Закон скрещивания параллельных прямых

«Well you think that you know what I am but you don't. 'Cause I say what you can't and I do what you won't.» Halestorm, «Sick individual»

На самом деле, это был уже второй или третий стакан кофе, но сил отчего-то не прибавлялось, а мысли продолжали рассеиваться, как утренний туман за окном. Работать в такой суматохе было сложно, но Герра знал, что как бы далеко ни заходил прогресс и ни позволял каждому трудящемуся работать через Всемирную Сеть, это движение кругом настраивало на рабочий ритм, при том, что день был довольно мрачным. Съемки шли с девяти. Но, если быть точным, — с одиннадцати. Поначалу вся съемочная группа ждала режиссера, затем — ведущего, после почему-то перестала работать одна из камер, а потому нервы сценаристов и актеров начинали потихоньку лопаться, как натянутые скрипичные струны. Однако и на том проблемы не закончились, а как будто только прибавились: шутки, которые должны были выстрелить, не заходили, по техническим причинам пришлось урезать половину сценария и затем переработать оставшееся. Голова от этого шла кругом, но права выбора предоставлено не было. И все приходилось начинать по новой. — Не понимаю, в чем тут дело, — произнес Максим Королев, небрежно бросив сценарий на стол, — Ну все же шло нормально! Герра откинулся в кресле и закинул руки за голову. — За годы игры в высшей лиге ты должен был привыкнуть, что жизнь не сахар. — Само собой. Но как раз в том месте… Даже Илья Швецов чуть ли не в истерике бился! Почти катался по полу и стучал кулаками. — Не бери в голову. Это суровый мир телевиденья. Он окинул взглядом опустевшую кружку. Только теперь Герра понял, что кофе помогал ему не столько прогнать остатки бессонной ночи, сколько заполнял мрак пустых перерывов и на время избавлял от тошнотворного чувства песка в глазах. — Похоже, на время всего этого цирка-шапито кофе стал твоим лучшим другом, — заметил Максим, вытягивая из кармана джинсов пачку сигарет. — Ты переоцениваешь. — Роль цирка? — Роль кофе. В ответ Королев сначала сдержанно фыркнул, а затем громко рассмеялся, причем так заразительно, что Герра тоже не сдержал улыбки. — Кстати о цирке, — продолжил Макс, затягиваясь сигаретой, — Ты помнишь, в субботу у нас торжественное открытие? — Тут вообще курить запрещено. — Ну я же около форточки, — отмахнулся тот, но сигарету все же потушил, — Так ты идешь? — Иду. Разве у меня есть выбор? — По-моему, это не самая плохая затея. Конечно, шампанское у них кислит и канапе с икрой не подают. Но все же. Герра хмыкнул. На эти выходные у него уже были планы, пусть и не столь грандиозные и даже не совсем конкретные, но отчего-то они казались ему более весомыми, чем всякие фуршеты без канапе. — Толстый тоже собрался, между прочим, — отстраненно произнес Максим, — Корпоратив типа. Повеселимся, пошутим чего-нибудь… — Пошутим? Ну тогда чего бы и не пойти. На самом деле ему хотелось закончить этот разговор, который казался ему таким нелепым и пустым, и, к счастью, Королев молча понял его. Собственно, когда подобные собрания становятся частью профессии, ощущения праздника в них испаряется. Именно поэтому в ту безоблачную субботу Герра едва не забыл об этой внезапно возникшей корпоративной вечеринке. Он недолго думал, в чем ему идти. Синий костюм, который более или менее выглядел и торжественно, и неформально, был выбран практически «на автомате», поскольку выходов в свет в нем было совершено не так уж мало, а разряжаться (что, кстати говоря, не входило в его привычку) было ни к чему. Как, впрочем, и спешить приехать вовремя. Герра вошел в залитый ярким светом зал одним из последних. Здесь его уже ждали. С почти одинаковой очередностью к нему подходили гости, жали руки, обменивались дежурными фразами и все это не представляло ничего нового. По сути менялись лишь места. Редко — лица. И Герра был готов предположить скоропалительную развязку сего действа, если бы навстречу ему не вышел Максим в кипельно-белой рубашке. — О, ты уже здесь, — произнес тот и подал руку, — Все как раз тебя ждали. — Не может быть. — Еще как может. Наши стоят во-о-он там, — протянул Максим и указал Герре на дальний угол зала, — Кстати говоря, — продолжил он, уводя товарища за собой, — Не поверишь, кого я встретил. — Кого же? — Помнишь эту манерную девицу в косухе с концерта на физтехе? Герра нахмурился, но секунду спустя понял, о ком идет речь. — Инна? — Ну черт ее помнит, как зовут, короче говоря, я видел ее пять минут назад у барной стойки. — Одну? — Нет. Что характерно, с мужичком в кремовом пиджаке. — Возможно, отец. Или…бойфренд. — Хм, для бойфренда он, пожалуй, староват, а на отца вполне потянул бы. Хотя не думаю, что любящая дочь будет смотреть на него с такой