***
Она смутно помнит, как оказалась в чужой спальне, небольшой комнате, согретой его дыханием и жаром огня из камина. Практически не помнит его слов и лица, но помнит, как он ненадолго отлучился, а затем вернулся, чтобы помочь ей заснуть. Его руки перебирали пряди темных волос, отделяя некоторые, переплетая друг с другом. Сжимали холодные пальцы, касаясь их губами. Она помнит эти прикосновения, словно через сон. Может быть, и правда уже дремала. Потом было утро. Она проснулась одна. Реджина не спешила вставать, требовалось немного времени, чтобы понять, что действительно произошло этой ночью. Если бы не запах хвои, исходивший от кровати, она бы решила, что все это было лишь ужасным сном. Если бы. Плохие сновидения закончились. Теперь кошмары стали реальными. Дав себе время привести мысли в порядок, Реджина встала, к своему удивлению заметив, что на ней надето отнюдь не платье, а тяжелая хлопковая рубашка, которая могла принадлежать лишь одному человеку. Возможно, ей стоило бы злиться на лучника, который наглым образом посмел раздеть ее, пусть и для того, чтобы избавить Королеву от удовольствия спать в пропахшем кровью платье. Возможно, она бы и злилась, но столь сильная головная боль едва ли позволяла мыслить трезво. Рвано дыша, она начинала приходить в себя. — Я хочу знать, как, черт возьми, вы могли этого не заметить? С утра Робин опросил всех, кто мог стать свидетелем произошедшего, но все было тщетно, ведь, если таковой и имелся, то наверняка играл значимую роль в осуществлении этого плана. «Господи, стоило ему оставить ее всего на пару ночей, и неприятности начались снова» — Мы не отлучались весь вечер, сэр. С тех пор, как сменили прошлых рыцарей на посту. Не было ни шума, ни этого противного запаха. Вы сами чувствуете, насколько он сильный. Мы бы заметили. Робин медленно растирал кончиками пальцев виски. Очередное отсутствие сна влияло на него не лучшим образом, как и излишнее волнение. Он слишком много думал: о Реджине, которая всю ночь была на взводе, о людях, осмелившихся, и сумевших сделать такое и уйти незамеченными. Робин был нервным, он не был готов ко всему этому. — Никто не должен об этом узнать. Поняли меня? Если хоть одна живая душа заговорит об этом в замке, я посажу каждого из вас на цепь, вы меня услышали? — слуги и рыцари, порядком восемь человек, закивали, — на сегодняшний день, Королеве не здоровится. Она находится в своих покоях и требует полного спокойствия. И упаси боже кого-нибудь потревожить ее. Ясно? Согласие слетело с губ подчиненных. Робин удалился, наказав всем вычистить комнату до блеска, и, без лишнего внимания, избавиться от туши. Вся эта волокита была закончена еще в полдень, но Реджина провела у Робина весь день. — Ты проснулась? — тихо прикрыв за собой дверь, разбойник подошел к постели. Лучник присел на край по правую руку от Реджины и сразу же почувствовал, как крепко она сжала его запястье. — Никто не должен знать об этом, Робин. — Никто и не узнает, я обещаю тебе. Мужчина осторожно сжал ее руку в ответ. — Те три служанки, что присутствовали при всем этом ночью, сейчас в твоих покоях. Дай им час, и можешь вернуться туда и… — Нет, я не хочу. — Тогда можешь оставаться у меня столько, сколько захочешь. — Спасибо. — Отдыхай, Реджина. Он долго колебался прежде, чем сделать это. Но все же, не решился. Его губы находились так близко к ее, всего лишь один незначительный поцелуй. Он просто хотел сделать это, не посмел бы посягнуть на большее, но сейчас было не время. Не время, повторял себе разбойник. Лучник поднялся, она тоже. — Не оставляй меня, — не было похоже на просьбу, скорее приказ с нотками отчаянья. — Хорошо. Она отпустила его руку. — Есть ли новости от отряда? — старалась