Любить нельзя ненавидеть.

Предпоследняя глава фика (Да-да, я сама не верю! Не прошло и века) и последняя этой арки, поэтому советую перечитать главу "Молитесь Ваше Величество. Часть 1. Ты разрушил меня.", чтобы понимать о чем идет речь.

За пару дней до бала

Оставив стражу за дверью, она внимательно проверяет засов, гарантируя секретность этого разговора. Если он, конечно, состоится. Она не ждет радушного приема. И, спускаясь по едва освещенной лестнице, прокручивает в очередной раз разговор с Темным. Пару загнивших темниц с давно заржавевшими прутьями, сломанные за ненадобностью засовы и лишь пару клеток могли хоть кого-то удержать. Она проходит мимо, направляясь к единственной пригодной для жизни темнице, обустроенной специально для него. Королева не знает, будет ли охотник рад этому визиту, но наличие его сердца в ее руках точно избавит от сомнений. Удерживая в руках деревянную шкатулку, Реджина с секунду рассматривает пристанище Грэма, а лишь затем переводит взгляд на него. — Ты пришла. — Удивлен? — закрывает дверь, но не подходит ближе. Ни капли страха, она просто остерегается последствий их разговора, который нужно еще как-то начать. — Думал, ты оставишь меня здесь гнить, если только Робин Гуд не доберется раньше. — Тебе не за чем бояться его. — А я и не боюсь, Ваше Величество. Ведь я жду смерти с того момента, как попал во дворец. — Хочешь отсюда выбраться?.. В полном наборе, — демонстрирует деревянный сундучок, в котором в привычном ритме работает его сердце, давно позабывшее тело хозяина. — Что вы хотите? — с покорностью во взгляде спрашивает охотник. — Мне нужна твоя помощь. Реджина открывает дверь и вводит Робина в комнату, которую он поначалу просто не успел разглядеть. Да и желание рассматривать большой зал было ничтожно по сравнению с тем, что рождал загадочный блеск в ее глазах, природой которого очевидно был тот самый виски, оставшийся после поцелуя. Лукаво улыбнувшись, Робин наклонился вперед и, протянув руку поверх ее, повернул ключ в скважине. — Чтобы ты не задумала, это лишним не будет, — приподняв бровь, заверил ее разбойник. — Ты прав, — пока лучник находился в столь удобном положении, она притянула его голову к своей шее. — Я собираюсь подло тебя использовать, и даже не думай мне помешать. Выполняя ее немую просьбу, целовал предоставленный участок, изредка кусая, сохраняя горьковатый привкус духов, нанесенных ею еще перед отъездом. Но возмущенный последней репликой, поднял голову. — Иначе что? — Иначе, — ее губы задрожали на первом слове, он не видел этого, но почувствовал, когда они коснулись мочки уха, — я разрушу твоё счастье, даже если это будет последнее, что я сделаю. Отвечая той же интонацией, прошептал ей в ответ: — Тогда тебе придется стать самоубийцей, ведь моё счастье — это ты. Она улыбнулась. Он знал это наверняка. Робин страстно желал увидеть ее лицо, но лунный свет был в этом деле плохим помощником — она все равно оставалась в тени разбойника. Но он мог чувствовать, возможно, это даже лучше, чем визуальный контакт. Взгляд не захватит мурашки на коже, не различит нотки нежности в голосе. Взглядом можно раздевать, но получать от этого лишь крохи удовольствия, а руками можно чувствовать, это стоит того, чтобы погрузиться во тьму. Реджина провела носом по его щеке и выдохнула на губы. — Ты покраснела? — Думаю, да. Из-за тебя снова научилась этому, — обвила мужскую шею руками, коснувшись его лба своим. — Тебе идет румянец. Полная тишина, в которой можно было различить глухой стук сердец: его размеренный и спокойный, и напротив ее — быстрый, нетерпеливый. Возможно, действие алкоголя, возможно, его, в очередной раз потрясающих слов, от которых ее ресницы трепетали, а в уголках глаз складывались морщинки. Она будто в эйфории каждый раз после его приятных нежностей и по-мальчишечьи глупых признаний, чуть ли не разрывающих душу на части от желания признаться во всем тоже. Реджина решила, как только все закончится, она скажет лучнику то, что он так жаждет услышать. Только когда будет уверенна, что уже