Роза в сердце

Ночь хны - Тетя Мерьем? - Что, Муратик? - Почему моя тетя плачет?       Мерьем взглянула на тонкую фигурку Фатмагюль, с головы до ног укутанную в красную вуаль, расшитую золотыми блестками и пайетками. Госпожа Дженни, мачеха Керима, раскатала у ног девушки рулон шелковой ткани. Накануне вечером она не отпустила Мерьем от себя, пока не выяснила, как именно должна вести себя турецкая свекровь, в сотый раз предложив Мерьем самой выступать на помолвке в этом качестве.       Затем все молодые девушки обошли гостей с зажженными в руках свечами, а те, в свою очередь, осыпали голову невесты золотыми монетами. Фатмагюль встала на ткань и прошла по «шелковому пути» к свекрови, приложив ее руку к губам, а затем ко лбу. Когда в дверях появилась Дениз с первым подносом, уставленным аппетитными фруктами и марципанами, гости заметно оживились и стали помогать расставлять угощения на низких столиках.       Фатмагюль усадили на стул в центре комнаты и девушки, образовав "магический" круг, затянули протяжные, печальные песнопения. Вот тогда Фатмагюль, у которой и так весь день глаза были на мокром месте, окончательно расплакалась и не смогла скрыть этого, когда невестка приподняла ее фату. Пожилые женщины довольно закивали, ведь они знали: улыбчивая невеста – печальная жена. Госпожа Дженни снова появилась перед Фатмагюль и, зачерпнув из серебряной миски по чайной ложке хны, вложила их в ладошки Фатмагюль, накрыв золотыми монетами. - Зять! – закричал Мурат, заметив Керима возле двери.       С веселыми криками, жениха, пытавшегося было сбежать, втащили в комнату и окрасили кончик его мизинца хной, а затем разрисовали ею руки Фатмагюль. Традиционно мужчины и женщины должны были находиться в разных помещениях во время помолвки, но Кериму не терпелось увидеть свою невесту в праздничном биндалли*. - Зять, - спросил Мурат, когда женщины окончательно выдворили их из своих комнат, - почему тетя в красном платье, а не в белом? Я видел в кино, невесты всегда в белом. - Это такая традиция, Мурат. Раньше в Турции все невесты выходили замуж в красных платьях. - Значит, у тети будет два платья? - Да, сегодня у нее ночь хны, поэтому она в красном, а завтра, на свадьбе, будет в белом. - Тогда у моей невесты будет три платья, - после недолгих размышлений постановил Мурат. - Да что ты говоришь? – засмеялся Керим и, закинув мальчика себе на плечо, отправился на поиски Рахми.

***

Свадебное утро - Фатамагюль, - вкрадчивым голосом начала невестка, дождавшись, пока они останутся в комнате наедине. - Невестка, помоги, - девушка никак не могла справиться с последним крошечным крючком на платье. - У тебя есть ко мне какие-нибудь вопросы? – загадочно улыбаясь, продолжала невестка. - Я не поняла, сначала придет мулла, потом поедем на роспись или наоборот? - Мулла уже сидит внизу, скорее всего обряд начался. Пока ты тут прихорашиваешься, тебя уже выдали замуж, - ухмыльнулась невестка и продолжила, - но ты, ведь понимаешь, что по-настоящему женой Керима станешь только сегодня ночью?       Румянец залил Фатмагюль от корней волос до кончиков ногтей. Так вот что она задумала: хочет исполнить роль "старшей" и посвятить невесту в тонкости семейной жизни. - Невестка, посмотри, все застегнули? Ничего не пропустили? Их так много. - Не пропустили, не пропустили, не стали облегчать Кериму задачу, пусть помучается. - Фатмагюль, где твой букет? – с этими словами в комнату ворвалась Дениз. Давно ли Фатмагюль познакомилась с сестренкой Керима, но девушки успели подружиться - Он здесь, на столике, все хорошо. - Идем же, тебя все ждут, - провозгласила Дениз, и Фатмагюль шагнула навстречу нарядным гостям и умиравшему от волнения Кериму.