отвлечься, но выбрала для этого не самую безобидную тему. Дрожащие пальцы теребили прядь волос, а когда она это заметила, поспешила сложить руки на груди, стараясь скрыть нервные судороги. Робин, до этого внимательно наблюдавший за ее действиями, отвел взгляд. — Будут со дня на день. Тебе сейчас нужно волноваться о другом. Мужчина все же встал, отошел к окну, взяв небольшую передышку. Ему требовалось время, чтобы собрать мысли в кучу и перестать теряться рядом с этой женщиной, словно мальчишка. Он так давно в этом дворце, так давно рядом с ней, да, черт возьми, в конце концов они переспали. В чем подвох? Почему он чувствует робость и непозволительную ребячью слабость, как только она так легко и непринужденно касается его? Робин не понимал. Ему нужно время, чтобы остыть. — Ты думаешь, те, кто сделал это, могут быть еще во дворце? — продолжила она прерванную мысль. — Да, думаю да. Реджина заерзала на кровати, а затем бесшумно ступила на пол. Холодно. — Где моя одежда? — У прач…кхе…ки, — этот кашель был отнюдь не случайным, Реджина позже поняла причину его возникновения. Робин довольным взглядом окинул все, что не нарочно (не нарочно ли?) сейчас демонстрировала ему женщина. Стройные ножки и то, что обычно скрыто чуть выше. Лучник почти на голову опережал Реджину в росте и был втрое шире нее, его рубашка была очень велика, но не настолько, чтобы скрыть тело полностью. Едва прикрывая ягодицы. Еще чуть-чуть и разбойник сможет лицезреть прекрасный вид пышных округлостей. — Мне, — заправила за ухо прядь, невинно опустив взгляд в пол, — нужно переодеться во что-то… свое. — Вам не нравится пахнуть вором, Ваше Величество? — Мне не нравится расхаживать почти голой. И это я не говорю о том, что ты посмел меня раздеть. Ты же понимаешь, что за это я могу тебя казнить? Лучник подошел к кровати, разделяющих их друг с другом на эти несколько метров. — Тогда почему же моя голова все еще на плечах, ведь я не первый раз делаю это? — довольно улыбнулся, понимая, что зацепил ее это фразой. На удивление разбойника, Реджина покраснела, а затем, кокетливо отведя взгляд, приказала: — Принеси что-нибудь из моих вещей. Как только лучник покинул комнату, женщина повернула голову в сторону зеркала. — Какая сила воли, сэр Локсли, — посмеялась брюнетка. Она поднимала и отпускала руки, чтобы проверить, насколько высоко задирается рубашка, а затем, определив необходимую ей высоту, подошла ближе. Воротник закреплен несколькими узлами, что были не помехой для проворных женских пальцев. Она полностью вытащила шнурок, позволив обеим половинкам воротника свободно упасть на грудь. Намеренно стянула рукав чуть ниже плеча, перекинув волосы на другую сторону. Идеально. Идеальна. Подумал Робин, без стука входя в свою спальню. Кажется, Реджина успела изучить его комнату. Она стояла у шкафа и, открыв одну дверцу, потянулась к верхней полке, не замечая, как следуя движению, вверх скользит и рубашка. — Что ты там делаешь? — кинул платья на кровать и приблизился к брюнетке, которая улыбалась своим грешным мыслям. Женщины. Так прекрасны и непонятны в своем редкостном безумии. Но она отличалась от иных тем, что от своего безумства ей не требовался антидот. Что же она задумала? Это крутилось в голове у лучника, пока он подходил к Реджине, понимая, что она и не думает двигаться к нему навстречу. — Что. Ты. Делаешь. Реджина? — повторил лучник, вплотную подступая к ней. Только сейчас Робин заметил хитрость, на которую она пошла. Тонкие ключицы были открыты, а волосы послушными волнами лежали на боку. — Проверяю, — спокойно ответила ему. — Проверяешь, что? Ее рука легла на шею мужчины, притягивая ближе. Королеве пришлось подняться на носочки, чтобы суметь провести носом линию от шеи