Bad news! You lose. Light the fuse. Itʼs over! You die, I thrive And so it goes. I am the ending of your tragic Fairy Tale. I will survive, and Heaven knows There is no way that I can fail. I will prevail! Kate Shindle — I Will Prevail (1) Iʼm alive! Alive! So you were 6 feet underneath me I felt the pulse, I swear you moved Youʼre digging deep, deep down And recognized how much you had to lose And if you wanna get out of here, wanna get out of here Save yourself But youʼll never get anywhere, never get anywhere Not without my help [Say it with me] Iʼm alive, Iʼm alive Well, youʼre dead inside Iʼm your wake-up call And you know Iʼm right So make a move Let it bleed Tear your heart off your sleeve But Iʼm the only one whoʼs gonna save your life Iʼm the one whoʼs gonna save your life Shinedown — Iʼm alive (2)
Баламб Сад, стоянка в Горизонте Рыбаков, кабинет Сида Крамера Квистис резко села, приходя в себя. По ощущениям казалось, будто ее, как глубоководную рыбу, только что выдернули со дна океана — преодолевая давящую толщу воды одним стремительным рывком. Она моргнула, фокусируя взгляд, и увидела, что на сцене сменились действующие лица. Белых мышей уже не было, как и доктора Одина; их место занял сосредоточенный и хмурый Кирос, за спиной которого громадой нависал могучий Вард. Лагуна сидел на столе Сида, свесив вниз ноги в пыльных армейских ботинках, и рассеянно болтал ногами, периодически задевая деревянную панель; сидящий за столом Крамер не обращал абсолютно никакого внимания на хулиганство президента Эстара. Скволл и Эллона стояли неподалеку. Приемная дочь Лагуны заметила, что Квистис очнулась, и немедленно бросилась к ней. В карих глазах Эллоны светилась неподдельная тревога. — Гробница Неизвестного Короля, — хрипло сообщила Квистис, не без труда поднимаясь на ноги. Волосы растрепались и назойливо лезли в глаза; она нетерпеливо пригладила светлые пряди. В крови бушевал адреналин — и еще что-то, чему невозможно было сразу подобрать название; чувство больше всего походило на приступ паники, который испытываешь, когда не можешь решить сложную головоломку в точно отведенное время. С экс-инструктором Трип пару раз такое случалось. Чего-то не хватало, какая-то важная мысль упрямо ускользала из памяти, и Квистис никак не могла ухватить за хвост беглянку. — Мы знаем, Квистис, — откликнулась Эллона. — Я была там с тобой, в твоем сознании. Как только ты поняла, где он находится, я считала эту информацию из твоих мыслей, вернулась и сказала Белым Мышам. Квистис почувствовала, как невольно заливается краской. Ее мысли в момент наблюдения за действиями Сейфера не отличались кристальной чистотой, варьируя от «что ты делаешь, идиот?!» до «ненавижу тебя, как же мне тебя не хватает!» Мысль, что Эллона могла оказаться невольной свидетельницей полного раздрая в ее чувствах, невольно выбила из колеи обычно невозмутимую Квистис Трип. Способности молодой Волшебницы казались необычными даже для самих ведьм, не зря Адель выбрала именно Эллону своей предполагаемой преемницей… и не зря Церковь Хайна устроила покушение на приемную дочь Лагуны. Получая информацию от шпионов в Эстаре и Баламбе, Венсан понял, чем могут грозить силы Эллоны возрожденному богу — и заранее сделал попытку избавиться от возможной опасности. Квистис невольно покачала головой, понимая то, что давно уже знал Лагуна: у его Элли никогда не будет нормальной и спокойной жизни. Никогда. — Как давно это было? — Три часа назад, — ответил вместо сестренки Скволл. — Как?! — воскликнула шокированная Квистис. Ей казалось, что в лабиринте прошло не больше пары минут. Она едва успела увидеть, как встает с каменного пола Матрона, и узнать покрытые мистическими узорами стены гробницы, как Эллона выдернула ее назад. — В том месте, где все происходит, совершенно другое время… — Эллона прошлась по комнате, слегка хмурясь; зеленый шарф свисал с ее локтей, практически подметая пол. — Мне придется внести корректировки при отправке в прошлое остальных. Похоже, что они блуждают в сознании Хайна, это не настоящий лабиринт. — Тогда куда отправилась Сельфи?.. — Квистис невольно потерла виски, пытаясь осознать и уложить в голове новую информацию. — О, доктор Один уверил нас, что физическое тело носителя находится там же, где вторая половина тела Хайна, — вступил в разговор Сид. Он держал руки за спиной, словно боясь, что все заметят, как дрожат его пальцы. — Он проецирует реальное место в свое сознание. — Квистис, — вновь окликнула ее Эллона. — Тебе так мало удалось увидеть, потому что Сейфер сопротивлялся вмешательству в свое сознание. Не знаю, как, такое бывает очень редко — и последний раз я испытывала такое, когда Скволл встретил Ультимецию в