Немного сумасшедшие

      Нажав на кнопку сброса, Антон еще пару минут сидел в полной задумчивости, а его серое вещество нещадно искало выход из сложившейся ситуации. Он и представить не мог, через что пришлось пройти его девочке. Да, он уже мысленно считал её своей, хотя даже сам себе боялся признаться в романтических чувствах к неуправляемой рыжей бестии! Надя так плотно засела в его голове, что от этого навязчивого состояния, казалось, нет спасения. Её озорная улыбка, её хитрый блеск карих глаз, её рыжие кудряшки, все это в сумме с той упрямой непокорностью отдавалось в его сердце обволакивающим теплом и небывалой легкостью. А воспоминания о вкусе нежных девичьих губ вызвали глупую, почти мальчишескую улыбку на лице брюнета. Она вдохнула в него что-то такое бунтарское, что-то такое неповторимое и определенно похожее на глоток свежего воздуха! И почему он раньше не видел мир в таких ярко-рыжих тонах?       Мысли крутились как стая назойливых мух, но почему-то они не вызывали раздражения. Он думал о ней, он представлял её, он уже видел хрупкую фигурку Наденьки в своих руках. Определенно четко чувствовал её дыхание на своей коже, чувствовал непередаваемый вкус её губ… и вот он в нетерпении расстегивает верхнюю пуговицу пижамы девушки, касается длинными пальцами обнаженных участков её тела, а она так рвано стонет от его умелых прикосновений, что Антон теряет рассудок, разрывая к чертям эту ненужную вещицу. Её дыхание сбито, она едва различимо шепчет его имя, но он все же слышит его. — Ты прекрасна! — выдыхает мужчина, припадая своими губами к её груди.       Жарко! Так нестерпимо жарко, что его маленький и в одночасье душный кабинет пропитывает дурманящий запах похоти и страсти. А стоны девушки становятся все громче и слаще, и он пропускает тот момент, когда она больше не жмется к нему. — Нет! — кричит бестия, пытаясь, увернуться от настойчивых поцелуев. — Я не хочу! Пожалуйста… — по её личику катятся прозрачные капельки слез, и она захлебывается в душащем крике отчаянья. — Отпустите! Не надо! Это только игра! Я не хочу! Это только игра…       Последние слова Нади отрезвляют Степанова, и он медленно отпускает девушку. Игра?! Но как? Почему? И главное за что? Неужели все, что он чувствовал, это было лишь её умелой игрой?       Боль застилает сердце брюнета, впиваясь острыми шипами и окутывая его полностью. Нет сил пошевелиться. Нет сил отвернуться от испуганных девичьих глаз. — За что? — спрашивает он, смотря на содрогающееся тело девушки. — Я здесь не останусь! — Антон не узнает её голоса, и он больше не видит её лица, — вам не остановить меня! Я ухожу! Вы не имеете права! — крик становится далеким и тихим, а в его сознание вместо него вклинивается громкий стук. — Антон Владимирович! Антон Владимирович! — надрывается испуганная медсестра, тарабаня в закрытую дверь кабинета заведующего. — Антон Владимирович, у нас ЧП!       Не до конца осознавая произошедшее, доктор отрицательно мотает головой. — Антон Владимирович, вы там? — Синицына? — приподнимаясь, парень сонно осматривает рабочий стол заваленный кучей различной документацией.       История болезни Лавровой, документы из другой клиники, его записная книжка. Наконец-то взгляд брюнета становится осмысленным и он понимает, что просто-напросто уснул в кресле, так и не дойдя до небольшого дивана, что не так давно поставил себе в кабинет как раз именно для таких вот случаев как сегодня. — Черт! — проведя ладонью по лицу, он устало поднимается и идет открывать дверь.       Оказавшись в коридоре, Антону не требуется каких либо объяснений, да и Светочка больше не может произнести и слова. Она словно застыла, когда мимо них пробежала взмыленная поэтесса с криком: — Ухожу! Вы не имеете права, я известная личность! Да я вас всех засужу!       Видимо в практике молодой медсестры это был первый случай столь яркого и, самое главное, близкого безумия. Но к несчастью пациентки, Светлана была единственной, кого шокировал сей факт поведения больной, а злой и не выспавшийся психиатр и вовсе не оставил путей к выходу из здания. Сориентировавшись за считанные секунды, Антон перехватил одного из трех санитаров, что бежали следом за писательницей, отдал тому несколько распоряжений, и вот уже через две минуты Бюрхерт кололи успокоительное. — Ну и куда это мы собрались? — назидательно поучал заведующий, отдавая пустую ампулу медсестре. — Я ей вызвал журналистов, а она вздумала бежать! Валентина, ну вот как так? — Журналистов? — неверяще переспросила женщина. — И журналистов и телевиденье! — успокаивающе говорил Антон, закрывая дверь её палаты, но неожиданно его взгляд приковывается к происходящему за окном. ***       Удобно устроившись на подоконнике, Надя скептически осмотрела новый замок: металлический, крепкий, и самое главное – корпус с кодовым устройством. — М-да, — протянула рыжая, откидывая копну кудрявых волос в сторону. — Придется покопаться.       