пробудило внутри него непонятные чувства. Мужчина пытался разобраться в сложившейся головоломке, но много внимания уделять этому не стал. Главное было обработать рану, пока не пошло заражение. - Сейчас будет больно. Быстро, не давая ей времени догадаться об его намереньях, разбойник открыл зубами фляжку и вылил содержимое на израненное тело. Реджина дернулась, и Робину пришлось сильнее сдавить ее плечо. Приглушенный стон вырвался из сомкнутых губ, и тело мужчины засвербело от этих гортанных, сдержанных, будоражащих кровь звуков. Она открыла глаза, когда почувствовала нежное прикосновение у начала позвоночника, затем выше и выше. Обегая глубокие порезы, дабы не причинить еще больше боли, пальцы мужчины добрались до шеи и проделали обратный путь, остановившись на талии. Ее кожа манила его, и мужчина хотел прикоснуться. Ощутить мягкость и легкий пушок на шее. Хотел это сейчас, когда женщина слаба и не может дать отпор, запретить или кольнуть его. Называйте это бесчестием или хитростью, неважно. Он хотел хоть сейчас почувствовать себя сильным и не сдержался. Шероховатые губы прикоснулись к бархатной коже, чувствуя одурманивающий запах алкоголя, который несколько секунд назад вылил на ее израненное тело разбойник. Она забыла о боли и жжении. Всеми фибрами ловила эти нежные прикосновения, желая ощущать их на своем теле, неистово желая продолжения дорожки поцелуев на своей пояснице и ниже, как бы пошло это ни звучало. - Робин, - приглушенно захрипела она, - что ты делаешь? - Разве ты не этого добивалась? - мужчина приподнял ее за талию и развернул к себе. Необузданный, пульсирующий, он наклонился над ней, держа все ее существо в своих руках, его горячий взгляд блуждал по Королеве, словно он обдумывал правильность своего решения. Помутневший взор приманила обнаженная грудь. Даже без теснящего корсета она выглядела так же заманчиво. Пару секунд они наблюдали друг за другом. Реджина лежала на его руках, не осознавая, что происходит с ним. Робин, который так долго держался, не позволяя своей слабости сломить себя, вдруг сдался? Сейчас, когда почувствовал ее слабость. И все-таки мужчины были для нее таким же секретом, как для биолога законы физики. Реджина инстинктивно попыталась прикрыться, но мужчина стремительно опустил голову и страстным поцелуем вторгся в ее рот, проникая своим языком глубже, и, словно последний мерзавец, заставлял Реджину наслаждаться этим, вовлекая в новую гонку. Робин прижал ее к себе, поднимая все выше и выше от холодной земли. Его вторая рука путалась в темных локонах, и он не нарочно потянул их вниз, заставляя женщину отклониться назад и открыть для ласк оголенную шею. Полупоцелуями и легкими страстными укусами он спускался ниже. Это движения взбудоражили женское тело, заставляя забыть о боли, обо всем. О глупом месте предстоящего празднества тел, что так долго и трепетно стремились к друг другу, о глупом времени и событиях, предшествующих сейму. Оказывается, не нужно было всех этих издевок и продуманных уловок. Достаточно просто дать ему почувствовать себя сильным и необходимым. Нужным. "Зверя выпустили на волю", - подумала Реджина с растапливающим кости всплеском возбуждения. В свою очередь каждый нерв в его теле жестоко пробудился от острого, алчущего желания, которое так долго сдерживал разбойник, находясь рядом со столь желанной женщиной. Робин спускался поцелуями по ключицам, добираясь до нежной кожи. Мужская рука властно скользнула ей на грудь. На секунду приподняв голову и сжав рукой мягкое полушарие, он обхватил губами розовый бутон соска. От столь страстных и решительных действий она дернулась, но Робин слишком крепко держал ее в кольце сильных рук. Она в клетке. Попала в ловушку, которую сама же и поставила. А хотела ли она выбраться из нее? Определенно нет. Он потягивал и покусывал покрасневшую кожу, пока женщина, чередуя рычания со стонами, развязывала шнуровку на его потрепанном жилете. И когда руки стянули кусок кожи с мужского тела, он сжал в кулак рубашку позади шеи и, сдёрнув её через голову, бросил на землю. Его загорелая кожа, сильное тело в гладких пластинах бицепсов, трицепсов и других мужских мышц, как нерушимая стена склонились над хрупким существом Королевы. Он полностью закрыл ее от окружающего их мира, не позволяя ничему и никому помешать им. Лес радушно принял горячие тела двух любовников, которые наконец-то дождались друг друга. Её взгляд притянулся туда, вниз по рифлёному животу к выпуклости в его штанах. - Черт! - захрипел Робин, то ли от боли, а то ли от сверхъестественного возбуждения, когда острые коготки впились в пульсирующий орган, дразня его ласковыми поглаживаниями и игривыми ударами. Королева медленно вела холодной ладонью по возбуждению мужчины, а он лишь выдыхал ее имя. Не в силах больше выдерживать этой прелюдии, Робин перехватил обе руки брюнетки на запястьях, заводя их за голову. Королева закусила губу, выгибаясь навстречу горячему телу мужчины, который неустанно, словно хищник, осматривал свою жертву, перед тем как покончить с ней. Она возбуждала его сильнее, чем может женщина. Настолько сильно, что Робин отдал бы все на этом