ничего не помешает этим словам закрепиться клятвой на губах. Когда все это произойдет, она больше никогда не отпустит его руки. Продолжая легкую игру губ, Реджина нетерпеливо тянется вперед. И когда ее рука ложится поверх щеки разбойника, а губы больше не порхают по лицу, она углубляет поцелуй, просто не оставляя за ним выбора — лучник сильнее сжимает ее в своих руках. — Думаешь, никто не обратит внимания на твое отсутствие? — едва успевает сказать между поцелуями. — Боишься, что не справишься за то время, что у нас есть? — найдя его руки, переплетает пальцы и тянет разбойника вглубь зала, который только сейчас начал обретать очертания. Не спальня, что-то больше, чем просто гостиная. На стенах прямоугольные силуэты полотен, очевидно подобные тем, что украшают залы каждого замка. Минимум мебели, лишь большой стол, окруженный широкоплечими стульями. — Это вызов, Моя Королева? — следует за ней, уже догадываясь о желаниях, которые она демонстрирует в каждом жесте и движении, обращенных к нему. — От части, — притягивает лучника за полы дублета, целует так, что Робин едва ли сохраняет равновесие. Боже, как же она целуется. Словно вся страсть, что тлеет в ее теле, находит выход в поцелуе и обрушивается на лучника этой волной желания, которое просто невозможно контролировать рядом с ней. — Обещал твоему отцу следить за количеством алкоголя, которое ты выпьешь, — не вовремя вспомнил он, прижимая ее к себе. — Тогда тебе должно быть стыдно, — отрывается лишь для того, чтобы подразнить его скольжением языка по нижней губе. — Ведь ты не выполнил свое обещание. Сама тянет его на себя, пока не встречает преграду в виде стола и с помощью Робина оказывается на нем. — Не могу понять, ты пьяна или правда так безрассудна, что позволяешь мне взять тебя прямо здесь, — шепчет в ее губы, не замечая, с какой скоростью она старается избавлять его от одежды. Слишком быстро, но это не помогает ему отвлечься. — И то и другое. Тебе не нравится? — смотрит на него, щурясь от того, что не может сфокусировать взгляд на его глазах. Робин улыбается этому, и, чуть сбавив темп, нежно целует ее в губы. — Напротив. Безумно заводит твоя доступность. — Тогда не медли, — опускает руки к его брюкам, ища шнуровку, но поняв, что лучник не готов поддержать ее в этом порыве, отгоняет азарт и спрашивает. — В чем дело? — Прости, я… просто думаю об этом весь вечер. — Что? — опускает глаза на пол и, приподняв брови, продолжает. — Раз это тебя так сильно тревожит, думаю мне стоит выслушать. — Прости, — улыбается ее обиде, обнимая за талию. — Мне просто нужно услышать, что все будет хорошо. Целует в щеку и, дождавшись в ответ прощающей улыбки, начинает: — Я весь вечер думаю об этом, не могу выкинуть из головы слова из этой записки, — передает ей в руки, наблюдая за реакцией. — Нашел ее перед отъездом в тронном зале. Облокачивается о стол по обе стороны от нее, едва ли сдерживая поток юбок, что разливаются волнами полуночи по столу, струятся вниз к его ногам, придавая ей некую эфемерность. — И почему сразу не сказал мне? — строго спрашивает Реджина, не поднимая глаз. — Не хотел портить тебе вечер, — убирает выбившуюся из общей копны прядь, немного закрутив ее на пальце. — Да, лучше бы его испортила моя смерть. — Реджина. — Я не серьезно. Тебе не о чем переживать, — обнимает его за плечи, соединив пальцы на шее, слегка царапает, чтобы получить излюбленную реакцию на эти ласки. — Я обо всем позаботилась немного раньше. Выдыхая, чуть касается его губ, в следующий миг уже отбиваясь от его атак, лишая права лидерства. — Ты обещал не мешать мне. — Похоже, соврал. Она прыснула: — Уже второй раз за день нарушаешь обещание. — Подлец и мерзавец, каюсь, — притягивает ее за талию, вынуждая сделать незначительный шаг вперед и прижаться к его груди. — Можете делать со мной что пожелаете, Моя Королева. — Я могу немного увлечься, — украсив небольшими укусами его шею, оставила влажный след, смакуя вкус своего мужчины. — Мне это нравится, — ответив почти теми же ласками, аккуратно сжал грудь. Тяжело