Дети Ользара

Правая рука женщины висела безжизненной плетью, предплечье опухло и посинело, указывая на вывих или скрытый перелом. Я поймала себя на злой, непрошенной мысли, что другие драконы, с куда более серьезными ранами, летели своими силами, но потом устыдилась собственного малодушия. Изнуренная бессонницей и видом страданий, я чувствовала, что теряю себя, начинаю черстветь душой – и это пугало до чертиков. И все же, глядя, как Джалу заботливо укутывает мантией плечи незнакомки, как откидывает белоснежные волосы, чтобы не зацепить их застежкой, и, приобняв за плечи, шепчет что-то в розовеющее на морозе ушко, я не могла побороть незнакомое, отвратительное чувство. Оно поднималось откуда-то из живота тошнотворной липкой волной, обволакивало грудь и горло, не давая дышать. Я не знала, не понимала, что со мной происходит, и на один ужасный миг, когда мир закрутился перед глазами – решила, что падаю в обморок или, может быть, даже умираю. Но все обошлось. Земля и небо, перестав мельтешить, вернулись на свои места, черные точки перед глазами рассеялись. Я стояла на прежнем месте, сцепив на груди руки, и глядя перед собой. Отвратительное чувство отступило, хотя и не ушло – затаилось где-то под сердцем, отравляя гнилостным дыханием. Наконец я поймала взгляд Джалу – и все внутри затрепетало. Просияв, дракон быстро пошел мне навстречу. Он выглядел неважно – лицо осунувшееся и бледное, щеки едва ли не пепельные, глаза обведены черным углем усталости, но сами они – лихорадочно-желтые, горели, как два неугасимых факела. Во мне будто распрямилась невидимая пружина, и я бросилась к Джалу, с трудом сдерживая слезы радости. Он охнул, когда я обвила его грудь руками, а затем уже вскрикнула я, отпрянув назад – смущенная, с пылающими щеками. - Лис! – дракон притянул меня обратно. От него пахло кровью, ветром и снегом, но, клянусь Богом-Драконом, мой нос по-прежнему чуял далекий аромат луговой травы и ванильной выпечки. Я шмыгнула носом, зарываясь лицом в мех его мантии. Мы постояли немного, обнявшись. Я решила, что неплохо бы провести так вечность-другую. - Я волновался, - шепнул Джалу. - Никак не мог с тобой связаться. - Пришлось закрыться от магии, - призналась я. – Исчерпала все резервы и не хотела рисковать... Ох! Джалу, я так подвела тебя! Жгучий стыд опалил лицо, и я поспешно опустила голову, боясь встретиться с желтыми глазами, полными негодования и презрения. Теплая ладонь легла на затылок. - Я знаю. Ахт Арог рассказал мне, - голос Джалу был спокоен. - Теперь все кланы ополчатся против тебя… - Послушай, - обхватив лицо руками, Джалу заставил меня поднять голову. Шершавый палец стер с щеки слезинку, начавшую уже индеветь. – Ты все сделала правильно. Я попыталась упрямо мотнуть подбородком, но дракон удержал меня. - Ты поступила очень храбро, Лис. Как настоящий дракон, – зрачки глазах Джалу вытянулись, золотая радужка пылала почти нестерпимо. – Я горжусь тобой. - Правда? – спросила я одними губами. - Правда, - так же, одними губами, ответил Джалу. Я часто заморгала, ощущая, как в груди разрастается огромное солнце, и каждую клеточку пронизывают ласковые лучи. Погладив меня по макушке, Джалу отстранился. Волшебство немедленно рассеялось, я вновь стояла под пронизывающим ветром среди заснеженной пустыни, привычно вслушиваясь в стоны раненных и хриплые голоса, среди которых отчетливо звучал командный тон Ахта Арога. Спутница Джалу приблизилась к нам, двигаясь неслышно и грациозно, как дикая кошка. Глаза – не теплого янтарного оттенка, как у Джалу, а хищного, с жутковатой зеленцой в глубине – уставились на меня с непонятным выражением. Так смотрит на ежа голодная рысь, прикидывая, не поискать ли добычу повкуснее. Я