Любить нельзя ненавидеть.

Счастье — временная стоянка, а не пристань. Было бы слишком наивно оставлять свой корабль в столь ненадежном месте. Реджина давно поняла: счастье — точно не ее остановка. Она была верна указу матери, учителя, а после и самой жизни, что не раз преподносила слишком болезненные уроки, выцарапала конспект на костях. И этому алгоритму Королева следовала долгое время. Слишком давно за холодной улыбкой и надменным взглядом скрывала себя настоящую. А осталось там хоть что-то от той, прежней Реджины? Девушки, которая по утрам вплетала в косы бирюзовые ленты; девушки, что верила в чудеса и была невинна в помыслах души; девушки, разочаровавшейся в своей сказке. Она стремилась разрушить все быстрее, чем это сделает кто-то за нее. И, закрывая глаза, она видела тьму собственного сердца, чернее, чем благородный бархат, что она носила в знак постоянного траура былого чистосердечия. Закрывая глаза, она вновь убивала, чувствуя, как кровь убиенного ею скользит поверх ее вен. Закрывая глаза, она вновь оставалась одна наедине с одним и тем же кошмаром. Реджина открыла глаза и глубоко вздохнула. Очередной страшный сон, одно из немногих искаженных воспоминаний из прошлого. Кошмары чередуются, но идут не по порядку. Одна ночь — один сон. Но сегодняшний был особенный. Новый, наверное, оттого до невозможности реалистичный. Белоснежка с кровью на руках, ее кровью. В ладони прах от сердца, только что раздавленного сердца, но оно уже не принадлежит Королеве. И, восстанавливая сон кадр за кадром, она понимает, чья смерть отражена в горстке темного пепла… — Робин, Робин, — тихо шепчет его имя, судорожно ища ладонь разбойника рядом. Находит. — Реджина? Что случилось? Кошмар? — Робин хотел было освободить свою руку, чтобы обнять ее, но Королева слишком крепко сжала его пальцы. Они уже оба сидели в постели, в полутьме спальни, не освещенной сегодня третью растущей луны. Лишь отголоски света попадали внутрь, рассеиваясь, так и не достигнув их лиц. — Любимая. Реджина, — шептал лучник, целуя ее в плечо. — Не молчи. — Они хотят прийти сюда и станцевать на моих костях… — Что? — … Думают, что смогут победить, уже смогли. Но я еще буду бороться. Не поворачивая к Робину голову, словно в бреду, шептала эти слова, не успевая перевести дыхание. Разбойник прижал ее к себе, укачивая на руках, пока она не замолчала, а затем так же тихо заговорил сам: — Мы будем бороться вместе, Реджина. Во чтобы то ни стало, я никому не позволю причинить тебе вред. Если случится, я умру за тебя, но никогда не позволю тебе сталкиваться со всем этим самой. Когда лучник заговорил о жертве, она замерла. Не в этом ли пророчество ее сна? Смерть Робина — цена за ее спасение. Если так, то это будет самая дорогая сделка в ее жизни. — Нет, — выпрямилась, но не смогла сбросить его рук со спины. — Я не позволяю тебе рисковать собой. Я справлюсь сама. — Знаю, милая, — радуясь, что Королева поборола эту истерику, лучник поцеловал ее в висок. — Но я все равно буду с тобой. Всегда. А теперь засыпай. И этот сон повторялся каждую ночь, изо дня в день пророча ей пережить смерть Робина заново, более реалистично. В конце концов, она уже боялась спать, предпочитая в полудреме чувствовать теплые ладони разбойника на талии, спокойное дыхание, греющее макушку. Чувствовать, что он жив, рядом и точно никуда не уйдет этой ночью. Таких ночей было немного, но и они давались трудно. Однажды она все же заснула крепким сном, который оказался совсем без сновидений. Вздрогнула от тихого скрипа двери: просто уже давно проснулась. Осталась в постели, забываясь в тепле и запахе того, кто вошел в ее покои. Робин тихо затворил дверь, надеясь, что не помешал сну Королевы. Она не подала виду, что проснулась, не открыла глаза, ожидая действий разбойника. Бурбон, в это время лежавший на другой половине кровати, словно понял, что может помешать, спрыгнул с постели и устроился на ковре. Лучник не заставил себя долго ждать. Скинув сапоги, он осторожно лег рядом. — Просыпайтесь, моя Королева, — полушепотом в волосы, полупоцелуем в висок пустил дрожь по ее телу, вызывая улыбку на забывших о притворстве губах. — Еще немного, — ответила она, кутаясь в одеяло. — Прямо сейчас, — руки разбойника скользнули под одеяло и нашли ее талию. Кончики ледяных пальцев посчитали ребра, а затем вновь легли на талию, пока она старалась избежать холодных прикосновений. — Робин! Руки! — максимально отпрянув от него, спряталась с головой, желая согреть остывшую кожу. — Прости, — нагло смеялся лучник. — Иди ко мне. Холодные только руки. Недоверчиво покосившись на него, все же придвинулась ближе. Обнаженное женское тело согревало сквозь одежду, даря тепло замершему разбойнику. Этим утром он успел выполнить все свои обязанности и обещания по поводу сопровождения Ее Величества во дворец царя Мидаса. И, будучи уверенным, что Королева уже встала, он собирался полностью осведомить ее обо этом. Но в тронном зале было пусто, в кабинете тоже, и каково же было удивление лучника, когда он увидел ее здесь. Уже полдень, а эта девчонка даже не думала встать с постели. Уютно устроившись среди подушек и одеял, соблазнила Гуда этим спокойствием и минутами наедине. Даже если б пришлось лишь издали наблюдать за ее умиротворением. — Ты не ходила обедать? — Нет. — И твой отец не пытался вытянуть тебя из постели? — умиляясь ее мычанию в шею, спросил мужчина. — Он даже не заходил, — чуть потянувшись в его объятьях, еще сонным голосом продолжала она. — Тогда это сделаю я, — угроза, а затем и резкий рывок заставили ее испугано распахнуть глаза. Он поднял ее на руки, стараясь не обращать внимание на капризы женщины, а еще лучше на приятное тепло обнаженного тела, что так стремилось покинуть его объятья. — Робин, куда…? Не надо. Сжимается в его руках, скрывая длинный шрам на животе, так и не вылеченный лекарем и мазями — след того покушения. Стала стыдиться этого изъяна. Разбойника поначалу забавляло ее милое стеснение. То, с какой неохотой она раздевалась рядом с ним, постоянно скрывая шрам, как запрещала прикасаться к себе во время близости, почти в темноте — это перестало быть забавой, вызывая лишь огорчение разбойника. Он не хотел, чтобы она стеснялась. Не с ним. Но Реджина была упряма, впрочем, как и всегда. Она действовала по-своему, чаще всего оставаясь в ночной рубашке каждый раз рядом с ним, лишая лучника