***
В кабинете у главной находились трое. Шизуне, подслушивавшая у забытого Цунаде коммуникатора, была удивлена и не верила своим ушам: громкий голос Намикадзе звучал сурово и четко. Шизуне никогда не думала, что, мягкий по сути, заведующий хирургией может говорить так громко, но тот готов сейчас рвать и метать. – Нет, я сказал! Он от каждого движения почти задыхается. Время нужно на восстановление. – Времени нет, – с трудом различимый послышался второй мужской голос. – Успокойся, Минато, – усталый голос Сенджу несколько разряжал атмосферу. – Мы просто поговорим, несколько вопросов ему не повредит. Ты над ним трясешься, как Кушина над Наруто. Тут Намикадзе почему-то промолчал, а через несколько минут уже тихо ответил: – Хорошо, пять минут.***
Какаши сидел в кресле напротив импозантного мужчины средних лет. Тот представился, как Джирайя, но было ли это имя настоящим, капитан не знал и не хотел над этим задумываться. Разведчик был без формы, в обычной поло светло-голубого цвета, но даже спортивный стиль не скрывал военную выправку. Какаши уже очень устал, хотя прошло всего каких-то несколько минут. Вопросы постоянно повторялись, и шли, то по кругу, то выскакивали подряд два одинаковых, только по-разному сформулированных. Он уже несколько раз рассказал о том, что им запрещались разговоры во время работы. Вопросы снова пошли по кругу, и через один повторялись: – Вы знаете, кто такой Кабуто? Какаши посмотрел на Джирайю и с усилием сказал: – Если бы Вы дали посмотреть на этого Кабуто, тогда я бы смог сказать точно, знаю его или нет. Имя мне незнакомо... У Какаши с виска стекла капля пота. Джирайя внимательно посмотрел на хирурга и достал из тонкой папочки три небольших фотографии, разложил их на журнальном столике. Какаши стоило взглянуть на левую в ряду, как вспыхнуло узнавание. Молодой человек в очках слегка прищуренно смотрел на него. Если бы капитан не знал, каким он может быть жестоким, то никогда бы этого и не сказал. Какаши уверенно показал на эту фотографию и устало произнес: – Этот, он – помощник главного врача клиники, где нас держали. От волнения дышать ему стало тяжело. Какаши достал из кармана ингалятор, вдохнул два раза и продолжил: – Именно он бил меня железным прутом по ноге. Я про это рассказывал. Не знаю, как его зовут. Уж, извините. Какаши ещё сделал пару вдохов из ингалятора. Джирайя дал ему время нормально отдышаться, и произнес более спокойно: – Скажите, Вы знаете девушку по имени Карин? Какаши вопросительно посмотрел на разведчика и задумался. Имя довольно редкое, и он где-то его слышал. Немного поразмыслив, капитан все же вспомнил, что перед карантином получил медицинские документы на новенькую, бойца в шестой команде, но в связи с карантинной суматохой ознакомиться толком не успел. Сопоставив все данные, он сообщил об этом хрипящим голосом разведчику. – Спасибо, капитан. Можете отдыхать, – спокойно проговорил Джирайя. – Выздоравливайте. Глава разведки довольно улыбнулся, а Хатаке таким измученным взглядом посмотрел на него, что пожилому мужчине стало очень неудобно удерживать его далее.***
Минато просидел всю ночь за компьютером, переписываясь с приятелем-аллергологом из Англии. Проблемы со здоровьем Хатаке, его любимого ученика, очень расстраивали. Результаты бронхоскопии, учитывая отягощающую аллергию, огорчали. Приходилось продумывать каждый этап лечения. Минато надеялся, что в этот раз они смогут купировать приступы болезни.***
Капитан Чампек на битый час застрявший в штабной палатке наконец дождался прибытия компьютерщика из соседней роты – блондина среднего роста с необычным прикусом, треугольными зубами и вечной усмешкой. Манера говорить капрала Суйгецу Хозуки бесила, но капитану приходилось терпеть его. Парень являлся лучшим компьютерным специалистом в округе. Блондин быстро разобрался с блоками, соединив их в одну конструкцию и присоединив к обычной клавиатуре. Ввел после загрузки в командной строке какую-то небольшую программу, быстро набив её по памяти. Его гибкие длинные тонкие пальцы летали по клавиатуре как руки пианиста при исполнении рапсодии Листа. Вскоре компьютерщик выдал: – Придется подождать ещё минут двадцать, пока программа взломает пароли. Хорошая работа – чужому человеку будет трудно продраться. – Будете чай? – спросила Люси, дежурная девушка-связистка, поднимаясь с рабочего места. – Буду, – не отказался