до уха, шумно втягивая запах лучника. — Вся ли твоя одежда пахнет лесом. В этот момент она казалась ему сумасшедшей. Его маленькое безумие с карими глазами, которое так задорно смеялось своим детским выходкам, способным вывести лучника из себя. Он не сразу заметил, что задержал дыхание во время ее манипуляций, а она заметила. Поднырнув под его руку, подошла к кровати, разбирая платья. — Под словом «что-нибудь» я имела ввиду что-нибудь одно. Разбойник собирался было возразить, но когда развернулся, Реджина уже стянула с себя рубашку. Черт! Робин широко раскрыл глаза, словно думая, что так ему удастся разглядеть больше. Славно, что Реджина стояла к нему спиной, хотя нет, не славно. Так или иначе она бы точно начала смеяться над ним и его несдержанностью. — Поможешь? — ее руки скользнули в рукава, — Робин? Женщина повернулась, и по ее глазам разбойник понял, что за странную игру она снова завела. Ох, этот безумный томный взгляд. — Могла бы попросить меня выйти, — нашелся Гуд, поворачивая ее к себе спиной. — Я не стесняюсь тебя, вор, — ладонями накрыла его руки, сжимающие талию, — я тебя смущаю? — кроткая невинность — святая ложь, она никогда не была настолько скромна. — Думаешь, меня смущает женское тело? — Робин пришел в себя, и теперь по ее просьбе медленно затягивал шнурки корсета. Она неоднозначно хмыкнула. — Ау, — зашипела Королева, когда лучник нарочно стянул слишком сильно. — Прошу прощения, Ваше Величество. Она засмеялась, Робин тоже. И вряд ли кто-то из них в этот момент вспомнил, почему они сегодня собрались здесь. — Мы нашли это во рту, — стражник протянул клочок смятой бумаги. Приняв его, лучник жестом приказал продолжать работу. Уже возле окна разбойник развернул листок и быстро пробежал глазами по тексту. — Чертов дьявол! — Робин кинул записку в камин, предоставив возможность пламени уничтожить ценную улику. — Не говорите Королеве о своих находках, все докладывать мне лично. Заканчивайте. Локсли вышел в коридор. Смрад еще не полностью выветрился, поэтому за пределами комнаты дышалось куда лучше. Мысленно ругаясь, разбойник постоянно прокручивал злосчастную фразу «Молитесь, Ваше Величество». Сначала послание на мертвецах, теперь то же самое в мертвом олене. Кто-то упорно старается напугать Реджину. Кто-то, кто очень скоро сам окажется на том свете.***
— Робин, почему Вы скрывали от меня это так долго? Генри нервно ходил вокруг лучника, каждый раз обращая на него взгляд и, не получая ответа, продолжал ходить, рассуждая вслух. — Я имею право знать, кто угрожает моей дочери. И Вы не должны были этого скрывать. И она тоже. Разбойник не смел пресекать речь старика. Его можно было понять. Не каждый день узнаешь, что комнату, где спит твое дитя, посещают люди, желающие ему только смерти. — Это не может больше продолжаться. Она должна уехать. Нужно сделать хоть что-нибудь. — Ваше Светлость, пожалуйста, успокойтесь, мы все решим. Сейчас, когда ее Величество вернется. Реджина провела у Робина две ночи подряд, лишь на третью решившись вернуться. И, надо признать, что ночевать с женщиной в одной комнате разбойнику нравилось куда больше. Дело было не в том, что тонкое ночное платье дразнило мужчину каждый раз, когда, ерзая в постели, Реджина скидывала одеяло. Не в том, что Робин хотел ее всеми известными способами. Хотел тело, душу, а также сердце. Лучник сильно желал этого, но отнюдь не стремился брать силой то, что, как разбойнику казалось, уже принадлежит ему. Ему нравилось, что она доверяет ему. Настолько, что не боится спать в одной комнате, на его кровати. И, конечно, Робину нравилось вновь обретенное спокойствие, ведь он был уверен, что никто не посмеет потревожить Королеву в его присутствии. Наверное, это были последние спокойные ночи во дворце.***