***

- Отец, вот ты где! Я везде ищу тебя.       Керим отвлек господина Фахреттина от наблюдения за белой машиной, все утро маячившей возле дома Фатмагюль. Несмотря на то, что он забрал свое заявление, нанесенное оскорбление и страх за жизнь сына не покидали его. Он был уверен, что в новогоднюю ночь злоумышленник покушался именно на Керима. То дуло, от которого отец защитил сына, предназначалось последнему, и никто на свете не смог бы ни переубедить его в этом, ни заставить забыть. - Фатмагюль уже вышла? - Нет, Дениз говорит - какие-то проблемы с платьем. - Ничего, сынок, она уже стала твоей женой перед Аллахом. Теперь осталось заключить ваш брак перед людьми. - Особенно перед некоторыми, - пробормотал Керим. - Что? - Да ничего. Я все хочу сказать тебе, как важно для меня то, что ты и твоя семья в этот день с нами, - парню стало не по себе, и он не знал, как продолжать этот разговор, да и стоило ли вообще его затевать. Когда он посмотрел на отца, в глазах у того стояли слезы, он обнял сына и прошептал: - Теперь мне ничего не страшно, даже смерть. - Керим! Ай, прошу прощения, - Мерьем выбежала на улицу, - Фатмагюль уже выходит, давай же, не заставляй девушку ждать.       Керим вернулся в комнату и сначала не понял, что за незнакомка стоит перед ним. Девушка была совершенно не похожа на его Фатмагюль – она была выше ростом, казалась старше в этом длинном платье, взгляд был серьезным и настороженным. Но, найдя глаза Керима своими глазами, Фатмагюль не удержалась и прыснула со смеху. Тогда Керим успокоился: перед ним его любимая, его смешная, веселая девочка-невеста, рука которой отныне всегда будет в его руке, и только с ней одной он сможет говорить вот так, одними глазами: «Не могу поверить, ты так прекрасна!» «Я, правда, нравлюсь тебе?» «Очень! Я столько раз представлял тебя в свадебном платье, но реальность в тысячу раз прекраснее!»

***

Брачная ночь       Я все не решаюсь подняться с кресла и пройти в спальню. Керим тоже занимает себя листанием журналов и бесцельным щелканьем пульта. Со стороны мы обычная супружеская пара, которая проводит тихий вечер дома, перед телевизором. Я чувствую, что должна сделать первый шаг и поднимаюсь. Каналы тут же перестают сменять друг друга, и я чувствую жгучий взгляд Керима где-то между лопаток.       Я прохожу в спальню. Ту самую, которую столько лет Керим занимал один. Сейчас она выглядит иначе. Практически все вещи Керима, да и мои тоже, уже переехали в наш новый дом, в Измир, и с комфортом разместились в шкафах, на полочках и тумбочках. Комната празднично украшена цветами, на подоконнике расставлены свечи. Фотографии маленького Керима и его мамы так и лежат на дне коробки - он пока не решается достать их.       Пока я думаю об этом, смотрю на себя в огромное зеркало и снимаю фату. Чтобы полностью освободиться из нее, из пучка надо вынуть не меньше двух десяток шпилек. Ой, кажется Керим идет, Аллах, шпилька сломалась. Ну вот, наконец-то сняла фату. Надо положить. Аккуратно надо положить, чтобы не помялась. Куда положить-то. На кровать?       Кровать… Ее специально купили для брачной ночи. Для этой единственной ночи, что мы проведем в доме тети Мерьем. Ох, и не сладко ей сейчас у нас. Наверняка невестка достает ее разными глупостями, вместо того, чтобы помогать собирать со столов. Кажется, он думает, закрыть дверь или нет. Не закрыл, и свет включил. Ох, Керим, ну зачем ты его включил? - Оставить? – спрашивает он. - Оставь, если хочешь. - Нет, лучше погашу, такой яркий.       И зачем я свет включил? Кажется, смутил ее. Так, надо пиджак снять. Такой простой, обычный жест, снять пиджак и повесить, только куда? Все вынесли, даже стула нет, одна кровать. «Красивая женщина, на всю кровать», так любили шутить старики, разглядывая проплывающую мимо, особо пышную, хатун** через прозрачный стаканчик с чаем. Аллах, о чем я думаю? - Давай, я повешу. Здесь, оказывается, есть вешалка. Смотри, тетя Мерьем все предусмотрела, - улыбнулась Фатмагюль.       Улыбается. Значит, ей не так страшно. По крайней мере, не так, как мне. Да нет, мне не страшно, ну то есть... Тьфу ты… Она ждет. Чего-то ждет от меня. Как «чего-то»? Ты совсем дурак или как? Она же не знает, чего ждать, а вот ты знаешь. Хотя, то что было вообще вспоминать не стоит, понял? - Тебе не холодно? Может закрыть окно? - Нет, мне наоборот душно. Знаешь, я пойду переоденусь, - с этими словами Фатмагюль нырнула рукой под подушку, достала что-то белое, шелковистое и, задев в тесноте Керима плечом, скрылась за дверью.       Фуу… слава Аллаху, можно снять этот галстук. И ботинки снять, а то как потом… и носки заодно. Останусь босиком, да так лучше, босиком. Ковер какой-то. Что за ковер? Наверное, из комнаты тети. Все сюда перенесла. Как потом будет нести обратно? Надо попросить ребят помочь ей. Хотя, если завтра мы не сразу уедем, перенесу сам, пока Фатмагюль пойдет забирать последние мелочи из дома. Или лучше не оставлять ее с невесткой? Но я ей точно на глаза не покажусь, замучает своими намеками. Хотя, брат, такими темпами, как у тебя, и намекать-то будет не на что.       Правда, душно. Надо открыть окно. Вот так, какой воздух свежий, всегда эти цветы сильнее пахнут ночью, чем днем.