возможности любоваться идеальным телом, которое ничуть не померкло в его глазах даже с этим изменением. — Не прячься, — вернул на постель, дабы она не оказалась на холодном полу, позволил ей встать на колени, сравнявшись с ним ростом. Вопреки ее ожиданиям, Робин не ушел. Ласково касаясь шеи ладонью, провел через грудь к животу, где задержался на ране. Реджина буквально заново ощутила холод лезвия на коже, хоть пальцы разбойника были теплые, а движения осторожные — абсолютно не то же самое, что в тот день. — Что говорит лекарь? — Он не сможет убрать шрам, — смотрела на руку разбойника, глубокими вдохами встречая каждое новое прикосновение. — А ты? — Я пыталась, — спокойно ответила она, стараясь не встречаться с лучником взглядом. Могла бы излечить себя магией, если бы та действовала. Но ее не было уже долгое время. Недавно она вновь встретилась с Темным. Его лицо не выражало ничего кроме отвращения. Смотреть на «добреющую» ученицу, казалось, было для него почти физически невыносимо. Оттого маг постоянно морщился и избегал встречи с карими глазами. «- Я не понимаю в чем проблема? — равнодушно парировала Реджина. Проведя рукой по столу, смахнула на пол несуществующие крошки и села, закинув ногу на ногу. Дерзкий выпад отдался болью в животе, но она не подала виду. Стиснув зубы, пыталась держать располагающее к спору выражение лица, зля Румпеля. — Тебе и не нужно было что-то понимать. Следовало только выполнить свою миссию, но ты не справилась с этим. Какая жалость. На дерзость отвечал ей откровенной незаинтересованностью. Словно слова, сказанные Королевой не имели веса, оттого взлетали быстрее, чем успевали достигнуть слуха учителя. Он и не желал ее слушать. Эта девчонка все испортила своими глупыми чувствами и играми. Она стала сгоревшим делом, на которое Темный поставил слишком много. Выходит, зря. — Что это значит? Ты можешь хоть раз, что-то ответить точно? Я устала от твоих шарад, Румпель! — брюнетка быстро оказалась у самого лица учителя, презрительно вглядываясь в его извечную издевательскую усмешку и веселые глаза, которые толком никогда ничего не выражали. — Время покажет, Ваше Величество, — еще ближе, возлагает очередную загадку на ее губы. — Пусть молится усердней Королева, дабы спастись от праведного гнева. В Рождественскую ночь свершится суд, на бал из Ада гости к нам придут, — пропел он своим отвратительным высоким голосом и рассмеялся. Ранее бесстрашная Королева впервые испугалась своего учителя». Избежать опеки стало практически невозможно, если не Робин, то отец, не отец, так Робин. Она совсем перестала оставаться одна. Шаг влево, шаг право, в независимости от направления и способов передвижения с ней рядом всегда был кто-то. Везением было, когда этим кем-то становился стражник, все еще послушный королеве, но отчего-то начавший подчиняться разбойнику. Скорее бояться, потому что теперь Робин строго следил за дисциплиной. А она просто не вмешивалась, поручив это мужчине. Спустя долгое время ей наконец-то повезло остаться под присмотром стражи. С того нападения она больше нигде не бывала одна, только если в своих покоях, и то на те недолгие часы, когда разбойник еще не вернулся. Сейчас это было на руку. Какая удача. Она наконец-то сможет довести дело до конца. На одну проблему определенно станет меньше. Реджина скроет все просветы прошлого, что темным свечением постоянно напоминают о себе в ее новом настоящем вместе с лучником. Старых грехов не перечесть, и каждый старается суровыми последствием вновь влететь в ее жизнь, угрожая этому блеклому счастью рядом с Робином. Уже не боялась, но все еще не хотела, чтобы он узнавал ее старые проступки. Скоро, сразу после Рождества, ее жизнь официально поделится на «до» и «после». И это «после» станет самым лучшим этапом в ее жизни. Этапом, где человек с татуировкой льва узнает правду и простит ее, как делал это сотни раз раньше. Где им суждено если не светлое будущее, то хоть какой-то спокойный финал. — Ваше Величество? Осторожный зов стражника вывел ее из раздумий. В последнее время она часто думала об этом, ненароком начиная мечтать, за что сама же себя и упрекала. Мечтать — слишком непозволительная роскошь. В мечтах ты понемногу сродняешься с теми мыслями, что греют душу, без них твое существование затрудняется, как дыхание под водой. Ей нельзя мечтать, потому что это никогда не случится. Точно не с ней. — Ждите меня здесь. — Но, Ваше Величество… — Я сказала, ждать, — одернув подол плаща, она многозначительно посмотрела на своих спутников. — Если хотя бы одна живая душа в замке узнает, что я была здесь, вы закончите свои недолгие дни с крысами в этой же темнице. Она так давно никому не угрожала и не причиняла боль, что уже и забыла, какое это потрясающее чувство. Чужой страх рождал в ней силу, которая вновь тратилась не во благо. И Реджина была рада этому чувству. Ведь это означает, что Румпельштицхен был неправ — она не добреет. Просто не может стать паинькой при всей этой тьме, заложенной почти сразу при рождении, в генах, а потом с такой тщательностью взращиваемая матерью долгие годы. Она не может стать хорошей на все сто процентов, даже лучнику не исправить это, ведь тьма… она как страница в книге. Черная с обугленными краями. И только всевышнему автору известно, сколько будет таких страниц в каждой рукописи. Довольно улыбнувшись мимолетным мыслям и рожденным заново ощущениям прошлого зла, она отворила дверь и, закрыв ее изнутри, зашла в темницу. «- Я смотрю, ты вновь потратила время зря. Услышав до омерзения надоевший за эти дни голос, Реджина отложила расческу и встретилась взглядом с Румпелем сквозь зеркало. — Ты имеешь ввиду вновь не разрушила этот мир? Да, какая жалость, — Королева поднялась и выжидающе посмотрела на Мага. — Ты совсем позабыла о своей мести. Поразительно. Неужели тебе пришлась по вкусу мирная семейная жизнь. Как в сказке: замок, принцесса и принц. Только тут несостыковочка… — изобразив в воздухе полукруг, Темный хлопнул в ладони и приблизился к ней, ткнув покрытым чешуей пальцем ей в грудь… — ты не принцесса, а твой вор — точно не принц. И конец твоей сказки всем известен. Он отошел на шаг и с каким-то явным сочувствием произнес: — У злодеев не бывает счастливого финала, Реджина. — У меня будет, — не веря собственным словам, старается раззадорить Румпельштицхена такой выходкой. Он ведь будет только