…или Глава 10, в которой ищутся и находятся неприятности.
All damn night and all day
Stay out of my way
Iʼm looking for trouble
Canʼt slow down and I say
Get out of my way
Iʼm looking for trouble
Divide the Day — Lookin' For Trouble
Баламб Сад, стоянка в Горизонте рыбаков, 3 часа ночи Квистис проснулась от бьющего в глаза света луны. Яркое белое сияние разливалось по комнате, смешиваясь с тенями по углам; хлестало из открытого окна вместе с морским ветром. Она моргнула, отворачивая голову от окна; воспоминания о вчерашнем вечере нахлынули приливной волной. Сейфер. С его стороны доносилось тихое и ровное дыхание глубоко спящего человека; его руки удерживали ее в змеином кольце объятий — не вырваться, не повернуться, не вздохнуть. Лежать было неудобно. Квистис помнила стандартную ширину кровати в комнатах СииДʼов; она всегда была уверена, что спать на ней вдвоем было невозможно, но они все же умудрились справиться. Она протянула руку вбок, нащупывая край кровати, и предсказуемо обнаружила его где-то в пяти сантиметрах от своего локтя. Хайн, как они вообще поместились на этой постели? На этой мысли Квистис осознала, что ее мозг, будучи не в силах принять очевидное (и невероятное), устремился на исследование второстепенных вещей. Пусть. Лучше так, чем… Словно отвечая на ее невысказанный вопрос, Сейфер шевельнулся, ритм его дыхания изменился. — Квис, — пробормотал он и крепко прижал ее к себе, игнорируя задушенный звук. От его тела исходил жар, и она невольно прижалась к нему еще крепче, греясь, как холоднокровная рептилия о нагретый полуденным солнцем камень. Сейфер тихо ухмыльнулся ей в шею; по ее телу пробежала дрожь. — Спишь? — лукаво спросила Квистис, потихоньку стягивая одеяло на пол. — Уже нет, — Сейфер слегка укусил ее за ухо, отправив свои руки на исследование новых территорий, и ее обдало волной жара. Внутренний голос сообщил, что она окончательно рехнулась, но Квистис лишь улыбнулась в ответ, расслабившись и купаясь в свете луны вместе со своим новым безумием, обещавшим удивительные и прекрасные вещи. — Ты как? — тихо спросил Сейфер, задержав руку на ее талии. — Великолепно, — искренне ответила Квистис и позволила ему увидеть свою улыбку в свете луны. …Лунный свет призрачен и обманчив, но им двоим глубоко плевать на неверное сияние волчьего солнца. Белая река стекает из раскрытого окна, заливая сияющими озерами света комнату, бросая блики отраженного света на обнаженную кожу. Кто мог знать, что Сейфер Алмази может быть нежен?.. Кто мог знать, что Квистис Трип умеет быть бесстыдной? Это не могло, не должно было случиться, но им обоим, здесь и сейчас, все равно. Воды темного желания скрывают с головой, и омут глубок. Дорожка поцелуев, почти переходящих в боль, жадные руки на пылающей жаром коже. Приглушенный стон. Лунный свет ласков и игрив, он высвечивает то сетку старых шрамов на спине мужчины, то потемневшие от страсти глаза женщины. Ночь нежна, она полна невысказанных обещаний, а они оба умеют держать свое слово. Им не нужно признаний и слов любви, только не им двоим, только не здесь и сейчас — достаточно глубокого понимания и прямого взгляда в глаза. В лунном свете все цвета блекнут, становятся единым вездесущим серым; в грешных серо-зеленых глазах пылают темным огнем сожженые мосты, в серо-голубых — лукавая, щемящая нежность. Завтра. Пусть мир рухнет, но это случится лишь завтра, а сейчас — есть только они и лунный свет. Второй раз Квистис проснулась, когда в комнате посветлело; даже во сне Сейфер не разжал объятий, ее голова лежала у него на груди. Невнятный сероватый свет наступающего утра позволял рассмотреть лицо обнимающего ее человека во всех его деталях. Она вновь поразилась, насколько спокойным и мирным может выглядеть бывший Рыцарь Волшебницы во сне. Сейфер все еще спал, его мерное и тихое дыхание было единственным звуком в комнате, полной глубокой предрассветной тишины. Каким-то образом Квистис знала, что сегодня ему не снились кошмары. Сколько времени он уже не спит ночами?.. Она еле слышно вздохнула, борясь с желанием провести кончиками пальцев по шраму на его переносице. Предатель, пес Волшебницы, бывший рыцарь, преступник… Сейфер… Просто — Сейфер. Что ей делать? Беспощадный утренний свет не пролил никакой ясности на ситуацию; более того, ее вдруг с головой накрыло чувством вины, словно одного прикосновения к Сейферу было достаточно, чтобы предать Баламб. Скволл так и не решил судьбу Сейфера, но Квистис проснулась с безошибочным знанием, что бывший рыцарь больше не принадлежит Саду, не вписывается в строгую иерархию военной академии; это знание причиняло боль, осложняя принятие решения. Сейфер не сможет подчиняться, не сможет быть просто винтиком в сложном механизме школы наемников — после всего того, что было. Ему просто было некуда идти, и он вернулся домой, зная, что ему там не место… Сколько пройдет времени до того момента, как он опять сорвется — и уйдет прочь? И что после этого будет с ней, с ее друзьями, с тщательно выпестованным имиджем Ледяной Королевы, с ее