Час до восхода

Следующий месяц, а может быть и чуть больше, я занималась тем, что пыталась выяснить хоть немного о городе и его жителях, что удавалось мне с попеременным успехом. После школы я обычно шла в библиотеку, где стояло несколько старых и неприятно гудящих компьютеров и проводила несколько часов за поиском информации. Через две недели история городка была изучена вдоль и поперек, а еще у меня в столе появился "Список полезных знаний", в котором я указала все важные даты и факты. Иногда, когда никого не было рядом, список вынимался из ящика и я, уставившись в помявшуюся и испачкавшуюся от постоянного касания бумагу, бормотала про себя: — 1899... Создание города неким Абраамом Мильбертом... 1919... Постройка первой церкви... 1969... Постройка еще одной церкви, принятие горожанами новой веры и разрушение старого здания... 1979... Первое нераскрытое убийство особой жестокости... Джейк, поняв, что мне совсем неинтересны его проблемы и переживания, стал стараться проводить как можно больше времени в одиночестве и вдали от меня. Все реже он подходил ко мне с просьбой приклеить отвалившуюся от игрушки деталь или пойти погулять. Чаще всего брат сидел в комнате тети, рисуя или читая, сам себе готовил и стирал. Нас обоих это устраивало. От меня требовалось лишь следить за тем, чтобы все было в порядке, поэтому время от времени я звала Джейка по имени, а он отвечал, что все в порядке. Вскоре, наше с ним общение ограничивалось лишь этим. За окном стоял конец октября, холодный и пасмурный. Дождь шел, почти не переставая, а ледяной ветер то и дело срывал с голых темных ветвей последние высохшие листья, унося их куда-то далеко. Такую картину я наблюдала из окна своей комнаты (теперь мы с братом жили раздельно, благо, места хватало). Дерево с раскидистыми широкими ветвями совсем почти лишилось своей кроны, одиноко стоя вдали от остальных. Мрачное, потемневшее от влаги, оно навевало уныние, в прочем, сейчас подобное настроение было для меня нормальным. Я вновь почувствовала себя одинокой. Мы с братом отдалились друг от друга, Марк стал периодически пропадать и на людях избегал моего общества. Это было связано с одним «маленьким» происшествием, о котором он обещал рассказать при случае, но так этого и не сделал. Однако появились какие-то проблески надежды в отношениях с Николь. Вчера она даже сказала мне привет, хотя до этого долгое время старательно игнорировала мое существование. Мило. Тетя все чаще стала пропадать по вечерам, да и мой брат после школы не желал отсиживаться дома. Удирал гулять со своими новыми друзьями. Что ж, пускай хоть ему будет весело. Сегодня было воскресенье, выходной день, большую часть которого я провела в кресле, укутавшись в плед и читая книгу. Книга, уроки, библиотека, еда, сон – дни мои не отличались разнообразием. И это воскресенье должно было выдаться ровно таким же. Но не тут-то было. Началось все с того, что тетя пришла гораздо раньше обычного. Обычно ее можно было ждать не раньше восьми часов вечера, но в тот день дверь отводилась уже в четыре. Я в тот момент задремала, поэтому услышав шаги и разговоры внизу, подскочила. Когда я поднималась в свою комнату, дома никого не было, поэтому первой мыслью было: "Нас грабят!". Потом я прислушалась, различила голоса тети и брата, выдохнула и вышла из комнаты. — Керри! — воскликнула тетя, едва увидев меня на лестнице. Я никогда раньше не слышала у нее такого тона — удивление, смешанное с раздражением и...