Любить нельзя ненавидеть.

Дверь в комнату распахнулась, и Генри буквально подскочил с кресла, увидев разъяренную дочь и влетевшего вслед за ней мужчину. Встретившись взглядом с незнакомцем, Робин с секунду разглядывал его. Добрый взгляд, открытая улыбка и такие искренние глаза. Этот человек точно не из этого замка. Но почему черты лица кажутся такими знакомыми? Может он видел его, шныряющим по коридорам мрачного дворца, ищущим работу или отлынивающим от нее. Может он бежал и был пойман, может и нет. Этот человек мог быть кем угодно, что абсолютно не волновало лучника. Робин не стал мучить себя догадками. Раздражение давно переросло в более сильное чувство — злость. О да, он был зол. На нее за это отвратительное поведение, на солдат за их непослушание, на этого незнакомого и абсолютно не заслуживавшего его ненависти человека, просто за то, что он мешал сделать лучнику то, что он хочет с самого появление Королевы, а именно — прижать эту строптивую женщину к стене и сдернуть с нее вульгарный наряд, который разбойник проел глазами словно моль. Каждый сантиметр ее тела, изысканно обыгранного дорогой тканью. Его взгляд безжалостно цеплялся за декольте платья, стремясь проникнуть глубже. Ох, не только взгляд. Ладони вспотели, и Робин незаметно вытирал их об свои брюки. «Женщина не может вызывать такого животного голода». Твердил себе и постоянно ошибался, стоило Королеве поднять голову и случайно встретиться с ним взглядом. Благо сейчас они были не одни. Пока не одни. Старик улыбнулся лучнику и с любопытством оглядел того самого Робина, о котором судачили за дверью служанки. Да и не только за дверью. Шелест гобеленов, потревоженных легким ветром. Треск пламени свечей, каминов. Металлический звон зеркал. Все это — шепот. Замок живет слухами. Это мужчина знал точно. И все то время, пока дочь вела его вглубь, по коридорам, балконам, сплошь и рядом увешанных зеркалами, пока вела — он слушал. Робин Гуд — имя, что так взбудоражило Реджину. Имя разбойника. Принца воров. Так какое дело связывает Королеву Зачарованного Леса с легендарным лучником? Этого Генри понять не мог, но чертовски хотел узнать. — Пап, можешь оставить нас на пару минут? — перестав наглым образом изучать друг друга, оба мужчины обратили свое внимание на брюнетку. Она посмотрела на Гуда, до которого очень долго доходило все происходящее. Поначалу. Но затем он, словно игрушечный солдатик, выпрямился окончательно поняв, что перед ним никто иной, как Принц Генри. — Конечно, малышка, — старик добродушно улыбнулся склонившему голову разбойнику и вышел из комнаты, оставив Реджину смущенно краснеть наедине с мужчиной. — Значит «Малышка»? — не удержался от лукавой улыбки лучник, поднимая взгляд на вспыхнувшее лицо брюнетки. — Заткнись! — огрызнулась она, скрестив руки на груди. И он заткнулся. Они простояли в тишине еще пару минут, так и не осмелившись заговорить о том, что их обоих действительно волновало. — Когда я сказала заткнись, я не имела ввиду действительно стоять и молчать, Локсли, — пробурчала себе под нос, не удостоив его взглядом. — Хорошо, — его спокойный безучастный голос отвлек ее от разглядывания посеребренного графина, стоявшего в центре стола, на который она облокотилась. — Что хорошо? — с раздражением выплюнула Реджина, отталкиваясь от края и чуть шагая на встречу разбойнику, — какого черта ты собрал их там? Лучник сделал шаг навстречу. Она развернулась в сторону балкона, стараясь избежать испытывающего взгляда голубых глаз, которые беспощадно проникали в самую душу так глубоко, что ей казалось, он старается увидеть ее насквозь и найти ответы на все свои вопросы. Так глубоко, что становилось трудно дышать, словно теперь ее легкие делились кислородом с кем-то другим, обделяя хозяйку жизненно необходимым ресурсом. — Стража — это не твои солдатики, ты не можешь расставлять их как хочешь и… — Ты ведешь себя, как ребенок, — он схватил ее за руку, заставляя обернуться и оборвать свою гневную тираду. — Что? — тише, чем хотелось бы, произнесла она, переводя взгляд на оголенное запястье разбойника. Эта тату сводит ее с ума. Черная аккуратная метка. Всего лишь рисунок на запястье. Ей хочется рассмотреть ее, убедиться в подлинности и действительно проверить, можно ли доверять судьбе. — Ты же знаешь, о чем я хочу