…или Глава 13, в которой утверждается, что жизнь мимолетна и быстротечна, а герои задаются философскими вопросами.
Have you ever seen the morning
When the sun comes up the shore
And the silence makes
A beautiful sound
Have you ever sat there waiting
For the time to stand still
For all the world to stop
From turning around
And you run
'Cause life is too short
Well thereʼs a time to live
And a time to cryBut if youʼre by my side
I will try to catch a star
Iʼll try to catch a star
Just for you
Scorpions — Life is too short (1)
Баламб Сад, стоянка в Баламбе Скволл замер на пороге собственной комнаты, страшась войти. Воспоминания о прошедшей вечеринке давили на него тяжким грузом, он даже был готов отослать Сельфи и Сейфера в деревню Шуми, собирать очередные унылые камни для местных скульпторов, лишь бы никто не напоминал ему о вчерашнем. Скволл так и не прочитал сообщение Лагуны; подсознание оказалось сильнее и само расставило приоритеты, и в их списке первым номером значилось объяснение с Риноа по поводу идиотской серенады. Он затаил дыхание и взялся за дверную ручку, но не успел нажать, как дверь распахнулась сама. На пороге стояла Риноа. Одного взгляда на Волшебницу хватило, чтобы понять, что вчерашняя вечеринка и ее последствия были далеки от ее мыслей, как Глубоководный Исследовательский Центр от Баламба. Она прижимала к груди одеяло, и оно волочилось за ней по полу, как экзотический шлейф. — Мне приснился кошмар, — без выражения сказала Риноа, встретившись с ним взглядом. Темные воды ее глаз скрывали таившийся в них страх. — Это всего лишь сны, Рин, — сделал неловкую попытку успокоить ее Скволл. Риноа с сожалением покачала головой, и он прочитал на ее лице безошибочное знание: она была уверена, что это не просто сон. Пусть она была неопытной Волшебницей, пусть она не была СииДʼом, пусть она плохо вписывалась в жесткий быт военной академии с ее уставными взаимоотношениями, пусть не могла строго подчиняться военной дисциплине… она была Волшебницей. Древняя магия текла в ее крови сияющим потоком, магия зажигала золотые солнца в ее сознании, магия хранила Сад. Об этом не знал никто, кроме Скволла, но сияющая серебряная сеть, которой Риноа накрыла Баламб, должна была хранить его от зла и магических нападений. Если бы Сейфер знал, почему с момента его возвращения в Сад ужасы больше не посещали его сны, возможно, он бы был ей благодарен… возможно, нет. Кто мог знать, имея дело с Сейфером?.. — Нас ждут темные времена, — с пугающей уверенностью сказала Риноа. Скволл молча кивнул — он знал, что его Волшебница не ошибается.***
Центра, приют Эдеи. Солнце припекало, приятно грея спину, и Сид не сразу смог проснуться, разморенный полуденной жарой Центры. Эдея говорила, но он не разбирал слов, слушая лишь ее голос, его тон. Изысканно смодулированный, низкий и бархатно-чарующий, он всегда словно обволакивал слушателей, заставляя их тонуть в волнах сонной апатии и какого-то блаженства недеяния. Прекрасно понимая весь механизм, он все же позволил себе расслабиться и подпасть под влияние ее голоса. Эдея продолжала говорить, слегка растягивая слова, будто для достижения большего эффекта, и Сид внезапно сосредоточился на смысле сказанного, уловив тревожные нотки в ее голосе. — Прости, я уснул и не слушал. Что случилось? — Сид, мой Сид, — Эдея вздохнула, проведя ладонью по его щеке. — Посмотри. Он послушно повернул голову в сторону океана, но не увидел ничего угрожающего. — Что такое? — Шторм идет, — ее голос упал до шепота. — Шторм? — небо было безоблачным, океан сиял безбрежной синевой в лучах полуденного солнца. Лишь прищурившись до рези в глазах, Сид смог различить три точки вдалеке — не природная угроза, но созданная человеком. Он знал, что означают эти точки. Высокая скорость приближения свидетельствовала о том, что к ним движется военный транспорт, а все четче вырисовывающиеся очертания кораблей означали, что это был не Баламб. Сид поднялся, чувствуя, как по телу разливается давно забытый адреналин готовности к бою, подошел к основанию лестницы и рывком откинул крышку тайника, где хранился его старый ганблейд. Он встретит их во всеоружии.***