прошлом Риноа. Сейфер тоже может ставить барьер, и это создает дополнительные трудности… думаю, не только для меня, но и для Хайна. Это неожиданно, но, по-моему, это шанс. Тело Хайна. Барьер. Слова отдались звенящим эхом под сводами черепа. В голове наступила внезапная ясность, как будто Квистис часами пыталась решить головоломку, а затем кто-то просто пришел, сказал «переверни другой стороной» — и все обрело смысл. Она вспомнила. У Сейфера действительно был план. И за этот план Квистис была готова задушить его собственноручно. Большинство людей обладало неким внутренним кодексом, регулирующим их поведение, и мало кому нравилось эти правила нарушать. В голове Сейфера место, отведенное у нормальных людей под свод законов и морали, занимал клубок криво спаянных проводов. В лучшем случае он толковал правила, как ему было удобно, в худшем — не задумываясь, делал прямо противоположное им. Его план был не просто плохим, он был откровенно самоубийственным. Квистис обвела паническим взглядом комнату, словно пытаясь понять, что же ей теперь делать — и встретилась глазами с Лагуной. Президент Эстара смотрел на нее, словно был способен прочесть каждую отдельную букву и знак препинания в ее разбегающихся мыслях. Рентгеновский взгляд Лойра испугал бы Квистис, не будь она и без того напугана до потери рассудка. Лагуна спрыгнул со стола и невесело улыбнулся, хлопнув по плечу стоявшего рядом с ним Кироса. — Ты принес, что я просил? Его друг кивнул, извлекая из кармана продолговатую серую коробку. — Я там задержался на лишних полдня, но ты же знаешь этих Шуми… — Еще бы, — отозвался Лагуна и подмигнул Квистис, вновь становясь похожим на себя. — Квистис, девочка, у тебя есть еще время. Посмотри. Он слегка подтолкнул ее к окну, и Квистис невольно бросила взгляд наружу. В доке, где до этого стоял Рагнарок, сейчас находился другой корабль. Его силуэт точно так же напоминал столь любимого эстарцами дракона — но изящный золотой корабль был раза в два меньше хищного алого Рагнарока. — Что это?.. — «Сурт», — отозвался Лагуна, протягивая Квистис загадочную коробочку. — На нем прилетел Кирос, и сейчас улетишь ты. — Лагуна… — начала она, сама не зная, что собирается сказать. Сейчас Лойр вызывал у нее суеверный страх — президент Эстара читал мысли и предугадывал события так, как не делал этого никто из знакомых ей людей… и не только людей. — Вперед, девочка, — Лагуна положил ей руку на плечо; в глазах цвета лесной зелени светилась искренняя вера, от которой у Квистис невольно потеплело на душе. — У тебя все получится.***
Без места, без времени С каждым шагом по иллюзорным камням лабиринта Сейферу все больше казалось, что он погружается в прошлое. Сфокусируйся. Бывшего рыцаря вновь захлестывали чувства, одолевавшие его, когда тот давний, судьбоносный парад продвигался по улицам Делинг-Сити. Сейфер стоял по правую руку своей Волшебницы, подняв Гиперион в торжественном салюте. Его волосы трепал ветер, а слова колдовства зажигали сознание мириадами сияющих солнц. Сила. Мощь. Превосходство. Игра, из которой нельзя было выйти. Тогда — она держала в своих тонких, бледных пальцах все его мечты, и лишь от нее зависело, сбудутся ли они. Сейчас — вкрадчивый шепот обволакивал его со всех сторон, искушая, заманивая… предостерегая. Теперь, когда все три Волшебницы были рядом, мысленный барьер уже не мог сдержать растущую мощь сознания Хайна, и Сейфер понимал, что надо спешить. — Стойте, — бросил он своим спутницам, затормозив у деревянного моста, ведущего на внутренний остров. Над мостом не было крыши, и яркий дневной свет золотой рекой проливался на поверхность воды. Внутреннее чувство направления, ни на секунду не покидавшее Сейфера в этом иллюзорном лабиринте, добросовестно сообщило, что они находятся в самом центре. — Мы должны подготовиться. Риноа старательно обошла по кругу молчаливую Адель и дернула Сейфера за рукав; тот скосил на нее глаза. — Ты же не знаешь точно, что там, — ее голос слегка дрожал. — Может, нам просто туда не идти? — Поверить не могу, что потратил пять секунд моей бесценной жизни на то, чтобы это выслушать, — огрызнулся Сейфер. — Рин, возьми себя в руки. Я знаю, что там — там Хайн. Дружный вздох трех Волшебниц был единственным, что их сейчас объединяло. Алмази раздраженно мотнул головой: он не очень представлял, что сказать, чтобы заставить их отбросить страх и начать действовать слаженно. Сам Сейфер не испытывал страха. Ну, почти. Быть смелым, в его черно-белом детском мире, означало делать вещи, которые ты делать боишься. Какого черта, у него было столько шансов умереть, что смерть уже воспринималась, как старая бродячая шавка — лает, но не кусается. За последние два месяца он радовался наступлению рассвета намного чаще, чем хотелось признаваться. Возможно, лимит торжествующих рассветов наконец-то был исчерпан. Что ж, предсказуемо — и вполне заслуженно. — Хайн знает, что мы не можем отсюда уйти. И хочет, чтобы мы сами пришли в центр лабиринта. Вместе, по пути решив наши разногласия и этим облегчив ему задачу. И мы это сделаем, — Сейфер сглотнул и понадеялся, что хотя бы Риноа и Эдея его послушают. Адель его не волновала — к ней в любом случае пришлось бы применять иные методы убеждения. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — в мелодичном голосе Эдеи звучало сомнение. Знаю ли я?.. Ноги завели его в самую гущу событий, а мозг лишь сейчас осознал случившееся. Последствия того, во что он ввязался, осветили сознание заревом ядерного взрыва. Наверное, я сошел с ума. Точно. Давай, скажи уже речь и погнали. — Слушайте меня, второй раз повторять не буду, — объявил Сейфер, постаравшись вложить в голос как можно больше уверенности. — Когда мы туда войдем — не дайте ему захватить ваши сознания. Мне там будет немного не до вас, но я верю, что вы справитесь. Сопротивляйтесь, это единственный шанс. Он знал, что их шансы практически равны нулю, но все же успел закрыть рот до того, как эти слова вырвались наружу. Алмази не был экспертом в произнесении мотивационных речей, но даже он догадался, что ляпнуть «пойдем сдохнем, но постараемся сделать это красиво» было бы… кхм, не совсем правильно. Сейфер лишь надеялся, что успеет совершить то, что задумал, до того, как Хайн объединит все сознания в своем извращенном разуме. Я знаю, даже если мне удастся осуществить этот план так, как мне не снилось даже в самых диких кошмарах, он все равно будет недоделанным, безумным и идиотским. Но я должен это сделать. И как его угораздило встрять в спасение мира? Слишком глуп, чтобы вовремя унести ноги, решил Сейфер. Все, хватит размышлений, больше нельзя. Хайн читает мысли, надо думать о другом… Квистис. Да, думать о Квистис — это идеально. Ироничная улыбка Сейфера заставила Риноа и Эдею воззриться на него, как на безумца, но, черт, как же ему было приятно думать о ней. Он взглянул на мост и напомнил себе, что всегда сражался лишь для того, чтобы победить. «Ты второй» — просто слова, призванные утешить проигравшего. Моя королева заслуживает победы, с легкой иронией и навязчивым чувством дежавю подумал Сейфер, без особых усилий переходя в знакомый режим обезумевшего рыцаря. Хорошее состояние, мне нравится, уже проверено в действии. — Пошли, — хрипло бросил он и намеренно загрохотал ботинками по деревянному мосту, смертельно устав от тишины лабиринта. В комнате, на физическом плане соответствовавшей главной камере гробницы, было пусто. Конечно, если не считать единственной низкой колонны, на которой восседал широко улыбающийся Хайн. В его улыбке не было ничего, способного вызывать радость у зрителей — вернее было сказать, что от нее мороз продирал по коже. На возрожденном боге красовался знакомый белый плащ, увенчанный алыми крестами на рукавах, дополнением шли черные штаны и знакомые ботинки с железными носами; Хайн выглядел точной копией прежнего Сейфера — за исключением хищных золотисто-зеленых глаз. — Долго же вы добирались, — с легкой укоризной заметило божество, обвиняюще взглянув на Алмази; улыбка исчезла, уступив место недовольной гримасе. — Ты все еще намерен сопротивляться?.. Сейфер отмахнулся от навязчивого шепота призрачных голосов, выключил присутствие Волшебниц и сосредоточился на фигуре, стоявшей в центре комнаты. Хайн ждал. Возможно, стоит попробовать договориться. Хм, неплохая идея. А затем Сейфер открыл рот и охарактеризовал божество нецензурной тирадой, в которой упоминался сам Хайн, его церковь, чокобо, посох Венсана, снова Хайн, снова чокобо — и разнообразные нетрадиционные связи между ними, закончив фразой: — Как же ты меня бесишь, ты бы знал. Хайн медленно растянул губы в улыбке и наклонил голову. — Я знаю. — Дуэль, — брякнул Сейфер, не давая себе времени ужаснуться содеянному. Темное лезвие Гипериона со свистом прорезало воздух; темное острие ганблейда указывало вперед — и только вперед. Хайн запрокинул голову и расхохотался.***