жизнью?.. Последовать за ним она не могла. Сад был ее жизнью, смыслом ее существования, Квистис не могла представить себе жизни вне Баламба. Она почувствовала невольную дурноту. Самый легкий вариант — просто уйти до его пробуждения, ничего не объясняя, выигрывая время, чтобы как следует разобраться в себе и ситуации. Обычно Квистис не искала легких путей, но зачем дополнительно все усложнять, если уже имеешь дело с Сейфером Алмази? Он не просто искал проблем — он преследовал их с маниакальным упорством рехнувшегося сталкера. Квистис очень медленно и аккуратно высвободилась из его рук и бесшумно встала. Призрачный серый свет наступающего утра придавал контурам предметов странные очертания, усложняя ориентацию в пространстве. Она отыскала в куче на полу свои вещи и, стараясь не смотреть в сторону спящего Сейфера, быстро оделась. По пути к двери она машинально подобрала с пола его одежду, намереваясь аккуратно сложить ее на стул. Как можно было развести в комнате такой бардак за жалких полдня обитания — было выше ее понимания. Хотя, если вспомнить, как именно они завалились в комнату… избавляясь на пороге от одежды, стыда и совести… ее обдало волной внезапного жара. — У меня еще есть некоторое количество стирки. Можешь заняться, — Квистис примерзла к месту. Она медленно повернулась, понимая, что самый легкий выход уже остался за пределами ее возможностей. Сейфер сидел на кровати, обнаженный и слегка пугающий в предрассветной мгле. Его взгляд был холодным и откровенно недружелюбным. — Я так понимаю, ты решила просто уйти, не дожидаясь моего пробуждения? — сказал он, превращая вопрос в обвинение. Его голос был слегка хриплым спросонья, и по ее спине невольно побежали мурашки. — Я не хочу давать повода для сплетен, — Квистис прокляла свой язык в тот же момент, когда эти слова сорвались с ее губ. Из всех ужасных фраз… — Сплетни. Почему бы просто не признаться, что ты не хочешь, чтобы кто-то знал о том, что ты… — он хотел употребить нецензурное определение, но в последний момент смягчил формулировку, — …спала со мной? — Зачем кому-то нужно об этом знать? — вопросом на вопросом ответила она, внутренне поежившись. Квистис сама еще не свыклась с мыслью о том, что произошло, что уж говорить об остальных, когда они узнают… если узнают. Она не могла отделаться от мысли, что своими отношениями с Сейфером она каким-то образом предает Баламб. — Это ты у нас эксгибиционист, а не я. — Понятно, — взгляд стал еще более неприятным. — Что ж, я тебя не держу. — Это все, что ты можешь мне сказать? — Квистис внезапно обозлилась, хотя только что сама намеревалась уйти, не прощаясь. По отношению к ней самой фраза звучала донельзя оскорбительно. Все ресурсы вины были уже потрачены на утреннее самобичевание на тему долга перед Садом, дальше падать было некуда. Злость освежала. — Нет, — Сейфер рывком поднялся и парой шагов сократил расстояние до нее. — Эй! — слабо возмутилась Квистис. Зрелище обнаженного Сейфера в непосредственной близости к ней странно влияло на нервную систему. Коленки дрожали, голова начала кружиться, дар речи покинул Квистис в пользу более развитых видов. — Что еще я должен сказать?! — рявкнул Сейфер, начисто игнорируя производимое им на нее впечатление. — Посочувствовать, что ты в ужасе от своего поступка? Ты боишься реакции окружающих, тебе стыдно находиться рядом со мной, отлично, понимаю. Собралась уйти — так убирайся, — он на секунду запнулся и добавил, абсолютно по-детски и ужасно нелогично: — Мне все равно. Квистис ощутила практически непреодолимое желание слегка изменить его анатомию, удалив некую важную часть — в то же время, как внезапно обнаружившийся на задворках сознания озабоченный художник пускал слюни на великолепный экземпляр обнаженной натуры. Она собрала оставшиеся два процента мозга, все еще способные мыслить здраво, открыла рот, чтобы достойно, логично и спокойно ответить на его гнусные инсинуации, и… — Истеричка! Пафосный болван! Скандалист! — она толкнула его в грудь, заставив отступить на пару шагов, и с каждым определением бросала в него что-то из груды одежды в своих руках. — Ты драматизируешь любую мелочь до абсолютного… абсолютного… и вообще, прикройся! — Зачем? — иронично фыркнул Сейфер. Он поймал всю брошенную в него одежду и с нехорошим интересом ожидал дальнейшего развития событий. Если судить по расползающейся по лицу знакомой ухмылке, реакция Квистис его не сильно впечатлила. Скорее, позабавила. Почему-то для нее это оказалось последней каплей. Переживать из-за выбора между лояльностью Саду и этим идиотом, который сам сказал, что ему все равно?.. — Да, ты прав! Мне на тебя наплевать! — Квистис зарычала и хлопнула дверью, избавляя его от своего присутствия. Оставшись в одиночестве, Сейфер резко перестал улыбаться и с досадой швырнул бесформенный ком одежды в стену. За этим стояла некая жалкая философия: пусть я не могу контролировать свою жизнь, но зато я контролирую бардак в своей комнате! Он рухнул на кровать и накрыл голову подушкой. Если бы Квистис дала себе труд задержаться под его дверью, она услышала бы мученический стон, приглушенный слоями ткани и перьев. Проклятье, он выбрал просто отличное, прекрасное, чудесное время, чтобы показать во всей красе свой характер. Пять лет… и теперь, когда каким-то чудом случилось невероятное, он все испортил. Почему, почему он всегда умудряется наворотить какой-то космической хрени? Какого черта он ее не удержал?.. Какого черта все это наговорил?.. Собственно, «какого черта?» можно было смело использовать в качестве эпиграфа ко всей его замечательной жизни, полной потрясающих и великолепных провалов.***