поговорить, — приблизился к ее лицу разбойник, ослабляя захват, что позволило Реджине вырвать руку, но стол позади не дал отступить на безопасное расстояние. — Тогда боюсь тебя огорчить, — с ядовитой ухмылкой начала она, стараясь держаться настолько уверенно, насколько позволял заплетающийся язык, — я не собираюсь об этом говорить. — Но тебе придётся, — улыбнулся разбойник, опираясь руками о стол по обе стороны от нее, замыкая круг и лишая ее любой возможности упорхнуть и избежать вынужденного разговора. Реджина с опаской покосилась на его оголенные до локтей руки, о силе которых знала, силу которых видела, чувствовала и снова хотела ощутить во властных объятьях и грубых рывках. Она всегда подозревала в себе наклонности к мазохизму, но издеваться над своим сердцем было куда проще, чем сдерживать животное желание, которое раньше ей не нужно было скрывать. Теперь придётся. — Заставишь меня? — приподняла бровь, кокетливо отведя взгляд и не дав полураскрытым губам перейти в соблазнительную улыбку, понимая насколько слабым является ее тело. Он не мог не заметить дрожь пальцев, как бы судорожно они не впивались в резной край стола. Так же заметил флирт в ее словах. Усмехнулся и, приблизившись к ее уху, прошептал: — Если повторишь это еще раз, то заставлю. Бросает вызов, а она с позором сбегает, даже не приняв этого боя. Даже не пытаясь сделать ответный выпад. Сбежала, что было так на нее не похоже. Сдает позиции. А зря, ведь она даже не догадывается, какую сильную власть имеет над ним. Каждый ее взгляд, каждый жест, брошенный в сторону разбойника, путает его мысли, сбивает с толку, насыщает кровь адреналином. Она могла бы управлять им. Как же хорошо, что она еще не до конца осознает это. А он точно знает, что спокойствие и контроль покидают его в тот момент, когда он остается с этой женщиной один на один. И пусть все катится к чертям, если эти ощущения не настоящие. Реджина ударила его по руке, и Робин был вынужден отступить, выпустив свою прекрасную добычу. Нарочно ли? Она, покачивая бедрами, отошла от Гуда и встала у туалетного столика. Облизав губы, Робин хорошо изучил ее простой наряд. Черные брюки, явно из самой дорогой кожи, потрясающе смотрелись на ее стройных ногах и ягодицах, выгодно подчёркивая их округлую форму. Такого же цвета корсет сдавил узкую талию, приподнимая грудь, что, безусловно, сразу же бросилось разбойнику в глаза. Россыпь темных камней на шее — одно из ее любимейших украшений. Этот аксессуар выделяет впадинки тонких ключиц, и хочется посмотреть, как оно будет смотреться, когда на ней совсем не останется одежды. — Прекрати пялиться на меня, Локсли, — за наигранным раздражением старалась скрыть удовольствие от его жадного взгляда. Близость разбойника, его взор, дыхание — заставляет ее чувствовать себя наградой, которую он так стремится получить, но безуспешно проигрывает. Ей нравится это чувство, и она вдоволь насыщается им, как любая красивая женщина. Рядом с этим мужчиной она становится послушной кошкой, лишь изредка выпускает острые коготки, чтобы испугать, но все-таки не смеет исцарапать своего хозяина. Как хорошо, что он все еще не знает, как она послушна. Гуд повел головой и встретился с ней взглядом. Вспыхнувший в них огонек можно было на мгновенье принять за вызов, будто эта чертовка прочла порочные мысли в его голове, и задумалась: стоит ли поощрять подобные желания. — Даже не подумаю. Реджина закатила глаза, но через секунду широко распахнула их, так как лучник оказался прямо за ее спиной. Так близко, она даже не успела остановить его, лишь крепче сжала край столика. Не ощущая угрозы, не боясь ее гнева, Робин аккуратно убирает длинные волосы на одну сторону и едва касаясь губами шеи шепчет: — Позволишь? Задержала дыхание и закрыла глаза, поддаваясь искушению, забыв о гордости и чести, она позволила ему сделать это. Мужская ладонь оказалась на ее плече и стянула рукав платья. Второй так же спустился вниз. Вдох. Точечные прикосновения теплых пальцев к ее лопаткам. Выдох. — Все еще болит? — спросил Робин, сам не понимая зачем перешел на шепот. Она не смогла ответить ему. Не смогла даже разомкнуть губ, не смогла оттолкнуть его и наказать за подобную дерзость. Просто смотрела в его глаза через отражение зеркала напротив. Специально ли он напоминает