паникой? — Привет, — поздоровалась я, переводя взгляд с тети на брата и обратно. — А чего вы так странно одеты? Меня действительно поразил их внешний вид. Тетя накрутила бигуди и облачилась в длинное черное платье, закрывающее шею, руки и ноги до щиколоток. Джейк был одет в не менее черный костюм, под пиджаком виднелась такая же черная рубашка, а привычные кроссовки сменили туфли такого же цвета, как и остальные предметы одежды. Оба смотрели на меня с таким ужасом и непонимание, что я немного испугалась. — Что случилось? — осторожно поинтересовалась я. — Кто-то умер? Несколько секунд две пары глаз сверлили меня испепеляющим взглядом, а потом тетя произнесла с каким-то презрением в голосе: — Ты только посмотри на нее, Джейкоб. Разве можно в таком виде представать перед Священным Оком Бога? — Нельзя! — подтвердил брат, качая головой. С каждой секундой я пугалась все больше и больше. Меня испугала одежда родственников, их взгляды, то, что тетя ни с того, ни с сего назвала Джейка "Джейкоб", а еще это Священное Око Бога. Тогда я произнесла одну из самых глупых вещей за свою жизнь: — Какое, к черту, Священное Око? Вы совсем с ума сошли? Брат вздрогнул и принялся отступать назад, пока не уперся спиной в стену. — Святой Лиминидитер! — прошептала тетя, а потом вытянула руку и стала чертить в воздухе странные фигуры, бормоча что-то невнятное. Меня затрясло. Так вот, что случилось! Елизавета Квин и Джейкоб Фейн теперь поклоняются Богу. И не просто Богу, а гребанному Лиминидитеру! Черт, да когда они успели стать фанатиками? Или я была настолько невнимательной? Я развернулась и побежала по лестнице в свою комнату. Там достала из-под стола рюкзак, открыла шкаф и стала закидывать вещи в сумку. В тот момент я собиралась сбежать. Не важно куда, главное - уйти из этого дома, оказаться подальше от этих сектантов, начать новую жизнь... За спиной послышался грохот - дверь ударилась о стену, резко распахнувшись. — Куда ты собралась, Керри? — спокойно, но при этом злобно и жестко спросила тетя Лиззи. Прежде, чем я успела что-то сообразить, мне на плечи прыгнула 30-килограммовая туша в лице моего брата. — Хватай, ее, Джейкоб! — приказала тетя. — Хватай, и мы проведем обряд посвящение в Прихожан прямо тут. Она не должна уйти… И вот тут все мысли вылетели у меня из головы разом, оставив лишь чисто инстинктивное желание спасаться, бежать прочь отсюда. Коротко и зло вскрикнув, я принялась брыкаться, что есть сил, однако брат никак не желал отцепляться от меня. В один момент уже показалось, что вот-вот я освобожусь от крепкой хватки Джейка и смогу унести ноги куда угодно, хоть в лес дремучий, но лишь бы подальше отсюда. Однако борьба продолжалась недолго. Последним, что я почувствовала тогда, была резкая, похожая на взрыв, оглушительная боль в затылке, и слабая мысль о том, что все кончено, где-то на задворках моего сознания. А дальше черная пропасть, провал, пустота.

***

Я поморщилась от неприятного ноющего ощущения где-то в районе затылка. В голове словно ураган прошелся, ничего после себя не оставив, но через некоторое время я начала приходить в себя, чувства, приглушенные, очевидно, сильным ударом тети, начали потихоньку возвращаться. Было очень холодно, так, что пальцами на руках и не пошевелить толком, а еще я лежала на чем-то твердом. Слух стал улавливаться сначала приглушенные, словно бы доносящиеся откуда-то из глубокого колодца голоса, но вскоре они становились все громче, вот только слов я так и не могла разобрать, только монотонное выражение, с которым люди из раза в раз повторяли одни и те же фразы. С трудом разлепив веки, я поняла, что в помещении… Что это определенно было в помещении. И что там стоял густой полумрак, с которым сливались облаченные во все черное фигуры. Где-то светились, рассеянные среди тьмы, оранжевые огоньки свечей. Наконец, вернулся и страх. Спустя несколько секунд пришло жуткое осознание того, что сейчас со мной происходит, а к этому примешалась горечь от того, что меня предали, обманули, да некто-то там, а самые близкие люди. Ну, или те, кто ими когда был. А точнее, родной брат. В порыве вскочить и ринуться прочь, я