Скволл прикрыл рот рукой, скрывая предательскую зевоту. Со всем фантастическим бардаком, происходящим в мире, он уже забыл, когда последний раз высыпался, и начал даже находить некоторое извращенное удовольствие в том количестве кофе, которое требовалось выпить, чтобы привести в порядок мозги. Нейронные связи отказывались работать, мысли не доходили до назначения, проваливаясь в глубокие ямы посторонних размышлений; хуже того, Шива и Дьяблос, занимающие места по строго противоположным углам сознания, сварливо выясняли отношения в его голове, добавляя к недосыпу жуткую мигрень. Командующий Баламба посмотрел на Зелла и Сельфи, бодрых и до омерзения жизнерадостных после возвращения из Эстара, и подавил неподобающее желание понизить им ранг. Вряд ли это принесло бы хоть какую-то пользу… кроме некоторого морального удовлетворения. Кирос, бродивший по кабинету и рассматривавший виды моря из панорамных окон, подарил ему сочувственную улыбку человека, который точно знает, что такое ответственность. Неудивительно, он был ближайшим советником Лагуны и единственным адекватным человеком в правительстве Эстара. Единственным во всем этом правительстве, кто хоть что-то делал. Где бы мне взять такого помощника?.. — Кирос, — Скволл повертел в руках карандаш, с некоторым смущением обнаружив, что все это время рисовал в блокноте для записей карикатуры на Лагуну. Блокнотное творчество уже включало Лагуну, произносящего речь перед Мумбами, Лагуну, спускающегося по штурмовой веревке из окна президентского дворца, и, в качестве финального аккорда, Лагуну, поедающего хот-дог под столом, втайне от Зелла и Сельфи. Интересно, что это говорило о его подсознании?.. — Давай подведем итоги. Темнокожий мужчина согласно кивнул и заложил руки за спину: — Лагуна замораживает все ваши контракты: в Эстаре волнения на религиозной почве, страна закрыта от внешних контактов. Я более, чем уверен, что волнения частично спровоцированы силами Галбадии, с которой мы, как вам уже известно, вновь находимся в состоянии войны. До улучшения ситуации Эстар недоступен для полетов и навигации, границы закрыты. — Эй, — нахмурился Зелл, выбивая кончиками пальцев барабанную дробь на подлокотнике кресла. Его прическа стояла дыбом больше, чем обычно: эстарские средства для укладки волос были усилены техническим прогрессом и могли противостоять даже песчаной буре. — А как же расследование? — Расследование остается единственным действующим контрактом, — согласно кивнул Кирос; его экзотические косы покачнулись в такт движению головы. — Но расследование было тайным с самого начала, его маскировало официальное задание на уничтожение монстров. В текущей ситуации правительство Эстара не может позволить себе нанять СииДʼов для гражданского контракта, поэтому официальным предлогом для вашего появления в Эстаре должно быть нечто другое. — Я знаю! — Сельфи воодушевленно вскочила со стула. Ее жизнерадостное желтое платье вызвало у Скволла новый приступ головной боли. — Праздник! — Мисс Тильмитт абсолютно права, — улыбнулся Кирос, скрестив руки на груди. Скволл воззрился на него, невольно переломив пополам карандаш. — Вы все неофициально приглашены на День рождения приемной дочери президента, чьими друзьями детства вы являетесь. Сугубо частный визит, конечно. Удачное совпадение, не так ли? День Рождения Эллоны Лойр — через две недели. — Понимаю, — медленно сказал Скволл. Ужас, вызванный перспективой участвовать в очередной безумной вечеринке Лагуны Лойра, постепенно исчез с его лица, уступив место напряженным размышлениям. — Но не всё… Кирос улыбнулся и дипломатично сделал вид, что не слышал последних слов Скволла. Зелл нахмурился, что-то соображая. — Скволл?! — Да? — Мы уедем и оставим Алмази в Саду?! Он же ходячая бомба с глючным таймером! — Посмотрим, — уклончиво ответил Скволл. — Зелл, Сельфи, вы свободны. Кирос, я надеюсь, мы сможем еще увидеться позже. Когда разношерстная компания покинула его кабинет, Скволл потянулся к селектору и вызвал Ксу. — Ксу, мне нужен Сейфер.***