Баламб Сад, стоянка в горизонте Рыбаков, кабинет Сида Крамера Эллона высоко вскинула голову и обвела глазами троих мужчин перед ней. Ловцы Снов невольно подобрались под ее изучающим взглядом; каждый из них мысленно оценивал то, что ждет их впереди. — Скволл, ты знаешь, что делать, — карие глаза потеплели при взгляде на приемного брата, и на лице Командующего Баламба появилась ответная легкая улыбка. Он молча кивнул, не тратя времени на бессмысленные слова, и Эллона подошла к Сиду, ободряюще положив руки ему на плечи. — Скволл уже делал это, Сид. Здесь нет ничего сложного, нужно просто вернуться на несколько мгновений в прошлое и позвать ее назад. — Что ж, если это получилось у младшего поколения… — Крамер улыбнулся бывшей воспитаннице и спокойно кивнул: — Я готов. Элли обернулась к последнему из Ловцов, и тревога слегка исказила ее милые черты. — Дядя Лагуна… — Элли, все будет хорошо, — беззаботно отозвался Лагуна. — Не бойся за меня, девочка. — Адель — Волшебница, и она твой заклятый враг, — беспокойно напомнила Эллона, невольным жестом защиты стянув на груди зеленый шарф. — Скорее всего, она не даст тебе проникнуть в ее сознание, просто выкинет тебя оттуда. В этом случае я попробую сделать так, чтобы ты все равно смог с ней поговорить. — Элли, я знаю, что ты все сможешь, — Лагуна залихватски заложил за ухо выбившуюся из хвоста прядь и подмигнул девушке. — Не беспокойся за меня. Она вздохнула и приложила тонкие пальцы к вискам, сосредотачиваясь на потоке времени, перебирая недавние события в поисках единственно верного момента прошлого. — Как можно не беспокоиться?.. — с тоской сказала Эллона, но ее уже никто не услышал.***
На борту «Сурта», на пути в Гробницу Неизвестного Короля Немногие способны считать себя дураками, пока они ведут себя, как дураки. В основном, потому, что они слишком заняты изображением из себя дураков, чтобы заметить, насколько они на самом деле дураки. Очень глубокая мысль. Эта мысль была на данный момент единственным обитателем черепа Квистис Трип, обычно заполненного тоннами размышлений и сотнями тысяч слов. «Сурт» пронзал атмосферу, с каждой секундой все больше приближаясь к цели, а Квистис сидела в кресле второго пилота и бездумно смотрела вперед, на распадающиеся надвое перед небесным драконом громады облаков. Корабль вел Вард, и его молчаливое присутствие, ненавязчивое, несмотря на его исполинский рост, странным образом помогало держать себя в руках. Кирос изображал из себя корабельного призрака — темнокожий мужчина с плавными движениями хищного зверя прекрасно понимал, когда его присутствие не требуется, и почти весь полет провел где-то в недрах «Сурта». Квистис была ему искренне благодарна — ей не хотелось разговаривать, не хотелось думать, не хотелось чувствовать. Хотелось взять Сейфера за шкирку и вытрясти из него всю душу, а потом… Неважно, что потом. В сравнении со Скволлом, Сейфер был открытой книгой — состоявшей, по большей части, из коротких, отрывистых предложений. Но книга его жизни была полна неожиданных сюжетных поворотов и драматических развязок. Квистис подумала и решила, что синопсис этой рукописи должен состоять из одной фразы: Сейфер просто не умел вовремя остановиться. За ее спиной впервые за весь полет появился Кирос; Квистис почувствовала его присутствие еще до первых слов — все ее чувства буквально вибрировали от скрытого напряжения и уже практически не сдерживаемой тревоги. — Мы на месте, — негромко сообщил темнокожий мужчина, сочувственным жестом положив ей руку на плечо. Вард совершил идеальную посадку, с невероятным мастерством уместив корабль на площадке перед Гробницей Неизвестного Короля. Шум двигателей затих, и Квистис первой выбралась из корабельного люка. — Мы успеем, — ободряюще сказал Кирос, и она лишь молча кивнула в ответ.***
Гробница неизвестного Короля Троица Белых мышей с ужасом воззрилась на улыбающегося Сейфера, восседавшего на саркофаге, как будто это было его законное место с начала времен. — Алмази? — неуверенно спросил Зелл. — Нет, — тихо сказала Сельфи, с которой в один момент слетел весь ее обычный задор. Девушка вцепилась в свое оружие, принимая боевую стойку: — Посмотрите на его глаза. Это Хайн. — Догадливая, — похвалило божество, чьи страшные золотые глаза уже ничем не напоминали нахальную зелень Сейфера. Хайн одним плавным движением соскочил с саркофага и поднял Гиперион — но не в знакомой стойке, которую они столько раз видели на поле боя. Их противник держал ганблейд за спиной обратным хватом — жутковатое темное лезвие практически скрывалось за знакомым белым плащом с алыми крестами на рукавах. — Готовьтесь, — негромко скомандовала Сельфи. — Он не даст нам тронуть тело в саркофаге. Ирвин кивнул, и в его руках словно из воздуха появился Экзетер, уже нацеленный на Хайна. Ковбой бросил взгляд на стены, излучающие слабое золотое сияние, и нахмурился: — Сельфи, здесь не работает магия. Он что-то сделал с комнатой. Божество иронично задрало бровь, на какую-то долю секунды безумно напоминая прежнего Сейфера, и Зелл надрывно выдохнул. СииДʼы сражались со злом. Даже в лучшие свои времена Сейфер немногим отличался от этого зла. И сейчас было явно не лучшее время. Хайн атаковал, и троица привычно рассыпалась по углам, уклоняясь от ударов и лихорадочно продумывая тактику боя.***