рад убедить ее в обратном. — Я бы хотел этого… для тебя и себя, разумеется, — смирение и надежда — это совсем не похоже на того Темного, которого она знала, но удивление длилось недолго. — Но без твоей помощи у меня ничего не выйдет, а раз так… Я разрушу твой счастливый конец, если того потребуют обстоятельства. Поэтому перестаньте мечтать, Ваше Величество…» Чтобы то ни было, она не позволит словам Темного стать пророческой правдой. — Оно сидит идеально, — Робин вновь встретился с ее взглядом в зеркале напротив, неосознанно отвлекая Королеву от очередного воспоминания. Стекло в темной деревянной оправе во весь рост показывало Реджину в иссиня-черном платье с небольшим шлейфом, на который по неосторожности наступил лучник. Он стоял за ее спиной, ласково перебирая пряди распущенных волос. Ему нравилось, когда они струились по ее спине, не скованные шпильками и лентами, нравилось путать в них пальцы, порой крадя у Королевы тихие вздохи. — Нет, — в очередной раз, отстранилась от его рук, боясь, что если она ответит на ласки, то они никогда не закончат эту примерку. Швеи были весьма ответственные и по просьбе королевы быстро изготовили ей несколько платьев к новогоднему торжеству. Робин видел лишь одно из них. — Реджина, ты выглядишь прекрасно. В одежде или без, поверь мне, — мужчина улыбнулся ей, опустившись на софу. Оттуда еще раз осмотрел ее с ног до головы, заостряя внимание на излишне открытой груди. Декольте было достаточно глубоким, чтобы заинтересовать любого мужчину, и Робин не хотел, чтобы этим мужчиной был кто-то кроме него. — Примерю другое. — Есть еще одно? — Да, думаю, тебе понравится, — лукаво улыбается Реджина, прячась за ширмой. — Конечно, понравится. Вторит ей лучник, покорно ожидая пока его женщина переодевается. Хотя желание помочь ей снять платье было немного больше, чем просто наблюдение за процессом. На самом деле, ему нужно быть совсем в другом месте. Сегодня необходимо еще раз проверить готовность к дороге, а также надежную защиту здесь. Все, что поможет обеспечить безопасность Королевы в самом замке или же за его пределами. Лучник лично проконтролирует весь процесс и сам же его реализует. А насчет бала. Он поедет с ней. Да. Они это даже не обсуждали, и не должны. Реджина не сможет противиться этому, да и не станет. — Робин? Мужчина пару раз моргнул, возвращаясь в реальность, где его восхищения ждала самая прекрасная женщина из всех, которых он когда-нибудь видел. Она стояла совсем близко, невинным взглядом очаровывая разбойника, который на миг позволил себе забыть о том, зачем пришел сюда. Эта струящаяся ткань, искусно собранная лучшими портнихами, так идеально сидевшая на стройном теле, подчеркивала все великолепие Королевы Зачарованного леса, делала выразительнее глубину карих глаз, от которых лучник не мог оторваться. В них одних был весь свет и вся красота, не в этой дорогой тряпке и ярких камнях, не в запахах, смешанных в стеклянных бутыльках, в ней одной был весь его мир. Робин сейчас это понял. Осознал окончательно и, протягивая ей руку, прошептал: — Я люблю тебя. Она вложила ладонь, позволив притянуть себя для легкого поцелуя в губы — Тебе не нужно говорить это постоянно, чтобы доказать свою любовь, — произносит Реджина, обнимая лучника за плечи. — Во-первых, — деловито начал Гуд, убирая упавшие на ее лицо пряди, — мне нравится говорить это, а во-вторых, — осторожно гладит кончиками пальцев раскрасневшиеся щеки, — твоя смущенная улыбка бесценна. Реджина улыбается, но не более. Она снова не находит в себе силы признаться ему в обратном, боясь, что любое ее слово подведет черту, поставит точку в очередной счастливой сказке. Слишком много теряла, чтобы так беспечно забыться, слишком мало любила, чтобы согласиться так быстро. Быстро. О боже, нет. Больше полугода прошло с того дня, как разбойник явился на порог ее дворца. Явился, чтобы остаться здесь, в ее доме, ее постели, ее сердце. Многое взял, бесконечно много отдал. Кто же знал, что последней кражей Робин Гуда станет любовь Злой Королевы. Но разве то, что отдано по доброй воле, может быть украдено? — Потрясающая, — он позволил ей повернуться к зеркалу, осмотреть себя вновь. Красный. Безусловно ей идет этот оттенок. Праздничный и воистину прекрасный. Тонкая линия на краешке платья, обыгрывает грудь легким блеском собранных в цепочку камней. На талии тонкий пояс, пускающие первые кружевные линии юбки. Не сильно пышные, но все же спрятавшие красивые ноги под слоями ткани. Даже количество не делало ее образ тяжелым. Наверное, эту легкость она рождала сама. Оттого так легко кружилась в его руках. — Ты красива во всем, Реджина, поэтому давай выберем то, что быстрее всего снимается, — улыбается, касаясь губами шеи и оголенных плеч, желает быстрее возместить эту ночь врозь. — Неугомонный, — смеется она, закрывая глаза, когда рука лучника скользит вдоль открытой спины, считывая мелкие импульсы под ее кожей. — Тебе это нравится, — оставляет долгие поцелуи на ее шее, грозя перейти от ласки к пытке, оставляющей синие следы, которые вряд ли подчеркнут красоту ее кожи. Лишь усилят интерес к персоне Королевы, тайно приписывая ей всевозможных любовников. — Ты стал моим ночным кошмаром, Робин Гуд, — шепотом признается ему, задрожав от последнего поцелуя за ухом. — О котором ты мечтаешь, — обнимает ее за талию. Эта близость сейчас необходима, ее дерзкие слова всегда рождают в нем желание, сильное и неконтролируемое, возникает необходимость утолить этот голод прямо сейчас, вне зависимости от места и времени. Что же она с ним делает. — Не льсти себе, разбойник, — поворачивает голову к нему, выдыхая дрожащими губами очередную колкость. — Это не я, это все ты… каждую ночь, — перебивает собственные слова поцелуями, иногда отвечая на ее, иногда сам желая коснуться мягких губ и кожи, мгновенно согревшейся под его прикосновениями. Впивается в шею, кусает ее, отчего Реджина вскрикивает, изгибаясь в его руках. — Робин! — запускает руку в его волосы, пытаясь контролировать как зверя, ругая за то, что осмелился показать зубы, но он уже давно не послушный пес, а она не его хозяйка. Чувствует слабость в коленях и цепляется за его руку. Робин с большей дикостью набрасывается на нее, вопреки себе оставляет метки, красные быстро пройдут, но на это время он будет видеть следы своей любви на ней, собственные отпечатки. — Реджина? — стук