ей об этой ночи? Взгляд, движение губ, само дыхание, все это снова и снова напоминало ей о том, что спрятано под тонким хлопком рубашки. Она нерешительно посмотрела на него. Его губы шевелились, словно тихим шепотом разбойник повторял одно и то же: «Ты моя, стала моей той ночью. Теперь все будет иначе и я имею право на тебя». Первая отвела взгляд, не желая слышать его голос набатом в своей голове. Но, черт, как же она хотела чувствовать его руки на своем обнаженном теле. Хотела, чтобы лучник разделся и лишил ее всех сомнений, хотела долго, до рассвета чувствовать себя желанной мужчиной не так, как желают шлюх, так как желают любимую. Глупости. Она никогда не будет для него что-то значить. Робин едва касаясь пробежал пальцами от шеи до открытых лопаток, не замечая, как его прикосновения догоняют мурашки на ее коже. Он был аккуратен, как и всегда во всем, что касалось Реджины. Провел пальцем по самому большому порезу, заметив как она дернулась от этого движения. Болит. Глаза все еще закрыты, но она чувствует, как бережно лучник поправляет ее платье, поглаживая по плечам. Дернулась, скинув его руки с себя и, не глядя на Робина, прошептала: — Не смей больше касаться меня, вор, — развернулась к нему лицом, отвечая злостью на заботу, отвечая раздражением на нежность в его глазах. О черт! Холодно. Пустота карих глаз. Он не видит в них ничего кроме злости, но не верит и продолжает держать ее запястья, пока она не заметила этого. Под большим пальцем с сумасшедшей скоростью бьётся пульс. Робин сбился где-то на сороковом ударе. — Не ври, что тебе это не нравится, — лукаво улыбнулся, лаская кожу у щеки своим дыханием. В тот самый момент, она была готова оттолкнуть его и броситься бежать. Куда? Куда угодно лишь бы снова избежать совершенно не нужных ей объяснений. Когда их глаза снова встретились, лучник нарочно еще раз провел рукой по вырезу на спине, ища хоть какие-то намеки на эмоции. — Мне понравится, когда твоя голова будет отдельно от тела, — словно пощечина. Снова. Они опять начали все сначала. Она оттолкнула его и с вновь обретенной силой и твердостью, надменно подняв голову сказала: — Убирайся, а завтра я приму решение по поводу твоих вольностей. — Как пожелаете, моя Королева. Почтительно склонил голову, и вроде такой знак послушания должен был усмирить ее пыл, но самоуверенная улыбка и дерзкий взгляд голубых глаз, вдобавок с таким вызовом сказанным «Моя Королева», вывели ее из себя и попавшаяся под руку шкатулка полетела прямо в сторону лучника, но встретив на своем пути кое-что покрепче головы Гуда, а именно двери, красивая коробочка разлетелась на части, а на полу словно осколки стекла заблестели черные камни. Он успел захлопнуть дверь прежде, чем увесистый короб оставил его без глаза. — Ненормальная. Считает до десяти, а затем прикладывает горящие ладони к холодному металлу. Почему каждое прикосновение к этой женщине отдается жаром по всему телу? Внутри нее живет огонь, который стремится вырваться и спалить все вокруг, оставив горстки пепла перед ее ногами. Она контролирует его до поры до времени, но, кажется,забывает о контроле всякий раз, когда оказывается один на одни с ним. Он запечатлел в памяти ее взгляд, не такой, как всегда. Эта пустота была всего лишь игрой, но какой правдоподобной. Робин несомненно поверил бы ей, если бы не те пару секунд, когда между ними было только несколько сантиметров, а общий воздух начал обжигать губы. Ее дрожащие руки против его, сильных и надежных. Ее небрежность против его заботы. Она боялась его, и Робин ощущал витавшие в воздухе сомнения. И все же, в тот самый момент, когда черная ткань почти соскользнула с ее тела, желала ли она большего? Робин точно знал ответ. Она хотела, чтобы он продолжил, поэтому не стала останавливать его, с трепетом ждала чего-то, а лучник лишил ее этого, словно перекрыл кислород, просто забрал его, встав так близко. Она не успела отреставрировать свою крепость, и теперь дыхание разбойника может проникнуть через широкие трещины и подарить спокойствие сердцу-узнику, заточенному в этой цитадели. Когда он приблизился к ней, она задержала дыхание. Когда загнал в ловушку, смягчила взгляд. Когда обжег теплым воздухом мочку уха, едва касаясь ее губами и прошептал нарочито пошлую фразу, она задрожала и позволила