Немного сумасшедшие

      Ночной мегаполис – поистине завораживающее зрелище. Огни уличных фонарей освещают полупустые улицы, а редкие автомобили, встречающиеся на пути, проносятся мимо, оставляя после себя лишь две ярко-красных полосы, что через долю секунды так же исчезают, растворяясь в густом летнем воздухе. Но даже это было ничто, по сравнению с её хитрой улыбкой, направленной на неведомого собеседника. Неожиданно личико девушки сменило радостное выражение, а губы искривились в легком раздражении: — Я ничего не хочу слышать, — упрямо мотая головой, Надя запрокинула правую ножку вверх, и, ничуть не смущаясь грозного взгляда зеленых глаз, удобно устроила свою привлекательную конечность на идеально чистой пластиковой панели автомобиля. — Власов, меня не волнует, что ты у чёрта на куличиках, — согнувшись так, чтобы при этом у нее из руки не выпал мобильный, рыжая все-таки умудрилась завязать шнурок своих беленьких кед. — Так, — отчеканила девушка, принимая обычное положение, — я повелеваю твоей обворожительной заднице сейчас же ловить такси и быть по назначенному адресу ровно через тридцать минут, а любое опоздание буду считать личным оскорблением! Это понятно? — сверкнув кофейными глазами куда-то в темноту, она скинула вызов.       Немного подумав и утихомирив свой пыл, девушка обессилено откинулась на спинку кожаного сидения. — Он приедет, — уверенно заявила бестия, даже не удостоившись повернуться в его сторону. — Нисколько не сомневался в твоих ораторских способностях, — усмехнувшись, брюнет притормозил на пешеходном переходе, тем самым пропуская подвыпившую компанию из трех парней вперед. — Ты просто создана для ведения деловых переговоров, — следя за её реакцией, он уже мысленно подготовился к своей безвременной кончине, но она вновь поразила его.       Меланхолично пожав плечиками, Надя сочла это более чем достойным жестом для ответа, а после она вообще ввергла доктора в легкое замешательство. Нервно накручивая локон рыжих волос на пальчик, девушка нахмурилась и, словно вспоминая что-то, погрузилась в себя.       Назойливые мысли, дурное предчувствие и ощущение предательства. Она знала, что Власов любит её. Знала. Но не могла ответить на его чувства, а он просто ждал, когда она повзрослеет. И что в итоге? Как она посмотрит в серо-голубые глаза лучшего друга? С точностью до сотой доли, она могла уверенно сказать – он поймет. Поймет и... А вот дальнейшую реакцию Стаса предвидеть было невозможно.       Не замечая, как машина вновь тронулась с места, девушка поворачивается в сторону Антона. Её взгляд неосознанно скользит по его сосредоточенному лицу, подсознательно очерчивает линию скул, и словно в бреду она ловит свою руку, что уже взметнулась вверх. Еще одно движение в его сторону, и он бы увидел тот обезоруживающе влюбленный свет глаз, он бы почувствовал на своем лице прохладную ладонь, которая только что едва не коснулась единственной морщинки на его лбу. Но миг волшебного помешательства остался скрыт, а Надя лишь облегченно выдыхает, пряча лицо за копной кудрявых волос. — Приехали, — нарушая довольно непривычное в её обществе молчание, он испытующе смотрит на миниатюрную фигурку своей спутницы.       Неотрывный взгляд и ничем не прикрытая слабость, которая тут же исчезает за маской никому не нужной благодарности. Благодарности, застывшей в глубине талого шоколада, благодарности, что в очередной раз душит и заставляет стиснуть зубы в безвольном подчинении на её фальшивую улыбку, но он не может поступить иначе. Он просто не может показать ей, как он увидел то, что не должен был, то, что она скрывала даже от самой себя. — Вау! — притворно выдыхает рыжая, выходя из машины. — А ты знаешь, док, вот что-то наподобие этого, — махнув рукой в сторону элитной многоэтажной новостройки,— я себе и представляла. Хотя нет, — делая вид, что задумалась, Надя по-детски хмурит лицо, — ты превзошел мои ожидания! — Я безмерно счастлив, — непозволительно близко шепчет мужчина, нахально и мучительно медленно скользя теплой ладонью вниз по её спине.       