С самого момента пробуждения Сейфера не оставляло ощущение, что звезды сегодня не на его стороне, и это ощущение крепло с каждой минутой, проведенной на территории Сада. Косые взгляды кадетов, откровенная ненависть со стороны СииДʼов, презрение Ксу — все это осыпалось с Сейфера, как старая кожа со змеи, оставляя его освеженным и жаждущим новых конфликтов. Но Квистис… он до сих пор не мог уложить в голове, как так вышло, чем она думала, проклятье, Трип, ты же никогда не руководствовалась эмоциями, зачем все это было нужно?.. Что ею владело? Неужели она пала жертвой его смертельного очарования?.. Три раза «ха». Идиотская, достойная пары подростков, утренняя ссора; неожиданные события вчерашнего вечера — и невероятная, невозможная ночь… почему все это случилось? Даже нет, не почему — все-таки, зачем? Сейфер знал Квистис почти всю свою сознательную жизнь, и был уверен, что экс-инструктор Трип ничего не делает просто так. Он мог смириться с мыслью, что Квистис поддалась эмоциям, а наутро пожалела об этом — но мысль, что все это, ночное, случилось ради какой-то загадочной цели… эта мысль сводила его с ума. Оказавшись перед неразрешимой проблемой, Сейфер по привычке избрал знакомый и проторенный путь: когда дело касалось приведения в порядок мозгов, не было лучше лечения, чем физическая активность. Проще говоря, его душа требовала драки, и чем скорее, тем лучше. Шанс застал его на пути в тренировочный центр, где Алмази намеревался как следует спустить пар; неудовлетворенное желание набить кому-нибудь морду буквально жгло ему пальцы. Практически перед входом Сейфер наткнулся на группу студенток; девушки мгновенно окружили его щебечущей стайкой, невольно заставив испытать раздражение от их назойливости. Впрочем, раздражение практически сразу сменилось внезапной мыслью «а почему бы и нет?», растущей корнями из утреннего разговора с Квистис. Самая смелая из троицы спросила: — Сэр Алмази, это правда, что вы будете вести занятия у младших групп? — девушка так усиленно захлопала ресницами, словно старалась взлететь. Занятия? Конечно, предмет «как уничтожить мир». Сейфер преодолел желание нахамить малолетней идиотке (на самом деле она была всего парой лет моложе него, но… восприятие субъективно) и с некоторым усилием выдавил из себя: — Не слышал о таком. — Алмази, пошел вон отсюда, — разговор в подобном тоне был Сейферу привычней, и бывший рыцарь почти с облегчением развернулся к другой троице — на этот раз, парней в форме свежеиспеченных СииДʼов. Алмази знал всех троих — еще бы, самые частые «жертвы» Дисциплинарного Комитета. — Бревик… — зловеще протянул Сейфер, окидывая всех троих фирменным насмешливым взглядом. — Я смотрю, ты скучал? Ответом стал прилетевший ему в челюсть кулак. Оказавшись на полу, Алмази понял, что слегка недооценил степень нахальства противников — и бросил контроль, с пьянящей радостью бросаясь в драку. Заварушка быстро собрала множество свидетелей, но лишь когда на шум драки прибежала разъяренная Ксу, люди все же бросились растаскивать противников. Сейфер красовался свежей ссадиной на щеке, на этом урон был исчерпан. Его противникам пришлось куда хуже: им явно не приходилось участвовать в таком количестве уличных драк, и Алмази опытным взглядом прикинул, что все трое закончат день в лазарете. Сейфер демонстративно отряхнул со своих штанов пыль и торжествующе посмотрел на Ксу. — Алмази. В кабинет Леонхарта, немедленно, — бросила та. Каждое слово было наполнено таким ядом, что могло прожигать дыры в полу, реши Ксу вдруг плюнуть вниз.***
Сейфер ввалился в кабинет Скволла, демонстративно хлопнув дверью, чтобы гарантированно взбесить всех, кому повезет оказаться рядом. К его вялому удивлению, Ксу и Нида зашли в кабинет вслед за ним, встав по обе стороны двери. Охраняют Леонхарта от злобного и опасного меня? Сейфер мысленно отправил их ко всем чертям и рухнул в кресло перед столом Командующего, игнорируя нахмуренные брови Скволла. Неужели кто-то уже доложил Леонхарту о драке, и тот собирался устроить ему выволочку? Или просто соскучился? Ага, конечно. Скорее Огненная пещера замерзнет. Скволл, в свою очередь, не обратил на Алмази и его поведение никакого внимания: он был сосредоточен на чем-то своем и не отвлекся даже ради вошедших. Сейфер поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Форма СииДʼов, которую, по какой-то странной прихоти командующего, ему выдали на складе, была непривычной и кололась в странных местах. Впрочем, старую форму кадета он бы все равно не надел даже под дулом Экзетера, о чем, кажется, и догадался Леонхарт. Он критично оглядел Скволла. Леонхарт не изменился: все та же идиотская прическа, неподвластная гравитации и расческе, все та же готическая черная кожа с уймой ремней и декоративного железа. Когда-нибудь Скволл зацепится своим Гривером за что-нибудь во время драки и он, Сейфер, точно умрет со смеху, читая некролог — Скволл Леонхарт, удавился собственной цепочкой. Командующий проигнорировал изучающий взгляд Сейфера; он сидел за столом с легкой улыбкой на лице, словно прислушиваясь к некой удивительной музыке. А в следующий момент Сейфер почувствовал знакомое дуновение ледяного ветра — и невольно поднес руку к виску, чувствуя пульсацию связи. Чертов Сад, рассадник ведьм. …Я буду ждать тебя. Увидимся вечером? — игривый, нежный, чертовски знакомый голос звенящим эхом отдавался у него в ушах. Ты же знаешь, все эти дни я был ужасно занят, в мысленной речи Скволла звучало искреннее