в дверь в момент успокаивает их тлеющие тела, и одно рванное дыхание, общее на двоих, ее испуганные глаза против его спокойных и отчего-то слишком серьезных. — Ширма! Если бы не реакция лучника, то Генри точно бы заметил, но состояние дочери было не лучше. Перекинув волосы на левую сторону, скрыла покрасневшую шею. — Папочка, — ласково улыбнулась, принимая поцелуй отца, — до ужина еще рано. — Знаю, просто решил тебя навестить. Ведь мы не виделись со вчерашнего вечера, — принц присел на софу. — Как ты красива, милая. — Спасибо, пап, — Реджина сделала вид, что сама себя рассматривает в зеркале. Да, красное превосходно, но лучник не успел сказать, что думает об этом. — Выбираю платье на бал. — Можно тебе помочь? — Конечно, — Королева улыбнулась снова и юркнула за ширму, где старался сдержать смех Гуд. — Когда будет бал? — Послезавтра вечером. Мы отправимся после обеда, — она развязала пояс, спуская юбки, чтобы не дразнить разбойника, отвернулась, стягивая платье с плеч. Надеяться, что лучник останется безучастным было глупо, она давно заметила за ним эту игривость, желание рискнуть пару раз, или просто позлить ее. — «Мы» — это ты и Робин? Где он, кстати? Я не видел его весь день. — Опять отлынивает от своих обязанностей. За эту ложь разбойник наградил ее шлепком под зад, отчего она угрожающе зашипела, но не контролируя свое тело, прогнулась в талии, подставляя под руку лучника больший участок тела. — Как я уже успел заметить, если он и не выполняет своих обязанностей, то только если находится рядом с тобой. Реджина не видела отца, но чувствовала, что в этот момент он улыбался. Она смутилась, а Робин, по-доброму усмехнувшись, легонько поцеловал ее в шею и позволил выйти к принцу. — Ну, как видишь, тут его нет. Да и делать в моих покоях этому вору нечего. — Конечно, милая, — лукаво улыбнулся мужчина и направился к двери. — Уходишь? Я думала, ты хотел помочь, — удивилась Реджина, на что получила лишь хитрый взгляд отца, направленный в сторону ширмы. — Не буду вам мешать, — добавил Генри и скрылся. — «Вам»? — недоуменно спросил Робин, когда звуки шагов затихли. — Нам, — Реджина указала взглядом вниз, и только тогда Гуд понял, как глупо они попались, раскрыв свое хлипкое вранье. Ширма оказалась достаточно высока, бесспорно, да только мало было спрятать разбойника во весь рост, необходимо еще так же скрыть ноги, ведь эта плетенная материя имела длинные ножки. Сама ширма начиналась не многим ниже колен лучника, потому для принца не составило труда узнать владельца черных кожаных сапог. Робин рассмеялся и притянул Реджину к себе. — Рано или поздно он все равно бы узнал. — Да уж, Рождественский подарок распакован слишком рано, — сказала она, оплетая руками шею лучника. — Подарок? Хотела рассказать о нас на празднике? — Да, думала, устроим небольшой ужин. Вместе. И начнем этот год без тайн друг от друга, — руки скользнули на затылок, играя с его волосами — волновалась. — Мы же семья. — Считаешь меня частью вашей семьи? — Более чем, — мягко улыбнулась она, наблюдая за светом, что озарил его взгляд. Робин перехватил запястье, устроившееся на его плече, и поцеловал ладонь, в благодарность за очередную приятную искренность, что стало происходить с ней довольно часто, постепенно превращая дерзкую Королеву во влюбленную девушку. Это не делало ее хуже. Она просто становилась другой. Для него. Значимая жертва, тем более для женщины, что всеми силами старалась сохранить строгий образ безжалостной стервы. Как глупо было раскрываться рядом с ним, как безрассудно, но она сделала это. О большем он и не смел просить. — Итак, что ты хочешь на Рождество? — спросила она, когда губы начали гореть от его долгой борьбы за власть и ее болезненной мести в виде укусов. — Я уже получил свой подарок. Это будет непозволительной дерзостью просить у судьбы больше. — И что ты уже просил? — Тебя, — проводит руками по ее телу, словно действительно держит в руках что-то особенное, упакованное в красивую оберточную бумагу. Она улыбается, опускает голову, а он думает о том, как обожает эту улыбку. — И я тоже тебя когда-то просила, — шепотом признается она, приподнимаясь, чтобы выдохнуть эту фразу в его губы. — Когда-то? — усмехается он, задерживая дыхание. — Да… это очень долгая история. Я обязательно расскажу тебе, — быстро поцеловав разбойника в щеку, вернулась к зеркалу, с помощью которого пыталась расстегнуть платье. А Робин плюхнулся на кровать с такой широкой улыбкой, что ямочки на щеках стали лишь маленькими темными полосками. — Ты так и не ответил, — напомнила она, по очереди снимая сережки. — Наверное, я тебе покажусь самым банальным мужчиной в Зачарованному Лесу, но лучший подарок на рождество — это ты. «- Ты не можешь винить меня в том, что происходит, — зло прошипела она, когда пальцы бывшего учителя сжались на открытой шее. — О дорогуша, еще как могу, — вздутые ноздри и морщины, залегшие на чешуйчатом лбу, говорили о высшей степени злости. — Твоя слабость встала боком не только нашему плану, но и всей истории в целом. — Да о чем ты говоришь? — пытаясь ослабить его захват, даже не придала значения очередной загадке. Думать о каких-то неосуществившихся сказках трудно, когда каждый вдох дается с таким трудом. — О будущем. О нашем счастливом конце, — маг выпускает добычу, позволяя Королеве схватиться за его руку. Какая галантность. И не скажешь, что этот кавалер пытался задушить ее всего лишь минуту назад. Темный отворачивается — Знаешь, Румпель — как только пульс пришел в норму, она выпрямилась, и уже с издевательским удовольствием продолжила, без страха приближаясь к нему, чтобы выдохнуть у самого уха, — я уже его получила. То, как он резко обернулся, заставило Реджину отклониться назад, но даже на миг в ее глазах не было страха, зато в его была какая-то толика смятения, которую она ошибочно приняла за испуг. — Посмотрим надолго ли твое мнимое счастье, Реджина. И что будет, если я перестану тебя оберегать…» Оберегать. Это слово она вновь и вновь повторяла, не желая представлять, что потребует Темный маг за эту защиту, а что еще хуже — от чего он ее оберегает? — Ваше Величество? — Можете идти. Убедившись, что образ Королевы не требует дополнительных доработок, служанки поклонились и покинули покои, оставив ее одну. Робин начал новый круг. Будь скорость чуть больше, пестрые гобелены точно бы поплыли перед