Суйгетцу, и тут же чертыхнулся. Быстрые пальцы снова побежали по клавишам. Через минут пятнадцать парень достал из кармана тщательно упакованную в непромокаемый пакетик флешку и запустил ещё одну программу. Спустя три минуты "вражеский" компьютер наконец сдался. Довольный Суйгецу ухмыльнулся, открыл одну из папочек, обозначенную странным ярлычком - черепом, по виску которого текла красная струйка. Программа запустилась сразу, зазвучала похоронная музыка, сопровождаемая ухмылкой Чеширского кота, потом появилось перевернутое распятие и по экрану поползли строчки кодировок. Капитан Чампек содрогнулся от заставки, про себя проговорил: "Боже спаси". Текст Суйгетцу просмотрел быстро. Содержание его удивило - это было больше похоже на какую-то странную игру, но когда парень ввел придуманные на ходу данные, компьютер выдал несколько выдержек из корана. Чампек знал это точно. На курсах арабского - обязательного для командующего состава, им зачитывали эти куски, которые относились скорее к экстремистам ислама, чем к ирландским террористам. Чампек решил, что необходимо связаться с руководством штаба, и ещё раз переговорить с девчонкой, приказал подчиненным: – Продолжайте проверку! А сам вышел на улицу.***
Карин слегка нервничала. Ей надоело, что охранники постоянно пялились на неё. Даже на ночь не могла спокойно раздеться. Хотя в карцере было не настолько жарко, но по закону подлости жал бюстик и хотелось его снять. Чтобы как-то взбесить своих охранников, она посмотрела на них наглым взглядом и стала расстегивать форменную рубашку: медленно, по пуговке, словно играя перед мужчинами. От каждой пуговки у парней глаза открывались все шире. Карин, ехидно улыбаясь, расстегнула последнюю пуговицу. На свет показалось почти прозрачное чудо и нежно-розовые соски просвечивающие сквозь ткань. Охранники сглотнули. Девушка скинула рубашку, и дотянулась до застежки, изящно прогибаясь в спине. Ошалевшие парни даже привстали, чтобы лучше было видно. Щелчок оповестил о действии, которого они ждали, но никто ничего не увидел. В последнее мгновение девушка махнула волосами и повернулась спиной к охранникам. Они тяжело вздохнули. Карин снова надела рубашку и расхохоталась. Настроение резко подскочило вверх. Девушка завалилась на кровать, собираясь поспать. Но вздремнуть рыжей так и не удалось. Явился капитан Чампек и зашел в камеру. Из хитрой кошки Карин превратилась в девушку-отличницу, спокойно протянула руки, на запястьях которых щелкнули наручники. Карин привели в штаб дежурные по роте. В штабе находился следователь, который прошёл в комнату вместе с капралом Суйгетсу и назвался Эдвардом Джуго. Сначала он просто молчал, а позже сам взял стул и сел напротив Карин. Разговор начался с показа найденного компьютера и видеозаписи выдернутой из программы, где была показана казнь молодого рядового. Паренька исламисты били прикладами автоматов по голове и интимным местам, фоном читался коран и молитва против неверных. Капитана, когда он первый раз увидел ролик, чуть не вывернуло, но Карин осталась равнодушной. Девушка пожала плечами и произнесла: – Да все мужики – свиньи. Вам бы лишь бы поглазеть на голое женское тело, взглянуть, а если есть возможность и потрогать, – холодно, словно вспомнив о чем-то своем, – а родственница или нет, все одно. Чампек удивленно посмотрел на заключенную и спросил: – Почему? Карин неожиданно подскочила и быстро, сбивчиво заговорила: – Это наказание за нечестивость, неправильную веру. Ведь среди таких верных католиков есть гомики, и здесь в вашей Америке насилуют и убивают. Наказание должно быть адекватным. Ротный не ожидал такого: – Кто тебе это сказал? Кто тебе такой глупости наговорил? – Дядя, – четко сказала девушка, сжав выставленные перед собой руки в кулаки. – Он сказал это, когда мне было десять. Что если я буду строить глазки мальчикам, он меня убьет. Он бил меня плеткой за каждый взгляд на меня мальчиков. Однажды у меня порвалась школьная юбка по шву чуть выше середины бедра. Я наклонилась за упавшей сумочкой, за это меня он избил солдатским ремнем. Я две недели не ходила в школу, а он твердил, что американцы все такие, подсматривают, желают. Карин подняла глаза и уставилась в потолок: – Я занималась спортом, там, где жила раньше. Даже выступала за эту страну, пока однажды дядя не пришел на тренировку. Меня страховал тренер. С одного из элементов