сожаление. Это не оправдание. Ну львенок, сколько можно, я уже начинаю забывать, как ты выглядишь, в голосе прорезались обиженные нотки. Ладно, мысленный вздох Скволла. Вечером, обещаю. Наконец-то. Я сейчас… — Леонхарт! — Сейфер резко поднялся, нечаянно перевернув кресло. Он не мог толком объяснить, что его так взбесило: интимный разговор, явно не предназначавшийся для посторонних ушей, или давно забытое ощущение связи. — Ты меня позвал, чтобы я слушал эту ересь?! Скволл непонимающе воззрился на старого врага. — В чем дело, Алмази? — Серьезно, львенок? — насмешливо бросил Сейфер. — Какого хрена я вообще здесь делаю? Лицо Командующего мгновенно потеряло всю свою бесстрастность. Непонимание сменилось удивлением, затем ужасом, и, наконец, Скволл уставился на Сейфера тяжелым оценивающим взглядом. — Ты это слышал? Нида и Ксу одновременно вдохнули. Затем Ксу схватила Ниду за шиворот и потащила в приемную, захлопнув за собой дверь. Ассистент Командующего знала, что есть вещи, которых ей не стоило даже слышать — и все, касающееся Волшебниц, автоматически подпадало под эту категорию. Упав в свое кресло, Ксу бросила многозначительный взгляд на смущенного Ниду, и только хотела что-то сказать, как подавилась и вытаращила глаза на лифт. Двери лифта открылись с мягким звуком, и в приемную экзотической птицей влетела черноволосая девушка в голубой накидке. Принцесса Хартилли подарила им легкую улыбку и уверенно распахнула дверь в кабинет Скволла. — Риноа, он занят… — начала было Ксу, но махнула рукой, увидев, что девушка уже скрылась за дверью. Бывшие враги стояли друг напротив друга, словно соревнуясь, у кого тяжелее взгляд. Когда Риноа зашла в кабинет, они оба, как по команде, посмотрели на нее. Скволл слегка расслабился; Сейфер невольно сделал шаг назад: он по-прежнему не мог переносить ее присутствия. Он догадывался, что для жизнерадостной и открытой принцессы повстанцев зрелище старого знакомого, шарахающего от нее, как Ифрит от заклинаний льда, было сродни постоянной занозе в чувствительном месте — но инстинкты были сильнее разума. Сейфер просто знал, что Риноа представляет собой опасность, опасность лично для него, пусть даже она осознанно и не желала ему зла. То, что он каким-то чудом слышал разговор Волшебницы с ее Рыцарем, лишь добавляло Алмази уверенности в собственной правоте. — Сейфер, — протянула Риноа, скользнув по нему слегка настороженным взглядом, и с затаенной тревогой перевела взгляд на своего рыцаря: — Скволл, ты в порядке? Ты разорвал связь… — Он слышит наши разговоры, — сказал Скволл, для верности махнув рукой в сторону Алмази. Сейфер раздраженно вздохнул, не желая углубляться в больную тему, но не стал возражать. — Как?! — Риноа ошарашенно поднесла руку к губам — словно мысли каким-то образом обратились в слова, а она этого не заметила, упустила, забыла. — Я бы тоже хотел это знать… — Скволл изучал Сейфера с подозрительным вниманием, словно ожидая, что тот сейчас рехнется прямо здесь, на этом самом месте. Не дождешься, Леонхарт. Во всяком случае, не здесь и не сейчас. Риноа нерешительно взглянула на бывшего Рыцаря Волшебницы; в ее темных глазах светился тот же вопрос. — Понятия не имею, — мрачно огрызнулся Сейфер. — И не испытываю никого желания повторять это замечательный опыт. Львенок, — он содрогнулся. — Леонхарт, как мне теперь жить с этим знанием?.. — Сейфер, — наконец, решился Скволл. — Я давно хотел поговорить с тобой об этом. — Об этом? — с мрачным подозрением спросил Сейфер, демонстративно не смотря на Риноа. Она сделала несколько легких шагов и встала рядом со Скволлом, словно выбирая сторону в конфликте; помня о неприязни бывшего рыцаря, Волшебница постаралась держаться подальше от Сейфера, и его это вполне устраивало. — Я не хочу говорить с тобой об этом. Ты для этого еще слишком мал. Скволл отстраненно потер виски. На обычно бесстрастном лице Командующего была неуверенность, постепенно сменяющаяся решимостью. Сейфер, знающий Скволла, как может знать только бывший соперник и всепонимающий враг, понял, что у Леонхарта нет никакого желания напоминать ему о прошлом, но для этого разговора все же есть серьезные причины. Риноа потянулась к Скволлу, чувствуя его нежелание и растерянность, но поспешно оборвала контакт — видимо, не сразу сообразив, что их услышит Сейфер. Странное, разделенное на троих ощущение волшебства… — Сейфер, ты был Рыцарем Волшебницы, — слова прозвучали, как удар кинжалом во тьме. Ты думаешь, я способен об этом забыть, Леонхарт? — Расскажи про эту связь — что она дает, какие возможности, как ощущается? Что из всего происходящего — нормально? Риноа тихо вздохнула; кажется, она тоже хотела услышать ответ на этот вопрос. Сейфер знал, что тимберская принцесса стала Волшебницей, не осознавая, что происходит, и многие вещи им со Скволлом пришлось изучать методом проб и ошибок. — Леонхарт… — Алмази нахмурился, поймав себя на невольной жалости к ним обоим. — Из всех возможных вопросов… — Я прошу, — не дал ему договорить Скволл. Командующий наградил Сейфера знакомым ледяным