глазами, складываясь в причудливый калейдоскоп львов, вензелей и птиц, которыми были украшенным эти яркие тряпки. Тронный зал — наверное, единственной место, которое она не изменила под стиль всему замку. Здесь еще можно было наблюдать не подходящие ее вкусу цвета и былые следы предыдущего хозяина. Робину даже на миг показалось, что сейчас дверь откроется, и в зал, в сопровождении свиты, войдет и сам Леопольд. С гостеприимным видом встретит присутствующих, а заметив в зале одного лишь разбойника, сменит радушную гримасу на оскал и прикажет сковать вора и бросить в темницу. Откуда лучнику это знать? Да потому что точно так случилось много лет назад. Когда разбойник в первый и последний раз совершил вылазку во дворец, вопреки своим принципам с корыстным желанием похитить что-нибудь действительно стоящее. Тогда его взгляд упал на хрустальную жирандоль подле трона. Пускай великолепная вещица и вписывалась в общий антураж комнаты, место, выбранное для нее, казалось весьма странным. В тот раз он не обратил на это внимание. У него была одна цель — найти деньги, чтобы спасти Мэрион. Сейчас, проводя пальцем по тонкой хрустальной линии, ему смешно от одной только мысли, что эту штуковину можно было бы без проблем вынести наружу, если еще удалось бы поднять. Ладонь прошлась по тонкой ножке и вдруг зацепила бумажку, вылетевшую с другой стороны вещицы. Быстро подняв кусочек бумаги, Робин, будучи еще в легком замешательстве, не сразу понял, что эта вещь вряд ли должна быть здесь. Лучник на удивление спокойно поднял ее, но развернуть не успел. Внезапный шум, сопровождаемый скрипом двери о каменный пол, вывел Робина из оцепенения и заставил поспешно спрятать записку в карман. В один момент все померкло вокруг, казалось, даже солнце стало светить ярче, чтобы выделить темный силуэт вошедшей. — Робин? Разбойник медленно двинулся навстречу, стараясь осмотреть ее целиком. Это не одно из тех платьев, что она показывала ему. Цвета черного янтаря с тем же характерным отливов и блеском или даже темнее. Благородный черный. Отнюдь не праздничный, но воистину королевский. Пышной юбкой ниспадало от узкой талии, струясь легкими складками вниз к ее ногам. Декольте платья — тонкое кружево, что нежными лепестками сложилось в небольшие соцветия с маленькими камушками в центре. Плечи были открыты и, казалось, чуть подрагивали, отчего камни начинали играть цветом, оттеняя смуглую кожу. Рукава начинались немного ниже из того же кружева, облегали руки, лишь подчеркивая их худобу и изящество, особенно, когда она неспешно поправляла выбившийся из невысокого замысловатого пучка локон, а затем опускала ладони вниз, соединяя на талии. — Реджина, — разбойник протянул Королеве руку, в которую тут же опустилась ладонь с небольшими кольцами на пальцах. Лучник позволил ей покружиться, поиграв юбками, а самое главное: сопроводить это негромким смехом, от которого самому хотелось улыбаться. — Ты невероятно красива, — говорит Робин, кладя одну руку ей на талию, убеждаясь насколько удобно держать ее именно там, чувствуя плетение кружева и мягкость юбки. — Спасибо, — лукаво улыбается, играя пальцами с его, сжимавшими ее ладонь. — Может, не поедем на бал? Я не хочу смотреть на то, как другие мужчины любуются всем этим, — Робин неоднозначно окинул взглядом ее вновь, лаская рукой каждый изгиб, за который цеплялся глаз. — Ты подаришь мне танец наедине, и проведем вечер вместе. Мечтательно улыбнулся лучник, встречая ее смех в ответ. — Не будь ревнивцем, — подтянула его руки вверх, устраивая их на груди. — Это все ты видишь каждый день… без одежды, — соблазнительной улыбкой и шепотом снова обольщала его, как в первые месяцы после их встречи. Все тот же эффект. — Хочу тебя, — тихо произносит разбойник, боясь разочаровать женщину такой реакцией. Все же сейчас на ней прекрасное платье, а он думает лишь о том, как поскорее его снять. — Знаю. Дождись вечера и увидишь, какое белье я выбрала под это платье, — прячет взгляд, говоря это так невинно, что можно подумать, речь идет о совместной прогулке по саду, а вовсе не о том, что эта чертовка вкладывает в смысл своих слов. Не спеша уходит, у самой двери бросив еще одну провокационную фразу: — Если оно, конечно, есть. Уже в коридоре, он настигнет ее в поцелуе, крепко прижав к своему телу. — Ты… провоцируешь меня испортить новое платье, Моя Королева. В тот момент, когда он вот-вот собирался исполнить свое обещание, наплевав на скорый отъезд и ее важные встречи этим вечером, в смежном коридоре послышался голос Генри. А в следующее мгновенье появился и сам принц. Бросив быстрый взгляд на двери в тронный зал, он продолжил свой путь в поисках дочери, которая сейчас оказалась в ловушке между стеной и телом мужчины, что с довольной улыбкой наблюдал за ее раскрасневшимся лицом. — Ау! Что? Твой отец уже давно все понял, — прижавшись к ней еще ближе после этого легкого удара — бессмысленного наказания с ее стороны — Робин облокотился рукой о стену подле ее головы, лишая возможности выйти из маленького убежища. Выемка в стене два на два высотой под самый потолок, где едва ли уместилась пышная юбка Королевы. Прежде в ней стоял стражник, напротив, в такой же своеобразной нише стоял еще один. Как хорошо, что она давно отказалась от напрасного народа. — Все равно. Не хочу, чтобы нас кто-то видел, — положила руки на грудь лучника, удерживая его от сближения. — Не думал, что ты стесняешься меня, — глухо отозвался он. — Безродный вор не чета королеве? — умерил напор Робин, оскорбленный собственно озвученной мыслью. — Нет, конечно, нет. — Что же тогда? — заискивающе посмотрел ей глаза. Она молчала. Сейчас точно не время для долгих бесед о ее фобиях. — Дело не в короне, — констатируют лучник. — Поговорим об этом позже. Ты что-то говорил о провокации? — кокетливо опускает взгляд, приподнявшись, чтобы слегка коснуться его губ. — Отвлекаешь меня? — целует ее, опуская свободную руку на талию. — Пытаюсь и все же, сейчас не время. Ни для разговоров, ни для… этого. Нужно идти, — поздно. Робин уже вошел во вкус, пробуя новый аромат, собранный с ее тела. Поцелуи на шее, редкие на ключицах, вновь на губах. Ее напрасные попытки избежать его прикосновений. — Перестань, — просила она, сдерживая слабое тело, что стремилось навстречу его губам. — Дай мне насытиться тобой, — вернул поцелуй губам, а затем коснулся виска. — Я не смогу сделать