Свободное падение / Freefall

…или Глава 14, в которой с небес снисходит совсем не то озарение, на которое все рассчитывали.

Your killer eyes chilling through me Your killer eyes keep staring through me Violet Indiana — Killer Eyes (1) If you take a life do you know what youʼll give? Odds are, you wonʼt like what it is When the storm arrives, would you be seen with me? By the merciless eyes of deceit? Iʼve seen angels fall from blinding heights But you yourself are nothing so divine Just next in line Are you willing to die? The coldest blood runs through my veins You know my name Сhris Cornell — You know my name (2)

      Баламб Сад, стоянка в Баламбе       …Ночь пахла мускусом и опасностью. Риноа бежала по полю цветов, а позади нее в безветренном пространстве догорали огни чудовищного пожара.       Она боялась. Нет, она не смела призывать в свой сон стальной ветер Скволла — уже потому, что во сне вновь была аура Сейфера. Слабый-слабый запах мускуса, дым погасшего костра… И опасность, которой пах воздух. Опасность — ему?.. Или вновь… от него?       Скволл слишком хорошо умел убивать.       Пламя Сейфера уходило, гасло в поле цветов, и с неба исчезали звезды. Она так и не поняла, что в цветущем поле запутался и ветер…       Огонь не может возноситься из бездн тьмы, чтобы через момент низвергнуться из чертогов света… Это может Хаос.       Хаос нес опасность, которой она не могла противостоять, Риноа чувствовала это каждой клеточкой своего тела.       Ей было очень страшно.       Давно ли она знает Сейфера?.. Настоящего Сейфера, а не впавшего в безумие рыцаря, с самого начала злившегося на весь мир, каким он был во время Второй Войны?..       …Не знает она его. Совсем не знает. И, если угроза опять связана с ним, на этот раз никакие волшебные силы ее не спасут.