Баламб Сад, тренировочный центр — Что за хрень?! — Алмази неверяще воззрился на четырех мальчишек перед ним. Четыре пары глаз смотрели на него с различной гаммой эмоций, от упрямства до легкого страха. Вокруг них ярким зеленым фоном простиралась буйная растительность тренировочного центра. — Я — инструктор по ганблейду?! — Сэр, командующий Леонхарт сказал, что Вы — лучший специалист в Саду, — ответил самый смелый из них, высокий темноволосый парень с зелеными, как у самого Сейфера, глазами. За спиной у него висел слегка модернизированный стандартный ганблейд, на первый взгляд, слишком тяжелый для парня. — Ну, после него самого. Сейфер недобро сощурился и рявкнул: — Это еще вопрос, кто из нас — лучший ганблейдист! — Сэр, именно поэтому мы все и записались к Вам на обучение, — вкрадчиво сказал зеленоглазый, определенно считая себя самым умным из присутствующих. — Мы ставим на Вас. Алмази с веселым удивлением наклонил голову и прочертил кончиком Гипериона знак вопроса на земле. Ага, малец, хочешь поиграть в «кто кого перемудрит»? Что ж, будет тебе сейчас инструктаж. Он поднял голову, набрал воздуха и рявкнул во всю глотку: — Стройся! На первый-второй рассчитаааайсь! Тренировочный бой! Здесь! Сейчас! Покажите мне, чего вы стоите! Четверка суматошно бросилась выполнять, и Сейфер удовлетворенно сощурился. Пожалуй, он мог бы к этому привыкнуть… но Леонхарт еще получит свое за подобный сюрприз.***
Баламб Сад, кабинет Командующего Леонхарта Cкволл нахмурился и подпер голову рукой, перечитывая злосчастное сообщение Лагуны. Он, наконец, нашел в себе силы расшифровать послание, но все равно был втайне уверен, что листок следовало бы аккуратно выбросить, не читая. «Скволл, газетчики напали на наш след. Кошку в мешке не утаишь (он опять путает метафоры, с раздражением подумал Скволл), весь Эстар уже знает, что Командующий Баламб Сада — мой сын». Леонхарт мельком просмотрел конец письма, содержащий путаные уверения Лагуны в мифической (по мнению Скволла) отцовской любви, и задумался. Он не был уверен, что выплывший на свет секрет изменит что-то в расстановке сил. Галбадия и так запретила операции Сада на своей территории, с Эстаром их связывали контракты — по большому счету, все оставалось, как есть. Скволл философски пожал плечами, поморщившись от резкого приступа головной боли при этом движении, и взглянул в сторону двери в приемную, откуда доносился некий шум. В следующий момент дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Сейфер, изо всех сил изображающий возмущение. Сейфер упал на стул рядом со столом Командующего и сделал тщетную попытку уничтожить его взглядом; Скволл иронично поднял бровь, отказываясь вестись на неубедительную актерскую игру, и шевельнул ногой, стараясь незаметно задвинуть некий предмет под стол. Алмази фыркнул и требовательно протянул руку. Скволл со страдальческим вздохом наклонился, вытащил из-под стола бутылку минералки и неохотно протянул бывшему врагу. Высокий блондин выхлебал полбутылки в один присест и облегченно выдохнул, бросив симулировать