Все темное в ней

Иссиня-черная ночь заполняла каждый уголок комнаты, поглощая слабый, тонкий лунный свет. Тусклые тени деревьев колыхались на стенах, когда за окном проезжала машина, пытаясь фарами разогнать окружающий мрак. И глухая, обволакивающая тишина вкрадчивым туманом расползалась по Институту, стремясь исключить любой звук. Изабель мотнула головой - пряди волос упали на лицо, резкими черными штрихами расчертив бледную кожу, и прилипли ко взмокшему лбу. Меж бровей девушки пролегла морщинка боли, невыносимой муки. Охотница спала, и вновь её сознание терзал кошмар. ...Судорожно хватая ртом воздух, она бежала сквозь кромешную тьму, спотыкаясь, хватаясь за стены, молясь всем ангелам, чтобы спасли. По ногам скользило что-то острое, чьи-то когти, а за спиной раздавалось шипение. В какой-то момент когти вонзились в плоть, вызывая вспышку адской боли, мгновенно растекшейся по венам... Лайтвуд вскрикнула, запрокинув голову и уперевшись затылком в подушку. Вопль застыл в гортани, а язык обожгло горьким вкусом желчи. Сердце рванулось вперед, словно норовя вырваться на волю, ударилось о прутья ребер и забилось чаще, будто надеясь сломать кости. ...Полетела вперед, инстинктивно выставив перед собой руки и ударившись о что-то твёрдое, кажется, шершавый камень. Ладони саднят и похоже, что она содрала на них кожу. По ноге разливается нечто горячее, и брюки липнут к ране, причиняя еще боль. Её страх цветным фейерверком ударяет в голову, и всё идет кругом, вертится. Она не может встать, лишь оглядывается назад, силясь разглядеть врага, и ползет дальше... Губы кривятся в гримасе ужаса. Слезы пробиваются сквозь веки и обжигают щеки, сбегая на шею и застывая в ложбинке ключиц. Изабель метается по постели, пальцами впиваясь в простыни, одеяло. Грудь сотрясают беззвучные крики, по позвоночнику пробегает разряд боли. Новой. ...Руки пачкаются в чем-то липком. Сперва только ладони, но жидкости всё больше, словно девушка входит в водоем. По локоть. По плечи. Она запрокидывает голову, чтобы не захлебнутся, и вскоре уже не чувствует дна. Гребет сквозь вязкую массу, ощущая на губах металлический соленый привкус. Гонит мысли прочь. Нужно спасаться, спасаться... Хриплый выдох сквозь стиснутые зубы, и девушка перевернулась на живот, всхлипывая и кусая уголок подушки. Ей жутко, и это чувство пронзает всё тело болезненными электрическими ударами. ...Вверху вспыхивают белые лампы, и она, не сдержавшись, кричит. Её окружает кровь, она посреди кровавого озера. Вокруг всё еще непроницаемая тьма, а она в крови. Воздух в легких заканчивается, и её тянет вниз - уходит под кровь, в последний момент лишь успев всплыть обратно. Рыдает, продолжая плыть в надежде найти берег и выбраться, а потом бежать, бежать... И вдруг видит долгожданное спасение, каменный бортик, словно в бассейне. Цепляется за него, пытаясь выбраться, но пальцы соскальзывают, боль вспыхивает в самых кончиках. Она раз за разом повторяет попытки, однако бесполезно, только руки обдирает... Охотница царапает себе горло, которое, кажется, разрывает изнутри от животного, первобытного ужаса. Метнулась к краю кровати, замерла на секунду, и перевернулась обратно на спину. ...Она замирает, услыхав среди жуткого плеска крови шаги. Цепляясь за острые выступы, чтобы не утонуть, утыкается носом в камень, стараясь стать как можно незаметнее. Каждый шаг равен каждому ударю её сердца. Остановился. Робко, испуганно она поднимает глаза, и видит, как человек присел на корточки около самого бортика. Взгляд скользит выше, к лицу... Быстрый вдох. Черные глаза насмешливо прищурены, на губах ехидная ухмылка, платиново-белые волосы падают на лоб. Себастьян... Изабель затихла. Тяжелые вдохи терзали грудную клетку. Но лицо девушки разгладилось, пальцы, до побелевших костяшек сжимающие простыни, разжались, напряженные мышцы расслабились. Лайтвуд... Успокоилась. ...