яростью. — Она-то с яростью? — Герра усмехнулся, — Я ее раз в жизни видел, и мне того хватило, чтобы понять, что она себя не выдает. С таким талантом можно выигрывать в покер. — И тем не менее. Если пройдешь мимо, забери невзначай ножик, а то, чего доброго, воткнет ему в глотку, скандал будет нешуточный. И пиджак ему кровью запачкает. Нехорошо получится. Сказать, что Герра удивился, услышав эти слова, означало бы ничего не сказать. И все же какое-то чисто человеческое любопытство заставило его напрячь все свое зрение и отыскать ту самую барную стойку, о который только что ему рассказывал Максим. Однако оказалось, что цель была ближе, чем можно было предположить, и Герра заметил сначала ее, сидевшую вполоборота и пристально глядевшую на своего собеседника, а затем и его. Он же сидел к присутствующим спиной, ссутулившись, деловито о чем-то рассуждал и невпопад тряс головой. Герре захотелось подойти поближе, но вместе с тем, он знал, что ему нет до них никакого дела, а его давно уже ждали, но его интерес пробудили Иннины глаза, которые сияли холодно, не по-доброму. Он чувствовал, с какой интонацией ей бросали слова, он видел, как она слушала их и поджимала губы. Казалось, она едва терпела это общество, но при этом все еще статично сидела на своем месте и чего-то выжидала. Непохоже было, что в этом поединке она не вырвет победу в свои руки. — Занятная штучка, не так ли? — кивнул в сторону барной стойки Илья Аксенов, обратившись к Герре, — Я, конечно, не любитель подобного рода экзотики, но посмотреть любопытно. — А я ее, кажется, знаю, — ответил тот, — Даже неожиданно, что она здесь. — Познакомишь? — подавив смех, спросил Илья и сделал небольшой глоток шампанского. — Попробуем. В тот момент, когда Геррин взгляд снова переметнулся на пару у стойки, Инна, бросившая последний взгляд на своего противника и сказавшая ему что-то решительно твердое, спрыгнула со своего места и, развернувшись, тут же удалилась из зала. Герра отчего-то подумал, что она и в самом деле едва сдержалась, чтобы не затеять драку, однако его прошлое впечатление о ней оттеснило эту мысль. Ну не могла в его представлении эта аморфная и абсолютно спокойная, даже, как это иногда называлось, непрошибаемая в один миг сорваться и выплеснуть в окружающее ее пространство ковш кипятка своего негодования. — Сейчас попробуем, — повторил Герра и ободряюще улыбнулся, предчувствуя нечто удивительное, эдакую вишенку на торте этой вечеринки, которая понемногу стала тонуть в затишье, — Сейчас… Он вышел на открытую веранду ресторана, пустующую и наполненную вечерним холодом. Вдоль перил еще дышали кустистые алые розы. И время, стремительно летящее время, как будто остановилось, и Герра остался один на один с этим звездным небом, поглотившим город. Он сделал несколько легких шагов вперед, пока не заметил ее. Инна сидела на ступенях веранды спиной к нему и, словно, ко всему этому сборищу в зале. На плечах ее, как в прошлый раз, висела черная шипованная косуха, а волосы были непривычно изящно забраны наверх. — Какая удивительная встреча, — произнес Герра, не зная, с чего начать подобный диалог, — Вот уж вас бы я здесь меньше всего ожидал увидеть. Инна вздрогнула и обернулась. И это уже была не та Инна, холодная и серьезная, скорее, обескураженная и совершенно растерянная. — Вы сказали ровно то, что я вам хотела сказать. Герра подошел к ней ближе и присел рядом. Она не подвинулась, хотя, как ему показалось, очень хотела это сделать. — Смотрю, вы снова одна. — На самом деле нет. Я с братом. Он…художник по свету. А сейчас…подышать захотелось. Герра выдохнул. Дышать прохладным воздухом было истинным удовольствием. — Вы расстроены? — наконец спросил он. — С чего вы взяли? — ответила она, не глядя на него. — По вам заметно. — У вас хорошее зрение. — Настолько, что я видел, как вы были возмущены там, у барной стойки с этим человеком… Инна посмотрела на Герру так, что ему невольно захотелось исчезнуть с этого самого места. У нее были красивые глаза. Огромные голубые глаза, которые казались такими яркими на худом лице, подали Герре мысль о том, что во внеземных цивилизациях красивые девушки выглядели бы именно так. Однако несколько мешала упавшая на лоб прядь челки, и ему захотелось легким движением руки убрать ее, но он не посмел этого сделать. — Вы слышали что-нибудь? — произнесла тогда Инна. — Нет. Но, кажется, вы с ним не поладили. И Герра тут же пожалел, что сказал это, потому как в ее глазах сверкнула бешеная молния. — Не поладили?! Да это слишком мягко сказано! — выпалила Инна и вскочила со своего места, — Да я его застрелить готова! На дуэль вызвать и шмальнуть разок-другой из револьвера! Какого черта я не живу в девятнадцатом веке! Она не могла