возмущение. — Леонхарт, какого черта, ну какой из меня инструктор? — проворчал он, отдавая бутылку назад. Скволл поморщился — громкий голос Сейфера вызвал у похмельного Командующего ощущение, что в его мягкий, беззащитный мозг с особой жестокостью забивают железные гвозди. — Может, лучше вернешь Дисциплинарный комитет? Скволл Леонхарт уронил голову на руки и страдальчески вздохнул. Он слишком хорошо знал Сейфера Алмази. После печально известной вечеринки Сейфер все-таки каким-то мистическим образом социализировался — во многом, вопреки собственным усилиям. Сельфи нервно смеялась при упоминании его имени, он нормально общался с Зеллом, держал вооруженный нейтралитет по отношению к Ирвину, даже Риноа больше не злилась на предыдущие ляпы. И Квистис. Скволл знал и понимал Сейфера, как никто другой, и у него были смутные подозрения насчет его отношений с Квистис, но, будучи Скволлом, он скорее бы умер, чем озвучил их вслух. Леонхарт знал, что собой представляет Алмази: вся энергия Сейфера всегда сосредотачивалась на одном ощущении цели — ради нее он жил, ради нее он совершал поступки, ради нее готов был на все. Сейчас такой цели не было, и это очень сильно беспокоило Скволла, прекрасно представляющего, сколько всего может наворотить скучающий Сейфер Алмази. Именно поэтому он сделал Сейфера СииДʼом, и именно поэтому намеревался выдать ему первую же подвернувшуюся под руку сложную миссию — у Скволла просто не было другого выбора. Вторым вариантом было просто пустить на ветер все способности и возможности, которыми обладал Алмази, а этого Скволл позволить себе не мог: он ненавидел бессмысленную трату ресурсов. Дисциплинарный комитет?.. Возврат в прошлое, слишком мелко, слишком… Со стороны компьютера донесся мягкий звук, означающий срочное сообщение. Скволл повернул голову к экрану. Сейфер, уставший сидеть и наблюдать за мыслительным процессом, происходящим в мозгу Леонхарта, машинально проследил за взглядом бывшего соперника. Скволл нахмурился, читая сообщение на мониторе, и случилось невероятное. Алмази увидел, как осколками хрусталя рассыпается легендарное спокойствие Скволла Леонхарта, уступая место по-детски откровенному ужасу. Сейфер резко перегнулся через стол, поворачивая к себе монитор; бросил взгляд на экран, читая сообщение — и комната поплыла у него перед глазами. — Сид, — выдохнул Скволл, встречаясь с ним испуганным взглядом. — Сид и Эдея.***
Эстар, президентский дворец — Нет, газетная шумиха нам ничем не грозит, наоборот, — Лагуна пожал плечами. Президент Эстара стоял у окна, привычным жестом заложив руки за спину, и смотрел, как рушился в фиолетовое небытие пламенеющий закат. Он мог бы вечно смотреть на заход солнца в пустыне, самое завораживающее зрелище во Вселенной. — Если бы они прибыли в Эстар, их лояльность в глазах света все равно была бы определена. Нам нужен Баламб, нужны СииДʼы. У них нет выбора. — Мой друг, ты по-прежнему необычайно коварен, — улыбнулся Кирос. — Как думаешь, Скволл это понял? — Возможно, да… возможно, нет, — улыбнулся президент Эстара, много лет правивший городом будущего и ставивший благо страны превыше всего остального.***