взглядом, отчасти приправленным затаенным сочувствием. — На этот вопрос мне можешь ответить только ты. Сейфер молчал, потерявшись в размышлениях. Леонхарт, так ты не знаешь, что Сид — рыцарь Эдеи?.. Хотя да, откуда ты можешь об этом знать… что ж, это не моя тайна. Он вздохнул и откинулся на спинку кресла, вытянув перед собой ноги и запрокинув голову назад. Смотреть в потолок было намного легче, чем во внимательные и холодные глаза Скволла Леонхарта. Потолок не задавал вопросов. Потолок не осуждал. Потолок не делил с ним прошлое, полное непоправимых ошибок и поступков, лишенных смысла и справедливости. — Когда я слышу вас или Риноа находится рядом, это… как ледяной ветер. Озноб, холод, мурашки по коже. Очень… специфическое и неприятное ощущение, — упреждая вопрос Скволла, Алмази выставил вперед ладонь: — Я понятия не имею, почему вообще вас слышу. Возможно, какие-то остаточные эффекты. — А вообще — что дает связь? — Что дает… — Сейфер помолчал и продолжил, понизив голос и по-прежнему смотря в потолок. — Обостряются чувства, особенно в бою. Ты знаешь, где находятся враги, предчувствуешь удары, упреждаешь действия. Видишь будущее — немного вперед, несколько мгновений. Синестезия: ты видишь цвета слов и музыку времени, если тебе это о чем-то говорит. Твой голос был красным, Леонхарт. А время наших с тобой боев складывалось в мелодию, похожую на ветер в кронах деревьев, охваченных пожаром… Как это можно описать?.. Сейфер закрыл глаза. Он вновь переживал то, о чем изо всех сил старался забыть, и в этот момент ненавидел бывшего врага, бредившего так и не зажившие до конца раны. …Ее присутствие я ощущал совсем не льдом — было больше похоже на яд, обволакивающий дурман; путаются мысли, начинаешь плохо соображать, теряешь критическое восприятие. Когда она была рядом, я переставал отделять видения от реальности. Забывшись, Риноа вновь мысленно потянулась к своему рыцарю, и Сейфер невольно воспринимал мысли и чувства их обоих, при этом оставаясь закрытым сам. Связь Риноа со Скволлом была теплой, живой, и ощущалась для них обоих запахом экзотических цветов и сияющим летним солнцем. Для Сейфера она была льдом; возможно, разницу в восприятии определяли эмоции и чувства участников связи. Опыт был новым и необычным, но при этом безумно раздражал: его прошлая связь с Ультимецией держалась отнюдь не на любви… Я не хочу этого знать. Скволл ждал, настороженно и с затаенным любопытством; от него исходили вибрации нетерпения, и Алмази чуть не улыбнулся. Леонхарт наблюдал за ним и думал, что смотрит на большого хищника в редкий момент расслабления. «Главное — не спугнуть». Забавно. Риноа молчала и слушала, присев на стол и почти обратившись в статую. Она была по ту сторону связи, она была Волшебницей, и слушать, как это ощущается для Рыцаря, было жутковато и очень интересно. И ей почему-то было больно. Конечно, ты же по-прежнему готова спасти весь мир, да, Рин? — Сейфер?.. — …Я никогда не знал, что она чувствует, — глухо сказал Сейфер, не открывая глаз. Даже в темноте, под закрытыми веками, он не мог избавиться от открытого канала восприятия: он видел их движения, выражения лиц, по-прежнему улавливал мысли — и страстно хотел, чтобы это поскорее закончилось. Возможно, если они узнают все, что хотят, его, наконец, оставят в покое?.. — Волшебница способна закрыть от своего Рыцаря все, что пожелает, Рыцарь же — полностью открыт. Защитник, искупительная жертва, советник, полководец, раб, развлечение, солдат — выбирай любую роль, они все едины, все строятся на подчинении. Я… даже представить не мог, на что это похоже. Если бы я раньше знал… Его голос затих; Волшебница смотрела на Сейфера, в ее темных глазах было неподдельное сочувствие. Даже с закрытыми глазами он чувствовал на себе ее взгляд, но ему было уже все равно. Оставь свое сочувствие другим. Я могу сделать так, что он перестанет страдать, пришла с ее стороны непрошенная, спрятанная в потаенных глубинах души мысль. Сейфер, занятый своими размышлениями, рассеянно позволил смыслу, стоящему за этими словами, проскользнуть мимо своего сознания. Риноа приложила левую руку к виску и слегка нахмурила брови, кончики пальцев мягко засветились золотым сиянием. Сейфер невольно насторожился, когда серебристая вспышка тревоги Леонхарта пронизала спасительную темноту. — Рин!.. — Скволл протянул руку, намереваясь ее остановить, но было поздно. Глаза Сейфера резко распахнулись и полыхнули яростным зеленым огнем. Он смотрел на Риноа, как будто никогда в жизни не встречал ничего более отвратительного. В его руках практически из воздуха материализовался Гиперион. Темный ганблейд снова — уже в который раз? — был направлен в сторону Риноа. Волшебница не сделала ни единого лишнего движения, лишь уронила вниз руку, до этого прижатую к виску. Она расширенными темными глазами смотрела Сейферу в лицо. В темно-карих глубинах не было страха, лишь бесконечное удивление и легкая обида. В крови Сейфера бушевал темный огонь бешенства и зашкаливающей, абсолютной ярости. Попытка Риноа повлиять на