Ей самой подчас хотелось поколотить весь мир, но в этом не было смысла, никакого. «Чернильное сердце» Корнелия Функе
1
«Каждый раз, когда очередной человек терял память, я терял себя».
Он стоял между деревьями и наблюдал за ней до того самого момента, пока Елена не зашла в дом. Он ненавидел себя. На этот раз он не смог заставить себя стереть ей память. Он вообще не должен был быть здесь, но что-то привело его. Что-то… но точно не чувства. Он не умеет чувствовать. И как только ему могло прийти в голову, что она и есть решение давней проблемы? Глупо было сидеть в баре и думать, что встреча с ней опять спасет его. Деймон с силой ударил в небольшой электрический щиток, что был рядом, и металл погнулся от его удара. Сейчас ему хотелось лишь одного. Он хотел Кэтрин. Хотел всем сердцем. Но думал о ней. И это убивало его. Он не понимал, что в этой девушке могло заставить его усомниться в своей любви к вампиру, как две капли воды похожей на нее? Они были похожи. Губы, фигура и волосы. Но в глазах Кэтрин была лишь излишняя самоуверенность и желание использовать людей, которые были рядом. А в ней было сочувствие. И жизнь. Ему хотелось уйти от проблем, терзавших его, и теперь он видел лишь один единственный способ забыться. Нужно было убить кого-то. Через несколько минут Деймон уже был у моста, что вел прямиком из Мистик Фолс. Прямо за ним открывался целый мир. Стоило только перешагнуть, и ему снова были бы открыты города и страны, новые горизонты, новая жизнь. Он мог закончить эту муку и забыть о ней. Но вместо этого он лег посередине моста. И стал ждать. Иногда это занимало немного больше времени, чем обычно. Не каждый день кто-то покидал город. Но сегодня ему хотелось сделать это именно здесь. Просто для того, чтобы доказать самому себе в том, что у него до сих пор нет чувств. Он хотел лишить кого-то другого свободы выбора. И для этого он сейчас был тут, а не в любом другом месте.«Я эгоист до мозга костей».
Он лежал и вспоминал о былых временах, пытаясь понять, как же все-таки жизнь вновь забросила его сюда. Не лучше ли было остаться в новом Орлеане или же Нью-Йорке, там, где никто не заметит пропажи двух или трех человек, чтобы никогда не вспоминать об этом месте, которое он смел называть своим домом. - А знаешь, что самое удивительное во всей этой истории? – он прокричал это в пустоту, пытаясь сосчитать, сколько звезд светит в эту ночь на небе. – Я искал Кэтрин, а нашел ее. Он достал фляжку из внутреннего кармана куртки и сделал несколько глотков. Бурбон согрел его тело горечью вкуса и напоминанием о том, что если есть отвращение, то есть и другие чувства. Деймон не знал, что он не одинок. Одиночество было внутри, но не снаружи. Ему бы хотелось сейчас забыть обо всем, но он не мог. Другие могли забывать, а он нет. Вот такая простая арифметика. Прежде чем машина показалась из-за поворота, он успел услышать рычание мотора и дыхание водителя. Это была девушка лет двадцати, и от нее пахло сладким запахом Chanel. Через чур сладким для него. Еще было целых тридцать секунд, прежде чем машина оказалась бы рядом, и девушка с сердцем, бьющимся так же быстро, как и у птицы, попавшей в ловушку к хищнику, хлопнула дверью и подбежала к нему. Двадцать три секунды, прежде чем она начнет беспокоиться, что нашла на дороге труп. Пятнадцать секунд до того, как он внушит ей не кричать. Девять, прежде чем он почувствует, как теплая кровь течет по ее венам. Пять секунд до того, как он вонзит в ее шею клыки. Три секунды, до того, как убьет. Две секунды. Одна.«И тогда я закрыл глаза и как будто умер».
Все произошло намного быстрее, чем он думал. Она не пыталась спасти свою жизнь. Она не могла спасти ее. Она не кричала. Ей как будто было не больно. Он отнял ее чувства, а потом убил ее.2
«Когда я впервые встретил Билли, я был человеком, а он нет».