Баламб, дорога к побережью Квистис не хватало воздуха. Она гнала машину по дороге в Баламб, не видя окрестностей; глаза застилали непрошеные слезы, сердце сжала и не отпускала зашкаливающая, невероятная боль. Моя семья — уязвима, как и все остальные. Моя единственная семья, Сад и ребята, они такие же люди, как и все остальные. Осознание этого явилось шоком. Все они, вся «приютская банда», прошедшая огонь, воду и замок Ультимеции, были словно зачарованными, защищенными от смерти и зла; с ними ничего не могло случиться, они выживали там, где умирали другие, создавая прекрасный миф и проецируя ложное ощущение неуязвимости. И теперь — Сид. Сид лежит в коме в лазарете Сада, специальным транспортом привезенный с Центры, и доктор Кадоваки лишь качает головой в ответ на вопросы о прогнозах. Эдея… никто не знает, что с Эдеей. Когда, почему моя семья потеряла свой нерушимый, хранящий от бед, невидимый щит, золотую удачу, которой всегда обладали Liberi Fatali? В целостности бытия появилась трещина, которую невозможно было заделать ничем. Квистис резко свернула с дороги и остановила машину, внезапно осознав, что в таком состоянии почти наверняка попадет в аварию. Ей просто было необходимо остаться одной.***
Баламб Сад, вечер Сейфер нетерпеливо барабанил пальцами по подоконнику. За окном стремительно темнело. Зимние ночи наступали рано; температура падала, уже достигнув нулевой отметки. На улице царил мерзкий пронизывающий холод, характерный для морского климата, ноль градусов в Баламбе был на порядок неприятнее минус двадцати в лесах Трабии. Где черти носят Квистис?.. Он еще раз прочесал Сад, выясняя у испуганных его неожиданным вниманием окружающих, не видели ли они бывшего инструктора Трип: безуспешно. В очередной раз получив отрицательный ответ, Сейфер с досадой шарахнул кулаком по стене лазарета, заслужив убийственный взгляд со стороны доктора Кадоваки. Ее рука потянулась к шприцу, и Алмази поспешно покинул лазарет, решительным шагом направляясь на парковку. Динчт проделал неплохую работу: купленный ими в Баламбе мотоцикл выглядел, как новенький, сияя начищенными до блеска хромированными частями. Красный и серебро, какое удачное совпадение… Что ж, пора использовать его прихоть по назначению. Он перегнулся через конторку, до полусмерти напугав сонного охранника парковки, и рявкнул: — Квистис Трип подписывала путевой лист? — Д-да, — заикаясь, выдавил охранник, судорожно водя пальцем по журналу. — Четыре часа назад. Четыре часа. До Баламба полчаса езды. Трип, куда тебя Дьяблос уволок? — Я забираю это, — для верности Сейфер ткнул пальцем себе за спину, указывая на свой новый транспорт и отстраненно подумав, что надо бы как-нибудь назвать новую игрушку и выбрать символ. Пожалуй, изображение солнца и… Гелиос, точно. Мотор взревел, и мотоцикл вылетел за ворота Сада, светом фар пронизав сгущающуюся вокруг тьму зимней ночи. Он не доехал до Баламба, каким-то шестым чувством угадав, что надо искать вдалеке от людей. Машина Квистис обнаружилась у леса; она была пуста. Алмази заглушил мотор, бросив мотоцикл под деревом в нескольких шагах от машины, и прислушался, пытаясь уловить чужеродные звуки среди тихого шума крон на ветру. Окружившая его ночная тьма напомнила Сейферу Трабию и его трехнедельную борьбу за выживание в зимнем лесу. Какие демоны занесли сюда Квистис?.. Впрочем, он знал ответ на этот вопрос. Совесть и душевные переживания, это же Квистис, чему удивляться. Он и сам провел немало времени, думая примерно о том же. Сейфер вздохнул и бросил попытки отыскать ее следы на снегу, вместо этого громко позвав Квистис по имени. Тишина. — Черт тебя возьми, Квис, — раздраженно пробормотал он себе под нос. Пуля вонзилась в ствол дерева рядом с его головой, и Сейфер мешком рухнул в снег, поспешно убираясь с линии огня. — Алмази! — позвал мужской голос из темноты. Сейфер благоразумно решил не отвечать. Судя по звукам передвижений, доносившимся до него, нападающих было, как минимум, четверо. Сейфер вознес короткую благодарственную молитву, щедро приправленную руганью, высшим