— Пошли все прочь! Голос правительницы разлетелся по огромному залу, ударился о каменный свод и приумножаясь, эхом вернулся к источнику. Вся прислуга в спешке покинула зал, не желая встать в очередь к палачу, и только он остался подле трона. — Плохое настроение? — Заткнись. Робин улыбался, ему нравилось наблюдать за ее гневом, но более высокой благодатью было самому стать причиной этого. И без того раздраженная, она опустилась на обитое бархатом кресло, устало положив голову на руку. — Тебя что-то тревожит? — сменил веселье на сострадание Гуд. Сейчас перед глазами вновь возник образ слабой женщины, которая дрожала в его руках той ночью. Женщины, которой было страшно. Женщины, которая искала утешения в его объятьях. О, как резко контрастировало это видение с нынешним ее обличием. Ледяной контроль во всем. Губы, движения, взгляд. Казалось, что ее обмотали стальной цепью, сковывая тело прочным металлом, защищая душу от взлома, защищая ее саму от себя. — В данный момент, твой голос. Кусается. Значит все либо хорошо, либо очень плохо. — Реджина? — Мм? — Ты принимала лекарство, которое я тебе давал? Она посмотрела на лучника, лицо которого выражало такую обеспокоенность, что ей поначалу стало не по себе. Никто не смотрел с таким участием, как это делал Робин. Она давно это осознала. — Да… да, после еды. — Хорошо. Робин кротко улыбнулся и уже решил оставить ее. Дать время побыть одной и освободить голову от мрачных мыслей. Она позвала его прежде, чем мужчина успел скрыться за дверью. — Что это было? Робин? Робин! Подлец. Она не стала его искать, не послала стражу догнать лучника и силком возвратить в зал. Не предала значения его долгому отсутствию в течении дня, а затем получила это письмо… До остервенения сжимая в руках кусок бумаги, Реджина снова и снова прочитывала принесенное рыцарем послание. Тихо ругаясь, ходила по залу. Она забыла о присутствии отца в комнате. -… Вам лишь предстоит встреча со смертью… — Реджина. — …, а кто-то уже принял ее. Или же, принимает сейчас. — Реджина? — …, а как поживает Робин Гуд, Ваше Величество? — Реджина! Оторвала взгляд от бумажки и посмотрела на отца, который все это время безуспешно старался привести дочь в чувство. — Что в нем? Пустым взглядом смотрела на Принца, до тех пор, пока пугающее значение слов не осело в ее беспокойном сердце. — Робин, — тихо прошептала она. — Ваше Величество, начальник стражи… — служанке не потребовалась договаривать до конца. Реджина и так все поняла. Робин облокотился о деревянную балку, зажимая рану на плече. Кажется, к его коллекции шрамов добавится еще один. Менее значимый, но безусловно большой, так как острие стрелы было достаточно широким, такое, словно им собирались убить медведя, или же хорошенько помучить человека. На лбу выступил холодный пот, и мужчина, стараясь смахнуть соленый капли, чуть пошатнулся, а затем, не успев ухватиться за что-либо, начал медленно оседать на пол. Конское ржание, разлетавшееся по всей конюшне, смешалось со свистом в ушах и теперь раздражало слух противным низким гулом. Взгляд оставался ясным вплоть до тех пор, пока он не заметил, как знакомая стройная фигура влетела в конюшню и опустилась рядом, касаясь онемевших пальцев лёгкой тканью платья. — Он… осторо…- пытался ее предупредить, уберечь от человека, которого едва ли лично не убил на этом самом месте. Старался спасти, пока у него еще было время. — Тихо — тихо, — она, незаметно для присутствующих за спиной людей, сжала его руку. Робин выдохнул и откинулся спиной на все тот же столб позади него. Стрела дернулась в плече, и лучник поморщился от боли, когда острие проникло глубже. — Не двигайся, — спокойно проговорила она, скрывая волнение за