***

      Скволл посмотрел на часы. Квистис и Сейфер опаздывали.       Из приемной донеслась перебранка, хорошо поставленный учительский голос бывшего инструктора Трип за что-то отчитывал раздраженно огрызающегося Алмази: привычная картина. Скволл незаметно хмыкнул, гадая, заметил ли кто-нибудь еще слегка изменившийся тон их постоянных ссор — оба больше не старались оскорбить друг друга, скорее, наоборот, ругань помогала им сфокусироваться и быть в тонусе. Он даже слегка позавидовал им, смутно желая, чтобы его отношения с Риноа тоже были меньше похожи на сказку, и больше на взрослую реальность… наверное, не в этой жизни.       — Я сказала тебе оставить меня в покое и идти доставать кого-нибудь другого!       — Я никого не нашел и вернулся! Ну, почти никого…       — Алмази, что ты опять не поделил с моим несчастным фан-клубом?!       — Эй, Трип, они сами начали! Я, как рыцарь, пытался защитить твою честь…       — Какой, к Дьяблосу, рыцарь?! Ты тот самый злобный дракон, сожравший всех рыцарей в округе!       — Охраняю свое сокровище, заметь!       — Кто кого охраняет?! Я спасла тебя уже три раза!       — Я прекрасно мог спасти себя сам!       — Ах, конечно. И отпусти меня, если ты сейчас споткнешься, и я разобью голову, это будет только твоя вина!       — Да пожалуйста!       Раздался глухой звук, и голос Квистис прибавил децибел и ярости:       — Я сказала, отпусти, а не урони!       Нет, пожалуй, пусть лучше будет сказка.       Скволл невольно улыбнулся, наклонив голову, чтобы спрятать предательское веселье. Атмосфера в комнате была мрачной и гнетущей, и он был рад хоть какому-то отвлечению от тяжелых мыслей и переживаний, буквально пропитавших стены.       Сельфи и Ирвин переглянулись и невольно захихикали. Риноа не обратила внимания: Волшебница сегодня была не в себе и понуро сидела на подоконнике, обхватив руками колени и смотря в окно.       Дверь распахнулась, на пороге показалась Квистис, которую Сейфер, прикидываясь джентельменом, пропустил вперед — чтобы по-военному точным движением выхватить из ее волос заколку. Золотой поток растекся по плечам, Квистис раздраженно выругалась.       Зелл наградил Алмази взглядом, полным одобрения, и втайне показал ему большой палец, пряча руку за спиной. Тот довольно хмыкнул.       Остальные вытаращились на Квистис, как будто видели ее впервые. Впрочем, возможно, так и было — Скволл точно не мог вспомнить, что когда-либо видел своего бывшего Инструктора с распущенными волосами. Не говоря уж о блузке без двух пуговиц на груди, оставляющей очень мало пространства воображению, и о короткой юбке, испачканной землей. В сочетании с высокими сапогами и горящими гневом глазами… можно было сказать, что Квистис выглядела ожившей мечтой всего мужского населения планеты. Ирвин восхищенно присвистнул и тут же получил локтем от Сельфи.       Поймав взгляд Скволла, Квистис невольно вспыхнула и сделала попытку стянуть блузку на груди. Сейфер шагнул вперед, великодушно заслоняя ее от остальных, хоть Квистис и сомневалась, что ее растрепанный вид его хоть сколько-либо смущает.       Вызов Скволла застал их в лазарете; доктор Кадоваки перебинтовала ей ногу, и Квистис зашла навестить Сида, куда вслед за ней заявился и Сейфер, до этого изгнанный обеими женщинами в коридор.       Переодеться после драки на природе пара не успела, и Квистис сейчас болезненно ощущала несовершенство собственного облика. Алмази, судя по его виду, наслаждался их обоюдной потрепанностью: его нехорошая ухмылка невольно наводила окружающих на неприличные мысли, намекая на причины отсутствия пуговиц на ее блузке.       Бывший рыцарь прищурился и посмотрел на Квистис; в насмешливых зеленых глазах было бесстыдное и неприкрытое обещание, от которого температура в помещении ощутимо подскочила на несколько градусов. Сейферу нравилось играть на публику, и Квистис внезапно решила ответить той же монетой — это было единственным способом заставить его вести себя прилично. Она положила руку ему на плечо и потянулась губами к его уху, еле слышно прошипев:       — Алмази, хватит выпендриваться.       Со стороны движение выглядело откровенной лаской, и глаза окружающих стали еще больше. Риноа наградила их обоих кислым взглядом, явно завидуя таким открытым проявлениям чувств (ха, это тебе не Скволл!), и настроение Квистис слегка повысилось. Женская дружба — странная вещь.       Сельфи тоже приуныла, открытие оказалось неприятным: она рассчитывала на многоступенчатую драму, включающую Скволла, Риноа и Сейфера, ссоры и примирения, записки, драки и романтические клятвы в вечной, но безответной любви…       Она бросила в сторону Алмази взгляд, полный разочарования, тот мрачно ответил вознесенным вверх средним пальцем. Сельфи показала ему язык и отвернулась.       Квистис не могла не улыбнуться: они с Сейфером были слишком взрослыми для эстарских мыльных опер.       Молчание Скволла казалось осуждающим, и Квистис сказала, почему-то чувствуя себя виноватой:       — Мы были в лазарете, состояние Сида стабилизировалось.       Последовал коллективный облегченный вздох, затем Алмази пинком подвинул стул к столу Скволла и упал на сиденье.       — Эй, Леонхарт, давай, говори, зачем звал, — со скучающим видом сказал он. — У меня большие планы на сегодняшний день: выпустить кишки Делингу, спасти Эдею… все такое.       — Ты думаешь, что это Делинг? — не стал тратить время на введение в тему Скволл.       — Я уверен, что это Делинг. Когда он приходил ко мне в тюрьме, у меня появилось стойкое ощущение, что Матроне угрожает опасность. Я не думаю, что целью был Сид, он просто защищал свою Волшебницу, как и положено рыцарю, — с горечью бросил Сейфер. На него вытаращились пять пар удивленных глаз, и он с раздражением отмахнулся: — Да, он был ее рыцарем. Какая разница, это уже неважно.       — Делинг, — задумчиво сказал Скволл. — Месть за убийство брата?       — Именно. Она жива, я ее чувствую. И мы ее спасем, — с пугающей уверенностью сказал Алмази.       Скволл кивнул.       — Мы ее найдем, — он выудил из горы бумаг на своем столе распечатку сообщения с гербом Эстара и помахал ею в воздухе. — Но нам необходимо будет разделиться.       — Новая миссия? — спросила Квистис, невольно хмурясь. Что могло быть настолько важным, что Скволл всерьез рассматривал разделение на команды — в текущей-то ситуации?       — Я получил сообщение от президента Эстара. Террористы выдвинули ему условие: переговоры состоятся, если в качестве посредников будут присутствовать СииДʼы, — Скволл недовольно хмурился; в отсутствие Сида на него легли все обязанности Главы Сада, и Командующему приходилось принимать решения, которыми обычно занимался искушенный в дипломатии Крамер.       — И?       — Они назвали конкретных лиц. Они хотят, чтобы посредниками были Рыцарь и Волшебница, — Скволл смотрел на Сейфера в упор, взгляд был изучающим и недобрым. — Они отдельно обговорили, что я не подхожу в качестве посредника, так как убил Волшебницу, их религиозные воззрения запрещают иметь дело с подобными мне. Они вроде как поклоняются Волшебницам… Остается Сейфер. И Риноа.       Алмази поежился; идея отправляться куда-то вместе с Риноа его абсолютно не прельщала, а упоминание его непродолжительной и печальной карьеры в качестве рыцаря вообще было солью на все еще открытые раны.       — Сейферу нельзя в Эстар, они уже дважды на него нападали, — возразила Квистис, сообразив, что бывший рыцарь слишком горд, чтобы признаться в собственном страхе, и великодушно взяв на себя роль его адвоката. — Мы так и не знаем, что им было надо. Возможно, за этим как раз и стоит Церковь Хайна.       — А я не собираюсь отправлять туда Риноа, Эстар — плохое место для Волшебницы, — согласился Скволл и неохотно уточнил: — Рин и так плохо себя чувствует последние дни, ей снятся кошмары.       Сейфер подозрительно нахмурился. Для бывшего рыцаря кошмары, снящиеся Волшебнице, могли означать только одно — и эта мысль его чертовски пугала.       — Риноа — самый неподходящий кандидат на роль Волшебницы, которого только можно придумать, — сумрачно заметил Алмази. — Эдея сопротивлялась Ультимеции десять лет, Риноа хватило пяти дней, чтобы сдаться. Как думаешь, сколько времени ей понадобится, чтобы соскользнуть? — Сейфер продолжал высказывать свое экспертное мнение, игнорируя убийственный взгляд Скволла; Риноа отвернулась от окна и прислушалась. Он критически подытожил: — Мне не хотелось бы быть рядом, когда это случится, у нее полностью отсутствует самоконтроль. Заметь, это говорю я.       — Да, ты эксперт по самоконтролю, — с улыбкой согласилась Квистис, с интересом смотря куда-то ему за спину.       — Да ты посмотри на нее, она — естественная жертва. Ай! — вдохновенно удушаемый Сейфер взвыл: — Леонхарт, убери от меня свою ведьму!       Скволл вздохнул, уронив голову на руки; в такие дни он чувствовал себя не Командующим Сада, а главным санитаром в психушке.       — Мозговой штурм, — объявил он, с раздражением хлопнув ладонями по столу. — Что нужно Делингу? Что нужно эстарской оппозиции? Поехали, народ, напрягите мозги.       Каким-то загадочным образом военный пленер превратился в настольную игру «завоевание мира». К великому огорчению скучающего Сейфера, Квистис играть отказалась, пробормотав «нет лидерских качеств» и получив в ответ три странных взгляда.       — Трип, — с чувством сказал Сейфер. — Если бы вместо Ультимеции была ты, мы бы сейчас все познавали устройство Вселенной изнутри — в виде микрочастиц на спирали времени. Не прикидывайся блондинкой.       — Я просто не хочу участвовать в этом детском саду… и я и правда блондинка.       Сельфи, Ирвин и Зелл по взаимному согласию объединились в группу поддержки; в итоге игроков осталось трое. Риноа и Скволл тщательно планировали завоевания, против всяких правил заключив между собой тайный договор.       Сейфер играл при практически полном отсутствии стратегии, объявив, что будет воевать, «пока не закончится армия». К разочарованию Скволла, его идиотская тактика была не хуже любой другой и очень часто приводила к победе.       — Тимбер будет независим! — заявила Риноа, развивающая небольшую армию лесной страны с упорством, достойным лучшего применения. Скволл, опасаясь за свою жизнь и рассудок, Тимбер отвоевывать не стал, но Сейферу чувство страха было неведомо.       — Хрен тебе, — с мрачным удовлетворением сообщил он, вводя войска Галбадии на территорию Тимбера со стороны леса. — Леонхарт, твой Эстар тоже в ауте.       — Черт. Как?!       — Смотри. Моя Галбадия берет Горизонт Рыбаков, перекрывая единственный наземный путь в Эстар, и мои войска форсируют Великое Соленое озеро. Мои союзники в самом Эстаре обеспечивают волнения и захватывают космопорт. Затем я высаживаю воздушный десант с со стороны Великой пустыни… и все, — Сейфер вскинул насмешливые глаза на Леонхарта, ожидая, пока до того дойдет.       Скволл молча оценил расположение войск и повернулся к Квистис.       Она подняла бровь, привычным жестом скрестила руки на груди и ехидно сказала:       — Чему ты удивляешься, Скволл? Он мой ученик!       — Любимый ученик, Трип, — Сейфер ухмыльнулся, изобразив издевательский салют.       — Дьяблос, — неохотно пробормотал Скволл. — Это именно то, что пытается сделать Делинг. Алмази, как ты смотришь на то, чтобы стать временно исполняющим обязанности Командующего?       — Леонхарт… я не хочу командовать. Я хочу убивать, — Сейфер кровожадно оскалился.       — У тебя будет вдоволь возможностей. Соглашайся, Алмази, я не буду повторять это предложение второй раз.       — Не пугай. Согласен. Я надеюсь, ты счастлив, что такой охрененный я милостиво согласился принять твое жалкое предложение?       — Сейфер, не наглей.       — Ладно. Но у меня условие — за Делингом иду я.