силам, радуясь, что на небе нет луны. Волчье солнце было бы предательским и смертельным неудобством на поле боя. Вторая пуля попала в поваленное дерево, за которым он укрывался, осыпав Алмази щепками, и он с опозданием понял, что нападающие идиотами не были и вовремя экипировались приборами ночного виденья. Проклятье. — Эй, обсудим наши разногласия? — проорал он, слегка подняв голову и пытаясь что-то разглядеть в темноте. — Выходи, обсудим, — насмешливо отозвался один из врагов, и вслед за пулей в дерево ударила молния. Дерево загорелось, беспощадно очерчивая черный силуэт Сейфера на фоне смерзшегося в лед мокрого снега, и он выругался, поспешно меняя позицию. Блики огня высветили фигуры нападающих: темная форма без знаков различия, одинаковое оружие. Пара-магия, если судить по горящему дереву. СииДʼы? Быть не может. Кроме того, ему почудился легкий акцент в речи говорившего, сразу напомнивший про Трабию и вторую группу преследователей. Опять Эстар. Сейфер стиснул зубы и встал во весь рост; вокруг него разгоралось золотое сияние Предельного удара. По лезвию Гипериона потекли сполохи пламени. В кронах деревьев тихим шепотом пронесся порыв ветра, и что-то изменилось в окружающем пространстве. Он прищурился, готовясь ударить, но внезапно замер, ошарашенно наблюдая, как в двадцати шагах от него разворачивает крылья сине-золотой древний дракон. В мозгу Сейфера наступил транспортный коллапс: нейроны столпились в одном месте, отказываясь проникать через барьер и доносить мысли до места назначения. Тиамат, откуда у них Тиамат?! Алмази был уверен, что древний дракон — еще один персонаж полуяви-полубреда его снов, в реальности которых он здорово сомневался, и бывший рыцарь отнюдь не ожидал увидеть перед собой свой оживший кошмар. Он стоял столбом, отстраненно наблюдая, как Тиамат разевает пасть, выдыхая черный дым и сгусток ослепительно яркого света, направленный в его сторону. Темная вспышка рухнула на Сейфера, и со стороны преследователей донеслись ликующие вопли. Когда черный дым развеялся, а белый свет померк, оставив после себя круг выжженной земли, Алмази все так же стоял на месте и гадко ухмылялся. Он был абсолютно невредим. Радостные вопли увяли, воцарилось ошарашенное молчание. Придурки. Огненная атака на меня, носителя элементального огня. Имбецилы, со вкусом дополнил Сейфер, вспомнив приятное словцо, иногда используемое Квистис. Очередную пулю отразило голубое сияние заклинание Щита. Сейфер вновь ухмыльнулся. Эй, идиоты, я уже достаточно взрослый, чтобы пользоваться защитой! — Эй, он в Связке! — слабо воскликнул один из врагов. На поле боя наступило некоторое затишье. Нападавшие явно не знали, что делать с поглощающей огненные заклятья и находящейся в Связке жертвой; Сейфер, в свою очередь, понятия не имел, как вынести Тиамат (это же была она, правда?), имея в наличии только огненные атакующие заклятья и Багамута с аналогичной Темному огню Тиамат атакой. — Помощь нужна? — раздался спокойный голос Квистис, и Сейфер выдрал себя из размышлений, с облегчением улыбнувшись — она была жива! Квистис быстрыми шагами сократила расстояние между ними, оказавшись чуть позади Сейфера; на ней был ее любимый персиковый костюм, усиленный теплой курткой, а в руке экс-инструктор держала верный кнут, звонко щелкая им в воздухе. — Мочи гадов! — для верности он указал рукой в сторону мужчин. — Принято, — покладисто отозвалась Квистис. — Прикрой меня! В стане врагов произошло некоторое замешательство; кажется, они обсуждали, не стоит ли им отступить перед лицом не очень превосходящих, но чертовски опасных сил противника. По зимнему