инстинктивно придвинулась поближе к дракону, и незаметно (хотелось верить) ухватилась одним пальцем за край его плаща. - Познакомься, Лис, - невозмутимо сказал Джалу. – Это Тулла, дочь великого Ур-Лу Оши, правителя клана Элурте. Моя названная сестра. Повинуясь вздернутым бровям дракона, я выдавила слабую улыбку. В голове птичьей стаей кружили мысли. Элурте был малочисленным народом, обитающим в горах Канга, кланом изгоев, приютившим когда-то маленького Джалу. Я хорошо помнила правителя Оши – старика с молодым лицом, чья застиранная хламида так по-бунтарски контрастировала с великолепными одеяниями других правителей, явившихся на Совет. Если приглядеться, дочь – его женская копия. Интересно, сколько ей лет? - Я много слышала о новой тха-си, - сказала девушка, сверкнув острыми жемчужно-белыми зубами. Ее взгляд просканировал меня с головы до ног, полные губы тронула усмешка. – Но не думала, что слухи настолько правдивы. Онемев от возмущения, я почувствовала, как шею и лицо заливает мучительная краснота. - Чистая правда! О тебе, Лис, только ленивый не говорит, - Джалу, явно не уловивший скрытой издевки в словах Туллы, казался таким довольным, что мне захотелось хорошенько стукнуть его по ребрам. - Ты ведь спасла сыновей многих влиятельных семей, - продолжал Джалу, - половина кланов Ользара в долгу перед тобой. В кровном долгу. А это не пустой звук. Слова дракона бальзамом пролились на мое самолюбие. Расправив плечи, я, словно бы невзначай, бросила взгляд на Туллу. Улыбка на лице девушке слегка привяла. - Почему вы так рано вернулись? – задала я вопрос, давно жегший мне язык. - Здесь холодно, пойдем внутрь, - Джалу враз осунулся и словно бы постарел на добрую сотню лет. – Расскажу по дороге. *** Поговорить нам так и не удалось. Едва сделав пару шагов, я была схвачена цепкой рукой Ахт Арога – лекарю требовалась помощь. Меня вновь ждали мрачные пенаты лазарета, наполненного запахами травяных отваров, крепкого вина, которое мы использовали для дезинфекции, пота и незаживающей, страдающей плоти. Прибытие новой партии раненных заставило нас с Ахт Арогом пересмотреть стратегию. Вскоре уже вся твердыня Ун Рам походила на гигантскую больницу. Поскольку лазарет, рассчитанный от силы на четыре дюжины пациентов, был переполнен – тех драконов, кто не нуждался в неусыпном бдении, мы разместили в жилых покоях, назначив по двое-трое дежурных на каждом этаже. После встречи с Джалу, я ощутила прилив сил, и стала понемногу – по капле и щепотке – использовать магию. Ула и Ило составили список тех, кому полагалась моя помощь. Вначале шли дети (непременно мальчики рода Арра Ар), затем воины, и лишь после – девочки и женщины. Я понимала логику такой очередности и не пыталась спорить. Зато драконов Илуа регулярно пытались подкупить, но близнецы были непреклонны, и список ни разу не был пересмотрен. Очень скоро крылатые перестали коситься на меня с неприязнью или опаской. Напротив, стоило пройтись между рядами кроватей, как ко мне устремлялись десятки глаз, полных отчаянной надежды, словно я была сосудом чистой воды, а они – умирающими от жажды. Впрочем, это почти не отличалось от реальности, с той лишь разницей, что драконы умирали от нестерпимой боли. Я выступала в роли живого морфия, но меня было мало. Слишком мало. Когда Амрут и Годар, как два спелых яблока, сорвались с неба и упали за горизонт, Ило взял меня на руки – я так устала, что не могла пошевелиться – и отнес в кровать. Опустив чугунную голову на подушку, я стала думать о Джалу. О шершавых пальцах, стирающих слезы с моих щек, о морщинках-лучиках в уголках желтых глаз и обветренных губах, говорящих: «Я так горжусь тобой, Лис». Уснула я с улыбкой на губах и спала сладко, как никогда.