Время тянулось очень медленно, как бывает всякий раз, когда, затаив дыхание, чего-то ждёшь. «Чернильное сердце» Корнелия Функе
1
«Мне нравится гулять по ночам, ощущая, как темнота вокруг сливается с той темнотой, что внутри меня».
В небольшом баре в самом дальнем углу сидел человек, которого не сразу можно было заметить. Но он и не хотел быть замеченным. Если бы вы вошли через главную дверь, прошли бы к барной стойке, заказали свой любимый коктейль, оглянулись, чтобы получше понять, в какое окружение попали в этот субботний вечер, то и тогда спутали бы его с тенью. Он ни с кем не говорил и всех сторонился, как и полагается человеку, который устал искать. Если вдаваться в описание тех вещей, которых он желал в тот самый момент, ожидая случая, то для этого пришлось бы написать еще одну книгу. И это была бы замечательная история о том, как умирает душа. В помещении было душно, а в окна бара неустанно барабанил дождь. Над Мистик Фолс в этот день разверзлось небо. Целых три недели было сухо, что удивляло даже телеведущую новостей, которая каждый день этого времени говорила о том, что городу настал конец. Теперь же она смотрела с телеэкрана телевизора, который находился за стойкой бара, обставленный бутылками, и беспокоилась о том, что все улицы затопит дождевой водой. А человеку, сидящему в самом углу, было нужно, чтобы другие перестали твердить ему, что делать и как жить. В его руках была чашка хорошего болгарского кофе, вкус которого был испорчен подлитым бурбоном. Фляжка находилась во внутреннем кармане его черной куртки, уже почти пустая. Он глядел то на улицу, пытаясь в непроглядной сырости и мраке, что принесла с собой непогода, увидеть свет заходящего солнца, которого уже не было видно, то за барную стойку, в телевизор, мысленно соглашаясь с Кристиной, или как ее все дружески называли Кристи, о том, что город утонул во мраке. Его рука с крепко зажатой ручкой быстро водила по листку, что лежал перед ним, и слова превращались в предложения, а предложения строчками появлялись на белой бумаге, дешевой и жесткой. Слова в письме должны были получиться теплыми и тягучими, такими, какими хочешь наслаждаться снова и снова, перечитывая письмо человека, который вам дорог. Но они подобно бумаге были слишком неискренними для искреннего письма, которое он старался написать весь вечер. Его глаза, настолько темные, что и зрачков не было видно за той пеленой мрака, что опустилась в них и день ото дня убивала его, бегали по бумаге, но, казалось, никак не могли отыскать того, что так хотели там увидеть. Иногда среди того темного и непроглядного тумана в его глазах, был виден едва заметный огонек, который изредка зажигался и который могли увидеть лишь те немногие люди, которым он принадлежал. Но никаких людей рядом с ним уже давно не было. Была лишь она. И ее имя он произносил лишь тогда, когда его губы переставали говорить неправду миру вокруг, лишь тогда, когда он уходил в тень и не позволял другим людям замечать себя. Имя то было Кэтрин, и именно сейчас Деймон приоткрыл рот и выдержал небольшую паузу, прежде чем насладится его сладостью. Делала ли она его лучше? заставляла ли вспомнить о прошедших днях, когда его глаза были янтарными и искрились жизненным светом, о том времени, когда он еще был человеком, и вся еда не казалась на вкус пеплом. Этот вопрос он и сам себе задавал именно в такие моменты, как тот, что был теперь. Здесь. Сейчас. Тогда. Когда. Уже. Некуда. Падать. Деймон резко смял листок и засунул его поглубже в карман своей куртки. Его желание произнести ее имя оборвалось, пропало и потерялось среди шума дождя и голосов в кафе. Какое он имеет на это право, если его состояние измученного и потерянного человека не позволяет должным образом написать ей подходящие слова, перед тем как уйти навсегда?! Он хотел найти ее. Хотел настолько сильно что желание постепенно стало целью в его бесконечной жизни. Но письмо было не для нее, а для девушки, которую