дрожью ресниц и нервным облизыванием губ, — срочно позовите лекаря. Робин слабо усмехнулся и сильнее сжал холодную ладонь, дрожащую в его руке. Она боялась. За него. Это было последнее, о чем он подумал прежде чем потерять сознание. Робин пришел в себя поздним вечером. Лишь маленький лоскуток красного зарева виднелся далеко за горизонтом, да и тот через пару минут совсем исчез. Лес погрузился в темноту, утонул в ней, укутался словно в теплое темное одеяло, переплетая еловые ветви с черными лентами неба. Луна не беспокоила небо своим мерцанием. Ее просто не было. Он очнулся не в своей комнате, в какой-то другой, намного меньше и плотнее заставленной. Мужчина приподнялся на кровати и старался осмотреться, что было почти невозможно первое время, пока глаза не привыкли к темноте. Множество силуэтов каких-то мелких вещиц непонятной формы заполнили незнакомую разбойнику комнату. Он не старался разглядеть их. Приподнявшись, лучник ощупал свое тело, из которого, по его последним воспоминаниям, торчала стрела. На нем остались только брюки. Плечо и грудь перевязаны белой тканью, слегка потемневшей от крови. Робин сел, а затем встал на ноги, удивляясь отсутствию боли в плече. Ему знакомо это тянущее чувство от новой раны, знаком зуд на коже, когда ранение начинает затягиваться и перерастать в шрам. Ничего из этого он не почувствовал, и только наличие повязки подтверждало его ранение. Робин не стал утруждать себя поиском рубашки, полагая, что скорее всего ее изрезали, дабы аккуратно вынуть стрелу. Он на ощупь пробрался к двери и вышел в освещенный коридор. Неужели его просто бросили в чулане как больное животное? Она бы сделала это? Все лишь бы унизить и заставить почувствовать себя бесполезным и никчемным. Робин шел по незнакомому коридору, удивляясь, как его вообще в той же самой конюшне не оставили. Оттуда он хотя бы нашел выход, и не плутал бы по непонятным лабиринтам. Да где он вообще?! Если бы вместо свечей на стене были окна было бы куда проще, но увы, нет. Все, что ему остается — это идти наугад, плутая в неизвестной части замка. Нет, разбойник не ошибся, он действительно слышал шаги. Кто-то стремительно приближался, и Робин не успел сосредоточиться на звуке, но кошачья реакция позволила разбойнику безошибочно определить, когда появится незнакомец, а затем напасть на него со всей силой, которое позволяло ему его ослабшее тело. Похоже, даже этого было достаточно, чтобы прижать спешившего к стене с такой силой, что тот ахнул, но тут то разбойник и понял, от чего ему было так легко усмирить шедшего. — Робин? — хриплым от неожиданного удара голоса просипела она. — Реджина, прости, — лучник ослабил хватку, позволяя Королеве откашляться и перевести дух после быстрой ходьбы. Он отошел на пару шагов, наблюдая за ней сквозь чуть мутный взор. Она выглядела взволнованной и… испуганной? Нет, он не хотел, чтобы это был испуг, но что-то определенно тревожило ее, будь то его ранение или же собственные переживания. Как он желал, чтобы это оказалось первое. На ней было темное фиолетовое платье, с пышными рукавами и глубокими вырезом, по которому то разбойник и опознал своего незнакомца. Волосы были распущены, словно она только что вынула из них все шпильки, позволив потоку пышных темных волн рассыпаться по спине. — Реджина, я…- она перевела на него встревоженный взгляд, а затем осмотрела лучника с ног до головы, — человек, который напал на меня. Тебе надо быть осторожней… он… Робин почувствовал приступ тошноты и закашлялся. По губе скатилась капля крови. — Робин, — женские руки обвили плечи и заставили поднять глаза. Холодная ладонь прошлась по его щеке, легла на лоб, стирая выступившую испарину. — У тебя жар. Нужно немедленно вернуть тебя в