Одним простым движением он вызывает в ней миллион разнообразных эмоций, и дыхание обоих сбивается с привычного ритма, а его маленькая месть за глупую шутку оборачивается совершенно другой стороной. Она не отталкивает. Она не идет навстречу. Она покорно ожидает следующий шаг, и это так на неё не похоже. — Ты дрожишь, — хриплый голос Антона вырывает из пучины оцепенения, — нам лучше зайти в дом. — Неверное, — растягивая каждое слово, она жадно вдыхает ночной воздух шумного и казалось никогда не спящего города. — Я так долго мечтала об этом, — отстранено произносит девушка, находясь где-то далеко в своих мыслях. — Знаешь, бывает, нужно чего-то лишиться, чтобы понять, как сильно ты нуждаешься. — И она замолкает, то ли не договорив фразу, то ли наоборот, сказав этим намного больше чем кто-либо.       Мягкая ткань летнего пиджака накрыла её плечи. Он понял всё. И те слова о потере в его сознании отразились притупленными, но далеко не стертыми из памяти воспоминаниями прошлого. Воспоминаниями, что всегда болезненным спазмом отдавались в районе мертвого сердца, по крайней мере, он всегда считал его таковым, и если бы не она, то, возможно, он так бы и не узнал, как сильно был далек от истины. Именно поэтому Антон и разделял её безудержную жажду свободы, именно поэтому он дал ей время быть вместе с ним, но наедине с собой. Незаметно пальцы его руки переплелись с её, и вот две темные человеческие фигуры, чьи очертания угадывались лишь благодаря паре горящих фонарей, стоят в немом молчании почти в центре двора, и ни один из них не в силах разорвать связующую их нить. — Замерзнешь, глупая, — заметив, как в очередной раз Надя ежится от порыва прохладного ветра, он сильнее сжимает её холодные пальчики, ведет за собой и, лишь переступив порог квартиры, нехотя отпускает.       Девушка с секунду хмурит брови, но стоит яркому свету озарить просторный коридор, и она меняется в лице, а прирожденное любопытство берет верх. На ходу скидывая обувь и не дожидаясь Антона, кудрявая уверенной походкой направляется в сторону первой попавшейся двери. Изучающе осматривает просторную гостиную, проводит пальчиками по гладкой поверхности небольшого стеклянного столика, осматривает высокий книжный шкаф, бегло скользит по поверхности плазменного телевизора, задерживая взгляд на паре цветных фотографий, что стоят на нижней полке с кучей различных дисков. — Ты неподражаема! — с улыбкой на губах, произносит Степанов, — я, правда, и сам хотел предложить, чтобы ты чувствовала себя как дома, но смотрю, ты и без этого неплохо справляешься. — Что? — не сразу оторвавшись от изучения заинтересовавших её снимков, она смотрит на облокотившегося о дверной косяк брюнета. — А, да не переживай, — отмахнулась рыжая, — у меня иногда открываются экстрасенсорные способности. — Занимательно, но по-моему тебе не стоит больше общаться с Кашпировским. — Да? — удивленно посмотрев на серьезное лицо Антона, она не смогла сдержать улыбки. — А мне кажется, что ты просто ревнуешь. — Конечно, я ревную, — кивнув, он направился в сторону спальни, — Кашпировский вообще один из моих любимейших пациентов. — Не смешно, — фыркнула бестия. — А кто сказал, что это шутка? — подойдя к девушке вплотную, молодой мужчина вопросительно изогнул бровь, — Вячеслав Сергеевич – уникальнейший случай в моей практике, и шизофрения в купе с магическим даром встречается не так часто, — пожав плечами и как бы невзначай касаясь её, брюнет быстро скрывается за дверью спальной комнаты.       