Соловьи тоже воры

Выспавшись на лесопилке в деревне Лесная, девушка потягивается. Опирается на сено локтями и щурится, смотря на восток. Её ослепляет заходящее солнце. Сейчас небо раскрашено сотнями красок небывалой красоты. От кроваво-алого до золотистого оттенка. Моргнув, девушка встаёт и потягивается, сладок был тот сон, что она упустила из-за просыпа. Она лежала на горе золота, которое потихоньку крали её родители. Это очень странный сон, поэтому смахнув его остатки плаванием в озере, девушка собирает все вещи и кидает в рюкзак, на пояс помещается кинжал, дорогой, как память. Спальник, огниво, остатки ужина. Или завтрака – для кого как, но у девушки давным-давно сбился режим, для неё день – ночь, а ночь – день, как и для многих воров. Она знала, что долго задерживаться не следует, поэтому и уходит, переодевшись в одежду путешественника – кожаное платье, отделанное внутри мехом, содрали за него такую неприличную цену! Поверху плащ, такой же тёплый, меховой. Едва видимая тропка петляет. Земля сухая, местами даже потрескалась, ужасные трещины поднимаются на месте разлома. А воришка забыла, когда последний раз лил дождь, такой освежающий, такой ожидаемый, красивый и успокаивающий. Мёртвые, пожелтевшие листья папоротника лежат на лишённой соками земле. Ветви, голые, лишённые зелени. Торчат во все стороны, мёртвые и молчаливые, как кладбище в Фолкрите. Но и там нет такой засухи. Девушку встречают золотые листья деревьев, которые печально опустились. Даже для них не чужда жажда. Воришка касается рукой одного, тот падает на прожжённую солнцем землю. Тропинка плавно вливается в каменную дорожку. Камни горячие, такие же сухие, но ночи холодные, они-то и забирают накопленное тепло у камней. Первые тени начинают удлиняться, теперь они больше своих создателей в два раза. В этой тени идёт девушка, одетая в тёплые одежды. Она поднимается по каменному мосту через озерцо, над которым тихо и медленно поднимается белый туман. Дальше дорога идёт по берегу озера Хонрик. Воришка шаркает, мешают камни, что лезут, как некстати, а водная гладь отображает девушку в немного искажённом виде на фоне бездонного неба, вновь усыпанного звёздами. Дорога сворачивает, немного отходя от озера. Над озером виднеется мост, отбрасывающий тень на песок, что спокойно лежит под водой. Не совсем – проплывает окунь, поднимая муть. Отражение искажается, идут мелкие волны. Одна дорога сворачивает к этому самому мосту из камня, который в свою очередь ведёт к поместью “Златоцвет”, прям изюминка для вора, только девушка никогда не была там – много наёмников, попробуй пробиться – не получится. Другой путь ведёт в Рифтен – там даже для дураков поставлен указатель. Да Рифтен уже за следующим холмом откроется. Тропка ответвляется и ведёт куда-то, но это не к городу, как девушка помнила – к крепости орков, она там один раз побыла, и того хватило, когда увидела великана, который в свою очередь понёсся на всех порах за ней. Еле отцепила со следа, правда пробежала через весь Рифтен до Камня Шора, всё равно боялась, что он ещё по пятам идёт. Воришка поднимается на горку, с которой виднеется пропитанный коррупцией город. Тут же соединяется с основной дорогой путь к ферму Снегоходов. Их поместье, кстати, стоит в Рифтене. Но оттуда воришка сумела стащить только пару колец, и то медных, самых дешёвых. Всё до копейки вложили в эту ферму. Как похоже на её родителей, которые пытались добиться лучшего положения. Тут же большая мельница, домишко, маленький, потом несколько грядок с растениями и корнеплодами, целое поле ржи и пшеницы. Девушка касается колоска и ломает незаметно для стражников, патрулирующих ферму, и уходит, беря колосок в зубы, жуя. Да, голод - не тётка, есть всегда хочется. Обязательная потребность. Пройдя мимо коровы Снегоходов, девушка вспоминает, что