Без места, без времени Последние звуки смеха рассеялись под потолком. Хайн шагнул чуть в сторону и протянул руку; из воздуха в его ладони соткался знакомый ганблейд. Сейфер на мгновение испытал желание протереть глаза, но тут же напомнил себе, что все вокруг — лишь иллюзия. Квистис всегда говорила, что самоуверенность делает его беспечным. Самоуверенность — и привычка недооценивать противника. Ну да. Плавали, знаем. Но сияющее жутковатым голубым огнем лезвие Львиного Сердца в руках Хайна по-прежнему воспринималось, как удар ниже пояса. Хайн задумчиво покрутил в руке легендарный ганблейд и зловеще улыбнулся, принимая боевую стойку. Поднятое вверх голубое лезвие слегка наклонилось вперед, визуально разделяя лицо божества на две части. Первый пункт плана — отвлечь Хайна — был выполнен. Сейфер ухмыльнулся, ожидая атаки, но черты бога вдруг поплыли, изменяясь. Хищные зеленовато-золотистые глаза сменили оттенок; черные одеяния Хайна незаметно превратились в знакомый костюм — тройной коричневый ремень на черных штанах, короткая кожаная куртка поверх белой майки, цепочка с подвеской на шее. Гривер. Скволл Леонхарт холодно улыбнулся и положил вторую ладонь на рукоять ганблейда, намертво фиксируя хватку. Сейфер еще успел подумать, что на этом месте план начал серьезно отличаться от реальности, как воздух со свистом рассекло сияющее острие Львиного Сердца. Он отклонился в сторону, приняв косой удар на темное лезвие Гипериона, и с ухмылкой контраковал, погружаясь с головой в пьянящую радость драки. Хайн мгновенно сориентировался, парируя удар; противники кружили по залу, полностью выкинув из головы присутствие Волшебниц на входе. Божество вновь атаковало, делая упор на сокрушительную силу физической атаки; Сейфер с легкостью уклонился. Хайн метнулся в сторону, изготовившись к атаке, которой не последовало. — Иди сюда, — насмешливо позвал Сейфер противника, выпрямившись и опустив лезвие Гипериона к полу. Хайн подозрительно прищурился, сделав шаг вперед, и еле успел поймать лезвием стремительную атаку противника. Прыжок, разворот, удар — Сейфер дрался с беззаботной легкостью человека, за спиной которого догорали последние мосты. Божество вновь оказалось на расстоянии нескольких шагов от противника; Хайн зло прищурился, начиная понимать стратегию Сейфера. — Дошло? — ухмыльнулся Алмази, прочерчивая Гиперионом линию на полу перед собой. Львиное сердце требовало совершенно иной тактики боя: двуручный ганблейд замедлял движения, ограничивал возможности для атаки, при этом заметно выигрывая в силе удара. В попытке морально подавить противника божество слегка перестаралось с реквизитом — и осознало это только сейчас. — Ты не можешь меня победить, — лениво сообщил Хайн, совсем не похожим на Скволла движением закручивая над головой двуручный ганблейд. — Мне это и не нужно, — оскалился в ответ Сейфер. Удар, прыжок, вновь удар. Алмази парировал стремительную атаку Хайна и нырнул ему за спину, уходя от нового удара. Даже с иной тактикой боя Львиное сердце было сложным оружием, требовавшим сноровки в обращении и недюжинного мастерства, и божество все же невольно замешкалось, разворачиваясь для нового удара. Не сдержавшись, Сейфер отвесил пинок незащищенной филейной части Хайна, и был вознагражден за это злобным рычанием со стороны противника. Он ухмыльнулся: похоже, божество было не в курсе, что такое уличная драка. Хайн, наконец, справился с ганблейдом и бросился на Сейфера, проводя серию чудовищных по силе атак. Уклонившись от одной, с трудом парировав вторую и все-таки слегка попав под раздачу на третьей, Алмази обрушил под ноги Хайну стоявшую посреди комнаты колонну и, в свою очередь, перешел в атаку. Сейферу оставалось только благодарить небеса, что его противником был не Скволл; будь божество мастером боя на мечах, бывший рыцарь был бы давно нашинкован на части и вывешен вялиться на солнце. Ввязавшись в предложенную дуэль, Хайн сам ограничил свои возможности человеческими силами, и это пока что спасало Сейфера, позволяя ему проводить отвлекающий маневр. Конечно, для самого Алмази отвлекающий маневр выглядел, как отчаянная борьба за свою жизнь, но кого это волновало? — Ты проиграешь, — пообещал Хайн; в его словах был некий зловещий подтекст. Кажется, божество считало, что убеждение противника в его заведомом поражении — ключ к победе. Сейфер ответил нахально воздетым вверх средним пальцем. — Смотри. Мечи вновь скрестились, осыпав противником веером искр, и Хайн внезапно застыл, словно прислушиваясь к чему-то, происходящему снаружи. Сейфер оскалился в недоброй усмешке. — Не отвлекайся, а то я начинаю терять веру. Он прыгнул вперед, нанося свой