***

      Эстар, вечер того же дня       Сейфер возненавидел Эстар с первого взгляда.       Спускаясь по трапу Рагнарока в напичканный безумными технологиями космопорт города будущего, он не ожидал, что теоретические знания об Эстаре окажутся настолько… теоретическими. Все вокруг было чужим, неправильным, будило в нем инстинкты дикого зверя, угодившего в сложно устроенную и непонятную ловушку. Глубоко внутри ему хотелось завыть и убежать в лес, но и это было невозможно — вдобавок ко всем прочим недостаткам, Эстар стоял посреди каменистой пустыни.       Жители технологической столицы мира не любили наемников, и на пограничном контроле ему пришлось заклеить лезвие Гипериона выданной там же липкой лентой, после чего Сейфер почему-то начал чувствовать себя… хм, кастрированным. Квистис, с которой он, не подумав, поделился этой мыслью, чуть не сложилась пополам от хохота; Алмази ответил ругательствами, но она посмотрела на него своими огромными голубыми глазами, сказав, что он всегда поднимает ей настроение, и злость умерла, не успев окрепнуть и расправить крылья. Смейся, Трип, потом сквитаемся.       Скволл заклеивал Львиное Сердце и не слышал их разговора, но Сейфер мог поклясться, что у Леонхарта тоже в разы поубавилось уверенности в себе.       Город оставил двойственное впечатление. Сейфер невольно восхитился огромным трудом и абсолютной шизанутостью его создателей (да ладно, прозрачные дороги?), но ничего не смог поделать с диким желанием разрушить всю эту нереальную красоту — желанием дикаря, увидевшего перед собой вершину цивилизации, понять смысл которой он оказался не в состоянии. Хулиганским желанием, заставившим его исподтишка прикидывать, где лучше заложить взрывчатку, чтобы получить как можно больше шума.       Сейфер был уверен, что рано или поздно привыкнет (эй, когда имеешь дело с архитектурой, нужно набраться терпения), но пока что старательно отводил взгляд от безумных прозрачных дорог и стеклянных зданий.       Яркие огни большого города, космическая архитектура, насыщенные цвета и продвинутые до предела технологии — все это заставило бы прежнего Сейфера, Сейфера довоенного разлива, взвыть от восторга и навязывать всем и каждому свое восхищение Эстаром. Чего доброго, он даже мог бы сюда переехать.       Нынешний, повзрослевший и прошедший огонь, воду и Ультимецию, новый Сейфер — ненавидел Эстар со всей страстью человека, желавшего видеть вокруг себя как можно меньше людей и их достижений. Сейчас чудеса технологии казались ему аналогом магии, обезличивающим личность до пределов, когда чувство собственного «я» растворяется в приборах; это было слишком похоже на одержимость, а он не переносил ничего, напоминавшего о потере себя.       Плюс, народ Эстара определенно не разделял с Сейфером восхитительное чувство, что мир еще молод и успех необходимо завоевать: древняя цивилизация уже достигла пика своего расцвета, история учила, что дальше возможно только падение.       Напротив, Квистис выглядела так, будто чувствует себя в Эстаре, как дома. Возможно, дело было в том, что она была здесь не в первый раз; возможно, это был просто вежливый фасад, которым экс-инструктор Трип так хорошо умела прикрываться от мира.       Сейфер не впервые задался вопросом, чего Квистис действительно хочет от жизни. Неужели ей правда нравится Эстар?.. Он мог побиться об заклад, что она испытывает те же чувства к городу, что и он сам… но, если подумать, что он знал о Квистис?       Их отношения были огнем, неконтролируемым лесным пожаром, вспыхнувшим против желания их обоих, и иногда ему недоставало тех, самых важных, знаний о ней, чтобы точно сказать, что происходит. Чего она хочет от жизни? О чем мечтает?       Он знал, что она любит кофе и не любит рано вставать. Знал, что в ее шкафу ровно пять костюмов, три из которых — одинаковое персиковое боевое облачение, а два — форма СииДʼа. Помнил, что ее удочерили, но что-то пошло не так, и Квистис очень рано оказалась в Саду. Знал, что она спит, подложив руку под голову; знал, в каких местах ей щекотно. Знал, что она обожает порядок и ненавидит его привычку курить с распахнутым окном (черт, почти завязал). Знал, что она чертовски ответственна; знал, что обладает тем еще темпераментом, хоть и старается казаться невозмутимой; знал, что она признанный гений Сада.       Среди всей кучи разрозненных знаний попадались жемчужины, которыми обладал он один. Так, Сейфер был уверен, что никто другой не знал о том страшном чувстве одиночества, которое она порой испытывала (надеюсь, больше не испытывает, иначе я зря старался). Никто другой не выслушивал совсем недавно ее путаные откровения в ночном лесу. Никто другой не испытывал к ней подобных чувств…       Сейфер резко оборвал цепочку мыслей, не желая углубляться в рефлексию. Чувства были больным местом, он не желал сейчас разбираться в себе — оставим это на спокойное время. В любом случае, то, что он испытывал к ней, даже близко не было похоже на слепое обожание ее смехотворного фан-клуба, не видевшего за образом богини живого человека. Живую женщину, с настоящими чувствами и эмоциями, страстями и всеми теми глупостями, на которые была способна Квистис, несмотря на всю свою предполагаемую гениальность.       Взять хотя бы вот его. Сейфер Алмази, рыцарь Волшебницы, предатель, преступник — и величайшая глупость Квистис Трип. Она точно была (и остается) не в своем уме…       Возможно, дело как раз в запрете? Практически все становится лучше, если для того, чтобы это получить, нужно нарушить правила. Ты больше рискуешь ради этого и добавляешь, таким образом, этому цены в своем уме. Плюс, дополнительный адреналин от ощущения опасности.       Нет. Это философия его, Сейфера Алмази, а не разумной и осторожной Квистис Трип.       Будь он, Сейфер, на ее месте — он бы к себе близко не подошел, не говоря уже о том, чтобы делить постель и открывать душу.       Алмази иронично покачал головой, придя к этому неутешительному выводу, и заслужил озадаченный взгляд Квистис.       Трип, почему ты со мной, а?..       Квистис нахмурилась и открыла рот, желая что-то спросить, но в этот момент перед ними бесшумно открылись двери президентского дворца.       Тройку СииДʼов (Риноа осталась в Саду, присматривать за Сидом, остальные отправились в город, на закупки перед миссией) встретил помощник президента, вежливо поинтересовавшийся их здоровьем и благополучием и показавший апартаменты, отданные наемникам во дворце. Времени переодеваться не было, их уже ждали, и помощник президента отвел СииДʼов в другое крыло дворца, остановившись перед дверью кабинета и мимолетно кивнув на прощанье.       Троица вошла: первым в дверь шагнул Скволл, за ним Квистис, Сейфер тащился в хвосте процессии, заранее готовясь увидеть очередного чудика в платье — эстарская мода приводила его в откровенный ужас.       Бывший рыцарь перевел взгляд на человека, сидящего на столе посередине кабинета — и застыл столбом, не в силах поверить своим глазам.       Да ладно. Быть этого не может.       Выражение на лице Сейфера было чем-то средним между восхищенным ужасом и абсолютным смущением. Квистис легонько ткнула его локтем в бок, возвращая в реальность. Лагуна спрыгнул со стола и подошел к СииДʼам, сияя ослепительной улыбкой.       — Э… ммм… сэр… — Сейфер заикался, запинался и явно был не в состоянии составлять из слов предложения. Наконец, он собрал мозги и ухитрился выдавить из себя связную фразу: — Это ведь ВЫ снимались в том старом фильме? «Рыцарь и Волшебница»?       Рука Лагуны Лойра взлетела к затылку, он смущенно пожал плечами и кивнул, выдав обаятельную растерянную улыбку.       Квистис и Скволл изумленно переглянулись, и последний невольно схватился за голову — его посетило запоздалое озарение, проливающее свет на многие события прошлого.       Чудесно.       Замечательно.       Великолепно.       Вот теперь он точно знает, кто виноват во всей этой заварушке, и этот кто-то — его отец. Не будь Лагуна столь убедителен и вдохновляющ в своей роли рыцаря, Сейфер бы не носился со своей великой романтической мечтой, и ничего бы не случилось. Если сделать усилие и немного подумать… даже свою боевую стойку Сейфер нагло содрал с того старого фильма, где Лагуна, понятия не имеющий, как нужно держать меч, просто вытянул руку с оружием перед собой.       Потрясающе.       — Можно автограф? — обнаглел Сейфер, так и не потеряв восторженно-идиотского выражения лица. Лагуна озадаченно потер затылок и начал обшаривать карманы в поисках ручки и листка.       — Сейфер, — вмешалась Квистис. — Лагуна Лойр — президент Эстара. Лагуна, это — Сейфер Алмази.       На лице Лагуны появилось очень странное выражение, рука замерла над блокнотом, но никто из СииДʼов этого не заметил, потому что их внимание вновь отвлек Сейфер. Услышав слова Квистис, бывший рыцарь резко побледнел и пошатнулся, шаря рукой по стене в поисках опоры. Квистис нахмурилась.       — Сейфер? — он ее не услышал.       Отец Скволла — Лагуна Лойр.       Впервые в жизни Сейфер ощутил что-то вроде зависти к Леонхарту. Никогда, даже в худшие моменты Второй Войны, когда он воочию увидел золотые крылья своей заветной мечты на плечах Леонхарта (рыцарь волшебницы, из всех возможных судеб!), он не испытывал зависти. Смеялся, презирая себя за то, что недостаточно старался, не смог добиться, потерпел поражение, — но никогда, никогда не завидовал.       Но сейчас…       Из всех людей — почему именно герой его детства? Почему отцом Леонхарта должен был оказаться именно тот человек, образ которого Сейфер взял за путеводную звезду своей идиотской, полной потрясающих провалов жизни?       — Сейфер, — Квистис плюнула на приличия и дипломатический протокол и взяла его за руку. — Лагуна, я прошу нас простить, последние дни были очень тяжелыми.       — Конечно, увидимся на брифинге утром, — кивнул президент Эстара, не спуская пристального оценивающего взгляда с лица Сейфера. Скволл невольно поежился, он никогда не видел Лагуну — таким. Неужели все-таки это Лагуна посылал к Сейферу убийц, мстя за Лунный плач и похищение Эллоны?..       Скволл не был уверен, что хорошо знает своего отца, но предположение все равно казалось невозможным.       Он покачал головой, провожая взглядом закрывшуюся за товарищами дверь. Что такое с Сейфером?..       — Скволл, расскажи мне про этого парня, Алмази, — Лагуна поднял руку, пресекая возможный вопрос, — и я не про его роль в войне, я знаю, кто он такой. Скажи, откуда он вообще взялся и какие у вас отношения?       — Мы вместе росли в приюте, — пожал плечами Скволл, невольно насторожившись. — Бывший враг, он вернулся в Сад, и я недавно сделал его СииДом. А что?       — Будь с ним осторожен, — уклончиво сказал Лагуна и подарил сыну ослепительную улыбку политика, означающую, что дальнейшую информацию из него вытаскивать бесполезно.       Скволл обескураженно покачал головой. Иногда президент Эстара его откровенно пугал, вызывая желание сдать его бригаде санитаров в белых халатах.       — А где Элли?       — Я бы с удовольствием отправил ее ради ее же безопасности на Лунную станцию, но она еще не достроена, — вздохнул Лагуна. — Мне так не хватает Одина, без него многие проекты просто встали, у меня опускаются руки. Остальным просто не хватает мозгов, чтобы расшифровать записи дока, он редкостный псих, но и единственный в своем роде гений. Я принял очень мудрое решение, оставив его заниматься научными проектами, и сняв с него все обвинения, это же Один, его невозможно обвинять, жаль, что это понимаю только я…       Скволл вздохнул — Лагуну опять понесло. Командующий спрашивал про Эллону, каким образом разговор перешел на Одина и на самого Лагуну?.. Нет, он безнадежен.       Скволл отказывался понимать, как народ Эстара может мириться с подобным президентом. Пусть Лагуна Лойр дважды герой…, но он же вообще не понимает, что вокруг происходит!