дома у неё была одна такая же, правда было это давно. Проходит по дороге к Рифтену с холмика. Выдохнув, что мучения кончены, воришка проходит в город, сегодня без воровства. Для всех неудачников кража – способ выживания, а для этой воришки – образ жизни. Она, кивнув стражнику, хватает за ручку ворота, но те не поддаются, когда девушка их толкает. - В город только с главного входа можно войти, - устало говорит стражник. Тяжело выдохнув, воришка направляется в обход. Ей пришлось позаимствовать лодку, ведь с другой стороны обход лёг бы на горы, по которым воришка не очень и хотела ползти. Доплыв до порта, девушка оглядывается и понимает, что не так – слишком тихо. Надоедливые рыба выскакивают из обмелевшего озера, а светящиеся светляки надоедливо лезут в глаза. Отмахнув надоевшую мошкару, девушка продолжила свой путь, попрощавшись с хозяином лодки. Пройдя по пирсу, девушка понимает, что и тут ей не рады – впустить её тут не хотят так же, поэтому приходится доплачивать лодочнику, чтобы он переплавил её на берег. Наконец, морока закончилась. Спрыгнув на мокрый песок-землю озера Хонрик, девушка благодарит человека и уходит к конюшням, где человек, содержащий лошадей, присвистнув, стал звать девушку, чтобы она купила лошадь. Метательный кинжал над головой продавца оказывается хорошим ответом. Замалчивает. Воришка подходит к главным вратам, но и тут её останавливают. - Гостевой налог сначала проплати, потом я открою дверь. - А не много ли вы просите? – тычет в стражника, одетого в обычную рифтенскую броню фиолетового цвета и почти шипит в сторону человека. – Я сейчас закричу, посмотрим, правы ли вы были. - Хорошо! Только не кричи, - шикает на девушку норд с ключом в руке. Перестав звякать, стражник подходит к деревянной двери, замок щелкает, врата открываются, пропуская воришку в знакомый город. Всё та же плесень, тот же неприятный запах, затхлый, неприятный. Прогнившие стены ночлежки Хельги, женщины, что занимается искусством Дибеллы. Мало кто об этом знал, кроме самой хозяйки, её мужчин. Пара-тройка воров, в том числе девушка, что сейчас с невинным видом заходит в единственную таверну в городе, “Пчелу и Жало”, в которой заправляет Кирава, аргонианка, лет тридцати, а ещё ее возлюбленный, Тален-Джей, с которым они недавно помолвились. Сама же Кирава сейчас стоит и протирает стойку, а её жених сейчас, насвистывая мелодию, раздаёт напитки гостям. Зоркий глаз замечает сидящую в тени фигуру жулика-торговца, имя которого девушка не знала, лишь то, что он торгует чем-то не очень хорошим. Когда-то, а точнее – полгода назад, девушка впервые увидела этого человека на рынке, пытающегося продать людям какую-то эссенцию огоньков, но никто не брал. Вот тогда-то девушка и поняла, что этот мужчина – жулик. Дело произошло тогда, когда она украла с его лавки одно зелье и обследовала его. На руке до сих пор горит ожог от той гадости. Бросив мешок с золотом на еду и комнату, воришка начинает оглядываться. Обычная таверна, несколько деревянных столов и таких же стульев, коих и три раза больше, к каждому стольку прибито по два-три или четыре стула. Пока Кирава отсутствует, девушка успела залезть и украсть у неё десять монет. Хвала Ноктюрнал, никто не увидел. Воришке принесли оленину отменного вкуса и компот – на сладкое и алкоголь девушка явно была не настроена. Доев, нордка берёт с собой компот, попивая на ходу и прощаясь с аргонианкой. Лестница наверх напротив приводит девушку на второй этаж, а ключ, который дал воровке Кирава, открывает одну из деревянных дверей, которая скрипит, как некстати. На самую дешёвую кровать падает тяжёлый рюкзак девушки, перина прогибается под тяжестью вещей, что носит с собой воришка. Нордка садится рядом, хлопает рюкзак, прошептав, что пришли. Меховой плащ на стул с тяжёлым рюкзаком. Под