Несколько первых попыток потерпели полное поражение, но через пару часов она все же смогла разобраться с механизмом этого хитрого устройства, и работа пошла быстрее. Чуть слышное копошение, едва различимые ругательства в сторону любимого доктора и вот ей осталось подобрать последнюю цифру к заветной свободе. — Давай, мой хороший, — прошептала девушка, прислушиваясь к такому долгожданному щелчку. — Да! — подпрыгнув от счастья, взвизгнула Лаврова.       Посмотрев в сторону сопящей соседки и убедившись, что она не перебудила своим радостным воплем половину больницы, девушка медленно сняла замок. Тихо открыв створки окошка, она легонько спрыгнула на мокрую от росы траву. Ничем не передаваемое ощущение легкости полностью захватило бестию, от этого она даже не сразу услышала приглушенные крики, доносившиеся до её ушей: — Я здесь не останусь!... Я ухожу! Вы не имеете права… — обрывки фраз терялись, но голос сумасшедшей поэтессы, она узнала сразу.       Едва не зарычав от досады, рыжая сверкнула кофейно-черными глазами в сторону будки охранника, но во всем этом был свой определенный смысл. Возможно, никто и не заметит её отсутствия, ведь благодаря устроенному переполоху, вряд ли кто-то отправится проверять все палаты пациентов. Ну, по крайней мере, уж точно не в ближайшие полчаса, а этого времени ей определенно хватит! Откинув последние сомнения, девушка прикрыла за собой окно, смело ступая на путь к такой манящей свободе.       Шаг за шагом, она довольно быстро пробиралась к главным воротом больницы. Сердце бешено стучит в груди, оставляя где-то там все сомнения и страхи. Еще чуть-чуть… Тихо, медленно и вот Надя уже подходит к спящему охраннику. Спокойно осматривает маленькое помещение, находит заветные ключи, а на её губах играет легкая улыбка победителя. Все просто, поворот ключа в замочной скважине и… слишком неожиданно её ладонь перехватывает крепкая мужская рука. — Что ты творишь? — до дрожи знакомый тембр, но именно сейчас она бы точно не хотела слышать его голос. Так мало оставалось! Дьявол! Ведь так мало осталось! Хочется рвануть из его хватки, и она даже предпринимает такую попытку. — Лаврова! — рычит мужчина, не выпуская её руки из своей, — что ты сделала с охранником? Он резко разворачивает её лицом к себе и видит неподдельное отчаянье девчонки. Чувствует, как она сжимается под его грозным взглядом. Нет, она не показывает своей маленькой слабости, но он все равно слишком ярко ощущает её боль. — Что же ты творишь, глупая? — на этот раз более мягко спрашивает Антон, но девушка не спешит с ответом.       Слишком сложно довериться, слишком сложно понять… А может, следует сделать еще одну попытку? Возможно… — Отпусти меня, — шепотом произносит рыжая,— пожалуйста. — Не могу, — ответ как пощечина. И почему ей уже не больно? — Пойми не сейчас, мне нужно время, — вот только она не слышит его. Звенящая пустота изнутри разъедает, наносит новую рану. — Почему ты молчишь? Я помогу, обещаю! — Не слышит.       Слез нет. Да она и плакала всего пару раз в жизни. Даже когда падала в детстве с велосипеда, Надя лишь упорно стискивала зубы. Почему? "Сильные девочки не плачут!", — его небрежная улыбка и такие же как у нее глаза. Он единственный, кто был всегда рядом. Он единственный, кто всегда учил идти вперед. — Прошу, доверься мне, — сбивчиво говорит брюнет, стискивая в своих ладонях её холодные пальчики рук. — Не молчи! Ну что же ты? Пойми, нам нужно вернуться… — Пусти, пиявка медицинская! — шипит девушка, вырываясь из его объятий. Её карие глаза вновь наливаются жизнью, и Антон облегченно выдыхает за двоих.       