Хмыкнув что-то неопределенное ему в след, Надя легкомысленно махнула рукой. Сейчас ей совсем не хотелось спорить и тем более враждовать, да и сам смысл в их извечных пререканиях незаметно потерял свою актуальность. Да что уж там, если бы их склоки не несли в себе какое-то умалишенное чувство радости, то она бы давно перестала подкалывать своего доктора, но, видимо, это будет, лишь в следующей жизни!       Улыбнувшись краешками губ, рыжая провела двумя пальчиками по тонкой ткани пиджака, что до сих пор был на ней, вдохнула терпковатый запах мужского парфюма с примесью мяты и лишь тогда нехотя освободилась от невидимых оков, дурманящих голову. Скинув его пиджак на ближайший предмет мебели, коим оказался бежевый диван, она принялась за дальнейшее изучение жилища, а точнее за бесхитростное разграбление запасов еды. Что? "Голод не тётка!", и не умирать же в самом деле, пока дожидаешься бестолкового хозяина квартиры. И как только маленькая цель в виде поисков кухни была достигнута, Надя развернула бурную деятельность для приготовления чая, а это не такой простой предмет, особенно если ты не имеешь малейшего понятия, где находятся кружки, ложки и прочая необходимая ерунда. — Лаврова, ну наконец-то, — облегченно выдохнул парень, найдя пропажу в виде миниатюрной девушки у себя в холодильнике. Да-да, именно в холодильнике, и это далеко не в переносном смысле! А дело все в том, что серебристого цвета хранитель еды был довольно большим и очень высоким, и чтобы не слишком высокого роста Надя смогла достать колбасу, которая стояла на самой дальней полке, ей пришлось подставить стул, а затем, едва ли не нырнуть за необходимым продуктом. — Што? — жуя печеньку, она ударилась о верхнюю полку, сморщила носик и только тогда посмотрела в смеющиеся глаза парня. — Антон, да чтоб тебя! Вот нахрена тебе эта бандура? — одной рукой держа тарелку с нарезкой, другой указывая в противоположную сторону, рыжая ловко спрыгнула вниз. Ну, почти ловко, качнувшись и чуть не упав, в следующую секунду она оказалась прижата к вовремя подоспевшему мужчине. — Лаврова, — устало и в тоже время как-то особенно нежно произносит брюнет, а его теплые ладони так и остаются на её тонкой талии.       Сглотнув неожиданно появившийся в горле ком, Надя невольно поднимает свои карие глаза, после чего она уже не в силах отстраниться. Одно мгновение, и, кажется, будто кислород выбивает из легких. Его взгляд темнеет, руки сжимают желанное тело, а разум отказывается сопротивляться нахлынувшим чувствам. И словно предоставляя ей возможность уйти, Антон неспешно забирает у нее тарелку, не глядя, ставит на стол... Больше нет выбора. Он резко подается вперед, тем самым сокращая и без того мизерное расстояние между ними. Грубо прижимает девушку к стенке, но она не пытается вырваться из его стального захвата. Глаза в глаза, всего лишь сотая доля секунды, и он накрывает её губы своими.       Безумие, страсть, кровавый кипяток в венах! Холодные девичьи пальцы зарываются в его темных волосах, и он едва ли не рычит от удовольствия. Происходящее совсем не похоже на реальность, не бывает так хорошо, не бывает в одном человеке столько огня. Хотя нет, бывает! Она и есть обжигающее пламя, его личное солнечное пламя, в котором не страшно сгореть дотла. — То~ось, — умоляюще шепчет рыжее создание, и он, не раздумывая, повинуется ей.       Поцелуи скользят всё ниже, он чувствует вкус её молочной кожи, чувствует её неровное дыхание и эти ни с чем несравнимые стоны, что срываются с розовых губ: — Антон... — Люблю тебя, — утопая в цвете жженой карамели, брюнет не ждет ответного признания, подхватывая девушку под бедра, он вновь целует её губы, и в этот самый момент раздается дверной звонок.       