выдохнув, она положила ладони поверх его рук, усиливая захват. — У нас не так много времени, — повела руки вниз на талию. — Не хочу торопиться, — разворачивает ее к себе спиной, вынуждая облокотиться о стол, чтобы удержать вес платья на ослабевших ногах. Руки лучника не перестают ласкать ее, и она сама находит пояс брюк, спускаясь ниже. На этот раз прощен. — Придется его снять, любимая, — шепчет, распутывая скрытую шнуровку. — Только если вернешь все в первоначальный вид. — Либо удовольствие, либо безупречный вид. — Снимай. — Как просто с тобой договориться, — скользит по обнаженной коже ребром ладони, вынуждая ее изгибаться. Шепчет на ухо, обнимая за талию. — Ты все-таки не надела белье. Она задержала дыхание, когда почувствовала его внутри. От долгожданного наполнения напряжение током прошлось по телу, расслабив ее настолько, что стало трудно держаться на собственных руках. — Не останавливайся, — совсем тихо заговорила она, и от очередного толчка внутрь задохнулась на последнем слоге, опустившись на согнутые в локтях руки. Когда она застонала, Робин, понимая сколь велик риск разоблачения, поднял ее к себе, вынуждая откинуться на свою грудь. Его рука проделала неторопливый путь по ее телу, скользя по груди, а затем легла на губы, которые Королева уже начала кусать. — Тише, Реджина, еще тише. Обхватив руками его бедра, она то и дело царапала их, отчего Робин шипел и лишь сильнее вжимал чародейку в свое искалеченной ее же руками тело. Она практически заскулила ему в руку, когда все узлы спали, позволив наслаждению потоком спускаться по телу, отдаваясь остаточными импульсами между ног. Королева положила ладони поверх рук Робина, которые теперь не зажимали ее рот, а просто держали — сама она бы не устояла. — Теперь этот праздник действительно пришелся мне по душе, — усмехнулся Робин, оставив поцелуй в перемешку с влажным дыханием на ее виске. — Мне тоже. Потрясающее чувство удовлетворённости и почти ненормальное наслаждение от саднящих царапин. Он вспоминал их недавнее безумие с глупой улыбкой на губах, порой замечая, как ее лицо посещает подобная. Как она невзначай касается плеча, где под платьем наливается синим его последний поцелуй. Как смотрит в его сторону, долго сохраняя зрительный контакт, а затем ласково улыбается и быстро отводит взгляд. Эта скрытая игра заводила сильнее, чем если бы она была рядом и не стеснялась прикосновений. И все же, порой он был вынужден отворачиваться, чтобы не вызвать подозрения чрезмерной наблюдательностью и недопустимой в этом положении заботой. Она уверяет, что позаботилась обо всем. О чем? Нашла способ как вернуть магию? Завела себе еще восемь жизней? Позволила ему находиться рядом? Она уверяет, что сделала все раньше. Но и противник готовился заранее. Так и не сумев побороть чувство беспокойства внутри, он стал бродить по залу, иногда сталкиваясь с кружившими в ненормальном вихре парами или желающими поговорить о жизни. Не выпив за вечер ни бокала вина, лучник с некой опаской взял один с подноса. Словно если его оставит здравомыслие, обрушится весь мир. На нее. Все же осушив один, Робин решил отвлечься от всей этой пагубной веселости и отправился к выходу, где в последний раз нашел ее взглядом. В компании очередного богача она учтиво улыбалась и даже смеялась. Решив, что этот вечер не сулит неприятностей, Локсли все же вышел в коридор. — Черт… — выругался разбойник, когда какой-то тип влетел в него. — Простите! Незнакомец обогнул лучника и сразу же скрылся в толпе, более не обернувшись. Робин некоторое время смотрел ему вслед, пытаясь вспомнить лицо, которое мелькнуло лишь на миг, и которое он просто не успел разглядеть. Этот недотепа показался ему отдаленно знакомым. Словно он уже видел его лицо, но не имел возможности как следует изучить, оттого сейчас не может в точности воспроизвести черты. Возможно, Гуд когда-то грабил его карету или же вместе с бравыми ребятами встречал в трактирах. Махнув на это рукой, Робин предпочел думать о чем-то более значимом. Но размышления на более возвышенные и размытые