уголкам губ поползти вверх, наивно полагая, что лучник не заметит этого. А он все заметил, более того, теперь Робин точно знал — они чувствуют одно и тоже. Но ее сомнения слишком велики, она не решила абсолютно ничего, просто не успела. Она была слаба, и он не посмел этим воспользоваться. Боялась ли она в этот момент? Наверное, да. Реджина была благодарна Робину за молчание, ведь только в полной тишине она смогла услышать сумасшедший стук сердца по ребрам. Она прислушивалась к этому ритму, пытаясь понять, действительно ли все должно быть так. Давно перестав надеяться на разум, Королева решила пойти на поводу у мягкого комочка мышц, которому люди по — глупости позволяют принимать самые важные решения. Если этот мужчина предназначен ей судьбой, должна ли она что-то чувствовать? Определённо должна. Королева не смогла справиться с эмоциями, как и всегда, когда что-то ее действительно волновало. Он волновал. Ощущение тяжести осело на плечах тяжелым грузом, тянуло к полу, ставя на колени перед сердцем, что грубо царапало грудную клетку при каждом ударе, нанося трещины, прорубая черную окантовку. Эта татуировка, эти глаза, эти губы. Он сказал так мало, больше передал взглядом, чем полностью обезоружил ее. Нужно покончить с этим. «Раз и навсегда», — решила она, не представляя, как именно это сделает. Хорошо продуманная речь полностью выветрилась, и Реджина теперь уже не могла снова собрать те слова в кучку. Да уже и не хотелось. Она прекрасно понимала, что лучник не поверит ни единому слову. Безысходность положения угнетала ее, и Королева не могла осознать, от чего именно она бежит. Эта татуировка, когда-то так много значившая для ее счастья, теперь всего лишь черная метка на руке того, кого она просто хотела использовать. Все пошло не по плану. Она разделась и легла в кровать, хотела заснуть, но не сумела. Ночь казалась чертовски длинной, а мысли слишком навязчивыми. Образ лучника, этого наглого и чересчур самонадеянного вора, не позволяла сомкнуть глаз, ибо эта дилемма не собиралась так просто покидать мысли Королевы. Она резко села и скинула с себя одеяло. «Надоело». Опустила ноги на холодный пол и сделала пару шагов в сторону стола. Босые ступни моментально озябли, и Реджина старалась как можно быстрее преодолеть расстояние от кровати до зеркала, на котором стояла куча маленьких бутылочек со снадобьями. В одном из них находилось излюбленное женщиной снотворное, которое не только спасало ее от бессонных ночей, но также помогало бороться с кошмарами. Интересно, а поможет ли оно одолеть ее личные кошмары? Страх густым комком осел где- то на ребрах, а ее мысли наоборот воспарили вверх. Птицы лишились оков. Каждый взмах крыльев царапал ее изнутри, будто эта стая старалась вырваться наружу из узкой темницы. Как говорят? На душе скребут кошки? Она хотела бы иметь хоть одну внутри. Утро не принесло разбойнику ожидаемой бодрости, скорее наоборот. Он чувствовал себя чертовски усталым и измученным, словно эту ночь провел в дозоре, а не в мягкой кровати. Солнце опаляло полосами гобелены на стенах, но не проникало вглубь комнаты, где по-прежнему царила спасительная прохлада. Робин не смог снова заснуть, поэтому, наскоро одевшись, он вышел из комнаты. Разбойник совсем забыл о сотне юношей, что провели ночь в безупречном строю, не смея покинуть позиции, даже когда начальство оставило их. На секунду Робин удивился этому, затем смутился и осознал, всю жестокость своего решения. И все же, теперь ругать себя за ошибки слишком поздно, остается только продолжать играть роль жестокого надзирателя. — Чудесное утро, не так ли? — Так точно, сэр, — немного вяло прогудели рыцари, стараясь унять нахлынувшую на них зевоту. — У вас было достаточно времени чтобы найти виновных, ну и? Поразительная тишина. Они не могут быть настолько глупы. — Хорошо, — примирительно произнес разбойник, — сделаем так… — Мне сейчас же нужна стража. Она пролетела мимо, не обращая внимания ни на Робина, ни на кого-либо еще. Надменная женщина. — Простите, Ваше Величество, но у меня нет людей сопроводить вас. Лучше вернитесь во дворец, — спокойно произнес Гуд и снова обратился к рыцарям. Она чуть не задохнулась от возмущения. Но в те доли секунды, пока магия подбиралась к кончикам пальцев, чтобы помочь свое хозяйке решить