он встретил пару дней назад. В ее внешности он узнал Кэтрин, но в глазах увидел нечто иное, чем напущенную уверенность. Она была такой же и одновременно другой. И теперь, сидя в баре и залечивая себя алкоголем, Деймон пытался написать письмо к той, которую не видел более века, но думал о Елене. - Трус… и всегда им был. Он говорит сам с собой, но, к счастью, вокруг него нет людей, которые бы ткнули в него пальцем и назвали сумасшедшим. Деймон усмехается. Какая ирония, ведь он и вправду съехал с катушек, раз пытается сбежать от самого себя, бросаясь из неизвестности в еще большую неизвестность. Он проводит пальцем по ободку чашки, но никак не решается сделать глоток. Голоса людей вдруг превращаются в один сплошной шум, напоминающий грохот грома в этом огромном комке ночного мрака. Деймон встает из-за столика и стоит на месте, раздумывая, кого ему убить сегодня. Огонек теплоты в его черных глазах сменяется искрой ярости. Никому он не позволит манипулировать собой. Никому. Даже ей. Еще несколько секунд он стоит на месте, пытаясь понять, что же заставляет его остановиться, отчего ноги немеют при мысли об убийстве, но руки сжаты в кулаки так сильно, что костяшки пальцев становятся белыми. Как он вообще здесь оказался и зачем пришел на этот бульвар, в это отвратительное место, в котором ему не рады. Ответ прост: нет такого места, где ему были бы рады. От отвращения к самому себе его руки разжимаются, а глаза теряются, глядя то на улицу, то в телевизор… Ему не стоило приходить. Не стоило возвращаться. Ведь когда счастье было так близко, он его упустил, потому что попросту не заметил. Не заметил, как низко опустился. Теперь был лишь один выход. Найти Кэтрин. Ему давно хотелось убежать от всего. Неважно куда. Намного важнее с кем. Не в его силах было отпускать того человека, который позволял ему чувствовать себя лучше. Чувствовать себя живым. Говорят, что любовь познают постепенно, когда встречают человека и узнают каждый уголок его души. Он в своей жизни не знал любви. Он знал ее. В человеческой истории многие умирали за идею и лишь единицы за любовь. Даже Ромео и Джульетта погибли за идею о том, что могут быть вместе. Шекспир ошибся, позволив им умереть. В каждом человеке есть свой собственный Ангел и Дьявол. И бесполезно отрицать существование одного, если вами движут помыслы другого. Возможно, один из них похоронен на кладбище ваших чувств и ждет того часа, когда эмоции пробудят его сущность. Чаще всего это происходит тогда, когда человеку уже нечего терять. В нем же боролись обе стороны с тех самых пор, как он потерялся в стремительно уходящем времени. Он вышел на улицу, и дождь стеной окатил его. Ему больше не хотелось прятаться. Он желал лишь одного: узнать, как он дошел до такого. Для этого ему нужен был Билли. Деймон развернулся и пошел вдоль тротуара, опоясанного уличными фонарями, чей свет тускло пробивался сквозь ночную завесу и дождевой поток. Темнота не была вокруг, она была внутри. Глубоко в нем.2
«Когда мне сказали, что свобода заставляет людей жить, я ответила, что скука порождает свободу».
Елена сидела на крыльце своего дома и пила чай, разбавленный медом. Мэтт никогда не умел готовить так, как это делала мама. Именно поэтому от каждого глотка, что она делала, на ее лице появлялась улыбка, а по телу разливалась теплота. Она стучала ручкой по чистой странице своего дневника и смотрела на солнце, которое уносилось далеко, за лес и горы, постепенно уплывая за горизонт. День кончался стремительно. Ей хотелось написать о том, какого это, чувствовать, что вечность находится прямо перед тобой. Но она не могла передать всего, что поглощало ее все больше и больше. Вместо этого она пыталась запомнить этот момент, сохранив в памяти каждую мелочь, все важные детали, она пыталась сохранить этот день в себе.«Дорогой дневник, сегодня я наконец поняла, как много для меня значат короткие мгновения счастья. Да, именно сейчас я счастлива».