него натолкнулась на глухую стену, он научился возводить мысленную защиту, еще будучи на службе Ультимеции. Но самого факта, что такая попытка была, было достаточно, чтобы вызвать безумный, неконтролируемый гнев. Мой мозг — только мой, убирайся из моего сознания! — Сейфер, — в голосе Скволла не было ничего, кроме бесконечной усталости. — Сколько можно, а? Успокойся. — Скажи это своей ведьме, — огрызнулся Сейфер, сейчас как никогда напоминая загнанного в угол бродячего пса, весь — оскаленные зубы и мрачная решимость. — Да что с тобой вообще?! — терпение Скволла, наконец, иссякло, уступив место здоровой злости. — Убери оружие! — Никогда, — хрипло бросил Сейфер, резко убирая ганблейд и смотря прямо в глаза Риноа. — Никогда не пробуй на мне свои силы. — Алмази, — Скволл встал из-за стола. — Довольно. Не заставляй меня жалеть, что я вернул тебе Гиперион. Сейфер развернулся к нему и мятежно задрал подбородок, словно вызывая Леонхарта на бой. — Скволл. Успокойся, — Риноа мягко сделала шаг к своему рыцарю, положила руку ему на плечо и слегка сжала пальцы. Она обернулась к Сейферу и слегка дрожащим голосом сказала: — Сейфер, прости меня. Я… понимаю. — Хорошо, если так, — зло бросил он, развернулся и широкими шагами вышел из кабинета, распространяя вокруг себя почти физическое ощущение бешеной ярости. Риноа повернулась и бросилась Скволлу на шею, словно в поисках убежища и защиты. В темных озерах глаз Волшебницы стояли слезы. Риноа была неопытной Волшебницей, ей было далеко до отточенного совершенства заклинаний Ультимеции/Эдеи, далеко до извращенного безумия магии Адель, но в тот момент она была почти уверена, что у нее получится. Страдание Сейфера предстало темной, пульсирующей пустотой, к которой она потянулась всем своим сочувствием и любовью к жизни, намереваясь затопить ее золотым сиянием света — и натолкнулась на алмазный барьер его воли, ободрав до крови несуществующие пальцы. Что бы не чувствовал бывший рыцарь Волшебницы, он страстно желал справиться с этим сам. — Рин, я его грохну, — пробормотал Скволл, крепко обнимая ее и вдыхая знакомый запах ее волос. Экзотические цветы всегда напоминали ему поле за приютом и их обещание друг другу; воспоминание каждый раз вызывало безумное желание защитить ее от мира, полного зла и мрака. — Честное слово. Он меня достал. Если он еще раз посмеет тебе угрожать… — Скволл, все не так. Он боится. Я не подумала… не подумала, как это для него страшно. Ему сейчас легче умереть, чем опять попасть под какой-либо контроль, — она слегка отстранилась, заглядывая ему в глаза. На лице Риноа было сожаление, а не страх, и Скволл медленно выдохнул. — Я не могу ему помочь, никто не может. Он хочет справиться сам. — Я понял. …Он вспомнил, что изначально звал Сейфера совсем не ради разговора о Волшебницах, но было уже поздно.***
Сейфер слонялся по коридорам Сада, выискивая место, где он мог бы остаться в одиночестве. День близился к вечеру — и, кажется, уже вобрал в себя все существующие неприятности. Впрочем, Алмази не сомневался, что жизни всегда найдется, чем его удивить. Многочисленные кадеты, попадавшиеся ему по дороге, с ужасом таращили глаза на печально известного Рыцаря Волшебницы, но заговаривать и лезть в драку больше не пытались — то ли его репутация была страшнее, чем он сам думал, то ли Леонхарт все-таки сделал какое-то объявление на его счет. Как назло, все перспективные места были наводнены толпами кадетов. В тренировочном центре шли занятия, кафетерий был полон изголодавшихся студентов, библиотека Сейфера в его текущем состоянии совершенно не прельщала, а комната навевала слишком много воспоминаний о минувшей ночи. Оставался лазарет, в котором наверняка сидела доктор Кадоваки, готовя для него большой шприц с уколом от бешенства (после неудачного посещения кабинета Скволла), и Квад. Квад нравился Сейферу еще меньше библиотеки: свежий воздух подразумевал возможность покурить, но возможность при отсутствии сигарет оставалась лишь возможностью, и это его невероятно бесило. Неважно, переживу. Он спустился по лестнице, обрамленной зеленью, и пошел к площадке. Шум фонтанов настраивал на лирический лад, расслабляя и успокаивая журчащими переливами воды. Сейфер с сомнением осмотрел площадку для выступлений: она выглядела иначе, чем он помнил; похоже, что ее недавно перестраивали. С чего бы? — Атака Сада Галбадии, — сухо сказал женский голос позади него. — Таран пришелся на Квад, пришлось восстанавливать площадку и сцену. Риноа чуть не погибла, она была здесь. Сейфер медленно повернулся, уже зная, кого увидит. Сине-зеленые глаза бывшего рыцаря встретились с болотной зеленью взгляда феи в желтом платье. Короткие волосы были уложены в озорную прическу, которую он помнил со времен рокового экзамена в Доллете. Тильмитт. — Превратности войны, — нарочито безразлично пожал плечами он, не желая ввязываться в дискуссию о своем прошлом. Ему хватило раунда воспоминаний в кабинете у Скволла: все имеет свои пределы, даже его зашкаливающий мазохизм. — Трабия тоже была… превратностью