этого весь вечер. Позволив ему еще с минуту мучить и без того разомлевшее тело, Реджина настойчиво потянула разбойника за белоснежный ворот рубашки, грозя помять непослушную ткань, что с таким трудом накрахмаливали служанки. Губы напротив губ, поцелуй снимает остатки помады, позволяя лучнику смаковать ее вкус еще долгое время после. — Мне как будто снова тринадцать, — бросив короткий смешок, удерживает улыбку, не отрывая потемневших глаз от его, все таких же чистых. Руки мужчины неспешно спускаются до талии, словно желая запомнить каждый дюйм ткани, лежавшей столь изыскано на ее стройной фигуре. Она сжимает его ладони, чтобы усилить захват. Просто необходимо чувствовать его силу, удерживаемую лишь бесконечной нежностью к ней. — Если бы я встретил тебя в тринадцать, — наклоняется вперед Гуд, — сейчас ты бы была моей женой. Реджина замерла. Первым порывом было сбежать. Снова. Скрыться от тайного вопроса в его глазах и от этих рук, что начали неторопливо гладить талию и поясницу. Он всегда ждет ее ответа, а она каждый раз боится признаться. — Моя мать… — облизывает губы, опуская глаза. Он последовал ее примеру, — не одобрила бы этого союза. Слышит смешок и тепло, от его дыхания. — Она бы не устояла перед моим обаянием, да и твой отец обожает меня, признайся. — Если только отец, — снова и снова разглаживает воротник, избегая смотреть прямо в глаза, но на последней фразе все же подняла взгляд. — Она бы не позволила. — Тогда я просто украл бы тебя, — отнимает ее руки от своей рубашки, пока та все еще хранила первоначальный лоск. Поднес к губам, оставив долгие поцелуи на сжатых пальцах. — Не делай вид, что ты удивлена, — говорит разбойник, заметив хитро приподнятую бровь. — Ничуть, — обворожительно улыбается Королева и, чуть помедлив, добавляет. — Вор. Выскальзывает из укрытия, и оглядывается в поисках свидетелей их маленькой шалости. Внешний вид однозначно должен быть испорчен, не иначе, ведь руки разбойника всегда были требовательны. Она даже не могла злиться на него, хотя очень пыталась. — Не смей, — строго сказала Королева, когда Робин стал подкрадываться ближе. — И в мыслях не было, Ваше Величество, — Гуд проходит мимо и открывает перед Реджиной небольшую дверь, ведущую в другой коридор. — Можешь снова становится несносной, любовь моя. «Любовь моя». Ей определённо нравится. Генри ждал уже около получаса. А служанки, встретившиеся ему по дороге, обещали, что Королева вот-вот спустится. Ни одной женщине нельзя верить, когда речь идет о ее внешнем виде. Ведь тогда эти обольстительницы проведут у зеркала столько времени, сколько им позволят. Именно поэтому Принц решил снова подняться за дочерью, но этого не потребовалось. Дверь отворилась, и показалась Реджина, а за ней и Робин. — Ты не поедешь со мной в одной карате, — бросила она, спускаясь к ожидающему внизу экипажу. Карета в этот раз казалась абсолютно не подходящей этой некогда опасной и облаченной в черное женщине. Слишком мрачным казался ансамбль холодного серебра колес и темной обивки, хоть родной и знакомый, но все же не то, что сейчас нужно. Так решил Робин, но времени собирать новый экипаж не было, да и она бы не захотела ждать. — Как Вы понимаете, Ваше Величество, я не спрашиваю Вашего позволения, — разбойник открыл перед Королевой дверцу кареты, жестом приглашая ступить на подножки. Генри усмехнулся, но комментировать не стал. Пускай эти двое довольствуются своими играми. Молодость — то самое время, когда серьезность не к лицу, будь вы Королева Зачарованного Леса или обычный Вор. — Хорошей дороги, милая, — Генри обнял дочь, а затем обратил внимание на Гуда. — Знаю, что ты не позволишь, чтобы с ней что-то произошло, — серьезно начал принц, но внезапно сменив тон на заговорщицкий, поманил Робина ближе, перейдя на шепот, — но было бы неплохо, если ты будешь следить за тем, сколько она выпьет. Реджина может натворить еще тех глупостей. Мужчина рассмеялся, прежде лукаво подмигнув лучнику, отчего тот тоже не смог сдержать смешка. На веселость этих двоих Реджина смотрела с подозрением, но уже не могла воспрепятствовать этому. — Оу, простите, что прервала вас, но мне вроде как нужно ехать, — недовольно пробурчала она, вызывая лишь больший приступ смеха. Генри шепнул лучнику еще пару слов и отступил, позволив разбойнику снова открыть дверь Королеве. — Ты бываешь невероятно несносна, милая, — признается лучник, как только они остались одни. — А ты забываешься. И довольно часто, — отрывает взгляд от окна, где только что мелькнули ворота замка. — Возможно. Но тебе это нравится, — повел плечами, наблюдая за тем, как ее щеки вспыхнули красным, не иначе, как от воспоминаний о его дерзких шалостях. — Иди ко мне, — очарованный ее смущением, желает скорее закрепить результат очередным признанием или нежным поцелуем. Но в ответ получает отказ. Гордячка надменно вскидывает голову и наблюдает за его реакцией сквозь чуть опущенные ресницы. Робин усмехается и, наклонившись вперед, бросает ей вызов: — Неужели Злая Королева боится обычного Вора? — Это Вору следует бояться немилости Королевы, — повторяет его движение, оставляя меж лицами меньше дюжины сантиметров. Он смотрит на подведенные бордовой помадой губы, стараясь унять желание целовать их до потери этого кроваво-винного цвета, до потери контроля, который и так не вечен при ее присутствии. И она, зная это, умело манипулирует лучником, который лишь с виду остается невозмутим к ее скрытому соблазнению. Чуть закусывает губу и негромко произносит: — На моей стороне мягче. Чем отличительны были балы у короля Мидаса так это тем, что на них невозможно было остаться без внимания самого хозяина. Особенно если вы имеете вес в этом чопорном обществе. Дамы в бальных платьях с бесчисленным количеством дорогих украшений, которые еще сильнее тянули их к вычищенному полу. Мужчины в изысканных костюмах, уже заметно захмелевшие и немного разбалованные женским вниманием. Всех, как по списку, король обходил лично, заводя не обременяющие раздумьем беседы на пару минут или чуть больше, особенно с прелестными молодыми особами. Присутствие юных дев было обязательно на подобном вечере. Где, как не на балах, попасть на которые было не всегда реально даже тем, у кого в имении было несколько гектаров леса или сотня породистых коней, молодая инфанта смогла бы найти себе подходящую пассию, даже если возраст этой самой