или Глава 1, в которой мох растет не только на севере
Forest,
Canʼt find no rest.
Find no path or glades,
Sit at a daylight fade.
Forest.
An ache in my chest,
My heart beats way too fast,
Donʼt know how long Iʼll last
Refrain:
Hold me,
Wonʼt you come and save me?
Who understand me?
When I wear wolfʼs eyes?
Paal Flaata — Wolfʼs eyes (1)
Горизонт Рыбаков, стоянка Баламб Сада В ее любимой черной кружке без узоров дымился кофе. Квистис откинулась на спинку стула и потянулась за божественным напитком. Первый утренний глоток кофе всегда был чем-то особенным для ее организма, аналогом рассвета над морем для пробуждающейся после сна сенсорной системы. Вышеупомянутый рассвет во всей своей красе разворачивал розовые крылья за окном — Сад базировался в Горизонте Рыбаков, и со всех сторон их окружал океан. Квистис умиротворенно вздохнула. Кофе, рассвет, утро… жизнь на мгновение показалась прекрасной. Она нарочито проигнорировала звук открывшейся двери и чеканные шаги позади. Неважно. Никто не смеет прерывать ее утреннюю кофейную медитацию. В следующую секунду на стол перед Квистис шлепнулся поводок с ошейником. Ошейник был усеян шипами с обеих сторон. Ну, конечно. Она вздохнула и уронила голову на руки. — Ксу, честное слово… — Возьми с собой, — ухмыльнулась ее подруга, недобро сощурившись. — Помойных шавок надо сажать на цепь, но пока обойдемся и поводком. Квистис подняла голову, вновь потянулась за кофе и мысленно помолилась всем богам, чтобы ее миссия поскорее подошла к концу. — Ненавижу Леонхарта, — ворчливо сказала Ксу, так и не дождавшись от подруги никакого ответа. — Свалил на меня всю бумажную работу, а тебе досталась миссия моей мечты. — Я бы с удовольствием с тобой поменялась, но, боюсь, тогда у нас на руках был бы лишний труп, — безрадостно улыбнулась Квистис. Не знаю, правда, чей. Ксу хищно оскалилась, явно истолковав вышесказанное в свою пользу. — Ты готова? — К этому невозможно быть готовой… Но да.***
где-то в лесах Трабии Дерево было покрыто мхом со всех четырех сторон. Сейфер выругался и в бессильной ярости саданул ногой по стволу; естественно, ушиб ногу, что вызвало новый поток брани. Когда словарный запас иссяк, он повернулся к невозмутимому дереву спиной и сполз по стволу вниз, со вздохом откинув голову назад. Не в первый раз за последние три недели ему на ум приходил Сад — а именно, Инструктор Грей и его курс по выживанию в условиях дикой природы. Старый маразматик утверждал, что в лесу можно сориентироваться по растущему на стволе мху — якобы, зеленая мерзость растет исключительно с севера, где нет солнца. Попадись Сейферу сейчас Инструктор Грей, в Баламбе стало бы одним Инструктором меньше, а на совести бывшего рыцаря появился бы еще один труп. В чертовом северном лесу Трабии мох рос со всех сторон. Он жадно потянулся за сигаретой: не самая полезная при выживании, но чертовски успокаивающая нервы вещь. Успокоение нервов сейчас являлось приоритетом, затмевающим все остальное — еду, воду и сон. Сейфер взглянул на небо: темные облака, стремительно затягивающие однородно серое небо, обещали скорый снег. Отлично, как раз то, чего ему не хватало для полного счастья. На свежем и чистом, как погребальный саван, снегу его следы будут видно за километр. И тогда о выживании можно будет забыть надолго, если не навсегда. Первые две недели он ориентировался по звездам — сказывалось не столько обучение в Саду, сколько детское увлечение ночным небом. В приюте он часто удирал ночами на пляж, рассматривая звезды, и неплохо знал узоры созвездий. Белый Рыцарь указывал на север, и Сейфер не стал игнорировать символизм. На третью неделю начались снегопады, и Алмази уже не был уверен, что находится там, куда намеревался попасть. Более того, он очень сильно подозревал, что вконец заблудился и вскоре сгинет в лесах ко всем чертям — достойное завершение бесславной карьеры. Запасы