лесу протянулись огненные рельсы, раздался далекий гудок поезда, и решение было принято единогласно. Сейфер недобро ухмыльнулся, заметив удирающих во весь дух противников. Драка вместе с Квистис непонятным образом обеляла профессию наемника — она была гением, и не только в классе, но и на поле боя. — Бегите, — мрачно сказал Сейфер. — Умрете уставшими. Квистис тихо вздохнула, отпуская с физического плана Призрачный поезд. Контраст между подсвеченным огнем лесом и резко сгустившейся после ухода Поезда ночной тьмой был настолько велик, что она практически вслепую шагнула к Сейферу, споткнулась о сломанную ветку и поскользнулась на подтаявшем льду, со сдавленным воплем рухнув вниз. Алмази встревоженно выругался, зажигая над ладонью шар огня — не очень аккуратный, чуть больше, чем надо, но дающий достаточно света. Квистис встала, держась за ствол дерева, и взглянула на него. Прищуренные зеленые глаза мужчины напротив нее светились нескрываемой жаждой убийства. Она натолкнулась на его свирепый взгляд и невольно сделала шаг назад, игнорируя резкую боль в ноге. Почему-то ей вспомнилась Трабия и нож Сейфера у ее горла. — Ты! — рявкнул он. — Какого черта ты здесь делала?! Квистис хотела задать ему тот же вопрос, хотела ответить резкостью, хотела… она посмотрела ему в глаза, жестокие и честные зеленые глаза приемного сына Сида, и разрыдалась, не в силах больше держать в себе всю испытываемую ею боль. — Ох, Квис… — Сейфер сделал к ней шаг, с силой тряхнул за плечи, словно желая избавить от всей накопившейся дури, и тут же свирепо сжал в объятиях, невзирая на ее сопротивление. — Отпусти, — требование вышло неразборчивым и неубедительным, и он лишь крепче прижал ее к себе, уткнувшись лицом в ее волосы. Алмази даже не пытался ее утешить, и за это Квистис была ему невыразимо благодарна. Какие слова могут помочь в такой ситуации?.. Она бессильно осела на снег, увлекая его за собой. Самообладание ледяной королевы наконец дало трещину, но Сейфер, совершенно не был этому рад. Напротив, он бы сейчас отдал все, что угодно, лишь бы вновь увидеть перед собой знакомую ему Квистис Трип: собранную, спокойную и планирующую будущее на несколько шагов вперед. — Сид, — наконец, выдавила из себя она. — Моя семья… перестала быть неуязвимой. Ему не нужно было больше слов, чтобы понять. — Старый мерзавец не может умереть, — убежденно сказал Сейфер. Квистис не обратила внимания на его выбор слов, понимая, что за его руганью стоят самые настоящие волнение и привязанность. — Эдея жива, я чувствую ее. У них есть все шансы, и у них есть мы. Кажется, он не мог решить, придушить ее на месте или обнять изо всех сил. Компромиссом было удушить в страстных объятиях; судя по всему, дело к тому и шло. А она — она вскинула на него голубые глаза, смотря так, словно увидела его в первый раз. Сейфер, просто Сейфер. Ее Сейфер. …Просто разговаривая с ним, я чувствовала себя так, словно способна завоевать мир… Она впервые поняла, что имела в виду Риноа — почти три года назад. Он умел утешать, но это утешение было конструктивным, несло в себе зародыш будущего действия, направляло и фокусировало эмоции и мысли. Мы не будем сидеть и страдать, мы пойдем и все изменим. Философия Сейфера, философия жизни и борьбы. Квистис почувствовала, что у нее отлегло от сердца; отпустили ледяные когти, уже несколько часов сжимающие ее мертвой хваткой, она, наконец, вновь смогла дышать свободно. Сейфер отпустил ее и встал, несколькими матерными словами охарактеризовав лед, снег и окружающий пейзаж, и Квистис невольно улыбнулась. Даже поток знакомой ругани с его стороны сейчас