резко двинулась, пытаясь подняться, но тут же поняла, что не могу толком-то и пошевелиться – руки и ноги крепко связаны. Черт. Внутри все сжалось в какой-то мерзкий комок страха, паники, обиды, а на глазах выступили слезы. Способность же трезво мыслить оставила меня окончательно, позволяя предаться в полной мере всем тем кошмарным ощущениям. Теперь я могла только наблюдать и слушать, беспомощно, как будто со стороны. Голоса, тем временем, смолкли, что напугало меня еще сильнее. Фигуры остановились, образовав некое подобие круга, а потом от него отделилось черное пятно, которое направилось в мою сторону. Я закричала и снова попыталась вырваться. Черное пятно подошло ко мне почти вплотную, заставив зажмуриться. — Вроде жива, — произнес знакомый голос. Я резко открыла глаза и увидела прямо над собой шерифа. Точнее, только лицо шерифа, остальная часть была скрыта черным балахоном. — Мистер Джуд, — пролепетала я. В мыслях тут же пролетел тот день, когда шериф приходил к нам в школу. Было это примерно неделю назад. Мистер Джуд рассказывал про борьбу с преступностью, про воров и маньяков, а потом дал потрогать свой пистолет. Все это время мне так и хотелось спросить, что тогда происходит на улицах города ночью, но, как говориться, молчание - золото. — Черт! — поморщился шериф. Поднял маленькую мясистую руку, почесал нос. Потом обратился к остальным стоящим в круге: — Она меня узнала. «Ух ты, да ладно! Как же так-то? Может быть, ты еще в рабочей форме бы пришел, придирок чертов? А то я не очень твое лицо разглядела, можно и поближе его сунуть было,» - промелькнули в голове злые мысли, но тут же утонули и растворились в паническом чувстве страха. Ну почему меня угораздило это ляпнуть, а? Лучше бы молчала в тряпочку… Тем временем, пока я извивалась на полу, прилагая тщетные усилия к тому, чтобы освободиться от слишком туго затянутых веревок, в толпе стали активно перешептываться. Что-то подсказывало мне, что сейчас эта кучка фанатичных выродков решает мою судьбу, которая целиком и полностью теперь находится в их руках. Впервые меня посетила догадка. А что, если они решат убить меня? Решат. Убить. Меня. Убьют меня. Перережут глотку, как жертвенному барану. Перед глазами встала живая и ужасающая картина. Я лежу на холодном камне без движения, широко открытые в ужасе остекленевшие глаза безжизненно смотрят в пустоту, а рядом обильно разливаются ручейки красной крови, которая в полутьме выглядит почти черной. Внутри все сжалось от ужаса. Хотелось закричать, громко, истошно, надрывая голос, но в горле встал горький комок. Я притянула колени к груди, свернувшись таким образом на полу, в попытке хоть как-то спрятаться от нависшей опасности, теперь чувствуя сильную дрожи во всем теле. Минуты, а может и секунды превратились для меня в мучительно-долгие часы. Наконец, шепоток среди темных фигур прекратился, вновь повисла тишина, липкая, густая, и казалось, что в ней можно утонуть. Я и не понимала, сердце то ли замерло в груди, то билось с бешеной скоростью. — Но на то не было воли Бога! — вдруг возмутился кто-то среди черных балахонов. Я не знала, радоваться или плакать, ведь услышала здесь еще один знакомый голос. Марк. Конечно. Вот только надежда на счастливый конец почему-то не осветила мою душеньку. Наоборот, стало еще хуже, если такое вообще могло быть. Вновь поднялся гомон, фанатики спорили, их голоса громким эхом отражались от стен, но мне было все равно, о чем они там говорят. — Всем молчать! — вдруг воскликнул высокий женский голос, мелодичный, в то же время твердый и властный. Голос, который повелевал, который не смели ослушаться. — Всевышний и любимый наш Бог сам хочет решить ее судьбу! Я почувствовала, как закружилась голова, а перед глазами все медленно так поплыло по кругу. Что же решит ваш «любимый» бог?