любимый удар с разворота, Хайн злобно парировал, успев буквально в последний момент, и бой возобновился. Риноа смотрела на разворачивающийся перед ней бой, с тоской ощущая собственное бессилие. Она понимала, что делает Сейфер: он отвлекал внимание от Волшебниц, давая им возможность успешно сопротивляться одновременным попыткам Хайна подавить их волю. Точно так же она понимала, что когда бой закончится, сопротивление станет бесполезно, а выбраться из лабиринта до этого, да еще и самостоятельно — они не могли, не выходило. При попытках дотянуться до реального мира Риноа лишь попадала в знакомую пелену серого тумана, напоминающую сжатие времени. Мы должны быть обессиленными, чтобы покорно влиться в сознание Хайна, отдать ему свою суть. Сопротивляться? Как?! Ты смеешься, Сейфер?.. Волшебница невольно всхлипнула. — Он прав, Рин. Ты должна сопротивляться, — в ушах вдруг прозвучал знакомый голос, который она перестала слышать с самого момента похищения, и Риноа на мгновение забыла, как дышать. — Скволл?.. — с восторгом выдохнула она, невольно прижав руку к сердцу. — Собственной персоной. Это все Элли, — тихий голос Скволла звенел нетерпением. — Рин, ты должна вернуться, уходи оттуда, немедленно! Я покажу тебе, как. — Ты проводишь меня до дома, Лев Баламба? — лукаво спросила Риноа — и услышала изумленный смешок Скволла. Поле цветов распростерлось перед ней во все стороны света, и лабиринт пропал, как будто его не существовало. Она подняла голову к небу — перед тем, как шагнуть назад, домой. — Держись, Сейфер. И спасибо. — Сид? — Эдее не надо было слышать слов, чтобы почувствовать присутствие мужа. — Извини, я задержался, — смущенный смех мужа пролился на нее рекой солнечного света; Эдею захлестнула всепоглощающая радость. — Возвращайся, ты должна уходить. — Здесь Сейфер, — печально отозвалась она. — Разве мы можем?.. — Должны, — голос Сида посуровел. — Любовь моя, сейчас там от тебя больше вреда, чем пользы. Иди за мной, пожалуйста, я тебя прошу. Эдея мягко вздохнула, бросив последний встревоженный взгляд на дерущихся, и закрыла глаза, услышав шум волн и крики птиц на побережье у маяка. Адель почувствовала чужое присутствие в своем сознании и сразу же привычно разорвала связь, отделяя свой дух от чужака. Она хорошо знала, как это бывает — и отлично умела бороться с подобными вещами. Присутствие стало более интенсивным, сконцентрировалось позади нее, и Волшебница резко развернулась к туманному силуэту позади себя. Лагуна шагнул к Адель, и страшные глаза ведьмы угрожающе сузились. — Ты! Что ты здесь делаешь?! — Я. Я пришел спасти тебя… от тебя самой, — искренность в голосе Лойра пугала. — Жалкий червь, как ты посмел?! — прошипела Волшебница, протягивая руку к сердцу туманного силуэта. — Я выкину тебя из этой реальности! — Адель, великая, разве ты хочешь быть лишь тенью божества? — Лагуна смотрел ей в глаза, не отводя взгляда, и туманная зелень была полна невероятной честности и затаенной боли. — Хайн поглотит тебя, не оставив ни грана тебя самой, твоей истинной сути, великолепия и силы… Ты устала, я это вижу и знаю… ты искала преемницу еще двадцать лет назад, и все еще не обрела покоя. Искривленные пальцы, протянутые к нему, слегка дрогнули. — Что ты говоришь?.. Как ты смеешь?! — Я покажу тебе выход… если ты захочешь, — он нетерпеливым жестом откинул назад мешающие волосы, и Адель увидела, сколько седины появилось в некогда черной гриве. — Я знаю, что такое оставаться собой. Волшебница еще секунду смотрела на него — и отвела взгляд; ее руки бессильно повисли вдоль тела. — Ты всегда знал, что мне сказать. Однажды ты тоже узнаешь, что это такое, желание покоя… Он протянул руку, и Адель приняла ее, закрывая глаза под звездами вечной ночи. Хайн зарычал, когда тени трех Волшебниц одновременно растаяли в полумраке зала. Сейфер рассмеялся и отсалютовал ему Гиперионом. Второй пункт плана — убрать прочь Волшебниц — был выполнен. — Ну что, ты все еще меня хочешь? — невинно поинтересовался Алмази и вытянул вперед левую руку: — Пошел вон из моей головы! Огонь! Хайн поймал заклинание в раскрытую ладонь и сжал кулак. Он тряхнул рукой, и на пол полетели искры. Жаль, было бы неплохо, успел подумать Сейфер, и тут лабиринт сотрясся до основания, заставив обоих противников потерять равновесие и рухнуть на землю. Хайн зарычал и исчез, на прощанье бросив на Алмази взгляд, обещающий примерно тысячу лет адских мучений. Может, две тысячи — если принять во внимание общую потрепанность и выражение лица божества. Сейфер широко улыбнулся. Как же хорошо вновь быть в своем уме. На очереди был третий — и последний — пункт плана. Очень хотелось помолиться кому-нибудь, чтобы этот последний пункт оказался сейферостойким, но местное божество вряд ли прислушалось бы к мольбам Сейфера Алмази.***