Она улыбнулась, вновь перечитав те несколько слов, что написала, и закрыла дневник. Солнце продолжало заходить за горизонт, и уже чувствовалось приближение ночи. Внезапно пошел дождь. Это случилось так неожиданно, что Елена невольно вздрогнула. Она сидела на самом краю веранды в небольшом кресле, укутавшись в плед. Холод был ей не страшен. Она лишь боялась, что влага может повредить сухие страницы дневника, что ее воспоминания и чувства могут пострадать. Именно поэтому она положила его себе на колени и еще сильнее спрятала себя под теплую ткань маминого подарка. Она любила этот плед и ту теплоту, которую он ей дарил, когда родителей не было рядом. Сегодня они обещали вернуться поздно, задержавшись на работе, а Джереми остался в баре с друзьями. В доме был лишь Мэтт. Он смотрел какой-то важный матч по футболу. Ей же сейчас нужно было только одно. Одиночество. Солнца уже не было, а небо потемнело. Дождь лил и лил, никак не прекращаясь, и Елена уже думала о том, как завтра будет добираться до школы, кому позвонить, Бонни или Кэролайн… как сказать Мэтту оставить ее одну в эту ночь. Она любила его по-своему, но недостаточно для того, чтобы начинать говорить о свадьбе и о будущем. Рано или поздно пришлось бы решить, выбрать свободу или же всю жизнь прожить с человеком, в чувствах к которому она не была уверена. Ей казалось, будто что-то удерживало ее от всего этого, но, увы, рядом не было никого, кто бы подсказал ей, что делать. Она поморщилась и поставила чашку с недопитым чаем на пол веранды. Ей не хотелось думать об этом сейчас, в тот самый момент, когда хотелось очистить голову от всего. Внезапно она увидела человека. Он шел в темноте, прямо под дождем и судя по всему не замечал ничего вокруг. На мгновение ей показалось, что они знакомы. Его лицо напомнило ей кого-то. Елена привстала с кресла. - Эй! Вам нужна помощь? Казалось из-за того грохота, что был вокруг никто бы не услышал ее голоса, который затерялся в темноте и пропал в шуме непогоды. Но он остановился. А затем обернулся. Она на мгновение растерялась. При взгляде на него она почувствовала многое. Ей захотелось помочь, поговорить, оказаться рядом с ним, под тем дождем и спросить, что заставляет его быть здесь и сейчас. Но самое главное то, что она успела почувствовать его значимость. Как будто он был кем-то для нее… или должен был стать. - Вам помочь? – она повторилась и сжалась в кресле, потому что ночной холод настиг и ее. Дождь с каждой секундой становился сильнее, а он все еще стоял на том самом месте. Как будто решал, стоит ли идти к ней. И он пошел. С каждым шагом он как будто старался уйти, но что-то заставляло его подойти к крыльцу. Снова. Это оказался парень лет двадцати, но точно сказать было нельзя. Его плечи не дрожали от той мерзлоты, что внезапно настала, как будто темнота и дождь и вовсе не пугали этого человека. Уголки его губ растянулись в улыбке, а глаза внезапно заблестели без единого намека на фальшь. Среди одиночества в нем родилось любопытство. - Привет, я Елена. Она протянула ему руку, ожидая ответа и стараясь понять, что же ее в нем притянуло. Человек-из-темноты точно напомнил ей героя «Чернильного сердца». Он, как и Каприкорн, появился из мрака. Но книжный человек следовал за своей жестокостью и терял себя, а незнакомец был для нее загадкой. - Деймон. Его губы растянулись в кривой усмешке, а затем сменились той же дружелюбной улыбкой, что была и у нее. Он взял ее руку и стремительно поцеловал, немного наклонившись вперед, изображая человека из прошлого века, когда в моде еще были корсеты. Елена почувствовала, как его горячие губы коснулись тыльной стороны ее руки и на мгновение все вокруг замерло. Дождь как будто стал идти медленнее, или ей показалось, что время решило замереть. Когда Деймон отпустил ее руку, она притянула ее к себе и провела пальцами по тому месту. - У тебя немного старомодные манеры. Мысли как будто