иссякали, встречи с монстрами становились все чаще и болезненней — без Гипериона схватки со всякой нечистью давались тяжело, но меч остался позади, в прошлой жизни, в Баламбе, — и идущие по его следам две группы преследователей начинали в буквальном смысле наступать на пятки. Четверых он уже убил: галбадианцы выставили бестолковый патруль, избавиться от которого было делом нескольких минут; Эстар поступил умнее, выследив его на привале. Плохой новостью было то, что теперь преследователи знали, что он рядом. Утешала лишь тупость обеих групп: если бы они объединили силы, его жизнь стала бы намного неприятнее. Впрочем, возможно, они просто не смогли договориться между собой — откуда ему, в конце концов, знать, что нужно от него Эстару? Что было нужно Галбадии, он представлял довольно хорошо. После сжатия времени Сейфер пришел в сознание — предсказуемо — на причале Баламба. Ничего удивительного в этом не было, он всегда считал Баламб своим домом, а пристань воскрешала множество забавных воспоминаний о попытках рыбачить с друзьями. Это было лучше, чем оказаться в другом доме — попади он в подобном состоянии в Баламб Сад, не было гарантий, что его не прирезал бы первый проходящий мимо студент. Леонхарт вряд ли стал бы пачкать руки, у мерзавца всегда был некий внутренний кодекс чести, но за прочих Сейфер не ручался. По счастью, Фуджин и Райджин оказались в городе, и он провел пару недель в их доме, восстанавливая силы. Они ели приготовленную Райджином рыбу, смотрели старое кино, разговаривали обо всякой ерунде и ходили на рыбалку, старательно избегая упоминать что-либо, касающееся Второй Войны. Один раз Сейфер даже увидел пролетающий мимо Сад — и невольно улыбнулся, подумав, что они все-таки справились. Потом пришли кошмары. Ему хватило недели, чтобы окончательно увериться, что он сходит с ума. В очередной раз. Воспоминания блекли, мешаясь с кошмарами, и Алмази больше не был уверен в том, что из всего этого случилось на самом деле, а что явилось в бредовом сне. Он знал, что Фуджин и Райджин все больше тревожатся за его рассудок. Знал, что его местонахождение — не тайна для Сада, что Леонхарт даже издал что-то вроде постановления, гарантирующего бывшему Дисциплинарному Комитету неприкосновенность на территории Баламба — до суда. Знал, что он в одной лодке с Эдеей, ее тоже должны были судить за преступления во время войны. Знал, что Фуджин и Райджин будут проходить, как свидетели, что было, по его мнению, абсолютно справедливо. В конце концов, все случившее было целиком и полностью его виной. «Великолепная пятерка» избегала Баламба, за что Сейфер был очень сильно благодарен мирозданию и всем богам. Общения с героями он бы не потянул. Один раз в их дом приходил Сид — Алмази выпрыгнул в окно, презирая себя за внезапную трусость, до того, как тот поднял руку, чтобы постучать в дверь. Что Сейфер мог ему сказать? Да, у меня все отлично, а как там Ваша жена? Она вроде бы хороша в постели, если это мои настоящие воспоминания, а не очередной сумасшедший бред, вызванный Волшебницей. Одна мысль об этом вызывала у него тошноту. Странным образом из всего, что он сделал на службе Ультимеции — во всяком случае, из всего, что он помнил, — самым ужасным была вероятность инцеста, потому что Сид и Эдея по-настоящему заменили ему родителей. Еще более ужасным было то, что он не мог отличить воспоминания от бреда. Было? Не было? Суда Сейфер не дождался. Неделю безуспешно порыбачив на пристани и окончательно доведя себя до ручки, он понял, что не может избавиться от кошмаров. Следующим открытием стал алкоголь: пьяное забытье было плохой альтернативой здоровому сну, но на какое-то время спасло от видений. Его взяли спящим и пьяным в доску. Мартин оказался на редкость мстительной и упрямой сволочью, он ничего не забыл и не простил, и ему хватило авторитета и наглости наплевать на указы Леонхарта и