Испуг, отразившийся на её лице, перекрывает остальные звуки, Степанов не хочет верить, но карие глаза не врут. Она напугана, и он не может понять истинную причину. И стоит ему только отпустить её, как Надя тут же упирается своими маленькими ладошками в его грудь, тем самым не давая и малейшей возможности обнять её. — Открой, — чуть слышно просит кудрявая, пытаясь выровнять дыхание. — Надь, я... — Тось, все хорошо, — перебивает девушка, даря почти невесомый поцелуй в уголок его губ. — Просто открой дверь.       Не говоря и слова, Антон утвердительно кивает, и пусть он совсем не понимает большинства её поступков, он просто не может ей отказать. Она становиться для него какой-то маниакальной зависимостью. Да что уж там. Он признался ей в любви! Первый раз в жизни, первый раз он искренне сказал эти два слова и не ждал ничего взамен. Не разбирая дороги и витая где-то в своих мыслях, молодой врач подходит к металлической двери, на автомате поворачивает ключ, и только когда порог квартиры переступает незнакомый ему блондин, Антон приходит в себя. — Стас, — улыбнувшись, незнакомец протягивает руку, — друг кудрявого исчадия ада, — поясняет парень, видя, что брюнет явно недопонимает причин его появления. — Антон, — сообразив, кто стоит перед ним, и наконец-то обменявшись рукопожатиями, он приглашает гостя в дом, но не успевает сказать и нескольких слов, как громкий голос Стаса перебивает его. А дальше происходит и вовсе что-то несуразное. — Лаврушка, моя кудрявая! — почти кричит блондин, на что из кухни тут же разносится радостный вопль девушки, и она с криками счастья, если честно больше похожими на вопль индейцев, несется прямо в объятья бестактного друга. — А~а~а! Власовский приехал! — запрыгивая на шею Стаса, она целует того в щеки, неосознанно вызывая приступ ревности доктора, — Стаска, я так соскучилась, ты не представляешь, — лепечет рыжая дуреха, даже не подозревая о надвигающейся буре.       Руки Стаса бережно придерживают девушку за талию, а его серо-голубые глаза наполняются ярким блеском. Они выглядят счастливыми, и это все сильнее и сильнее раздражает Антона, но к его радости объятья друзей неожиданно прекращаются. — Твой любимый мужчина со мной, — расплываясь в самой лучезарной улыбке, голубоглазый машет перед её носиком какими-то ключами. — Не может быть! Власов, ты шутишь? — Проверь, — пожав плечами, парень отдает ей ключи, в то время как сердце Антона второй раз пикирует с огромной высоты вниз. — Джим! Ты привез моего Джима Керри! — выхватив ключи, она на ходу одевает кеды. — Лаврова, что ты несешь? — вклинивается озлобленный брюнет, в душе, которого бушует неподдельное отчаянье. — Какой к черту Джим Керри? — Тось, я быстро, — нежно касаясь его сжатой в кулак ладони, Надя выскакивает на лестничную площадку.       Нет времени объяснять. Сердце с бешеной скоростью бьется о грудную клетку, а в голове пульсирует только одна мысль, возможно, из-за этого она и не замечает подавленное состояние Антона. Сейчас, то мгновение, где есть он! Тот, кто был для нее намного больше, чем друг. Тот, кто стал её олицетворением свободы и непокорности, тот, в чьем металлическом движке она увидела душу. Перепрыгивая сразу через несколько ступенек, Надя ощущает небывалую легкость, что даже само осознание столь маленького счастья возвращает ей крылья. Она чувствует жизнь, вдыхает прохладный летний воздух, и её глаза находят Джима.       Одинокий, брутальный, ярко-зеленого оттенка байк будто на самом деле ждал свою хозяйку. Белый свет фар подмигнул в темноте, двигатель взревел победным ревом, и рыжеволосая девчонка без всякого страха устремилась вперед.       