вырвались наружу, она сказала это неосознанно, а затем быстро посмотрела не него, боясь, что это могло его обидеть. - Раньше знакомились намного лучше, чем сейчас, Елена. Он улыбнулся. Его голос показался ей бархатным. Деймон встряхнул плечами, как будто его что-то удерживало, а затем опустил взгляд. - По правде говоря, мы не должны разговаривать. Она удивилась. Впервые ей пришлось испытать столько чувств одновременно, с каждой секундой этот человек казался ей все более загадочнее. И ей, как никому другому, хотелось понять его. - Почему же не должны? - Потому что мы уже были знакомы, и я не должен был допускать, чтобы это случилось снова. Елена нахмурилась. Она никогда его не видела и, если бы они уже встречались, она бы запомнила это. Но откуда тогда его глаза казались ей такими знакомыми? Деймон поднял голову, и она пошатнулась. Никогда ей еще не приходилось видеть таких черных глаз, в которых не было света. - Твое лицо мне знакомо, но если быть честной до конца, ты мне напомнил злодея одной книги. - А может, я и есть злодей? – Деймон усмехнулся. – Все отрицательные герои неоднозначны и серы в своем отношении к миру и к людям. Я эгоист. - Это не так уж и плохо, - Елена повела плечами и только теперь заметила, что давно уже стоит на ногах, а теплого пледа нет на ее плечах. – Злодеи могут быть смешными и умеют чувствовать, как никто другой. Она все ожидала, что он еще скажет, но он молчал. С каждым словом он запутывал ее все больше. С каждым словом ей казалось, будто он играет в какую-то игру, правил которой она не знает. Елене хотелось сказать еще что-нибудь, хоть что-то, любую мелочь, но все мысли как будто в миг растворились. Кругом стало тихо, не считая грохота дождя, который они уже не слышали, да и не могли слышать. И в этой непорочной тишине была своя прелесть жизни и случая, благодаря которому они здесь и сейчас стояли вместе и смотрели друг на друга. И оба пытались понять, кого же они повстречали. В этот миг дверь отворилась. Елена резко обернулась и увидела фигуру Мэтта с тарелкой в руках, которая была полна чипсов. Он посмотрел на нее, а затем бросил многозначительный взгляд на улицу, стараясь в темноте разглядеть хоть что-то. - Ужасная погода, Елена, не хочешь вернуться? - в его голосе была слышна забота, но звуки незаконченного матча постоянно отвлекали, и его взгляд терялся, когда он пытался вслушаться в удаленный голос диктора. - Мэтт, - она повернулась обратно к Деймону, но его не было. Позади нее была лишь пустота и дождевой поток, - эм... нет… не важно. Я еще немного посижу. Она замешкалась в ответе и теперь старалась понять, показалось ей это или же все было на самом деле. Мэтт вернулся в дом, а Елена села обратно в кресло. Ее переполняли чувства, как будто она встретила кого-то, кто заставил ее потерять голову всего на несколько секунд, пока они были одни. Она подняла руку и провела ею по щеке, тем самым местом, которое все еще пылало от прикосновения его губ. И только сейчас она вспомнила о дневнике. Елена открыла его на той же странице и отчертив линию от прошлой записи, начала писать. Она писала так быстро, как только могла, потому что боялась забыть, боялась, что все эти воспоминания ускользнут он нее.«Бывают моменты, когда хочется наслаждаться тем временем, которое у тебя есть. Когда ты не знаешь, сможешь ли увидеть его снова и просто наслаждаешься этой встречей, возможно, единственной и последней для меня. Ведь мы никогда не встречались и никогда больше не увидимся. Но с ним я как будто не чувствовала времени. Я еще никогда не была более живой».
Когда она закончила, дождь закончился, и небо засияло тысячами звезд, а ее лицо улыбкой. Теперь все показалось ей более красивым, чем было до этого, и она не могла объяснить той волны, что накрыла ее. На мгновение она остановилась, как будто раздумывая о чем-то. И прежде чем зайти в дом, Елена снова открыла дневник.«Его звали Деймон».