***

      — Что с тобой? — прошептала ему на ухо Квистис, утягивая Сейфера за собой, прочь от президентского зала.       — Нет, — он слабо мотнул головой. — Ничего.       У Сейфера был вид человека, отправившегося в долгое и нелегкое путешествие по дворцу памяти и заблудившегося в лабиринтах воспоминаний. Квистис не была уверена, что ей стоит пускаться на поиски бывшего рыцаря без фонаря и эхолота, но у него был такой потерянный вид, что ее сердце дрогнуло и выбросило белый флаг.       — Да как же. Иди сюда. Рассказывай, — она втолкнула его в комнату, которую занимала в прошлый раз в свое пребывание в Эстаре, и прислонилась спиной к двери.      Сейфер закрыл глаза и прижал пальцы к вискам, словно у него болела голова. Он помнил. Помнил все.       …Мальчик стоял под дождем и не мог решиться переступить порог родного дома. Он до последнего не хотел возвращаться.       Тихо скрипнула дверь, он ступил внутрь, привычным жестом сбрасывая одежду на руки так вовремя подвернувшегося слуги, мимоходом скинул с себя промокшую шапку. По широкой лестнице прошуршал подол длинного платья.       — Мама! — как же здорово вновь ее увидеть, обнять, смахнуть с такого дорогого лица слезы радости. — Мама, не плачь, я вернулся.       — Сейфер, солнце мое, как же я соскучилась…       — Я всего на день уходил! — легкомысленно отмахивается он, беззаботный мальчишка, в очередной раз убежавший из дома.       — Ах, глупый, — ослепительно красивая женщина смахивает слезы, легонько проводит кончиками тонких пальцев по его лицу — нежность, трогающая самые потаенные струнки в его душе. Ребенок, какой же он еще ребенок… — Пойдем.       Она увлекает его за собой в зал, и мальчик радостно смеется, подшучивает над ней, пока не открываются вторые двери, и не становится видимой фигура мужчины, стоящего у стены с коллекцией оружия.       Замирает на губах очередная шутка, осколками зеркал осыпается беззаботный смех.       Ершистый мальчишка в мгновение забывает все свои колкости.       Непокорный взгляд ярко-зеленых глаз. Лед взгляда отца. Как будто встретились два клинка.       — Вернулся, мальчик?       Мальчик. Не Сейфер. Не сын. Бесстрастный негромкий голос. Очевидное равнодушие отца.       Ненавижу.       — Он ненавидит меня… Мама, почему?!       У матери — черные глаза. В их бархатной темноте уже четыре года живут два чувства: любовь к сыну — и печаль.       Она молчит.       — Зря я вернулся, — повторяет он, поворачиваясь к двери, и выбегает прочь. — …Мама, прости.       Лишь тогда, когда за сыном затворяется дверь, женщина позволяет себе заплакать. На улице идет проливной дождь, и струйки воды текут по лицу мальчишки; запрокинув голову, он ловит губами капли.       Горько-соленые.       Слезы.       — Квистис. Иди сюда. Просто иди сюда. Пожалуйста.       Сейфер так и стоял у кровати, отчаянно прижимая ладони к вискам. Квистис молча села на постель и подняла голову, смотря в его глаза — полные знакомого безумия, которое давно уже перестало ее пугать.       …Она не ожидала, что он бросится перед ней на колени.       Сейфер обнял ее, вцепившись в ее плечи с отчаяньем утопающего, и Квистис прижала его голову к своей груди.       У всех в жизни бывают моменты абсолютного бессилия, когда словами ничем помочь нельзя, а время действий давно прошло…       Сейфер, однажды ты посмотришь в черную дыру этой одержимости — и ее просто не будет на месте. Ты увидишь, как он идет навстречу, и даже не станешь переходить на другую сторону улицы, потому что тебе просто станет все равно.       Я знаю, о чем говорю.       Будем надеяться, что он просто умер.