я чуть не упала, и за это дядя меня избил. Мне пришлось бросить спорт в тринадцать. А потом он обвинил меня, что я бездарность, ничего не могу, ни на что не гожусь. Я думала, что он прав, пока не познакомилась с одним парнем, который предложил мне работу. Я днём делала вид, что положительная скромница, а вечером шла и танцевала в клубе. Правда, танцевала там, где меня не могли тронуть, и мне нравилось. На меня смотрели взрослые мужчины, а я представляла перед собой дядю, и мне было приятно. Следователь – капитан Джуго старался не перебивать девушку. – А потом закончилась школа, клуб закрылся, и деньги тоже закончились. Я долго не могла найти себя, но судьба мне снова подкинула свободу прямо в руки. Сам дядя принес её в руках – рекламу на поступление на военную службу. Я с легкостью сдала физподготовку, ведь каждый день по привычки делала всю утреннюю разминку спортивной школы. Меня взяли. И в тот же день я смогла забыть свой страх перед дядей Данзо. Я думала больше его не увижу, хотя исправно звонила ему, рассказывала об учебе. Карин улыбнулась: – А ещё там, на базе встретила девушку, которая была добра ко мне. Нашу инструкторшу по рукопашному бою. Она заставила меня полюбить саму себя, говорила, что я сильная, и мое желание самостоятельности и силы понятно. Что женщина - это существо совершенное, и ни сколько не слабее мужчин. Женщина может защитить себя от зависимости и посягательств. Я поверила в себя. Я полюбила её, как что-то самое ценное в моей жизни, яркий лучик света. Она занималась со мной в любое свободное время. Один раз мы даже уснули вместе, рядом на матах. Было тепло, радость мышечной усталости так приятна. Карин вздохнула: – А потом она пропала, и никто не знал куда. Я искала её и продолжала совершенствоваться в боевых искусствах, где была первая среди девушек, а по информатике в первой десятке. Мне прочили место в ЦРУ, но и тут судьба помогла. На выпускном задании мне достался старый архив военных училищ: его надо было вскрыть и рассказать о двух курсантах военных училищ. Я случайно наткнулась на автобиографии и личные дела курсантов Ширануи Генмы и Ямады Шона. Девушка замолчала на мгновение, поправила челку, спавшую ей на глаза и продолжила: – История Ширануи заинтересовала меня. Его похождения с замужней женщиной. И человек, помогший ему, с такой знакомой фамилией. Оказалось, что эти двое были друзьями. И самое интересное, что Шон был старшим братом моего инструктора, не зря он показался похожим на неё. Я из личного дела так же узнала домашний адрес. После экзамена найти место службы Наны стало делом техники. – Капрал Ямада, оказывается, служила в Ираке, и я стала добиваться отправки на ту же базу. Место освободилось два месяца назад, но когда я приехала, все надежды рухнули. Она настолько изменилась, стала будто сопливая девчонка. И в первый же день, я её увидела целовавшуюся с каким-то медиком. Карин фыркнула. – Я ревновала жутко. Я бесилась, когда он появлялся в расположении. Мне нравилось подсматривать за ними. Никто не знает, и они, вроде, бы вели себя правильно, но... Карин мило улыбнулась и продолжила: – Это продолжалось недолго. Она заболела, очень серьезно. Это наказание за развращенность... "Она неадекватна", – подумал ротный. Девушка усмехнулась, словно услышав его мысли, и продолжила: – Я должна была отомстить этому медику, да и дядя написал, что для одного дела необходим врач. Я сделала, что он просил. Это было легко. Это глупое существо просто вышло погулять, а я легко смогла заполучить его, просто пустила в него транквилизатор. Чампек удивленно посмотрел на девушку и спросил: – Вы хоть знаете, кто он? Карин посмотрела на ротного, потом на следователя, и безо всякого интереса сказала: – А какая разница? Ведь он её лапал. Тут Чампек вспылил: – Капитан Хатаке - лучший военный хирург в гарнизоне. Ему обязаны жизнью каждый пятый, если не третий на базе. И если он на поле боя – всегда прикроет своих, а если не сможет там, то в госпитале вытащит с того света при самых плохих прогнозах. Карин намеренно пропустила эти слова мимо ушей и продолжила: – Мне хотелось, чтобы он страдал. Я знала, что ему понравится. А как дядя был доволен! Он пел мне дифирамбы. Суйгецу открыл очередную папочку и ахнул. Человек был привязан к столбу, и его били плеткой и каждый удар вырывал из спины кусок. Бил охранник в маске, а пожилой мужчина, с