Моя милая Мышка

      Теперь, я понимаю, что значит выражение «быть загнанной в угол». Чувствую себя мелким зверьком, на которого надвигается разъярённый зверь. А отступать некуда. Позади — стена, с одной стороны окно, а с другой — девушка-инвалид. Впереди – он. Не могу сказать конкретно, что творится в его голове, так как снаружи всё слишком безразлично. Лишь слабый огонёк в глазах. — Что ты здесь забыла? — сквозь зубы, задаёт вопрос Грэм.       Внутри всё обрывается. Меня словно столкнули с края пропасти, и я лечу вниз, хватаясь за воздух и не надеясь на спасение. Мне тяжело дышать, каждый новый глоток воздуха режет лёгкое надвое. В желудке сияют молнии, а ладони противные и липкие от пота. — Мне повторить свой вопрос? — снова произносит Грэм, надвигаясь на меня, как хищник на добычу. — Кто тебя сюда звал? — Я… я не… Изви… — Беспомощно лопочу я.       Он хватает меня за руки, сильно сжимает, пытаясь сделать максимально больно, и, это у него получается. Я резко хватаю губами воздух, обнаруживая, что схожу с ума от взволнованных мурашек по всему телу. Я не могу здраво мыслить, не могу говорить, до тех пор, пока чувствую на себе взгляд этих озлобленных, но привлекательных зелёных глаз. Вероятно, я мазохист, раз позволяю себе такие чувства. Дурнушка Эмма, взращённая на смазливых романах. Спустись с небес, он ведь дико зол на тебя! — Я не хотела. — Наконец, отвечаю я, пристально всматриваясь в его лицо. — Клянусь, у меня и в мыслях не было навредить. — Тогда зачем ты здесь? — немного смягчившись (как мне показалось), отвечает Грэм, но хватку не ослабляет.       Перебираю в голове всевозможные варианты того, что можно сказать, чтобы оправдаться. Выжидаю секунды, продолжаю вглядываться в каждый миллиметр его лица, словно, пытаясь запомнить эти зелёные глаза и чётко очерченные черты лица. Эмма, спокойно. — Это был обход. — Он вопросительно смотрит на меня, но молчит, ожидая дальнейших объяснений. — Я волонтёр. Помогаю больным людям в больнице, вселяю надежду на исцеление… — Проще говоря, лжёшь, глядя в глаза. — Всё ещё недоверчиво, отвечает Грэм. — Что ты ей сказала? — Н-н-ничего, — заикаясь, произношу я. — Я только вошла, а потом появился ты.       Ложь не мой конёк, потому что с детства мне внушали мысль, что лгать — последнее дело. Нужно говорить правду, какой бы ужасной она не была. Нет ничего лучше правды и хуже лжи. Пусть даже ложь будет и щедро приправлена красивыми фразами. — Отлично, — наконец, он выпускает меня, и я едва не падаю на кафельный пол палаты. — Приступай. Я желаю послушать твои бредни.       Он усаживается в кресле, стоящее параллельно креслу с девушкой. Сказать по правде, он настроен крайне серьёзно, потому что его взгляд жёсткий и требующий незамедлительных действий. Я сглатываю, усаживаясь напротив, и устремляю взгляд на девушку. Её глаза безжизненные, смотрели куда-то сквозь меня, сквозь стены, сквозь время. Словно, застрявшая в пространстве между жизнью и смертью. Беру её за руку, глажу ладонью по холодным костяшкам, и внутренне сжимаюсь, находясь под взглядом Грэма. Он наблюдает за мной, за каждым моим действием. Желает поймать меня на лжи, а уже потом — страшно представить, что будет потом. — Я не слишком осведомлена о твоей проблеме, — начинаю, было, я, - но, твоё состояние всё-таки знакомо мне. Отчасти, конечно. Это не коснулось меня напрямую, но произошло с дорогим мне человеком. Я расскажу тебе эту историю, а если будет угодно, то буду приходить каждый день, сидеть вот так вот, напротив тебя и рассказывать о том, как протекает жизнь за пределами больничной палаты. Я понимаю, что ты чувствуешь. Слышу, о чём ты молчишь. Тебе одиноко. Я знаю это, ведь одиночки чувствуют друг друга. Одиночки должны держаться вместе, ведь так? Уверена, ты бы сказала «да», если бы имела такую возможность. Но, знаешь, настанет день, когда ты всё-таки выйдешь отсюда и прочувствуешь тепло солнца, услышишь, как громко поют птицы, смеются дети, ездят автомобили и плывут по небу облака. Надежда умирает последней. Поэтому, продолжай надеяться. Не смотря ни на что.       Я останавливаюсь, перевожу украдкой взгляд на Грэма. И, о, чёрт, кто же знал, что именно в этот момент мой и его взгляды встретятся. Чувствую, как предательски дрожат руки и колотиться сердце. Странное чувство. — Моя подруга стала инвалидом в свои девятнадцать. — Продолжаю я, отведя взгляд от Грэма. – И, знаешь, когда я узнала об этом, то, буквально, едва не разбилась на миллиарды осколков. Она всегда была для меня той, кто понимал меня, буквально с одного взгляда. Мы не были кровными сёстрами, но наша связь была заметна ещё в детстве. Сейчас, увы, её нет рядом, но, есть ты. С твоего позволения, я буду рядом с тобой. Ты хочешь этого? — Замечаю её взгляд. Едва заметно, но я уловила этот живой блеск, который, почти сразу потускнел. — Я приму это, как положительный ответ. — Достаточно. — Внезапно произносит Грэм. — Я верю тебе. И, я хочу, чтобы ты приходила сюда каждый день.       Я едва не проваливаюсь сквозь кафель на нижний этаж. Что?