пассии превосходил ее собственный раза в три. Но юных дев это не пугало, даже прельщало, ведь, чем старше муж, тем раньше его имущество перейдет в белоснежные ручки молодой вдовы. Однако, девушки вились не только около богатых и седых, были в зале те самые мужчины, что представляли весьма лакомый кусочек для этих обольстительниц, даже если этот кусочек принадлежал Королеве. Хотя, откуда им знать, что за симпатичным и серьезным охранником, скрывавшимся в углу зала, следит женщина с карими глазами. Реджина видела, как лучник топчется на месте, время от времени переходя от одного стола с закусками к другому. Как ворует маленькие тарталетки или кусочек нарезанных фруктов со стола. Старые привычки не пропадают. Даже если ты давно не вор. Даже если стараешься быть лучше для женщины в прекрасном черном платье и с манящим телом, что скрывает сие одеяние. И среди прочих она казалась чужой. Более возвышенной, нетленной, благодаря холодному блеску одежды и идеальной осанке, подчеркивающей изысканный прогиб талии и длинную шею. Разбойнику не было дела до снующих рядом красавиц, чья невинность и глупость могли заинтересовать разве что идиота. Он искоса наблюдал за той, один вид которой сообщал окружающим такое восхищение, что невозможно было представить, что кто-то из мужчин соизволит предпочесть эту трепетную утонченность наигранной веселости и симпатичному личику, что лишь под воздействием косметики имело очарование. Рассуждая об этом, лучник лишь в очередной раз убеждался, что до безумия влюблен в эту женщину. В каждое ее настроение и игру жестов, в каждую колкость и дерзость. В нее всю, целиком. До безумия ревнует ее, хоть тщательно это скрывает. Сложно наблюдать за тем, как незнакомец без стеснения приглашает ее на танец, берет под руку, выводя в центр зала, затем кладет ладонь на талию, совершая первые шаги в такт музыки. Робин был готов поспорить, что его рука не случайно скользила по спине, ведь именно в эти моменты улыбка мужчины становилась шире, а глаза горели ярче. Будь у разбойника с собой лук, он непременно пустил бы стрелу в его довольную физиономию. Глубоко вздохнув, Робин попытался взять себя в руки. Оно и понятно. Кто он такой, чтобы приглашать Королеву на танец? Разве ему позволено находиться здесь в ее свите? Даже это уже было излишком щедрости. Но, будь у него шанс, лучник непременно повел бы ее за руку по залу, сообщая каждому встречному, что это его женщина, что только он может красть ее поцелуи и быть причиной многочисленных улыбок, что лишь с ним она делит постель каждую ночь. Желание рассказать об этом усиливалось от невозможности сделать это, оттого он и злился. Злился и на этого молодого юношу, не иначе как самых голубых кровей, даже не в этом дело. Ведь Робин из Локсли сам был рожден не бродягой. Если бы они это знали. Дело в имуществе, количестве слуг, что живут под крышей большого поместья или даже дворца, количестве знакомств и приглашений на важные мероприятия. В этом лучник уступал каждому мужчине в зале. Как хорошо, что она даже не догадывается о его метаниях. Потому с легкой улыбкой возвращается к нему, приняв поклон головы за учтивость. — Ты не сводил с меня глаз, — тихо говорит она, радуясь такому вниманию. — Не с тебя. С его руки, что то и дело намеривалась спуститься ниже. К его счастью, он не совершил этой глупости. — Ревнуешь, — сдерживает улыбку и желание взять его за руку. — Тебя? Всегда, — говорит Робин, резко разворачиваясь к ней. — Ты спрашивала, что я хочу на Рождество. Я решил. — Что же? — Хочу танец с тобой. На том ужине с твоим отцом. Пусть хоть он увидит, что ты принадлежишь мне. — Ты злишься, — спустя секунды молчания произносит она, немного разочарованная этим наблюдением. — От невозможности быть достойным тебя. — Замолчи… — Ваше Величество. Теперь уже Реджине захотелось пустить стрелу, только не в того паренька, а в Георга, что слишком не вовремя возник рядом. — Хотел лично поздравить Вас и обсудить некие детали предстоящей встречи… — говорил он, попутно выводя ее из угла к центру зала, ближе к музыке и дальше от лучника, который с опущенной головой не мог проводить ее взглядом. Да, лук сейчас точно не был бы лишним. Королева, больше не отягощенная вниманием Георга, стояла одна, обдумывая слова Робина, бросая редкие взгляды на танцующие пары. Кто-то уже был изрядно пьян, оттого постоянно наступал на ноги своим партнерам, а кто-то только начинал поглощать алкоголь. Все это выглядело жеманно: наигранное веселье, наигранная атмосфера праздника. То, к чему она давно привыкла, но, как и прежде, ненавидела. Лишь высокая изумрудно-зеленая ель да рождественские украшения напоминали присутствующим о торжестве, что вскользь упоминалось в тостах. Но просто пьянкой это трудно было назвать. Несмотря на то, что Мидас делал все, чтобы его гости не скучали, он все же старался избегать порчи дорогих не только кошельку, но и сердцу, вещей. Возможно, это и была причина его ярой общительности. — Ваше Величество, могу я узнать причину Вашей прелестной улыбки? Учтив, как всегда, хитер и, безусловно, очарователен. Подает ей новый бокал, приподнимает свой, в знак почтения, и опустошает наполовину. — Должна быть причина? — вскинув бровь, обводит зал взглядом и делает глоток. — Красивые женщины улыбаются лишь в трех случаях: когда им делают комплименты, когда видят свое отражение и когда влюблены. Что из этого подходит Вам, Ваше Величество? Она прыснула от смеха, но, сдержавшись, сделала еще один глоток, прежде чем продолжить. — Тот, кто внушил Вам это, абсолютно ничего не смыслит в женщинах. — Вам виднее. Ведь это говорил Ваш муж. — Тогда я абсолютно права. — Тогда как, — продолжил он, неожиданно став абсолютно серьезным, — человек, не умеющий обольщать женщину, смог заполучить такую как Вы? — При всем моем уважении, это Вас не касается, — отрезала она, оставив бокал на подносе пробегавшей мимо прислуги. — Вы ненавидели его? Презирали? — нестяжательным тоном продолжал король. — Эта беседа утомила меня, — Реджина двинулась в противоположную сторону, но Мидас мягко удержал ее за локоть. Не оборачиваясь Королева тихо прошептала: — Как ты смеешь? — Я хотел поговорить, Реджина, — заметив, что к ним начали присматриваться, он отступил и с радушной улыбкой продолжил. — Вы сами назначили мне встречу. — Она касается земель леса, граничащих с Вашим королевством, отнюдь не