***

      Обернувшись, Керим замер от неожиданности. Фатмагюль уже вошла в комнату и в нерешительности остановилась. На ней была тоненькая, белоснежная сорочка до пят, державшаяся на двух бретельках. Ее жених, казалось, потерял дар речи и окаменел, только глаза жгли ее черным огнем, а еще в них горели полуночные звезды. Тяжело вздохнув, Фатмагюль сделала шаг навстречу Кериму и спустила обе бретельки с плеч. Сорочка упала, задержавшись на бедрах, а глаза Керима продолжали глядеть в ее глаза. Он подошел и обнял Фатмагюль, так крепко, так нежно, как не обнимал еще ни разу в жизни.

***

- А как танцевал папа Фахреттин! Ты знал, что твой отец так замечательно танцует? – спросила Фатмагюль, облокотившись на руку. - Конечно, нет, что я вообще знал об отце? А Госпожа Мукаддес? – озарило Керима воспоминание о буйных танцах невестки. Они взглянули друг на друга и тут же покатились со смеху. - Она всегда такие платья одевает, ну, в общем не для танцев, - сквозь смех продолжала Фатмагюль. - Это уж точно! Хорошо, что всех друзей Мурата позвали - он не скучал. Я слышал, как он им всем рассказывал, что первый кусок торта будет его. - Милый мой! Он так ждал этого торта, как будто в жизни не ел ничего сладкого. - Наш сын тоже будет таким, как ты думаешь? - Не знаю, - Фатмагюль мечтательно уставилась в потолок, на котором сонно бродили тени. Их умиротворенное покачивание загипнотизировало девушку, и она с трудом подавила сладкий зевок. - Засыпай, ты так устала сегодня, - Керим натянул на нее одеяло повыше. - Нет, я не хочу спать, - Фатмагюль, словно кошка, свернулась в комочек, рядом с Керимом. Не удержавшись, он припал губами к бархатистому плечу, а когда взглянул на жену, она уже крепко и глубоко спала.       Керим знал, что не уснет в эту ночь. Он не хотел, чтобы она кончалась. Он мог бы так всю жизнь наблюдать за спящей Фатмагюль - за ее глубоким дыханием, за легкой улыбкой, то и дело зажигавшейся на губах, за подрагиванием длинных ресниц, бросавших тени аж до самых щек.       Страшно хотелось пить. Стараясь не разбудить ее, Керим выбрался из под тонкой простыни, и нашарил где-то свои брюки. Затем прошел на кухню, и не зажигая свет, осушил три стакана воды, один за другим. Резкий всполох где-то на горизонте неожиданно привлек его внимание.       «Неужели рассвет?» - пронеслось в голове, «да это пожар!» Керим ринулся в спальню. «Не буду будить», но, схватив рубашку, он с шумом опрокинул вешалку, и Фатмагюль резко вскочила на кровати. - Что случилось? – всполошилась она. - Пожар, на той стороне пожар. Оставайся здесь, я сам схожу. - Ни за что! Я тебя не пущу одного, - Фатмагюль вскочила с кровати и стала впопыхах надевать свадебное платье, так как другой одежды в этом доме просто не было.

***

      Он разлил бензин по полу, брызнул на стены, на окна с так и не вставленными стеклами, зиявшими черной пустотой. Дом был слеп, глух, мертв. Фатмагюль уже никогда не войдет в него, никогда ее рука не повесит шторы на эти окна, не смахнет пыль с картинных рамок на этих стенах, не вымоет этот пол. Так зачем ему стоять тут и глазеть своими слепыми окнами на деревню. Пусть горит, и пусть он сгорит вместе с ним.       Поначалу было не страшно, а затем, по мере того, как вокруг становилось светлее, дыхание все больше затруднялось. Стало так жарко, как в аду, и… он потерял сознание. Потом, почему-то, стало легче дышать. Он понял, что лежит уже не на каменном полу, а на траве, пламя не вокруг него, а где-то вдалеке, и в легкие настойчиво пробирается свежий воздух и утомительно-сладкий запах цветов. А вот и Фатмагюль, в белом платье. Нет, он не в аду, он в раю. Вот она бежит к нему, сейчас обнимет и скажет, что всегда любила только его, всегда его ждала. - Керим! – Фатмагюль бросилась к мужу и обхватила его шею руками, - Ты в порядке? - Да, кажется, успел, вроде он дышит.       Фатмагюль лишь мельком взглянула на Мустафу и нахмурилась, когда Керим сильно закашлялся. - Дыши, глубже, Керим, дыши.       Зеваки уже начали по-тихоньку собираться, строя свои версии произошедшего и косо поглядываю на молодоженов.       Сирена скорой помощи снова привела Мустафу в чувство. Он ощутил, как кто-то сильный схватил его за руки - за ноги и уложил на носилки. Прежде чем закрылись двери, он увидел как она взяла за руку его, злейшего врага, укравшего его жизнь, и он снова потерял сознание.