ощущался, как нечто теплое и ободряющее. — Ты можешь встать? — спросил он, что-то прикидывая в уме. — Не-а, — Квистис не хотела даже пробовать. Накрывшее ее облегчение было таким интенсивным, что оставило ее обессиленной и неспособной сдвинуться с места. Неважно, что вокруг был скользкий лед и темный лес. Золотая сияющая уверенность Сейфера была заразна, как чума: теперь Квистис просто знала, что у них все получится, что, если надо, они встанут против всего мира — и одержат верх. Алмази хмыкнул, затем подхватил ее на руки и понес прочь от леса, к берегу, туда, где волны с легким шелестом накатывались на песок. — Садись, — он бросил свое пальто ей под ноги и пошел назад к лесу, подбирая по пути ветки. Квистис со вздохом опустилась вниз, сняла сапог и с наслаждением вытянула ногу перед собой. Лодыжка опухла, вряд ли в ближайшее время ей светила самостоятельная ходьба. Сейфер вернулся с охапкой дров, мельком взглянул на ее ногу и высыпал ветки на песок, воздвигая некое подобие шалаша, чтобы разжечь костер. Квистис смотрела на занимающийся огонь, мысленно разделяя пламя на слои. Физика огня гласила, что самый жаркий слой должен быть посередине, где стелилось над деревом и голубизной нижнего слоя оранжево-желтое обжигающее марево. Ее собственные ощущения противоречили физике, утверждая, что самое жаркое пламя — на кончиках пальцев мужчины, разводящего огонь… Сейфер стянул неизменные перчатки (черт возьми, зубами), и его пальцы с безошибочной уверенностью касались дерева, почти с нежностью гладя шершавую поверхность и оставляя за собой цепочку занимающихся огоньков. Квистис знала, что эти руки способны на гораздо большее… Она резко вдохнула. Держи себя в руках. Хайн, нет, не в руках, просто… ох, ладно. Квистис впервые обратила внимание на то, как Сейфер зажигает костер. Странный природный дар, элементальный огонь присутствовал в нем всегда, хоть и был на порядок слабее пара-магии СииДʼов. Огонь Сейфера был жестко завязан на эмоциональном состоянии носителя, и требовал внутренней дисциплины и огромной силы воли, бросая новый свет на поведение бывшего рыцаря: сильные чувства обеспечивали соответствующий градус Предела, заставив его научиться доводить любую сильную эмоцию до точки кипения. Самым сильным чувством, когда-либо испытываемым Сейфером Алмази, был гнев — и именно гнев был выбран им в качестве катализатора Предельного удара, позволяя ему использовать схему боя, совершенно отличную от прочих СииДʼов. Гнев-огонь-Предел-победа — идеальная схема, смертельная эффективность в действии. Единственной проблемой была периодическая потеря контроля над собственным гневом, но Сейфер отнюдь не мучился этой проблемой — наоборот, наслаждался собственными вспышками ярости. Квистис всегда знала, что ему нравится терять контроль, и никогда не могла понять, как можно этим наслаждаться. Раньше не могла. — Почему я не знала тебя раньше? — тихо проронила она, протянув руку к пламени и не зная, что почти повторяет слова Скволла. — Ты знала, — Сейфер не смотрел на нее, он поднес открытые ладони к костру, словно вбирая в себя его жар. Возможно, в этом и правда что-то было — не зря он никогда не мерз; даже сейчас, посреди зимы, на берегу холодного моря и на пронизывающем ветру, он сидел в одном свитере, небрежно бросив свое пальто им под ноги. — Не в том смысле… почему не знала, что происходит. Я бы хотела все изменить, — вряд ли Квистис сама могла бы сейчас объяснить себе, что именно имеет в виду, но Сейфер каким-то чудом понял и усмехнулся. — Не думай об этом слишком много. Я заслужил все, что со мной случилось. — Я… — начала она и