В сторону заметно побледневшего парня летит тысяча нецензурных выражении, в том числе предпринимается ещё как минимум две попытки к бегству, на что он, в конце концов, не выдерживает, перехватывает бестию и закидывает к себе на плечо. Она оказывается в довольно нелепом положении, а её голова теперь болтается в районе его попы! — Ну, я тебе устрою, болванка ты узурпированная! — Чего? — расхохотавшись от столь нелепого сравнения, доктор чувствует её неслабые удары на своей спине. — Лаврова! Если ты сейчас же не успокоишься, я тебя с удовольствием укушу, —хлопнув свободной рукой по её мягкому месту, он хищно ухмыльнулся, — хочешь? — Ты псих! — Возможно, — спокойно ответил мужчина, — но у тебя нет выбора, а я твоя единственная и последняя надежда выбраться отсюда, поэтому лучше бы тебе помолчать. — Вот еще, — не сдержалась рыжая, на что тут же получила ощутимый шлепок. — В следующий раз укушу, — пообещал Антон, занося свою бесценную ношу в просторный зал больницы.       Бесчисленные коридоры сбивают со счету, а она до сих пор пытается понять, куда её тащат. Вроде был поворот направо? Или ей показалось? Еще поворот, потом они натыкаются на одного из санитаров, и брюнет, не теряя уверенности в голосе, объясняет ситуацию. Девушка пусть и старается не вслушиваться в этот бред, но до нее все-таки долетают обрывки фраз, где по рассказу доктора она является сомнамбулой. После опять несколько поворотов, и только тогда Надя оказывается на ногах. — Не думал, что ты такая тяжелая, — разминая затекшую спину, он с каким-то веселым блеском в глазах смотрит на хмурое личико рыжей фурии. — Теперь можно и поговорить, — кивая в сторону кресла, сам он садится на светло-бежевый диван. — Я не собираюсь с тобой говорить, — демонстративно отвернувшись от напыщенного парня, она с грустью посмотрела в окно. — Как хочешь, главное – ты меня выслушаешь, — пожав плечами, Антон сцепил руки в замок. — Я знаю, кто отправил тебя в психушку. Я знаю, что тебя должны были выписать, кроме этого я так же знаю, почему тебя перевели к нам. Удивлена?       После каждого его слова, девушка болезненно морщится: — Раз ты такой всезнающий, зачем ты тогда притащил меня к себе в кабинет? — не поворачиваясь к нему лицом, она сдерживается из последних сил. Он знал. Он всё это время знал и глумился над ней. — Я просто хочу тебе помочь, вот и все. — Врешь! — срываясь на крик, рыжая оборачивается, чтобы заглянуть в его лживые глаза, — если бы ты хотел помочь, ты бы позволил мне сбежать, но вместо этого ты приволок меня сюда! Какого черта? Степанов, какого черта, я тебя спрашиваю!       Ярость придавала сил, теперь она могла смотреть на него уверенно и жестко. Сомнений не осталось, он с самого начала знал, или…? Что-то заставило её вздрогнуть и замолчать. Что-то на дне самоуверенного взгляда говорило о его искренности. Словно не веря самой себе, кудрявая отрицательно мотнула головой. — Успокоилась, — утвердительно произнес мужчина. — Ночью я созвонился со своим одногрупником, думаю, ты его знаешь, — она недоуменно посмотрела в его сторону, — Вадим Громов, ну так вот, — кивнув сам себе, и не дожидаясь от нее какой-либо реакции брюнет продолжил, — он-то мне и рассказал довольно увлекательную историю с участием нашей доблестной полиции. Именно от него я узнал, что твоего брата до полусмерти избили люди в форме, и именно благодаря определенным фактам мы смогли понять, что это они упекли тебя в психушку, пытаясь скрыть свое, мягко говоря, не очень корректное поведение. Так же после долгого общения со своим другом, я понял, почему всему медицинскому персоналу его больницы сказали о твоей выписке, хотя на самом деле тебя просто перевели в другую. — Я… прости, — обессилено пробормотала девушка, облокачиваясь на стол за спиной, — я думала, что ты…       Не оставляя ей возможности договорить, Антон в один прыжок, преодолевает небольшое расстояние между ними. Сжимая миниатюрную фигурку Наденьки в теплых объятьях, ему хочется забрать все её переживания, хочется оградить её от всех грустных мыслей. Вот только как? — Ты не виновата, что не смогла довериться мне полностью, — успокаивающе гладя по спутанным волосам девчонки, он, не переставая, шепчет такие необходимые для нее слова. — Сейчас ты не можешь уйти отсюда, и это не потому что меня купили. Поверь, я сделаю все, чтобы вытащить тебя, но это будет официально, а пока, — он ненадолго замолчал, приподнимая её личико, — я устрою твою встречу с братом. — Как? — единственное, что срывается с её губ, а вот карие глаза бестии говорят ему больше любых слов. Она верит.