стоять на месте от прилива эмоций. Она ходила взад-вперед по веранде, скрестив руки на груди. Она ужасно побледнела, так, что даже губы ее отчего-то показались белыми. — Как же вы так… — Он идиот! Он настоящий старый идиот! Я его ненавижу! Да он такой же сценарист, как я сварщик! — Возможно, вы зря наговариваете, и сварщик из вас вышел бы отличный… Инна решительно подошла к нему сзади и негромко сказала: — Ах вот вы какой, Герра из «Физтеха»! Да я вам душу открываю, хотя и вовсе не собиралась этого делать, а у вас хватает сил надо мной издеваться! Герра кашлянул, однако тут же поспешил исправить ситуацию: — Так чем же насолил вам этот почтеннейший? — Чем насолил? Своей узколобостью, своими стереотипами — вы же понимаете, о чем я хочу сказать. Я не думала, что люди такой благородной профессии бывают так мелочны! Она, наконец, остановилась на месте, на секунду задумалась, и затем загадочно произнесла: — Я пыталась написать два этюда. Это даже не рассказы, слишком сильное для них слово и какое-то…школярское. Но я вложила в них всю себя. Я не спала ночами, я прислушивалась к себе и своим чувствам, я дорабатывала их в метро и в очередях, я пропустила через себя каждое слово, всю эту боль, весь этот абсурд действительности…И что я услышала в ответ?! «Безыдейно, скупо, совершенно по-детски и неоригинально». Неоригинально! Он заявил, что обе мои работы неоригинальны! Что это две копии! Я в ужасе! Тут Инна, напрочь потеряв всякое терпение, снова заходила по веранде. — Я поражена! Он что, свои глаза вместе с остатками волос в кабаке заложил?! Он что, настолько тронулся умом, что не видит, какие они разные? Там две смерти, черт бы его побрал, но только слепой не заметит, что в первый раз герой вешается, а в другой — топится. Герра озадаченно взглянул на свою собеседницу. — Вы так…интересуетесь…смертью? — Какое это имеет значение. Я люблю трагедии. Я хочу трагедию. Жизнь по сути — это и есть трагедия. А он мне: «И постарайтесь не расстраиваться»! Я постараюсь не спустить на него бешеных собак, а расстраиваться-то… И Герра, до этого сидевший едва улыбаясь, рассмеялся. Он не знал, над чем именно он смеялся, но все происходящее не могло оставить его равнодушным. — Чему вы смеетесь? — вскипела Инна, — Я тут с ума схожу, а вы… — Нет, простите, я просто… — сказал Герра и прижал ладонь к губам, — Просто это так странно. — Что именно? — Вы… Вы были такой чужой сначала. Такой холодной, такой неприветливой, такой равнодушной ко всему… А тут… — А что тут?! — Вы похожи… — На кого? — с вызовом в голосе переспросила Инна. — На истеричку! Эти слова произвели фурор на обоих. Герра внезапно осознал, что неприступную Инну легко и довольно увлекательно дразнить, а Инна, решив, что с нее на сегодня довольно, молча присела рядом с ним. Она была совсем сникшей и очень уставшей. Под ее красивыми глазами возникли синеватые тени. Бледные руки обхватили колени, которые укрывала длинная юбка из плотной зеленоватой ткани, пряча под собой тяжелые ботинки на ее ногах. — Пожалуй, вы правы, — согласилась она, — Я похожа на истеричку. Да я и есть истеричка, чего скрывать. Простите меня. Я просто в отчаянии. Мне не стоило так сходить с ума по этому поводу… Но так обидно, когда все, что ты являешь миру, не признают и даже отвергают. Герра выдохнул. — Послушайте, вам же так немного лет, года эдак двадцать два-двадцать три? — Восемнадцать. — произнесла та. Эти слова повергли его в легкий транс. «Восемнадцать? Но она не выглядит на восемнадцать. Даже при всей ее сиреневой феерии на голове. »- подумалось Герре, но он не стал озвучивать свои мысли. — Тем более. Восемнадцать! Да у вас такая жизнь впереди. Да вы еще горы свернете. Да вы знаете, какой запас времени у вас есть! Кроме того, вы еще успеете порассуждать о смерти, к чему оно вам… На секунду Герра замешался, не зная, как закончить просящуюся сорваться с языка умную мысль, однако Инна, настороженно глядя в никуда, негромко сказала: — Я никогда не умру. — Я и не говорю, что вы… — Вы хотели это сказать. Я вас понимаю. Не люблю намеков и иносказательности, но я чувствую, к чему вы это вели. Так вот. Я не умру. Ни за что. На эту смелую реплику Герра даже не нашел, что ответить. И только тогда, когда что-то путаное пришло ему в голову, дверь на веранду из зала отворилась, и оттуда показалась изумленная физиономия Аксенова. — Герр? А Герр? Ты с нами или против нас? Герра обернулся к своей собеседнице. Та, задержав взгляд на его губах, несмело произнесла: — Идите. — Вы точно справитесь тут с собою одна? — Безусловно. Идите. Вам пора. Герра поднялся со своего места и лишь напоследок шепнул ей: — Но там вы вели себя достойно. Вы молодец. На это Инна сдержано улыбнулась и кивнула. — Идите. Вас ждут.