кровать. — Нет, я не пойду, — одной рукой он крепко сжал ее запястье, стараясь удержать от побега, а другой облокотился о стену, чувствуя невыносимую слабость. — Тише, — она придержала его, когда Робин начал опускаться на пол, а затем приложив руку к горячему лбу забрала слабость и боль. Насколько ей позволяла это собственная усталость. — Ты волшебная, — прошептал он, задерживая ее ладонь на своем лице. Она улыбнулась и подушечкой пальца провела по тонкой губе, стирая кровь. — А ты горячий. — Поверь мне, я знаю, — она улыбнулась, но хриплый кашель разбойника снова вызвал тревогу на лице. Больше не произнесла ни слова, лишь взмахнула рукой, и теплое фиолетовое облако дыма окутало обоих, перенося их в покои Королевы. Реджина сняла повязку, с удовлетворением заметив, что мазь, приготовленная лекарем, помогла, пусть и не в такой степени как ее магия, с помощью которой затягивалось ранение. Кажется, в организм попала инфекция, только этим можно объяснить высокую температуру и бессвязную речь, которая продолжалась около получаса. — Ты очень красива, когда сосредоточена. И всегда красивая. Через полуопущенные веки Робин наблюдал за тем, как Реджина обрабатывает его рану, охлаждая горящую кожу влажным куском ткани. — Я часто за тобой наблюдаю. Особенно, когда ты работаешь. Ты всегда слишком увлечена, чтобы заметить меня. — Значит ты еще и подглядываешь за мной? Спросила она, склонившись над разбойником, стараясь тщательней разглядеть рубец, хотя это было чертовски трудно при неярком свете единственной свечки. — Постоянно, — прошептал лучник, сжав ладонью ее пальцы. Она посмотрела на его руку, с момент раздумывая, затем аккуратно высвободила свою ладонь. От этих прикосновений становилось жарко. Тепло растекалось по телу, скапливаясь в желудке, чтобы потом свинцовым узлом упасть ниже, выдавая ее волнение дрожью в коленях. Смешно, она до сих пор не может себе признаться. — Тебе нужно поспать, — поспешила подняться, пока лучник снова не остановил ее. У него это отлично получалось. — Я не хочу спать, — противился разбойник, умиляя ее таким детским упрямством. — Иначе тебе не станет лучше, — говорила она, подходя к столику с посеребренным графином, наливая стакан воды. — Ты останешься со мной? — Конечно. — Тогда иди сюда, — Робин похлопал ладонью по краю кровати. Она подошла. Присела рядом с ним, смахнув с его лба пару капель, пропустила сквозь пальцы спутанные волосы, вспоминая как несколько дней назад, он таким же способом старался убаюкать ее. Реджина усмехнулась. — Что? — поинтересовался Робин, любуясь ее загадочной улыбкой. — Ты так и не сказал мне, что было в том пузырьке. — Все еще боишься, что я мог тебя отравить? Или приворожить? Последние слова не вызвали улыбки, как надеялся разбойник. Наоборот. Неужели она поверила в это? Скорее зацепилась, как за объяснение своих эфемерных чувств к Робину, о которых боялась сказать вслух даже наедине сама с собой. — Это было лекарство, — увидев ее замешательство, поспешил оправдаться лучник, — твоя спина. Когда я посмотрел ее, раны были еще слишком открыты. Боялся, что ты могла подхватить инфекцию. Реджина молчала. Ее рука скользнула по подбородку вниз и остановилась на груди разбойника. Наверное, она впервые имеет возможность разглядеть ее. Заметить три шрама под ключицей и один крупнее, пересекающий солнечное сплетение. — Я же помог? — Да… да, спасибо, — она посмотрела на его лицо. Глаза были закрыты, а уголки губ слегка приподняты в легкой улыбке. Он действительно ей помог. — Реджина. — Да? — Спой мне. Она медлила. Старалась придумать хороший повод, чтобы не делать этого. — Я не знаю песен. — Не ври, — снова легкая улыбка. Он даже не открыл глаза, чтобы уличить ее во лжи, хотя она точно