***

      После Скволла к Лагуне зашел Кирос. Лагуна бросил прикидываться рассеянным дурачком и сидел на подоконнике, задумчиво вырисовывая пальцем невидимые узоры на оконном стекле.       — Как все прошло? — поинтересовался Кирос, вставая рядом с другом.       — Странно, — отозвался Лагуна. Темная зелень его глаз отражалась в оконном стекле, сливаясь с ночной подсветкой Эстара; он был мрачен. — Я сказал Скволлу про новую Лунную Станцию. Он ничего не понял.       — Может, оно и к лучшему, — с сомнением сказал Кирос. — Кто его знает, что он сделает, когда поймет…, а так получается, что ты ввел Скволла в курс дела, и, если он не обратил внимания на твои слова, то это его собственные проблемы. В конце концов, в мире нет других Волшебниц, кроме мисс Хартилли, несложно догадаться, зачем нужна станция.       — Мне жаль, что приходится принимать такие меры предосторожности, — вздохнул Лагуна, обводя глазами сияющую ночными огнями панораму Эстара по ту сторону окна. Город тонул в море света, отгоняя неизбежную ночь, и в этом была вся суть Эстара, как представлял себе свой город Лагуна Лойр: форпост сил Света, маяк среди окружающей безумной тьмы. — Но я знаю, что происходит с Волшебницами. Всегда.        — Всегда, — мрачно согласился Кирос, встретив взгляд друга в оконном отражении. — Скволл был один?       — Нет… — Лагуна спрыгнул с подоконника и начал, хмурясь, наворачивать круги по комнате; ему не сиделось на месте. — С ним была Квистис. И этот парень, Сейфер… Алмази.       — Алмази? — лицо Кироса на мгновение выразило откровенный ужас. — …Скволл знает?       — Понятия не имеет, и я не стал его просвещать. Слишком много подводных течений, вмешиваться слишком рано, — откликнулся Лагуна, вздохнув и раздраженно дернув себя за растрепанный хвост. Он выбрал одно из кресел и взгромоздился на него поперек, уместив ноги на подлокотник. — Кстати, этот парень ушел вместе с Квистис, так что, мне кажется, у тебя есть соперник.       — Мисс Трип — умная женщина, я не думаю, что она сделает подобную ошибку, — слегка скованно ответил Кирос. — Кроме того, со стороны Алмази мне вряд ли что-то грозит. Когда все откроется, он покойник.       — Жаль парня. Представляешь, он мой фанат, — Лагуна подарил другу невеселую улыбку.       — Могу представить, — проворчал его друг. — Ни один нормальный человек не стал бы брать пример с тебя.       — Эй!       — Это правда, друг мой.