Этим вечером Билли вернулся из Нью-Йорка и сразу же поехал в центр города, в квартиру, которую снял на эти два дня. Весь день он просидел дома, как делал это последние пару сотен лет, а под вечер, когда тучи над городом нависли раньше, чем солнце зашло за горизонт, ему удалось выйти на улицу, чтобы поискать себе еды… и развлечения. Поэтому когда под дождем перед ним оказалась девушка, полностью промокшая и с доступным для него телом, он не смог удержаться. Вскоре они уже были у него. Она, с окровавленной шеей, он с утоленной жаждой. Когда все закончилось, он внушил ей все забыть и уйти. А после этого пометил еще один день в календаре красным маркером. Он был одним из тех немногих вампиров, кого иногда мучила совесть и никогда не покидала человечность. Билли собирался уходить, когда в дверь постучали. Поначалу он немного удивился, а затем еще раз провел пальцами по губам, чтобы убедиться, что на них не осталось крови. Дверь открылась, и на пороге появился Деймон, полностью мокрый и в крови. Его удивление сменилось радостью и ликованием при виде такого неожиданного гостя. - Не каждый день к тебе вламывается один из братьев Сальваторе, с которым ты не виделся почти полвека, - он осматривает его еще раз и задает привычный для них обоих вопрос. – Кто на этот раз? - Не хочу об этом говорить. Деймон проходит к дивану, и Билли садится рядом с ним. Им нужно многое обсудить, но ни один не решается начать разговор, потому что оба чувствуют перемену. Билли видит это в его взгляде, как только он переступает порог его временного жилища. Ему нужно поговорить, и он пришел сюда. - Помню нашу встречу в середину семидесятых, когда ты оказался в Нью-Йорке. Тогда было весело, ведь… в больших городах не видно, как пропадают люди… - Билли поспешно замолчал, поняв, что не с того начинают разговор с другом, которого не видел почти сорок лет. - Что случилось, друг? Он не сразу отвечает, и некоторое время они продолжают сидеть в тишине, которая окутывает их. Становится настолько тихо, что молчание кажется криком. - Я спросил, как ее зовут. - Кого? - Я впервые спросил, как ее зовут. Ее звали Лили. Прежде чем я убил ее и сбросил с моста. Он выдает это сразу, не задумываясь, а Билли понимает, что же он смог увидеть в глазах Деймона, как только тот вошел к нему. Это было раскаяние. Молча, ни сказав ни слова, он встает с дивана и достает из ящика с вещами бутылку виски. А затем отдает ее Деймону. - Знаешь, - начинает он, глядя, как тот делает глоток за глотком и морщится от старого «Jameson» многолетней выдержки, бутылку которого он берег именно для этого дня, - когда ты пришел в мой клуб, я понял, что твое прошлое рано или поздно тебя погубит. Ты был жалок. В тебе не было чувств. Ты был эгоистом. И хотя мы дружили столько лет, ты ни разу за это время не поменялся. Ни разу. До сегодняшнего дня. А теперь скажи мне, Деймон, почему теперь я вижу того, кого видел до того, как ты стал таким? Почему я снова вижу в тебе человека? Деймон отвечает не сразу. Он делает еще один глоток, прежде чем сказать то, что собирался сделать, если бы встреча закончилась именно так. - Я нашел ее. - Кэтрин? - Нет. Ее зовут Елена. Елена Гилберт.«Когда я увидел его во второй раз, он не был человеком. А я был монстром».
3
«Я боялся, что никогда не полюблю никого, кроме нее. И влюбился в ее неповторимую копию».
После встречи с Билли Деймон пошел прямиком домой. Теперь его подсознание ясно давало ему понять о том, что чувства вернулись. Будто волной они накрыли его с головой, и он начал тонуть среди отвращения к себе и привязанности к ней. Уже более века ему не приходилось испытывать этого непреодолимого желания, когда не требовалось никого кусать или убивать, когда не хотелось пить кровь. Когда хотелось ощутить в себе давно утерянную человечность. Деймон не стал говорить Заку, что вернулся в Мистик Фолс, да и не хотел, чтобы тот знал, поэтому пробрался в свою комнату через окно. Это не составило труда, в этот дом его приглашали и не раз. В его комнате все было также, как и тогда, когда он бывал здесь в последний раз. Казалось, тогда он уезжал навсегда. Пахло деревом и бурбоном. Не долго думая, он достал одну из бутылок. Ему этого не хватало. Ему не хватало дома. При воспоминании о дожде и встрече с ней в голову пришла идея, поначалу показавшаяся полным бредом. Когда-то он уже вел дневник, но из этого ничего хорошего не вышло. Каждое убийство стало воспоминанием. Деймон бросил взгляд на полку, на которой стояло несколько тетрадных книг с исписанными страницами. А затем сел за стол и достал новую книгу. В нем появилось то самое чувство, которое появляется у каждого, когда в жизни настает новый этап. Ему показалось, что когда эта чистая страница будет исписана словами, начнутся перемены. Не только вокруг, но и в нем. Поэтому он медлил, не решаясь написать первое слово. Когда он начал, страницы наполнились жизнью.«Уже много лет в моей голове была лишь Кэтрин, и теперь я опасаюсь, что посмел полюбить ее копию. Как такое возможно? Чтобы люди были настолько похожи внешне? Но это единственное, что их связывает. Ведь она человек, и еще в ней есть теплота… и жизнь».