темы давались непросто, вынуждая его в скупой задумчивости бродить по коридорам неосвещенного замка. Утро подкрадывалось незаметно, опыляя еще неясными белесым светом поля и верхушки деревьев. Будучи первым с Востока крупным королевством, владения Мидаса первые встречали предстоящий день, провожая солнце отблеском света от золотых крыш замка дальше, на Запад. В Зачарованном Лесу еще темно. Не должно быть и намека на предстоящий восход светила, но отчего-то алые полосы света бегали по стенам замка, яркими заревом отражаясь в окнах. Озаряя успокоившееся под мирное сопенье спальни и вычищенные до блеска коридоры. Играя несвойственными солнцу живыми тенями. Бодрствующий без сна Генри первый заметил эту аномалию и с ужасом обнаружил причину. — Стража! Весь замок за пару минут был поднят на ноги. Не осталось сонливости, усталость отступила, остался лишь страх и непонимание. В спешке одеваясь, стража успела лишь услышать громкое «На замок напали», а после, уже никто не предавал значения словам. В каком-то забытье разбойник возвращается в зал, сразу же спеша скрыться у стены, где удавалось быть незамеченным практически весь праздник. И, следуя уже заложенному правилу, Робин первым же делом начал искать Реджину. То ли от пестрых пятен мелькавших платьев и блеска украшений, то ли по собственной невнимательности, он не мог отыскать в толпе тот самый завораживающий силуэт в черном, который непременно бы выделялся из всей этой суеты цветов. Сохраняя терпение, разбойник обошел зал, чтобы удостовериться в том, что было очевидно с самого начала — ее здесь нет. Спокойно прикидывая возможные варианты исчезновения королевы, лучник решил, что она отправилась на его поиски. Возможно, этого бы он и придерживался, ожидая ее появления в дверях, но появившийся рядом и уже немного загулявший Георг, как называла его Реджина, спросил: — А вы, что же, пожелали остаться на празднике? — О чем вы говорите? — в этот самый момент его сердце неприятно сжалось в ожидании ответа. Робин уже знал, что добром это не кончится. — Королева уехала с час назад, возможно, я не силен в цифрах, когда в руки попадает бокал с вином… Куда? Так вы не знали? Это сопровождение ни на что не годно. Продолжая пыхтеть о негодности охраны, король присоединился к ближайшей компании, где его мнение подвергли критике, отчего и разгорелся присущий каждому празднику Мидаса «чинный» спор. Еще до начала жарких обсуждений, Робин оказался на улице. Холодный воздух колючим комом прокатился по лицу, затихая в волосах морозными иголками. Разбойник осмотрелся, подвергая сомнению слова короля, возможно, он и прям соврал. Может быть, Реджина покинула праздник пять минут назад и просто физически не успела исчезнуть из королевства. Карета! С последней надеждой Робин побежал к ней, не успевшей скрыться за изгородью, медленно рассекающей снег. Успеть-то успел, но разочарование ожидало его и здесь. — Королева взяла лошадь. Немного опешив от слов кучера, разбойник с толикой страха спросил: — Куда она отправилась? — Во дворец. Ответ был ясен. Единственное, что не смог объяснить кучер, это причину, по которой Королева так резко вернулась домой. Но в чем не стоило сомневаться, так это в безусловной важности и, скорее всего, опасности этого решения. Что-то определенно случилось. Вопрос лишь в том, почему она не сказала ему об этом? Ах, да! Во всем разобралась сама. Как же! Неужели она настолько самолюбива, что готова подставить свою жизнь на кон, дабы выиграть негласный спор с лучником? Она то ли бесстрашна, то ли невероятно глупа. Пока что, Робин остановился на последнем. И пришпоривая лошадь, ему оставалось лишь надеется, что он успеет вовремя. Днем. Уже несколько часов подряд крупные хлопья стараются укрыть поля и приглушить изумрудный цвет сосен. Казалось бы, этому снегу кто-то приказал сверху скрыть следы битвы, заметая тысячи следов воинов, вошедших в этот замок. Белое полотно бесшумно ложилось сверху, пряча не только отпечатки сапог, но и страх. Чистый человеческий страх, исконно приписанный тем, кто