наших прежних дел. — Тогда перенесем этот разговор до следующего раза. А пока предлагаю проследовать в мой кабинет. Реджина разговаривала с Мидасом, поддерживая непринужденность светской беседы, а лучник не отрывал от нее взгляд, думая лишь о бумажке, что снова и снова находил в кармане. И чем дольше разбойник прибывал в неведенье, тем беспокойнее он становился. Улучив минуту, когда все околачивающиеся подле него двинулись в сторону общей кучи, Робин нетерпеливо развернул злосчастный листок. «Сегодня ночью Королева ответит за все свои грехи. Когда сделаешь свое дело, дай мне знать. Хочу лично видеть, как Реджина сделает последний вдох». Робин с завидным спокойствием прочитал записку. И только когда он повторил слова вслух, липкий страх начал наполнять его тело. Реджина. Разбойник сразу поднял глаза, найдя ее на том же месте, у столиков, с Королем. Сегодня. Белоснежка хочет исполнить свой план сегодня и покончить с враждой, вернув себе все, чего лишилась вследствие своего побега. А что если это удастся, и лучник не сможет ее спасти, не успеет, что если сегодня он ее потеряет? Нет. Этого не случится. Робин постарался не думать о мрачных перспективах. Он осмотрел присутствующих, попадающих в поле его зрения людей, что было даже глупо. Белоснежка точно не явится сюда лично, тем более зная, что Реджина будет здесь. Попробуй в этой толпе найти убийцу, который сегодня явился на праздник с желанием убить Королеву. Но Робин старался. Он правда думал, что врожденное предчувствие неприятностей наведет его на верного человека или хотя бы укажет в каком направлении надо искать. Но как оказалось, он потратил время зря. Ничего не случилось. Разве что Реджина исчезла из поля зрения и теперь Робин действительно запаниковал, хотя и старался сохранять хладнокровие. Стараясь не выглядеть подозрительно, он не спеша обошел зал и, не найдя королевы, вышел в коридор, где уже бегом пытался обследовать огромный замок, надеясь, что его самые страшные опасения не подтвердятся. — Ты же пригласил меня не только для того, чтобы выпить виски, — Реджина взболтала темную жидкость, поняв, что вряд ли смешивание алкоголя сегодня, завтра пройдет без последствий. — Подумал, что здесь ты будешь более сговорчива, — Мидас обогнул стол и приблизился к ней. — Зря. Я говорила, мы не будем обсуждать наше прошлое. У каждого из нас отличное настоящее, — за эти слова подняла стакан, а затем, кивнув, выпила содержимое, поморщившись после. — Я хочу помочь тебе. Ты даже не представляешь, какую на тебя начали охоту. — О, поверь мне, я знаю. — И ты ничего не собираешься предпринимать? — поинтересовался он, не смея к ней более приближаться. — Вас это не касается, Ваше Величество, — лукаво улыбнулась она, вновь возвращаясь к исконным правилам приличия и их приевшейся игре. — Что же, если ты не пойдешь мне на уступки, я впредь не встану на твою защиту. Она рассмеялась. С каких пор все начали ее защищать, а затем так претенциозно тыкать в это, словно она всем им обязана каждым своим вдохом. — И о каких же уступках идет речь? — вскинув бровь, она продолжала улыбаться, веселясь то ли от хмеля, отравившего организм, то ли от того, что эта ситуация действительно выглядела смешно. — Мы могли объединить наши силы, королевства… — И наши кровати. Ты же этого добиваешься со смерти своего драгоценного Леопольда. Все-таки хмель. Она уже не настолько контролировала себя, хотя все еще могла чисто мыслить. — Это был бы выгодный союз для нас обоих. И в статусе моей жены, ты могла бы рассчитывать на лучшую защиту. — Хватит! Не хочу это обсуждать. Мы больше не поднимем тему брака. Тебе нужно будет лишь подписать предложенный мною договор, и перестать пугать меня. — Ты не понимаешь, на что пошла Белоснежка, чтобы отомстить, — Мидас вновь сделал шаг навстречу, но строгий взгляд Реджины вовремя остановил его от глупостей. Она будет бороться. Он это понимал. Уговаривать эту женщину более нет никакого смысла. А реализовать задуманное пора. Время близилось к полночи. — Хорошо. Обговорим детали после. А пока, если Вы не против, я вернусь к своим гостям. Но в завершение, еще немного виски. Они вместе покинули кабинет, но дальше их пути разминулись. Страх подпитывает тело изнутри лучше, чем любой сорт кофе. Страх за любимых. Испытывали ли вы когда-нибудь что-нибудь сродни этому? Когда в полной мере осознаешь свою беспомощность, бессилие в борьбе с противником, желающим зла не тебе, а близкому. Когда готов до пота, до трясущихся рук и дрожи оберегать тех, без кого жизнь утратит смысл, просто-напросто потеряет все необходимые очертания, оставив лишь размытое пятно. Потерять дорого тебе человека. Потерять частичку своей души. Разве что-то может быть хуже? Разве только неведенье… Робин даже не знал куда идти и где найти Реджину. Даже если она была в порядке, даже если не было оснований бояться, ему просто было бы спокойнее, будь она на виду. Пусть он не имеет возможности находиться рядом, не вызывая подозрения окружающих, он все еще сможет ее защитить, если это понадобится. Все коридоры замка казались одинаковыми. Неудивительно, что он потерялся в этом бесчисленном лабиринте. Ведь даже в ее дворце часто плутал по неосвещенным туннелям, просто потому, что не было ориентира. Это не лес, где даже упавший лист подскажет направление. Каменные стены и холод — не помощники в топографии. Остается идти наугад, надеясь, что рано или поздно придешь к месту назначения. — Реджина! И он пришел. Вряд ли стены смогли бы остановить разбойника. — Я искал тебя везде. Случайно столкнулся с ней в одном из коридоров с бесчисленным количеством дверей. Она, стоя у окна, наблюдала за тем, как вальсируют снежинки в воздухе. Более элегантно, чем люди в зале, безусловно. — Что-то случилось? — отрешенно произнесла она, оборачиваясь на его голос. — Да, я беспокоился. Это волнение не могло не вызвать у нее улыбку. Хоть улыбаться Королева была и не в настроении, все же уголки губ приподнялись, тем более, когда разбойник воспользовался своим секретным оружием — ямочками. По привычке потянулась к его губам, разделяя с лучником долгий поцелуй, который он прервал короткой фразой. — Нас увидят. — Плевать, — шепнула она, прильнув к нему. Только сейчас Робин распробовал вкус крепкого виски на своем языке. А затем почувствовал ее руку, обхватившую его запястье и потянувшую к ближайшей незапертой двери.