Став на колени, он протянул к ней руку, крепко схватил за плечо и резко дернул на себя, помогая выбраться. Моргенштерн вытащил её, несчастную, потерявшуюся в собственном страхе и дрожи. Забывая про то, что он враг, она взахлеб рыдала, и всхлипы вперемешку с икотой сотрясали всё тело. Себастьян ладонями обхватил её лицо, заставляя смотреть на него. Полный опустошения взгляд девушки встретился с изучающим молодого человека. Он провел ладонью вниз по её коже, от щек к шее, пачкая аристократично-бледную кожу безобразными алыми разводами. - Маленькая Лайтвуд, - и голос эхом разнесся по темноте. - Охотники бросили тебя. Я же спас. Иронично, не находишь?.. Охотница широко распахнула глаза, уставившись в потолок, по которому изгибались едва заметные силуэты деревьев за окном. Сглотнув, она повела ладонью по лицу и часто заморгала. Сны... Странные сны. *** Zella Day - Hypnotic Изабель неловко переминалась с ноги на ногу, мысленно пытаясь убедить саму себя, что затея не так уж и плоха. Вернее, что эта затея - единственное спасение. За несколько дней в Институте раздражения и злости в девушке на копилось столько, что будь это яд, то его хватило бы, чтобы отравить весь Нью-Йорк. А воспоминания о легкости и свободе после близости с полудемоном были слишком свежи. Чертовски противно было признавать, но он был единственной возможностью избавиться от злости. Лайтвуд провела ладонью по рукаву атласной темно-фиолетовой блузке, которую считала одной из лучших в своем гардеробе и выбрала для такого «события». Хотя, сказать честно, она не представляла, что нужно делать. В прошлый раз они оба были под действием наркотика, была ночь... Охотница не хотела специально одевать платье подобного тому красному. Зажмурившись и досчитав до десяти, она решительно шагнула к двери знакомого дома и постучала. Добровольно прийти в дом врага казалось идиотизмом. На пороге возник один из Темных. В его глазах мелькнуло узнавание, и рука опустилась на рукоять клинка. - Я с миром, - торопливо подняла вверх руки Изабель. - Передай своему господину, что пришла Изабель Лайтвуд. Он наверняка знает об этом. Охотник шагнул в сторону, пропуская гостью внутрь, и как только дверь закрылась, придирчиво прошелся по ней руками, проверяя, нет ли оружия. Не нашел. И, не прекращая подозрительно коситься на Лайтвуд, ушел сообщить хозяину. Девушка же выдохнула, оставшись в одиночестве посреди просторной гостиной. Здесь всё было в тех же красных и белых тонах, как и в комнате Себастьяна. Забавно, что она это помнила. Изабель заправила за ухо прядь волос, выбившуюся из хвоста, а потом, немного поразмыслив, расстегнула первые две пуговицы на блузке, немного приоткрыв грудь. Её не покидало неприятное ощущение собственной продажности... Или же неправильности. И дело было не только в том, что она собиралась переспать с главным врагом. Дело было в том, что в глубине душу ей этого хотелось. - Какие гости, - саркастически оборонил Моргенштерн, сбежав вниз по лестнице и остановившись в полуметре от своей гостьи. Склонил голову к плечу, оценивающим взглядом скользя по Лайтвуд, отчего она невольно поежилась. - Чем обязан, маленькая Лайтвуд? - Я... - протянула девушка и умолкла, с ужасом осознав, что совершенно не подумала о том, как преподнести всю ситуацию. Не рассчитывала же, что при одном её появление молодой человек набросился с поцелуями. Не такие же они. Или рассчитывала?.. - Я... - закусив губу, Охотница заметалась взглядом по комнате, чувствуя себя жертвой, загнанной в угол. - Так что? - Себастьян сделал несколько шагов к ней, не отпуская цепкого взгляда. - Все слова от восторга растеряла? - предположил, иронично усмехнувшись. Он чуть опустил взгляд, и усмешка переросла в откровенную двусмысленную ухмылку, а щеки девушки запылали маковым цветом. Была не была, как говорится. Уничтожив расстояние между ними парой шагов, Изабель прижалась к губам Моргенштерна своими. Он застыл, и несколько секунд не отвечал на поцелуй. Сердце девушки кольнуло разочарованием. Дура, какая же она дура!.. И внезапно ощутила отклик. Одна рука молодого человека опустилась на талию Лайтвуд, другая скользнула по щеке. Приоткрыв губы, он всё же ответил на поцелуй, немедленно углубляя его, едва ощутимо касаясь языком губ девушки, прикусывая нижнюю... У Охотницы перехватило дыхание, и она судорожно схватилась за его плечи, потому что ноги предательски не держали. Одним быстрым движением Себастьян сорвал заколку, и её волосы рассыпались по плечам и спине, укрывая, точно плащ. Девушка жадно целовала, впитывая в себя искрящийся сгустившийся воздух. Её ладони свободно касались его спины, одной рукой обвилась вокруг шеи молодого