знала, что голос был тверд и не было фальши, по которой легко можно распознать ложь. Пускай и несущественную. — Я слышал, как ты иногда напеваешь что-то сама себе. Когда гуляешь по саду, дворцу. Стоишь на балконе. — Ты следишь за мной?! — Постоянно. — И что ты еще успел обо мне узнать? — она уже боялась услышать ответ. Да, Реджина прекрасно помнит, к каким хитростям прибегала, чтобы заставить разбойника делать это. Но тогда она полностью контролировала ситуацию, а сейчас… это стало для нее сюрпризом. — Когда ты о чем-то задумываешься, начинаешь переставлять флаконы на столе. Всегда развязываешь корсет, когда возвращаешься в спальню… — Робин, — с легкой укоризной произнесла она, смущаясь его слов. Свидетелем чего еще мог стать разбойник? И, самое главное, как? Он хрипло рассмеялся, но прерванный кашлем, был вынужден остановить свою исповедь. Она молча ждала. — Подай, пожалуйста, воды, — хрипы в голосе мешали ему говорить. — Спасибо, — лучник выбрал момент, когда ее рука оказалась рядом, и обхватил пальцами запястье. — А еще, ты каждый вечер наносишь сюда масло из синего бутылька, — нарисовал большим пальцем круг на холме Венеры, — оно очень вкусно пахнет Реджина прикрыла глаза, улыбнувшись очередному признанию. Наверное, завтра он пожалеет о сказанном, но пока жар действует, как сыворотка правды, она не могла не спросить его об этом: — Как ты проникаешь в мою спальню, вор? — Через балкон. — Что?! — Там ряд выступающих кирпичей. За них легко держаться… — А если бы ты сорвался? — Что ж, это стоило того, чтобы узнать еще пару твоих секретов. Она опустила глаза, теперь точно ощущая взгляд лучника на своем лице. — Робин, — Королева не хотела сейчас задавать этот вопрос, но промолчать не смогла. — Мм? — А если те, кто угрожал мне пробрались сюда точно так же? Мужчина хотел приподняться в постели, но боль, а затем и рука Реджины не позволили сделать ему такую ошибку. — Нужно сказать страже. Они должны стоять под твоими окнами. Нужно… — Тише, не двигайся. Я разберусь с этим завтра. Засыпай. Мужчина опустился на подушку. — Спой мне. Она хотела вновь начать спор, но опередившие ее движения лучника заставили замолчать. Его ласковые прикосновения сначала на кончиках пальцев, затем на ладони, нежные поглаживания. Это было так приятно, лучник словно подкупал ее этими ласками. — Пожалуйста, я хочу услышать, как ты поешь. — А если тебе не понравится? — Я решу это сам. Она вздохнула, смирившись с просьбой Локсли, и тихонько начала. Что-то успокаивающее и нежное, как и его движения. Она пела тихо, едва слышно, как привыкла петь сама для себя. Мало кто знает, что ужасная и бессердечная Злая Королева имеет столь прекрасный голос, мало кто слышал, как она поет, когда остается одна. Как спрятавшись ото всех в глубине сада, дарила песню ветру, предлагая свой голос ему в верные спутницы. Он заберет малую частичку ее души с собой и, кто знает, может быть, подарит ей свободу за пределами дворца. Раньше она лишь мечтала об этом, теперь ее душа была свободна по-настоящему. К концу песни лучник уснул. Она еще немного понаблюдала за ним, аккуратно поправила повязку и собиралась выйти на улицу. Сон не шел, да и ложиться уже не было смысла. Через два часа проснется солнце, забирая мнимое спокойствие, которое подарила ночь хоть на эти пару часов. Реджина еще раз взглянула на спящего Робина, случайно ухватившись взглядом за татуировку на правой руке. — Ты меня никогда не оставишь, верно? — обратилась ко льву, ласково погладив рычащее животное по спине. — Все могло бы быть иначе, если бы я тогда не была настолько труслива, — провела по темной окантовке, словно все еще сомневаясь в ее подлинности. Зря. Стереть чернила невозможно, как и исправить былые ошибки.