послать группу захвата за головой бывшего Рыцаря Волшебницы. Сейфер пришел в себя в жестком похмелье, уже на полпути в Галбадию и без своего меча — Гиперион остался в Баламбе, надежно спрятанный в доме. Группа захвата не стеснялась в выражениях и проявлениях своего отношения к нему: они подробно расписали Алмази процесс военного суда и ожидающее его будущее, в процессе рассказа добавив к его похмельной мигрени сломанный нос и, кажется, пару ребер. Лежа на полу в каюте корабля и кашляя кровью, Сейфер узнал о себе нечто новое: ему хотелось жить. Он не мог просто сдаться, это равнялось самоубийству. Даже, если бы ему и удалось дожить до суда, какова была вероятность оправдательного приговора? Военный суд Галбадии решил бы его судьбу за пятнадцать минут, не слушая никаких оправданий про одержимость и кошмары. Это если бы он вообще стал свидетельствовать в свою защиту — как можно рассказать то, чего не помнишь?.. В Галбадии, в отличие от Баламба, все еще практиковали высшую меру наказания. Как и в Эстаре. Как и в Доллете. Оставался север, и именно туда указывало созвездие Белого Рыцаря. Определившись с направлением и общим настроением, гласящим «выжить любой ценой», Сейфер приступил к активным действиям; действие всегда давалось ему легче, чем планирование, но галбадианцы явно были не в курсе, иначе выставили бы у его двери караул из десяти человек вместо двух. Еще они явно не знали, что оружием может быть практически любой предмет, — черт, чему Мартин учил своих щенков? Следующие два года Сейфер провел в бегах — небольшие городки, где сложно было найти какую-то работу, помимо убиения монстров и разгрузки кораблей; бандитские притоны, в которых периодически был нужен охранник или вышибала; темные улицы, где были востребованы умения наемного убийцы… он прекрасно осознавал, что навыки и знания, полученные в Саду, сложно было с успехом применять в реальной жизни, так что вариантов оставалось не так много. В любом случае, любая работа продолжалась ровно до того момента, когда кто-либо бросал взгляд на его шрам, и в глазах этого кого-то загорался ужас узнавания. Свой двадцать первый День рождения Сейфер встретил посреди лесов Трабии, не имея не малейшего представления, где именно на карте он находится, и отчаянно мечтая о горячем душе и каком-нибудь горячем напитке внутрь. Мох, растущий на проклятых северных деревьях со всех сторон, существенно уменьшал шансы сориентироваться на местности и выбраться к какому-нибудь селению. Учитывая его специфическую удачу, Сейфер был практически уверен, что наткнется либо на стоянку Галбадии/Эстара, либо выйдет прямиком к Саду Трабии, где его моментально порвут на части озлобленные Сиидʼы. Он вдохнул сигаретный дым и закашлялся, боль в груди усилилась — то ли легкие оказались в заговоре с галбадианцами и решили наградить его воспалением, то ли пора было бросать курить. Скорее всего, правдой были оба варианта. Безумно хотелось спать. Где-то вдалеке раздался тоскливый волчий вой. Сейфер решительно отодрал себя от дерева и встал. В лесах Трабии было мало монстров, основная часть Лунного плача пришлась на Центру и Эстар, но, помимо монстров, здесь хватало и другой живности. Пора было двигаться и искать место для ночлега; желательно, подальше от хищной стаи ночных охотников. И, желательно, до того, как пойдет снег. Сейфер сделал шаг и застыл на месте, услышав слабый треск за деревьями. На поляну медленно выплыл черно-полосатый скат с восемью желтыми глазами. Хвост существа хлестал по воздуху, производя тот самый, настороживший его, треск. Гайла. Рука скользнула к поясу в поисках несуществующего ганблейда — прошло уже два года, но рефлексы все еще заставляли хвататься за оставленный в Баламбе Гиперион. Он чертыхнулся и извлек вместо привычного оружия два длинных ножа. Скат в очередной раз хлестнул хвостом по воздуху и раззявил пасть, извергнув в