войны? — Сельфи обошла его и встала прямо перед ним, высоко задрав голову и уставившись на него тяжелым немигающим взглядом. Разница в росте была слишком велика, чтобы это выглядело хоть сколько-либо угрожающе, но Сейфер почему-то не сомневался, что Тильмитт способна с ним подраться и даже причинить довольно серьезный вред. Когда речь шла о СииДʼах, внешность была обманчива; зеленоглазая фея была так же опасна, как и ее друзья. — Это был приказ, — холодно сказал он, надеясь, что на этом дискуссия закончится. Ошибался. — Скажи, что тебе жаль, — потребовала она. Серьезно? Да ты смеешься. Сейфер окинул ее критичным взглядом и поднял бровь. Она неосознанно приподнялась на цыпочки, чтобы визуально усилить свое требование, и сжала кулаки, каждый из которых был в два раза меньше его собственных. Это выглядело так комично, что желание рассмеяться оказалось сильнее голоса разума. Глаза Сельфи расширились от ярости. — Ты… смеешься?! Он бессильно развел руками, пытаясь обрести контроль над внезапным весельем, и увидел, как она шагнула назад, поднимая руки. Воздух вокруг Сельфи засветился голубым, и фонтаны ответили нестройным шумом. Сейфер прищурился, моментально растеряв все желание смеяться. Левиафан. Наверняка Левиафан. Он шагнул к ней; Сельфи не обратила внимания, полностью сосредоточившись на вызове. Все его инстинкты кричали убираться с линии огня (или воды?), но, кроме инстинктов, был еще и разум, и яростная, отчаянная смелость перед лицом опасности, помноженная на воинские умения, превосходящие большинство. В конце концов, это он убил Одина, убил Хранителя. Сейфер подождал, пока вокруг нее сконденсируется контур водяного змея. На него в упор посмотрели хищные желтые глаза, Левиафан зашипел, а контуры тела Сельфи начали растворяться в окружающем пространстве. Сейфер выбрал именно этот момент, чтобы броситься вперед и рукоятью Гипериона стукнуть ее по голове. Сельфи со стоном осела на бетонный пол Квада, Левиафан издал яростное шипение и растворился на астральном плане, а на Квад рухнуло несколько тонн больше никем не удерживаемой воды. Когда достойный древних книг потоп чуть схлынул, из воды вынырнул грязно ругающийся Сейфер, крепко держащий за шиворот слегка качающуюся Сельфи. — Квад и площадка для выступлений, — чуть не плача, пробормотала Тильмитт. — Опять… — Да, печально, — осторожно согласился Сейфер, с опаской покосившись на нее. От человека, способного призвать Хранителя на территории Сада, можно было ожидать чего угодно. Он одобрительно хмыкнул. — Ты мне шишку набил, — пожаловалась Сельфи, трогая голову и морщась. — Извини, не было другого выбора. Не люблю воду, — слышать такое от насквозь мокрого, стоящего по колено в воде Сейфера было настолько забавно, что Сельфи невольно улыбнулась. — И да, за Трабию тоже извини. Я был не в себе. Извинение далось настолько легко, что он сам удивился. То ли дело было свежеприобретенном уважении к Тильмитт, то ли он, наконец, отрастил совесть. — Ладно, — вздохнула Сельфи, печально осматривая затопленный Квад. — Скволл меня убьет… Сейфер пожал плечами, попытался отжать футболку, не снимая ее, и не преуспел. — СЕЙФЕР, БОЛВАН! — знакомый голос умудрился двумя словами выразить сразу несколько оттенков смысла. — Не без этого, Фуу, — согласился тот, бросив полный отвращения взгляд на воду под ногами. Девушка с серебристыми волосами осуждающе покачала головой и легкими шагами спустилась по ступенькам вниз. Она вздохнула, окинув взглядом великий потоп, и неожиданно изящным жестом приложила ладонь ко лбу, вызывая своего Хранителя. Обоим виновникам произошедшего оставалось лишь держаться в стороне, пока вызванная Фуджин Пандемона тщательно направленными порывами ветра высушивала воду. — Спасибо, — мрачно сказал Сейфер. Он был обязан старой подруге: Алмази знал, что Фуджин понадобилось преодолеть всю свою склонность к дисциплине, чтобы повторить подвиг Тильмитт и вызывать Пандемону посреди военной академии. Девушка скептически закатила глаза и покинула Квад, не удостоив подельников больше ни единым словом. Сельфи осмотрела восстановленный Квад и высушенную (и отмытую до блеска) площадку для выступлений… и повисла на шее у Сейфера, за минуту выпалив столько благодарностей, что их можно было бы растянуть на все десять. — Тильмитт, — выразительно сказал Сейфер, отцепляя ее от себя. — Знаешь, если бы не твой характер, рост и личность, я бы в тебя влюбился. Ты, черт возьми, опасна. Но, так как с тобой рядом этот мазила-ковбой, будет достаточно, если вместо благодарностей ты просто перестанешь пытаться меня покалечить. — Хамло, — фыркнула Сельфи, озорно показав ему язык. — Чокобо, — не остался в долгу Сейфер, выразительно осмотрев ее желтое платье. Квад они высушили, но свою одежду нет, и платье обтягивало ее в интересных местах. — Мокрое. Сельфи вспыхнула и умчалась прочь. Сейфер рассмеялся и пошел к выходу, чувствуя легкий подъем духа. __________________ (1) И днем, и чертовой ночью Вали с моей дороги Я ищу проблем. Не умею тормозить и повторяю Прочь с моего пути Я ищу проблем.