***

      Эстар, президентский дворец, утро следующего дня       Утренний брифинг состоялся все в том же кабинете, но в заметно более непринужденной атмосфере. Немалую толику в дело всеобщего расслабления внес Лагуна: президент Эстара сидел на пороге в абсолютно непринужденной позе и завтракал, не обращая внимания на отчаянные взгляды своего помощника.       Двое мужчин, стоявших у стола посреди кабинета, обернулись к вошедшим. Они были одеты в традиционные длинные одеяния, которыми был знаменит Эстар. Позади всех башней возвышался могучий здоровяк с безошибочно военной выправкой, и Сейфер решил, что это, должно быть, телохранитель президента. Во втором бывший рыцарь с раздражением опознал того самого мужчину в красном, вовсю ухлестывавшего за Квистис на вечеринке.       — Кирос и Вард, — негромко сказала Квистис, — Кироса ты уже видел, он советник Лагуны.       — Если ты не можешь сидеть на пороге, поедая кусок пиццы, то ты потерпел поражение в игре под названием жизнь, — философски сказал Лагуна, незаметно вытирая руки об штаны.       Вард фыркнул и что-то яростно застрочил в планшете. Кирос мельком взглянул на написанное и рассмеялся.       Сейфер покосился на невозмутимую Квистис.       — Он всегда такой? — театральным шепотом спросил бывший рыцарь. Великолепное зрелище рассвета над пустыней без следа прогнало призраков прошлого, и Сейфер с самого утра был в отличном настроении, с веселым удивлением наблюдая за чудачествами героя своего детства.       Квистис засмеялась, деликатно прикрывшись ладонью, а Лагуна с интересом посмотрел на Сейфера.       Высокий блондин выглядел человеком, целью жизни которого было доставать других, пока они не сорвутся. Увы, с президентом Эстара такие вещи не проходили.       — Эй, Сейфер, а что ты будешь делать, если справа будет Бегемот, а слева — Торама? — весело спросил Лагуна, заставив окружающих вытаращить глаза.       — Оно злое? Убей. Не уверен? Все равно убей, — пожал плечами Сейфер, не удивившись странному вопросу. Он все еще не совсем пришел в себя после встречи с ожившей легендой, и мог простить Лойру многое, не говоря уже о простых вопросах не по делу.       — А если тебе попадется что-то слишком большое, чтобы убить? — скептически спросила Квистис, вступая в игру.       — Тогда это политика. Не моя проблема, — Сейфер отстраненно помахал рукой в воздухе. Лагуна расхохотался.       — Может, перейдем к делу? — неодобрительно заметил Скволл.       Кирос выступил вперед, одними глазами улыбнувшись Квистис, и Сейфера слегка перекосило. Надо быть внимательным, еще уведут из-под носа, а я ведь так и не разобрался в наших отношениях… черт.       — Церковь Хайна — религиозное объединение с этническими корнями. Большинство прихожан — потомки выживших Центры; в своем время Эстар принял львиную долю беженцев с разрушенного континента. Они получили работу, влились в эстарское общество, и долгое время у нас не было никаких проблем.       — Вообще никаких? — скептически спросил Сейфер. — Они тихо поклонялись Хайну, не шумели и не буянили, а потом вдруг начали совершать террористические акты? Просто признайся, что ваша разведка облажалась.       Кирос вздохнул, невольно допуская наличие у соперника некоторого ума. Бывший рыцарь был способен поверить в сказанное другими лишь тогда, когда уже проверил истинность этого на своей шкуре: полезная черта для успешного выживания. Вероятно, даже после ядерного взрыва Алмази все еще будет бродить по планете, наряду с тараканами и криофильными бактериями.       — Мы до сих пор ищем утечку в системе безопасности, — уклончиво ответил он, и Сейфер раздраженно фыркнул.       — Утечку, ну да. Кто-то дал террористам коды секретных передатчиков, кто-то слил ложную информацию про лабораторию с Одином внутри, кто-то рассказал газетчикам про родство президента и командующего Сада… это уже не утечка, это просто прорвавшаяся канализация. И кто-то, очень близкий к президенту.       — Мы ведем расследование, — холодно ответил Кирос. — Мне продолжать?       Скволл вмешался, закрывая вопрос:       — Я в любом случае возвращаюсь в Баламб, не могу оставить Сад без командования. Одна группа останется и попробует вести переговоры, вторая — отправится отсюда в Доллет, используя эстарский транспорт, а из Доллета — в Галбадию. У нас нет времени на дальнейшие обсуждения.       Лагуна одобрительно хмыкнул, блеснув улыбкой.       — Так держать! Эй, Скволл, а ты не хочешь немножко повоевать? Парень, это ненормально, в твоем возрасте сидеть за горой бумаг! Хватит думать, действуй!       Тот закатил глаза и тяжело вздохнул, всем своим видом изображая «да они сговорились». «Хватит думать, давай уже перейдем к действию» — было философией Сейфера Алмази; простой и довольно примитивной философией, если забыть о его невероятной сфокусированности на цели. Сейфер отнюдь не был человеком, лишенным мозгов, наоборот — его планирование отличалось блестящей точностью и нечеловеческой скоростью принятия решений. К несчастью, был еще фактор удачи, а удача бывшего рыцаря была ветреной и капризной дамой. А еще у Сейфера полностью отсутствовал инстинкт самосохранения.       И теперь Лагуна, из всех людей, советует ему выбросить к чертям осторожность и последовать путем Сейфера.       Через мой труп. Или его труп, какая разница, раздраженно подумал Скволл.       — Эй, он Глава Сада! Он должен вести себя прилично, — Сейфер, сам того не ожидая, вступился за бывшего соперника.       — Не страшно? — Лагуна бросил на СииДʼов неожиданно пронизывающий взгляд. Сейфер и Скволл невольно переглянулись, одновременно состроив страшные рожи.       Он смеется? Мы СииДʼы.       — Я полон страхов, сковывающих разум, — с чувством признался Сейфер. — Это мое нормальное состояние.       — С вами дамы, — острожно заметил Кирос. Он не мог оставить старомодных представлений о женщинах на войне, и не одобрял гендерную политику Садов.       Сейфер каким-то чудом сохранил невозмутимое лицо, мысленно взывыв от восторга. Его предполагаемый соперник только что красиво наступил в самую большую и бездонную лужу из всех возможных, навсегда опозорив себя перед Квистис. Имея дело с легендой Сада, не было ничего хуже, чем предполагать, что она — хрупкая роза в неосторожных руках.       Давай, Трип, покажи зубы и когти.       — Ах, я и забыла. У кого-то еще остались стереотипы насчет слабых и испуганных женщин? — со скепсисом спросила Квистис, показательно щелкнув кнутом. Кирос задумчиво покачал головой, не найдя, что ответить; Лагуна подмигнул СииДʼам.       Моя девочка, одобрительно подумал Сейфер, невольно сдвигаясь ближе к ней.       Квистис улыбнулась и скрестила руки на груди. От нее не укрылся маневр Алмази, но здесь и сейчас его присутствие странным образом придавало ей уверенности в себе: одобрение Сейфера и его упрямая вера в ее силы окутывали девушку сияющей теплой сферой. Они встретились взглядами и одновременно улыбнулись друг другу.       И Квистис, и Сейфер удивились бы, знай они, что все находящиеся в комнате люди думали сейчас примерно об одном и то же.       Скволл с легкой улыбкой смотрел на товарищей.       Пара волков, голубое льдистое сияние и яростный зеленый огонь взглядов, вздыбленная шерсть и жажда крови в глазах. Его волки — или его волкодавы, охраняющие Сад от других хищников.       Леонхарт не мог отделаться от мысли, что эти двое сейчас и правда были похожи на волков. Он, серый зверь с зелеными глазами, безжалостный и кровожадный, угрожающе оскаливший клыки для защиты своей волчицы. Она, синеглазая хищница, умная и осторожная, стоящая на страже своего логова и семьи… Моя стая, звери Сада.       — Если за похищением Эдеи стоит Делинг — он мой, — с угрозой в голосе сказал Сейфер. — Не будем прерывать традицию, я видел смерть его брата и с удовольствием посмотрю на его собственную.       Все трое бывших галбадианских солдат синхронно оскалились в понимающих ухмылках. Они воевали, они видели смерть и прекрасно понимали язык насилия.       — Ну давай, волкодав, — сдался Скволл и, не удержавшись, добавил: - Фас.       Сейфер дьявольски усмехнулся. Его устраивал любой расклад, при котором он получал шанс вцепиться в глотку Делингу и спасти Эдею. Жаль, что Квистис, скорее всего, останется в Эстаре, но будем реалистами — кто, кроме нее, годится для переговоров?       — Открой мне тайну, почему ты его слушаешь? — с интересом спросил Лагуна, оценивающим взглядом окидывая высокого блондина. — Я думал, вы со Скволлом были соперниками, даже врагами. Ты хотел уничтожить СииДʼов. А Эдея — твоя бывшая Волшебница, ты должен шарахаться от нее, как от чумы. Объясни старому болвану — почему?       Старому болвану, как же. У Сейфера было нехорошее ощущение, что Лагуна Лойр — человек, способный на всё ради достойной цели. Внезапная откровенность президента Эстара таила скрытые подводные течения, о которых вряд ли догадывался кто-то, кроме него самого.       Скволл ошибается, его отец не так прост.       — Я их домашнее животное, — сумрачно сказал Сейфер. — И да, я люблю сырое мясо, поэтому намерен намотать кишки Делинга на ближайший столб.       Лагуна рассмеялся, бросив на Сейфера неожиданно теплый взгляд.       — Идите. И победите!       Президент Эстара проводил взглядом уходящих СииДʼов и повернулся к Киросу.       — Твою ж дивизию! — Лагуна с досадой стукнул кулаком по стене. — Парень мне нравится. Как же жаль, что вся его история жизни — сплошное недоразумение.       Вард тяжело вздохнул и написал на планшете несколько слов с кучей восклицательных знаков. Цензурными были только два.       — Да, — мрачно согласился Кирос. Друг Лагуны был слишком великодушен, чтобы всерьез желать зла своему сопернику. — Знаешь, он чем-то напоминает мне Скволла. Внешний цинизм, но внутри он наверняка безнадежный романтик. Рыцарь Волшебницы, подумать только. И мы не можем вмешаться, если сказать им сейчас, будет только хуже. Как думаешь, он сам не в курсе?       — Я в этом уверен, — печально отозвался Лагуна. — Если, конечно, он не лучший актер, чем мне показалось. Да, это будет неприятный сюрприз…