любит. И, замораживая это чувство, природа дает им надежду. На что-то лучшее. Достойное их. Является ли таким разбойник? Возможно. Но сейчас его надежда почти иссякла. Ее и вовсе нет. Генри обеспокоено бродил по коридорам, оборачиваясь на каждый шум, доносившийся буквально отовсюду. Замок был наполнен звуками, негромкими, но отчетливо слышимыми. В каждой комнате и большом зале все еще звучали отголоски сражения, подпитываемые реальными стонами раненых в комнате для них отведенной, где лекари пытались унять боль и излечить увечья. Но мало кто догадывался, что помощь нужна не только здесь. В очередной раз подходя к ее спальне, Робин уже и не надеялся получить разрешение войти. Он упрямо сокрушал дверь, надеясь услышать голос хозяйки по другую сторону. — Реджина, сейчас же впусти меня! Молчание, и так уже в который раз. Она никак не связывалась с ним, не позволяла приблизиться, просто-напросто не выходила из комнаты, заперевшись изнутри. Напрасной надеждой было караулить лекаря, надеясь, что вместе с ним сможет проникнуть в покои. Он либо не приходил вовсе, либо просто шел неизвестным разбойнику путем. Хотя, казалось бы, все пути были изучены вдоль и поперек, особенно к ее сердцу. Черт возьми, он не понимал, что происходит с женщиной, что еще два дня назад обнимала его во сне и касалась губами шеи, бормоча что-то о холоде или предстоящем завтраке. Почему сейчас она не желает видеть его и приказывает охране сторожить вход у дверей. Да, это случилось сегодня, на второй день ее добровольного заточения у спальни появились два увальня. С одним из них Робин уже встречался. Потратив достаточно времени на разборки с этими болванами, разбойник наконец-то сдался, признав победу королевы. Эта женщина до сих способна удивлять его, показывая невиданные ухищрения для достижения своей цели. Что же, а Робин Гуд предпочитает проверенные методы, чтобы добиваться того, что он хочет. Солнце все так же клонилось к закату, почти исчезнув за кронами деревьев, прячась за горизонт, а он начинал свирепеть от непонимания и беспокойства. И следуя изученному маршруту разбойник, ненароком слышит разговор стражи. «Да» Не верит в это и, отгоняя напускные страхи, начинается подниматься. Прямо в ее спальню, как привык это делать. Выступающие кирпичи обжигали кожу холодом, но это не сравнится с ознобом, что рождает само сердце. Робин корил себя за то, что случилось, просто не верил, что в этот раз не успел, не сберег. Это было смешно, чувствуя опасность за мили от нее, он не смог уберечь, когда она находилась в метре от него. Не смог даже представить такой сюжет. Кажется, это и есть ирония, пустить все силы на защиту королевы в чужом замке, оставив свой практически безоружным. Проклиная себя за эту оплошность, разбойник в тихом бешенстве выслушивал сбивчивый рассказ Генри, о нападении Белоснежки и возращении Реджины. О жестокой атаке говорил тронный зал, который был почти полностью разрушен. И, видя эти последствия, разбойник просто сходил с ума от мысли, что она пострадала. Прямо в их спальню. Где он был уже давно не гостем. Можно ли считать владельцем того, кому по праву принадлежит хозяйка? Возможно, но Робин не думал об этом. Комната хранит нечто больше, чем роскошную мебель и дорогие украшения, она хранит их личную историю, начавшуюся здесь с самой первой встречи: ее, встретившую лучника в объятьях охотника, и его, не отпускавшего руки жены. Как сильно они изменились в обществе друг друга. Уже не чужие люди, далеко не враги. Он чувствовал с ней космическую связь, даже когда она смеялась над его предположениями. Все просто не могло закончиться. Только не так… — Реджина? Распахнув шторы, одним мощным рывком наполняет комнату светом, а ее именем пустоту спальни. Нет даже намека на вторжение кого-либо. Все в точности, как они оставили до отъезда. Не заправленная кровать с ворохом одеял и простыней. Подушка, оказавшаяся на полу, когда Реджина старалась его разбудить, а он просто откинул ее «оружие», подмяв под себя и вынудив пролежать с ним еще около получаса. Поднос с ее