человека, пытаясь прижаться сильнее, слиться... Полудемон подхватил её под ноги и поднял на руки. Не разрывая поцелуя, переместился на лестницу, вверх по ней - и они уже в знакомой комнате. Опустил Изабель на постель и дернул оставшиеся пуговицы на блузке, обнажая девушку. Она вдохнула, ощущая головокружение на грани потери сознания, прикрыла глаза, уже полыхая, словно в огне. В адском огне. Его губы у неё шее, руки касаются плеч, ведет дорожку из поцелуев ниже, останавливаясь у груди, живота. Каждый сантиметр кожи Лайтвуд покрывался мурашками, каждый сантиметр трепетал в сладостной муке. Моргенштерн дернул её брюки вниз, стаскивая их с девушки, она же подалась вперед, снимая одежду с него. Вперемешку, захлебываясь эмоциями, они отдавались порывам. Изабель села, стремясь оказаться ближе к нему. Прикусила кожу на шее, оставляя свою метку как бы в отместку за те, что оставил ей он. Запрокинув голову, девушка чуть приподнялась и застонала, позволяя полудемону заполнить её. Хриплый стон, пальцы Лайтвуд в его волосах... С каждым новом толчком иголки под кожей кололись всё сильнее, и в какой-то один момент вдруг расплавились жидким металлом растекаясь по венам, артериям, аорте. Девушка судорожно цеплялась за Моргенштерна, чье горячее дыхание обжигало ей плечо, чьи руки крепко, до боли и синяков сжимали её бедра. Вскрикнув, Изабель замерла, уткнувшись носом в сгиб шеи полудемона. Она тяжело дышала, казалось, что легкие разъедает кислотой кислорода, потому что до этого момента дыхание прервалось. Мышцы заполнило теплотой, расслабленной негой. Закрыв глаза, Лайтвуд откинулась на постель, надеясь, что не задохнется от переизбытка воздуха... И эмоций. Капелька пота щекотно сбежала вниз по шее, и девушка пальцами стерла её. Открыв глаза, смущенно потянула на себя одеяло и укрылась, перевернулась на бок, к краю постели. Она не знала, что теперь нужно делать или говорить. В прошлый раз они с Себастьяном уснули, а утром Охотница просто сбежала. Сейчас же всё было по-другому. Осторожно покосившись на молодого человека, который точно так же с закрытыми глазами пытался восстановить дыхание, девушка аккуратно опустила руку к полу. Кончиками пальцев коснулась своей смятой одежды, так и оставшийся лежать комом. Продолжая оглядываться на полудемона, она потянула за ткань брюк, ладонь скользнула в потайной кармашек. Пальцы нащупали прохладную кожаную рукоятку. Лайтвуд облегченно выдохнула, и вытащила из кармана маленький кинжал. Стараясь действовать незаметно, она спрятала оружие под одеяло. Нужно сосредоточиться. Другого шанса не будет. Перевернувшись обратно на спину, девушка напрягалась настолько, насколько могла себе позволить. Она должна убить его. Убить двух зайцев сразу: и освободиться от власти врага, и уничтожить его как угрозу миру. В одно мгновение Изабель рванулась, оказавшись сверху Себастьяна, и устремила острие кинжала прямо ему в грудь. В тот же миг тело начало цепенеть под действием пыльцы, и в тот же миг молодой человек резко открыл глаза и перехватил за запястье руку девушку, и лезвие застыло буквально в миллиметре от его кожи. На пару секунд оба замерли в таком положение, причем Охотница изо всех сил пыталась опустить кинжал, а полудемон удерживал её. А затем он силой отклонил руку Лайтвуд, сбросил противницу с себя, уложив на лопатки, и сам оказался сверху. Их взгляды скрестились в безмолвной борьбе. Пальцы на запястье девушки сжались сильнее, и она вынуждена была разжать свои - кинжал упал на матрас. Изабель отвернулась, едва сдерживая слёзы. А Моргенштерн склонился над ней, проведя губами от подбородка к скуле. - В следующий раз, Bella charme*, приходи, когда захочешь получить исключительно удовольствие, - прошептал, несильно прикусив ухо. Его язвительная ухмылка, что расцвела на губах, была физически ощутима. - Если, конечно, ты не увлекаешься некрофилией. Девушка слабо дернулась, лицо скривилось в гримасе отчаяния и отвращения. Себастьян отпустил её и, посмеиваясь, поднялся с постели, исчезнув за дверью соседней комнаты. Лайтвуд же подтянула ноги к груди и, уткнувшись лицом в колени, сдавленно всхлипывала. Дело было не в том, что она опять оказалась в одной постели с Моргенштерном или что не смогла убить. Где-то внутри она не хотела убивать его.