Кому-то необходим покой, кому-то вымеренный план, ей же необходим вихрь эмоций, бесконечная дорога, и верный Джим Керри. Столь необычное прозвище Хардлей получил несколько лет назад, а именно, как только она увидела его в первый раз. Видимо, так сошлись звезды, и фильм под названием "Маска" стал знаковым моментом в определении имени байка старшего брата. Да, изначально Джим принадлежал Роме, но после её долгих уговоров, вкупе с различными угрозами, брюнет сдался, взяв с сестры клятвенное обещание – "ездить со скоростью не более ста километров в час", и если не вдаваться в подробности, это правило она честно выполняла весь последующий день.       Спидометр показывает сто семьдесят километров, худенькие руки девушки уверенно держат руль, последний поворот на сегодня, и она замедляет ход. Пара привычных движений, едва уловимое прикосновение к корпусу мотоцикла, и вроде бы всё как было раньше, но что-то навсегда изменилось. ***       Электрический заряд напряжения, витавший в воздухе, не предвещал ничего хорошего, а победный взгляд Стаса, всё больше раздражал Антона. Со стороны двое мужчин напоминали заядлых соперников, они словно на подсознательном уровне чувствовали опасность, возможно именно поэтому никто из них не спешил начать разговор. Секунды складывались в вечность, молчание затянулось. — Вы давно знакомы? — не выдержав, брюнет первым обратился к Стасу. — Сложный вопрос, — пожав плечами, он облокотился на стену, а губы растянулись в нежной полуулыбке. — Кажется, что всю свою сознательную жизнь.       Антон скептически приподнял бровь, но всё-таки сдержался от едкого комментария, он знал, что его задевает не столько сам ответ, сколько интонация Власова, и это верный признак предвзятого отношения. — Может, кофе? Или дождемся Надю? — сделав над собой очередное усилие, Степанов предпринял очередную попытку разузнать, к кому так быстро сбежала девушка. — Отличная идея! Не думаю, что Заноза вернется раньше, чем мы успеем выпить все твои запасы. — Заноза? — Детское прозвище, — пояснил Стас, направляясь за хозяином квартиры в сторону кухни, — по-моему, Ромка его и придумал.       Блондин без всякого смущения искренне улыбнулся новому знакомому, и, казалось, недавнее напряжение осталось в прошлом, а разговор двух мужчин потянулся в одном единственном направлении, что их объединяло.       Удобно расположившись за обеденным столом, Антон почти не прикоснулся к чаю, который несколькими минутами ранее сам разливал по двум большим кружкам ярко-желтого цвета. Он каким-то безжизненным взглядом следил за стрелкой настенных часов, пытаясь одновременно слушать Стаса и не дать волю новой волне ревности. А гребанное чувство просто с каждым разом всё сильнее и сильнее душило брюнета. Его нервировало буквально каждое слово, где была она, и еще больше его бесило, что рядом с ней был не он. — Слушай, — грубо оборвав очередную историю из их общего детства, Степанов вытянул ноги вперед, — может, лучше обсудим нынешнюю ситуацию? — Хм, так я туда и клоню, — умяв, наверное, пятую по счёту булочку, Стас сделал глубокий вдох, — у меня есть несколько версий случившегося, но основная – это Надя с её безалаберностью. — Чего? — А ты думал, в нее влюбился только я и ты? — скривившись от собственных слов, блондин в первый раз за время их разговора стал серьезным. Словно удар под дых, и зеленые глаза наливаются кровью, хочется как следует врезать заносчивому пареньку, но еще больше хочется добраться до сути. Да и что, собственно, такого было сказано? Хотя, он знал, что именно. Она должна быть его. Черт возьми, он уже считал её своей! — Подробнее, — едва не рыча и засунув пресловутую гордость, Антон разжал кулаки.