любимым черным кофе, не допитым в спешке, и чаем, что лучник всегда готовил для себя. Раскрытый шкаф, плед у камина, догоревшие свечи. Было трудно поверить, что прошло несколько дней с момента их последнего появления здесь. Но очарование нахлынувших воспоминаний отступало под напором реальности. Запутавшись во всем окончательно, потеряв связь между минувшими событиями, разбойник вылетел в коридор, где услышал уже от других стражников кроткий ответ: — Королева покинула спальню почти сразу же после Вашего ухода. «- Покажи! — резко дернув ее за руку, Темный не подумал о том, что Реджина, не ожидая этого, не удержит равновесия и повалится на него. — Сделаешь так еще раз и я… — оттолкнув учителя, зло прошипела она. — Что? Запустишь в меня радугой? — сарказм в его голосе был не к месту. Королева была на пределе и вот-вот грозилась выполнить свое обещание, и, если не радугой, то ногтями она точно воспользуется. — Покажи, — более спокойно повторил он, словно минуту назад и не проклинал ее. Подняв руку ладонью вверх, Реджина отправила сгусток энергии, который тут же рассыпался белой пылью. — Светлая магия, — констатировал маг, соединив кончики пальцев вместе. — Ты стала бесполезной окончательно. Королева нахмурилась, но лишь для вида, на самом деле ей было абсолютно плевать, сколько его планов она внезапно нарушила. — И что дальше, Румпель? Всем сделкам конец? — подняла глаза, посмев произнести это с улыбкой. Он буквально рассвирепел. Бесята, появившиеся в его взгляде, поздоровались с нею лично, прежде чем она поприветствовала стену. — Да что ты понимаешь в этом? — он вновь подбросил ее, на этот раз задержав в воздухе чуть выше своих глаз. — Ты была сделкой, Реджина. Не самой удачной, как вышло. Но знаешь… — внезапно его взгляд прояснился, и ей показалось, что легкая улыбка коснулась сухих губ, — … мы можем заключить новую…» Тронный зал хранил увечья минувшей борьбы. Незнакомый для этого места запах крови и остывающей стали наполнил большую залу, отдаваясь горечью в носу. Да, пускай это место уже видело много смертей, совершенных от рук восседавшей на золоченном троне, но никогда прежде пол не был усеян алыми пятнами, а гобелены рваными ранами от острых копьев. Некогда праздно украшенный зал совсем огрубел. Больше не зеленая ель, а лишь горстка пепла и сучьев в углу у камина и подпаленные ленты цветных гирлянд. Здесь больше нет праздника, не для нее. Бродя среди этой разрухи, Королева, как будто бы и не удивлялась столь непривычной картине. Удивляло лишь то, как эта глупая девчонка, о которой она так поспешно забыла, выпустив из-под контроля, умудрилась собрать армию. Не просто крестьяне и дворовые, воины. Самые что не на есть настоящие. В металлическом обмундировании с закаленной сталью мечей. Она бы не справилась без помощи. Не смогла бы. Слишком глупа, чтобы додуматься до всех этих угроз и изощренных посланий, кои получала в подарок Ее Величество. И если Белоснежка имеет какие-либо цели, то тот, кто стоит за ее спиной, явно желает большего. Вопрос только лишь… — Кто? — Я не могу тебе сказать. В отличие от Реджины, Темный сидел на повалившейся колоне с того момента как появился и застал ее в мрачном раздумье, бродившую вдоль брошенных неприятельских орудий. — Так зачем ты мне нужен, раз не знаешь даже такой малости? — насмехаясь и злясь одновременно прошептала она, обратив на учителя презрительный взгляд. — Чтобы помочь осуществить твой план… И он уже близко, — оживился Румпельштицхен, поднимаясь и тут же оказываясь рядом. — Если они пострадают… — Ты все равно ничего не сможешь сделать, — прервал угрозу, таким же насмехательским тоном, в котором уже слышалось раздражение от ее бесполезных слов. Они долго смотрели в глаза друг другу, будто старались уничтожить соперника вербально, но Маг прервал это язвительным: — Мы заключили сделку. А свои условия я всегда выполняю. Сейчас. Всунув ей в руку флакон с желтоватой мутной водой, он исчез. Пару секунд, безвкусная жидкость, от которой она невольно поморщилась, и темнота, наступившая столь