***

      Эстар, храм Хайна, ночь       Встреча была назначена ночью, в главном храме Эстара, и Квистис с некоторым трепетом ступила на священную землю. Ирвин тащился за ней, мрачнея с каждой минутой: ему тоже не нравилась подчеркнуто величественная обстановка, наводящая на мысли о готическом замке Ультимеции.       Церковь была похожа на их оживший кошмар. Под высоким стрельчатым потолком горели мириады свечей, являясь единственным источником света в призрачном полумраке храма. Неверное пламя свечей отражалось в цветных витражах, бросая изменчивые блики на изображенные там религиозные сюжеты. По большей части, на них присутствовали Волшебницы: присмотревшись, Квистис обнаружила знакомый силуэт Адель; выше, у потолка, распахнула свои ангельские крылья Риноа, а у самого алтаря во всех оттенках огня и мрака сиял отраженным светом огромный витраж, на котором присутствовала пара.       Волосы склонившего меч к ногам колдуньи человека горели золотым пламенем в свете свечей, и Квистис не нужно было читать надписи на древнем языке, чтобы узнать рыцаря.       Venefica et miles (3).       Ее сотрясла невольная дрожь.       — Скажи, что глаза меня обманывают, — слабо пробормотал Ирвин. — Это Матрона и Сейфер?..       — Они безумцы, — тихо сказала Квистис, неверяще качая головой.       — Это лишь вопрос точки зрения, — голос человека, с опущенной головой стоявшего у алтаря, разрушил нереальную тишину, царящую в храме. — С точки зрения Церкви, вы — еретики, нарушившие божественную волю Всевышнего, осмелившиеся выступить против его пророчиц.       У епископа оказался изумительный голос: глубокий, низкий, хорошо поставленный, привыкший покрывать пространство и управлять толпой. А еще — темный и вызывающий дрожь во всем теле, сродни животному магнетизму; Квистис невольно почувствовала, что ощущение от голоса епископа заслоняет смысл его слов, ей пришлось призвать на помощь всю тренировку СииДʼов, чтобы прогнать из головы одуряющий туман.       — Я уверена, что мы сможем преодолеть наши разногласия и обрести некое понимание, общее для обеих сторон, — Квистис заставила себя сосредоточиться на миссии. Вежливость была напитком с приятным послевкусием, пусть похмелье и не всегда бывало легким.       — Вы — не те, кого я ждал, — каждое его слово заставляло сгущаться туман в ее голове.       — Мы не могли не рассматривать вероятность того, что Ваше предложение является ловушкой для тех, присутствия кого Вы просили, — фраза показалась странной даже ей самой.       — Мне не о чем с вами говорить, — холодно ответил епископ, так не повернувшись от алтаря, где горели свечи. — Вы пришли в храм Всевышнего, облаченные в черное облако зла, вы принесли с собой демонов — одним своим присутствием вы оскорбляете это место.       Зла? Демонов? …Неужели он имеет в виду Связку? Да, и она, и Ирвин были безоружны, но под завязку экипированы Хранителями и магией. Как епископ смог это понять?..       Магия?. Квистис задумалась, пытаясь просчитать вероятность того, что служитель Церкви мог использовать пара-магию или Хранителей.       — Вы просили посредничества Сада при переговорах с президентом Эстара, — сделала еще одну попытку она.       — Сада?.. — он рассмеялся — звенящим под сводами храма, глубоким, золотым смехом. — Само создание Садов — ересь перед ликом Всевышнего! Он вскоре сотрет вас всех с лица земли своим гневом, не знающим времени и границ!       Ирвин сдавленно охнул, Квистис обуял невольный ужас. Подобное можно было испытать только в присутствии одержимости, фанатиков, существующих на совершенно ином плане реальности. Невозможно убедить, невозможно договориться, невозможно находиться рядом.       Сад был вещью в себе, религией, не терпящей соперниц. Если ты выбирал Сад — или Сад выбирал тебя — твоя жизнь менялась бесповоротно и навсегда. Церковь Хайна и Сад не могли существовать в одной Вселенной, для Квистис это было ясно, как рассвет над морем. Сад существовал, чтобы бороться с Волшебницами. Церковь Хайна их обожествляла.       Она почувствовала животный ужас при мысли, что Сейфер мог попасть им в руки. Его, наверное, провозгласили бы героем, защитником Церкви, мучеником во славу волшебниц… кто знал, что подобная перспектива могла сотворить с головой Сейфера Алмази, человека, живущего с постоянным чувством вины за содеянное?..       Церковь Хайна имела дело с другой реальностью, другой моралью. Все ошибки бывшего рыцаря стали бы героическими деяниями, все преступления на службе Ультимеции — оправданным злом во славу высших сил.       Ей было очень страшно.       Как хорошо, что Скволл не пустил Сейфера и Риноа на переговоры. Да какие, к черту, переговоры, о чем можно разговаривать с убежденными фанатиками?       Забывшись в собственных размышлениях, Квистис совершенно забыла один из основных принципов дипломатии. С людьми очень просто, если уделять им внимание: проблема лишь в том, что иногда ты забываешь быть внимательным по отношению к самым значимым людям.       — Уходите, — епископ повернулся к ним лицом и, наконец, поднял голову. Прямо перед ним горели сотни свечей, и отблески их пламени четко очерчивали суровое лицо уже немолодого человека. Квистис невольно сделала шаг назад, больно врезавшись в Ирвина.       У него были глаза убийцы: жестокие и холодные глаза, живо напомнившие ей Сейфера в худшие моменты его безумия.       Зеленые глаза. ____________________________ (1) Твои глаза убийцы замораживают меня насквозь Твои глаза убийцы продолжают смотреть сквозь меня (2) Если ты забираешь жизнь, знаешь ли ты, что тебе придется отдать? Есть шанс, что это тебе не понравится. Когда начнется шторм, хочешь ли ты, чтобы тебя увидели рядом со мной Безжалостными глазами обмана? Я видел, как ангелы падали с ослепляющих высот Но в тебе нет ничего настолько божественного Просто пришла твоя очередь Ты хочешь умереть? По моим венам течет самая холодная кровь Ты знаешь мое имя. (3) Волшебница и рыцарь (лат.)