остановилась, не в силах произнести те, самые важные, слова. Я боюсь. Боюсь, что все это, чудесное, куда-то исчезнет, что я опять останусь одна, боюсь показывать свою слабость… пусть даже он и знает об этом, пусть даже он и знает меня — лучше, чем я сама. Все уходят, все умирают, на свете нет зачарованных и неуязвимых людей… Сейфер поднял голову и с легкой улыбкой взглянул на нее поверх огня костра. Живая зелень его взгляда приковывала намертво, чаровала, не позволяла отвернуться. Он взял ее руку и безошибочно уверенным движением прижал ладонь к своей щеке. — Останься со мной. Я еще не умер. Квистис улыбнулась, с нежностью, на которую никогда не думала, что будет способна, и кончиками пальцев легонько очертила контур его губ. — Ты всегда знал, о чем я думаю. Знал меня. Сейфер поймал ее руку за запястье и сказал, переплетая с ней свои пальцы: — Жизнь так коротка, Квис. Надо успеть взять от нее то, о чем мечтаешь. …Когда над Садом забрезжило серое зимнее утро, красный с серебром мотоцикл, в минувшую ночь окрещенный Гелиосом, заехал на парковку. Сейфер кивнул охраннику и подхватил на руки Квистис, игнорируя ее яростные протесты. — Лазарет, — не терпящим возражений тоном сказал он. — Быстро. Сейчас же. — Ладно, но только до двери, — она вздохнула, неохотно признавая правоту его слов. — Дальше я сама пойду. Алмази ухмыльнулся, донес ее до выхода с парковки и пинком распахнул дверь. Квистис невольно расслабилась, прижавшись к его груди и все еще толком не проснувшись, и заметила неладное только тогда, когда им навстречу попалась группа Трипи, замерших соляными столбами при виде их обожаемого инструктора на руках у самого ненавидимого ими человека. Кажется, в группе был кадет Драфт. — Алмази, — ее голосом можно было замораживать лед для коктейлей. — Ты куда меня тащишь? — О, Квис, с добрым утром! — насмешливо фыркнул Сейфер, даже не думая ее отпускать. — В лазарет, куда же еще. Доктор Кадоваки живо поставит тебя на ноги. — Тебе просто надо было сделать это с максимальным количеством пафоса, — Квистис спрятала лицо у него на плече, решив, что вырываться и вопить уже поздно — их уже видела половина Сада. — Нет, максимальное количество — это бросить тебя на стол в кабинете Леонхарта. Эй, я шучу, шучу! Прекрати вырываться! — Конец моему доброму имени, — со вздохом пробормотала Квистис, сдаваясь. Кажется, у интерактивной панели с планом Сада стояли Сельфи и Ирвин, а это значило, что через пять минут о произошедшем будут знать все, вплоть до монстров в тренировочном центре. — И всей нашей секретности. — Эй, Квис. Жизнь так коротка, что нет смысла тратить ее на притворство, — довольный Сейфер пинком распахнул дверь в лазарет, не очень аккуратно сгрузил свою ношу на стул перед ухмыляющейся доктором Кадоваки и встал позади Квистис, положив руки ей на плечи. Квистис встретилась взглядом с насмешливыми глазами врача и невольно покраснела. — Ой, ну поцелуй его уже, мальчик тебя на руках сюда донес, — не терпящим возражений тоном сказала доктор. Квистис молча последовала рекомендациям врача, чувствуя, как губы расползаются в предательской улыбке. …Действительно, жизнь была коротка, и имело смысл прожить ее так, чтобы боги в восторге предложили еще одну. ____________________________________ (1) Вы когда-нибудь встречали утро, Когда солнце встает над берегом И молчание создает Прекрасный звук? Вы когда-нибудь сидели, ожидая, Пока время замрет, Останавливая вращение мира? И ты бежишь Потому что жизнь так коротка… Есть время, чтобы жить И есть время, чтобы плакать Но если ты рядом со мной Я попытаюсь поймать звезду Лишь для тебя