Гробница Неизвестного Короля Сейфер моргнул, впервые с момента встречи с Адель в Эстаре вернув контроль над своим телом. Быстрый осмотр показал, что все конечности были на месте, никакого непоправимого ущерба не было нанесено, объект был возвращен в исправном состоянии и функционировал, как обычно. Он с облегчением ощутил знакомый вес Гипериона в своей руке и решил, что жизнь определенно налаживается. Вторым открытием стала троица старых знакомых, рассыпавшаяся по залу в боевом построении СииДʼов. Снайпер, поддержка, боец ближней дистанции… Киннеас, Тильмитт, Динчт. Все трое держали в руках оружие и смотрели на Сейфера с легким ужасом. Полностью наплевав на их присутствие, Алмази осмотрелся вокруг и мгновенно обнаружил то, что искал. Крышка саркофага была сдвинута, и обмотанное бинтами забальзамированное тело лежало на виду, словно прося обратить на него внимание. Будет тебе сейчас внимание. Жди. Развернувшись спиной к алчущим его крови СииДʼам, Сейфер занес Гиперион и с остервенением всадил темное лезвие в мертвеца, насквозь проткнув грудную клетку в месте, где должно было располагаться сердце. Затем, как будто причиненного вреда было слишком мало, Алмази выдернул ганблейд, положил левую ладонь на закрывающие тело бинты и выдохнул: — Огонь! Забальзамированный труп вспыхнул мгновенно, как загораются от случайной искры сухие дрова, но Сейфер не сразу отнял руку от огня, словно желая увериться, что пламя разгорелось достаточно сильно. Раздался пронзительный, режущий уши вопль, словно сами стены лабиринта кричали от боли; СииДʼы невольно сбились в кучку, готовясь отразить новую атаку — и все стихло. Зелл зачем-то похлопал себя по карманам штанов и неуверенно спросил: — Сейфер? Это уже ты? — Рассказать тебе новости, Динчт? Да, это я. И я все еще думаю, что ты — дебил, и не хочу жить в одном мире с тобой, — с сарказмом бросил Сейфер, отворачиваясь от горстки пепла. — Какого черта вы здесь делаете? — Похоже на Алмази, — с сомнением сказал Ирвин, пока Зелл скрипел зубами, подбирая достаточно убийственный ответ. — Эй, Сейфер, ты уже нормальный — или все еще псих? Сейфер прищурился: он смотрел в сторону друзей и видел, как за их спиной клубится серый туман, принимая форму. Мгла сконденсировалась в антропоморфный силуэт, вокруг которого витали облака тумана, и сердце невольно захолонуло. — Псих, и ты даже не представляешь, какой… — пробормотал Алмази, внимательно следя за силуэтом. Хайн только что лишился сил Волшебниц, которые составляли часть его мощи, а затем и той части физического тела, что была необходима для полного перерождения. Но у божества оставался в рукаве последний козырь — и ему было больше нечего терять. Оставшись в виде призрака, Хайн должен был отчаянно вцепиться в жизнь — и теперь он мог полностью сосредоточиться на одной цели, не разделяя сил между защитой физического тела и боем на ментальном плане. Для Сейфера, выбранного носителем божественной сути, это означало одержимость. Туманный силуэт стремительно метнулся вперед, расшвыривая СииДʼов потоком чистой энергии, и Сейфер шагнул вперед, мертвой хваткой вцепившись в Гиперион. Глаза троих наблюдателей изумленно расширились: он держал ганблейд в иррациональной, неправильной позиции, пригодной лишь для одного, и любой из СииДʼов мог понять, что сейчас произойдет. План вступил в завершающую фазу. Бывший рыцарь подождал, пока серый силуэт коснется его, сливаясь с физическим телом — и с силой вонзил острие Гипериона себе в грудь, туда, где отчаянно билось сердце. Эй, ощути месть Сейфера Алмази, злой бог. Жри металл. Он никогда не делал ничего наполовину. Хайна нельзя было убить, пока он не в физическом теле. Прости, Квис, так было надо. Последней мыслью, на мгновение отделившей его от смертельной темноты, было насмешливое «женщинам мало подвигов, им нужно преступление».***
Квистис ворвалась в главный зал лабиринта, как атакующий Грендель; сходства с опасным монстром добавлял откровенно недобрый блеск в глазах. Ей хватило одного взгляда, чтобы оценить происходящее — способность СииДʼов замечать детали сейчас обострилась в разы, и от Квистис не укрылся ни расползающийся во все стороны, рассеивающийся на частицы туман, ни золотое мерцание стен, ни кровавое пятно на полу гробницы… Сзади раздалось сдавленное восклицание Кироса, но Квистис даже не обернулась, прикипев взглядом к группе в самом центре зала: трое людей практически столкнулись головами над четвертым, лежащим у их ног; их позы безошибочно говорили об отчаянии. Зареванная Сельфи держала руки над раной Сейфера, тщетно пытаясь вызвать к жизни лечащую магию; стены зала все еще мягко сияли