сторону Сейфера некоторое количество дурно пахнущей жидкости. Бывший рыцарь с легкостью уклонился, кружа вокруг твари в поисках места, куда можно было бы воткнуть что-нибудь острое. Ему очень сильно не хватало Гипериона — нож был оружием ближней дистанции и требовал слишком интимного, на взгляд Сейфера, контакта с монстром. Впрочем, кто сказал, что ножом обязательно резать?.. Скат хлопнул плавниками, готовясь к следующей атаке. Сейфер прищурился, и оба лезвия просвистели в воздухе, вонзаясь скату в ненароком открытое брюхо. Тварь взревела и завалилась на бок, теряя высоту и отчаянно хлеща хвостом по снегу. Мобилизовав свой скудный запас терпения, Сейфер все-таки дождался, пока конвульсии прекратятся, и подошел к скату, на ходу отвинчивая крышку у железной фляги. Загадочная жидкость, получаемая из крови Гайлы, служила для синтеза некоторых заклинаний. Еще, кажется, ее использовали Голубые маги, но Сейфера жидкость интересовала исключительно с точки зрения продажи ее в ближайшем селении. Одетой в перчатку рукой он перевернул тушу чудовища и наклонился, вытаскивая ножи. На морозе кровь застывала практически моментально, во фляжку упало лишь несколько капель, остальная жидкость ушла в снег. Сейфер чертыхнулся, завинтил пробку и встал. Хватит тратить время на ерунду. Он брел в стремительно сгущающихся сумерках уже час, когда заметил впереди за деревьями очертания чего-то, похожего на хижину. Осторожная разведка показала, что вокруг строения не было никаких следов: видимо, хижина использовалась в качестве охотничьей заимки в сезон, а сейчас пустовала, ожидая хозяина. Конец декабря мало подходил для подобной активности — если, конечно, не считать охоту на волков и Сейфера Алмази. Замок оказался слабоват, но этого и стоило ожидать, он был рассчитан на животных и случайных воров, а не на бывшего наемника с отточенными навыками вскрытия всего, что закрыто. Горячей воды в хижине, конечно, не было, как и запасов еды — помимо стандартных запасов вяленого мяса и непонятного алкогольного пойла, которым он наполнил запасную фляжку, — но Сейфер так устал, что ему было уже все равно. В хижине была кровать. Ему хватило одного взгляда на покрытую шкурами горизонтальную лежанку, чтобы в полной мере осознать, что он не спал нормально почти месяц, не ел примерно столько же, и сейчас просто упадет от изнеможения и сдохнет прям тут, на полу, если немедленно не ляжет на эту заманчивую кровать и не уснет. Плевать на кошмары, плевать на еду, плевать на волков и снег снаружи. Дважды плевать поочередно на галбадианцев и эстарцев. Спаааааать… …Пробуждение было неприятным. Второй раз за последние два года, проснувшись, он обнаружил себя мордой в полу в окружении недружелюбных и очень агрессивных людей. Сейфер не слишком громко, но с искренним чувством проклял самого себя и свою специфическую удачу. — Отпустите его, — с неприкрытым раздражением скомандовал женский голос. Очень знакомый женский голос. — Я старше по званию всех вас, вместе взятых, так что не советую спорить. — Он опасный преступник, я бы не рекомендовал… — возразил раздраженный мужской голос. Женщина отмахнулась от предупреждения и присела рядом с пленником. — Сейфер, в пять лет ты играл в прятки намного лучше, чем сейчас. Воцарилось потрясенное молчание, на мгновение нарушенное лишь мученическим стоном Сейфера. — Спасибо, Трип, — пробормотал Сейфер, не поднимая головы с земли. — От моей репутации еще что-то осталось? Судя по приглушенным смешкам галбадианцев, его репутация претерпела существенные изменения не в лучшую сторону. Квистис вздохнула. — Сейфер, вставай. __________________ Лес Нет мне покоя Не нахожу дорог и просек Сижу и смотрю, как исчезает день Лес Боль в моей груди Мое сердце бьется слишком уж быстро Не знаю, сколько я еще продержусь Держи меня Ведь ты придешь и спасешь меня? Кто поймет меня Когда у меня волчий взгляд?