проблему в виде разбойника, она выдохнула, и желание сжечь надоедливого вора отступило. — Думаете, что можете мне перечить, Локсли? Она сделала шаг — он сделал еще один навстречу. — Думаю, что вы сами назначили меня командиром батальона. — Теперь я думаю, это была большая ошибка, — прошипела, глядя ему в глаза, а затем развернулась и поспешила в конюшню. — Расходитесь. Сегодня у вас выходной. — Седлайте Россинанта. Быстрее! Конюхи оставили кости, которые по очереди кидали на перевернутое корыто — единственное развлечение, которое она старалась пресечь, но безуспешно. Пока молодой юноша и его отец седлали коня, Реджина мерила шагами усыпанную сеном землю, не замечая, как сухая трава цеплялась за край платья, переплетаясь с тончайшим черным кружевом, окончательно портя его вид. — Что случилось? — Робин шел ей навстречу и с нескрываемым интересом задал очередной раздражающий ее вопрос. — Тебя это не касается, — к счастью для разбойника подвели Россинанта, и Реджина, не тратя время на перепалку с Гудом, вывела коня на улицу. — Ты не можешь ехать одна, — не отставал лучник, пытаясь убедить в безрассудстве, но когда ее это пугало? — Что же, я не могу взять с собой рыцарей, да и благодаря твоим стараниям от них все равно не будет толка. — Тогда я поеду с тобой. — Это что какой-то план? — чуть повысив голос, она наконец-то удостоила вора вниманием и, сощурившись, взглянула ему в глаза, — затащишь меня в лес и убьешь? — Мне не придется марать руки. В лесу есть пару банд, которые будут не против отомстить королеве. Он выдержал победоносную улыбку, как будто выиграл самый важный спор в своей жизни. Как же ее это раздражало. Его чопорная самоуверенность и, черт возьми, его абсолютная правота. Ехать в лес одной — самоубийство. Она даже в сад не выходила без охраны ,и не потому что боится, без сомнений Королева сможет противостоять паре бандитов, осмелившихся напасть на нее, но если дело обойдется не тройкой людей, а целой толпой, у нее не будет шансов. — Что скажешь на это? — Заткнись и полезай в седло. Погода стояла отличная, что было редкостью для этого времени года. Калейдоскоп осени замкнулся, скрыв двоих всадников меж цветных зеркал. Тропа усеянная листьями, шум зеленых крон елей. Было так приятно смотреть наверх и видеть, как между зелеными островками виднеются тонкие ленты золотых листьев. Осень — пора увядания. Пора безрассудств. Решил для себя Робин, не отрывая взгляд от ровной спины, маячившей перед его глазами. Несмотря на то, что лошади были одинаково быстры, разбойник все равно оставался позади. Не имея представления о том, куда они направляются, лучник старался не терять Королеву из вида, что было не так уж легко, если учесть ее бесконечные попытки оторваться от него. — Реджина, осторожно! Он опоздал лишь на доли секунд. Росинант на полной скорости несся к обрыву, который служил негласной границей Зачарованного Леса. Пару метров пустоты и затем снова густой лес. Реджина ни на мгновенье не замешкалась. Ужас охвативший разбойника оглушил его, и лучник с остановившимся сердцем проследил за тем, как легко Королевский конь одним мощным прыжком оттолкнулся от края и затем оказался на другой стороне, а его наездница торжествующе улыбалась. — Осторожно, вор, — передразнила его на свой манер, а затем скрылась в густоте елей. — Чертова женщина. Робин вновь пришпорил коня, но темный жеребец отнюдь не собирался повторять подвиг собрата. Наоборот, сколько бы раз Робин не старался преодолеть злосчастный обрыв, животное не подходило к краю даже на метр, а на последней попытке конь резко свернул так, что мужчине здорово досталось от упругих ветвей какого-то дерева. Сдаваться он не намерен. А тем временем, Реджина уже была на месте. P.s. Огромная благодарность моей дорогой Настенка_SUN. Спасибо, что за пару деньков до экзамена ты решилась это проверить.*здесь должно быть мое сердце* Еще кое-что… Смерть Робина ввела меня в глубочайшую (размером с Марианскую впадину) депрессию, и я безумно благодарна моим одноклассникам, которые (к моему огромному удивлению) с таким вниманием отнеслись к моему «горю». Я пишу это, потому что знаю, что Вы прочтете. Дорогие мои, я даже не подозревала, что в нашем разнофэндомном коллективе может быть такая поддержка. Спасибо! Прим. Беты. я тоже тебя люблю*