палочкой и забинтованной рукой, и еще один в маске довольно улыбались. Пожилой подошел к заключенному и, размахнувшись, ударил палкой, потом поднял наконечником палки подбородок жертвы и повернул лицо пленника в анфас. Тут Чампек закричал: – Стоп! Это же русский, тот самый. Суйгетцу еще поколдовал над компом и все услышали: – Ты будешь работать или я... Охранник ещё раз ударил плеткой и пленник потерял сознание. Капитан Чампек, выходя из допросной, приказал: – Заканчивайте допрос без меня. Мне необходимо связаться с разведгруппой. Джуго продолжал расспрашивать капрала: – Можешь связаться сейчас со своим дядей? Этим ты поможешь не только нам, но и себе. Карин насупилась, а затем спросила: – Вы думаете его можно достать? В дядином окружении много людей близких к верхушке, и его трудно достать. – Подумайте лучше, как помочь себе! Когда капитан Чампек вернулся в допросную, Карин набирала номер мобильного дяди. Разговор, в сущности, шёл не о чем: о погоде, о дежурстве и прибывших новичках. Карин специально жаловалась на лейтенанта Йорка, который, якобы, назначил ей наказание – два наряда вне очереди. Суйгетцу быстро установил на её айфон маленькую программку, которая ловила месторасположение отвечающего. Карин старалась как могла, чтобы затянуть разговор. Она решила, что дядя достаточно испортил ей жизнь. А мстить ему могла только таким способом. Закончив разговор, она посмотрела на Суйгетцу. Тот кивнул. Карин вздохнула и нажала кнопку телефона. В течение часа Карин читала свои показания, потом подписала размашистым почерком. Утром она станет ничем...***
Утром Минато Намикадзе выполз из спальни со странным настроением. Вид заведующего хирургии напоминал заядлого компьютерщика: вздувшиеся на склерах сосуды и темные синяки под глазами. Он прошаркал в тапочках на кухню, забрался в самый угол небольшого диванчика, взял пульт и стал щелкать, переключая каналы. На очередном зацепила странная картинка: место было указано, как Ближний Восток. Американский корреспондент, одетый в бронежилет, ехал по городу в военном джипе, рассказывая об окружавшем его месте. Камера немного дрожала. Ночной городок был заполнен людьми в бронежилетах и со щитами. Минато включил звук на пульте. Сам корреспондент находился за бронированной машиной и в бронежилете, и что-то говорил в микрофон, но кто-то из домашних поставил звук на минимум и ничего не было слышно. Минато прибавил громкости. – Военными был окружен дом, в котором засели предводители некой террористической группировки крайне-правых экстремистов. Уже несколько часов продолжается противостояние, но взять предводителей пока не удается. Неожиданно над головой корреспондента прогремел выстрел, из-за поворота выскочили несколько человек в черном и раздался взрыв. Камера дрогнула, но оператор её удержал. Запись продолжала подрагивать, чуть отдаляясь. Корреспондент пригнулся и звук исчез. Быстрые передвижения людей в масках, и небольшая стычка с выскакивающими из дома людьми, одетыми в форму цвета хаки с эмблемой на плече. Минато вздохнул и снова переключил канал. На следующем канале тоже показывали стычку в иракском городе и рассказывали, что эта группировка ответственна за теракты по всему миру, и как предполагают, недавний взрыв в танцевальном клубе в Майями тоже дело их рук. – Данная группировка отличается от других, тем, – произнёс один из военных в шлеме, сидящих на броне машины, – что в нее входят бывшие военные разных родов войск, в том числе и из обученных в Америке, и разочарованных в последних решениях Белого дома. Всех членов группировки ожидает военный суд. Минато вздохнул. Он знал, что вчера был разговор с начальником разведбатальона, о медпомощи после взятия террористов-исламистов в Ираке. Тут раздался звонок, и в трубке быстро затараторили: – Вам выслали машину, через пять минут будет около дома. Минато зло усмехнулся, мысленно жалея утраченный выходной, и крикнул в комнату: – Сын, одевайся! Через пять минут за нами придет машина. Раненых везут. Всю леность и усталость как сдуло. Хирург отправился в свою комнату одеваться. Уже в предоперационной, пока мылся, Минато подумал, что пока в этом мире неспокойно, военным хирургам найдется работа. Потом вспомнил о Хатаке и порадовался, что его сын не будет расти без отца. Затем вошел в операционную, выкинув все левые мысли из головы, и принялся за свою обычную работу.