золотом, свидетельствуя о нерушимом антимагическом барьере. Что ты наделал… Девушка в желтом платье подняла голову; взгляды встретились — отчаянные зеленые глаза молили небо совершить чудо. — Он умирает, Квисти, — хрипло сказала она. — Моя магия не может его спасти, и мы не можем перенести его отсюда. Квистис смотрела на Сейфера — и была не в силах осознать, понять, что это происходит на самом деле. Его глаза были закрыты; мертвенная, нездоровая бледность разлилась по лицу; яростная, бьющая через край жизнь покидала его, алой жидкостью вытекая из страшной раны… …Время утекало сквозь пальцы песком пустыни, смешиваясь с кровью на полу… Его сердце остановилось — она почувствовала этот момент, как чувствуют пропущенный удар в солнечное сплетение. — Квистис! — Кирос схватил ее за плечо, впервые прикоснувшись к ней после разговора на корабле, и экс-инструктор не раздумывая стряхнула его руку. Он с силой развернул ее к себе и рявкнул: — Доставай коробку! — Что? — тупо спросила Квистис, не понимая, что хочет от нее этот темнокожий мужчина — здесь и сейчас, когда она стояла и смотрела, как умирает тот, кого она любит. — Доставай перо! — почти умоляюще выдохнул Кирос, и она вздрогнула, резко возвращаясь в реальность. Перо… Лагуна… Она выхватила из кармана коробочку Лагуны и дрожащими пальцами откинула крышку. Сияние, переливающееся всеми цветами пламени, ослепляло. — Отойдите, — бросил остальным Кирос, первым подавая пример тактического отступления. Квистис опустилась на колени перед бездыханным телом и осторожно положила сияющее перо на рану, из которой перестала течь кровь. — Феникс, приди, — одними губами выдохнула она. — Огонь возрождения! Воздух пронзил птичий крик, и над полем боя распростерло свои горящие крылья создание из легенд. Мрак отступил, осветился бликами огня, пламенные всполохи играли на крыльях птицы — и в свете огня лицо Сейфера показалось Квистис странно спокойным, как будто тот знал, что ничего уже нельзя изменить, а смерть — лишь начало в длинной бесконечной цепи… Квистис невольно прикрыла рукой глаза, спасаясь от ослепительного света и палящего жара, огонь высушил последние капли крови на полу; открой она глаза, увидела бы, как здорово может гореть мрамор — саркофаг Хайна тоже загорелся, вспыхнул волшебным сияющим пламенем. Последние яркие искры истаяли в полумраке зала, и Квистис перевела взгляд на Сейфера. Мгновение ничего не происходило; потом он резко вдохнул и закашлялся, и Квистис чуть не расплакалась от облегчения. Жив, он будет жить. Она невольно ощутила яростную вспышку одобрения, даже гордости — способность Сейфера выживать была чем-то мистическим, находилась за гранью фантастики. Он открыл глаза — и ее обожгло знакомым зеленым взглядом, нахальство из которого не могла убрать даже клиническая смерть. Все благие намеренья моментально развеялись, как пресловутый серый туман. — Сейфер, сколько раз я должна тебя спасать?! — он моргнул, на мгновение растерявшись, и у Квистис появилось ощущение, что она, наконец, его впечатлила. Заслужить уважение Сейфера было подобно прыжку с крыши, в детстве, на спор — если уж получилось, так получилось. — Если ты выживешь, я спущу с тебя шкуру! — Это, — пробормотал Сейфер, собрав последние силы для неприличной ухмылки, — будет интересно. Она не удостоила ответом это вопиющее заявление, осматривая рану. Огонь возрождения вернул Сейфера с того света, одно пламенное создание спасло другое, но рана по-прежнему была опасна и угрожала жизни. Алмази перехватил ее руку, вздрогнув от боли, причиненной движением. — Квис… я тебя люблю, честное слово. С этими словами он бессильно откинулся назад, закрывая глаза. Квистис осознала, что Сейфер попросту провалился в глубокий обморок, вызванный огромной потерей крови. Это было очень кстати — у нее полностью пропал дар речи. Он сказал — что?! …Ну наконец-то. «…Лишь в свободном падении я пойму, что будет лучше, когда я достигну дна…» ________________________________ (1) Плохие новости! Ты проигрываешь. Подожги фитиль. Все кончено! Ты умираешь, я процветаю Все так, как надо. Я — конец твоей трагичной сказки. Я выживу, и Небо знает, Что я не могу проиграть. Я одержу верх! (2) Итак, ты был шестью футами ниже меня Я почувствовал пульс — клянусь, ты шевелишься Ты роешь землю глубоко, глубоко внизу И я понял, как много ты можешь потерять И если ты хочешь выбраться отсюда, хочешь выбраться Спасайся Но ты никуда не денешься, никуда не денешься Без моей помощи (скажи это вместе со мной) Я жив, я жив Ну, внутри ты мертв Я звонок, который тебя разбудит И ты знаешь, что я прав Так сделай движение Пусть прольется кровь Прячь свои эмоции Но лишь я — тот, кто спасет твою жизнь Только я спасу твою жизнь.