Последние слова он подчеркнул и несколько раз перечитывал то, что написал. И тогда эти слова показались ему жизненно важными. В тот вечер они остались в его голове на многие годы вперед и никогда не забывались. Слова, которые доказывали, что он еще не испортился до конца. Слова, в которых было нечто большее для него, чем для других. Слова, показавшие, что в том далеком 1864 году он не погиб. Ведь человека, способного полюбить, еще можно спасти. Деймон достал из кармана недописанное письмо с оборванными словами, а в другую руку взял спичку. Когда огонек пламени появился перед его глазами, он поднес его к бумаге, и уголок листа запылал. Слова сгорали быстро, оставляя от себя лишь пепел.4
«Стефан был еще большим эгоистом, чем я».
Когда на мобильник позвонили, Зак находился в гостиной у камина. Помимо обеспечения детищ Совета вербеной, в последнее время появилось слишком много заключений, в которых постоянно покрывалась причина смерти. Старая отговорка о нападении дикого животного была уже в шести делах о смерти людей в городе или на его окраинах. Два укуса на шее, всегда с одной стороны и сломанный позвоночник. Жертвы были обескровлены. Заку не приходилось гадать. Он знал, что это дело рук вампира. Поэтому когда на другом конце телефона послышался голос Стефана, Зак сорвался на него. - Ты хоть понимаешь, чем мы рискуем? – он начал сразу, не перекинувшись с ним и парой слов. – Столько жертв! о чем ты думал? О чем ты думал, когда вернулся? - Зак, - по тону Стефана было слышно, что тот находится в замешательстве. Небольшой шум и разговоры нескольких человек заглушали его голос. Судя по всему, он был в каком-то людном месте. – Сейчас я позвонил лишь для того, чтобы сказать, что через пару часов я уже буду в самолете на пути к тебе. Рим красивый город, но незавершенные дела не дают мне покоя… понимаешь? Зак громко выдохнул и опустился обратно в кресло, где просидел уже довольно долгое время, заваленный бумагами и списками всех жертв. Огонь в камине ненадолго отвлек его внимание, заставляя вспомнить о том, что в соседней комнате есть кол, а в подвале вербена. - Судя по твоей реакции, я понял, что в городе вампир. – Стефан остановился. Что-то отвлекло его внимание, и его голос прервался, а затем вновь заговорил, бегло и чувственно, но уже на итальянском. - Я боялся, что Потрошитель вернулся, - тихо произнес Зак, а затем мягко добавил. – У них не были оторваны головы, но я боялся… Это была одна из тех проблем, о которой они оба знали, но боялись говорить. Поэтому после этого наступила тишина. Зак глядел, как деревянные брусья сгорают в камине, а Стефан старался отвлечься, слушая шум самолета, собиравшегося приземлиться в аэропорту. - Я ни за что снова не потеряю свою человечность, Зак. - Я знаю. Зак продолжал сидеть неподвижно. Стефан глубоко вздохнул, а затем, пообещав, что позвонит, как только приедет, бросил трубку. Зак не сказал ни слова, но при последнем мимолетном взгляде не фотографию мертвой женщины, в его голове родилась мысль, которая переросла в смутную догадку. Он поднялся на второй этаж по лестнице и остановился перед комнатой Деймона. Он медлил, а затем круто повернул ручку и вошел. В комнате было пусто. Лишь в пепельнице догорал обрывок какой-то бумаги.