свете, лишь бы снова ласкать податливое и отзывчивое на мужские ласки тело. Одетая только в чёрные кожаные лосины, с волосами цвета вороного крыла, рассыпавшимися вокруг ее лица, она была прекрасна. А его взгляд, страстный и голодный, каждое прикосновение – неторопливой лаской, словно молчаливым извинением за более раннюю грубость. Казалось, он растягивал время. Возвращая себе каждую минуту, потерянную вне объятий этой женщины. Он спустился ниже и чуть прикоснулся губами выше брюк, порождая желание внутри нее. Дикое, до безумия поглощающее. Шероховатые губы заставили простонать им их обладателя намного раньше, чем это сделали теплые ладони на внутренней стороне бедер. Мужчина спустился вниз и снял высокие сапоги, освобождая женские ножки от каблуков, преимущество которых было разве что в росте, сейчас это неважно. Она все равно была меньше. Крошечной, по сравнению с сильным мускулистым разбойником. Он и сам удивился этому открытию. Руки поднялись вверх по внутренней стороне ног, возвращаясь к поясу. Пальцы пробежали по краю ткани, вызывая нетерпеливое урчание Королевы. Взмах руки, и они оба остались без одежды. - Я предпочитаю раздевать женщину сам, - недовольно пробурчал Робин, раздвигая ноги Реджины. - А я предпочитаю владеть мужчинами силой, - рассмеялась она, обнажая жемчужный ряд зубов. Ему нравилась опасность в ней, осознал он тогда. Она возбуждала ту его безрассудную часть, которую он так долго отрицал, немного боясь. Подумав о том, насколько глуп он был, Робин вернулся к ее губам, забирая остатки влаги, прикусывая и оттягивая мягкую кожу с животной страстью, терзая почти до крови. Его рука очертила стройный силуэт и спустилась вниз. Палец начал игру с возбужденным клитором, пощипывая и ударяя по нему, доводя этим брюнетку практически до безумия. Она выгибалась в страстной агонии, приподнимаясь и вновь опускаясь. Его пальцы скользили по кармашкам, щекоча и лаская каждый, приближая Королеву к оргазму. - Робин, - прошептала она, захлебываясь в собственных стонах. Он провел пальцами дорожку, оставляя влажный след на ее теле. Подводя к приоткрытым губам, и прервал их движение, поднеся к своим. Она блаженно улыбнулась и откинула голову в бок, позволяя разбойнику оставить пару поцелуев на шее. Прижимаясь к брюнетке еще теснее, он надавливал мускулистыми бедрами на ее тело, располагаясь между ног, раздвигая их. Она почувствовала, как его твердая длина потерлась об ее попку, а потом стала медленно погружаться в лоно. Реджина выгнулась ему навстречу, помогая проникновению, вбирая его в себя полностью, до самого конца. Робин, подождав с секунду и дав ей привыкнуть к нему, начал двигаться, и уже второй сильный толчок заставил ее содрогнуться, застонав от удовольствия, и снова прошептать его имя. Мужские руки проскользили по изогнутой спине, и, обхватив ягодицы, он приподнял женщину. Вышел, отступив на тот маленький дюйм, что отвоевал у неё, обхватил себя рукой и вновь вошел под новым углом. Проникновение было потрясающим. Напряжение, скрутившее тело, неожиданно взорвалось, затопив самым изысканным ощущением, какое ей доводилось когда-либо ощущать. То же самое испытал и разбойник. Давно ему не было так хорошо. Давно женщина не вызывала в нем такой сильной животной страсти. Мэрион за эти несколько лет, хоть и была любима, но никогда не была столь желанна, как эта темноволосая красавица, в чьих чарах был разбойник. И дело не в ее сексуальном теле. Было что-то другое. Будто невидимая ниточка тянула его к этой женщине, и Робину казалось, что Реджина чувствует то же самое. Они лежали, прижавшись друг к другу, влажная кожа остывала под осенним ветром, а они ждали, когда бешено колотившиеся сердца успокоятся, и в их отяжелевшие тела вернется дыхание. Робин лежал на ней, уткнувшись носом в нежную шею, чувствуя, как бешено бьётся артерия под оливковой кожей, свидетельствующая о потрясающем оргазме своей обладательницы. Он наслаждался ароматом ее тела, казалось, теперь она пахла совсем по-другому, не терпкими духами, от которых кружилась голова и туманился разум, нет. Она пахла нечто другим, более чистым, чем когда-либо. Его вес был таким тяжёлым поверх неё, что она едва могла дышать, но ей нравилось чувствовать его тепло. Чувствовать мужчину, сильного, сексуального мужчину, который был с ней не по приказу, глупо брошенному в алый комочек. Не по любви, но все же по собственному желанию. По своей инициативе, скажем так. Он гладил ее бедро, снова порождая внутри огонь желания только что утихшей страсти. Робин чувствовал отрывистое дыхание брюнетки, чувствовал рябь на ее коже и с нерушимой заботой в голосе спросил: - Ты замерзла? Распахнутые, покрасневшие от жестких поцелуев губы, шоколадные глаза, меняющие цвет от лучей костра, волосы, разливающиеся волнами цвета полночи, вокруг ее лица. Легкий, естественный румянец на щеках. Она была прекрасна, и Робин, залюбовавшись ей на мгновенье, не услышал тихого ответного шепота: - Нет. - Чертовка, ты все-таки сделала это, - прохрипел он, снова падая на нее. Она улыбнулась. Может, от желанной победы, а может, от стука чужого сердца, что теперь билось в такт с ее.