стремительно, что она едва ли успела смягчить свое падение на пол. И лишь за секунду до, она услышала его голос. — Реджина! Сколько раз было произнесено ее имя — столько никто и не отозвался. Робин начал с ближайших залов и комнат, которые в большинстве своем приютили раненых или просто замерших в стенах этого огромного замка. Холодно было не в самом помещении, в основном в тех коридорах, что вместо одной из стен имели лишь бортики, выполняя роль балкона. И не повезло тем, чьи комнаты располагались рядом. Согревал лишь камин, да и то не мог нагреть спальни, двери которой постоянно раскрывались. Робин также стал одни из тех, кто удостоился ругательства в свой адрес, но завидев, кто на этот раз пустил морозный воздух внутрь, слуги и рыцари обычно затихали, награждая лучника бранью лишь когда он убегал, позабыв захлопнуть дверь. Замок дышал ненавистью и страхом, всем тем, что внесли и оставили здесь воины двух королев. И если люди Белоснежки, насытившись по горло резней (или же получившие сильный отпор?) покинули дворец, позабыв как страшный сон прошедшую битву, то армия темных рыцарей еще помнит лязг мечей и видит разруху, обезобразившую прекрасные холлы и дорогие украшения замка. Робину так никто и не поведал всю историю целиком. Он знал лишь об угрозе Принцу и появлении Королевы, которая каким-то образом остановила кровопролитие. Как именно, лучник опять-таки не знал. Но убедившись, что жизнь Генри в сохранности и впредь находится под защитой, он собирался оберегать Ее. Женщину, покинувшую его так спешно, оставив одного, сходить с ума от безумных догадок и скрытого страха за нее в чужом дворце. Ее, постоянно его не слушавшую, не подчиняющуюся ни просьбам, ни угрозам. Королеву, властную и лишь внешне сильную, сейчас, беспомощную без его плеча пред суровыми реалиями. Черт возьми! Он безумно боится. Особенно неизвестности и тишины, вновь нарушавшейся звуком ее имени. Направляясь в тронный зал, Гуд уже и не надеялся здесь найти свою пропажу. Какая ирония — то что ищешь скрыто там, где и не думал искать. Но еще большая насмешка в том, что то, что лучник искал, окончательно потеряно тоже здесь. — Реджина! Нет! Черт! Реджина! Приподняв ее, быстро осмотрел тело на следы ран, но ничего. Прохладный бархат не исполосован и не испачкан бордовыми пятнами, нет следов удушья и прочих ужасов. Но грудь, скованная черным кружевом, не поднималась в такт дыханию, губы сомкнуты, не отзываются на его голос, глаза закрыты. — Реджина, посмотри на меня. Открой глаза! — ладонь еще чувствует ее тепло, горячую кожу щеки и лба, но не ощущает пульса на шее, где разбойник задержал руку, ожидая хотя бы один слабый удар. Ничего. — Ты не могла умереть, — сдавшись, прошептал ей в волосы. — Я обещал тебе. Не заставляй меня снова нарушать клятву. Впервые за долгое время, он почувствовал слезы, застывшие в уголках глаз. Ощутил дрожь во всем теле, когда наконец-то пришло осознание мучительной истины. Ее больше нет. — Ты так и не сделала мне подарок на Рождество, — в каком-то помешательстве продолжал он, сжимая ее руки. — Это нечестно, Моя Королева, потому что вот он мой. Выудив из внутреннего кармана хлопковый мешочек, Робин достал кольцо, для которого так и не нашел достойной упаковки. Небольшой золотой обруч с выверенной цепочкой камней внутри и вкраплением более мелких. Ювелирная работа, выполненная на заказ специально для нее. Она даже не увидела его. Но сможет почувствовать. Аккуратно взяв женскую руку, Робин надел кольцо, поцеловав холодные пальцы. — Я люблю тебя. Он сильнее зажмурился. Неприятный холод охватил тело, мурашками отдаваясь под одеждой. Сердце просто перестало согревать его изнутри. Робин не чувствовал это прежде, оттого с такой неистовой силой боролся. С дрожью, слезами, проклятьями. Всем тем, что выдавало его слабость. Возможно, у него бы и не получилось сдержать слез. Возможно, он просидел бы подле нее еще долго, если бы не случайный посетитель зала и громкий зов последовавший за ним. — Королева! Королева мертва! Стража, скорее! Робин Гуд убил королеву.