подушкой – кинжал, чтоб неповадно было тем, кто придёт по её душу. Хотя бы те же воры. Переодевшись, девушка плюхается на не самую мягкую перину. Тихо, вроде. Воришка закрывает глаза и закрывает, пусть и спать не хотелось, но надо вернуться в режим, а то никак в люди не выйдет. Чьи-то тихие, кошачьи шаги слышны сквозь полусон. К девушке кто-то приближается, не ассасин, иначе был бы слышен скрежет метала – вытаскивание из ножен кинжала. Только мягкие, немного шершавые пальца едва касаются шеи нордки, рука с кинжалом протягивается и задевает немного пришельца. Камелька течёт по небесному клинку. Голубые глаза рывком открываются, они светятся безумием. Встаёт, не отводя оружие. - Вор, крадущий у вора – подлый вор, - шипит девушка. Когда глаза привыкают к темноте, воришка видит лицо пришельца. Это тот самый жулик-вор, что продавал то зелье, от которого у неё остался ожог. Сейчас на нём было не тот дорогой зелёный наряд с плащом-шкурой, не богатые коричневые сапоги, а такая же экипировка, как и у неё, только для мужчины и больше карманов. Рыжие волосы покорно спускаются до плеч прямо, зелёные, как весенняя листва глаза, щетина, такого же грязного рыжего цвета, как и сами волосы, весь в земле, как будто валялся в луже и только потом пошёл на кражу. Рыкнув, девушка отводит кинжал. - Не жди пощады в следующий раз, вор. Проваливай. - Воу-воу, детка, полегче, я же не знал, что ты – собрат-вор. Что, тоже преследуют неудачи, не так ли? - Мои дела и деньги тебя не касаются, - помещает в ножны свой маленький клинок девушка. - А вот тут ты сильно ошибаешься, детка, - коварно улыбается человек. - Что задумал? – садится на кровать неудачливый вор. – Не тяни, у меня время не резиновой, понимаешь ли. Ночь создана для меня, а я её сейчас просто теряю на пустую болтовню. - Мне надо, чтобы ты украла кольцо из прилавка Мадези, торгаша-аргонианина продающего украшения, и подкинула его Бранд-Шею, тёмному эльфу. - Чем же вам так не нравится этот данмер? – задаёт риторический вопрос нордка. – И да, я согласна. Я подойду к тебе завтра вечером, в другом случае ты узнаешь об моей отсидки в тюрьме. - Я не сомневался, детка! - Заткнись, у меня имя, между прочим, есть. Будем знакомы – Даркнесс. - Бриньольф, - протягивает лапу гигантскую вор, которую жмёт воришка. – До завтра, детка, надеюсь, ты не подведёшь, как многие до тебя. - Прощай, жулик, сомневающийся в мне, - ухмыльнувшись, девушка закрывает дверь за выходящим . Она ложится на кровать, но понимает, что сейчас её сон точно не возьмёт. Поэтому поднимается, переодевается в одежду вора, В карманы опускается пара зелий невидимости и три отмычки. В голове у воровки вырисовывается план. Можно перекрасить в серый цвет кожу, нарастить уши, чтобы выпирали и сделать так, чтобы заметили воровство, тогда все увидят, что виноват данмер. Выпить зелье, вскрыть тайник под лавкой Бранд-Шея и положить кольцо, тогда его точно посадят. Слава Ноктюрнал, в кармане оказывается серая краска, точнее – грязь. Не удивительно, только как сделать, чтобы глаза светились, как рубины? Рубины, точно! Безрассудно, но сойдёт. Ну что, теперь уши, можно просто тряпкой навязать и пора выходить. Одно зелье девушка выпивает сразу, как только оказывается за закрытой на ключ своей дверью. Тень выходит, будучи невидимой, на улицу, где шныряют надоедливые стражники. Даркнесс подкрадывается к тому месту, где обычно продавал свои ожерелья местный аргонианин. Первый замок щёлкает, со вторым невидимость спадает, а ещё через минуту недо-тёмный эльф, захватив нужное кольцо, бежит в ночлежку Хельги, где, по сути, должен ночевать Бранд-Шей. Забегает, выпивает второе зелье, фух, удалось. В крови кипит адреналин. Стража заходит, а в это время девушка уже выходит. Теперь кольцо покоится в кармане у ничего не знающего данмера. Только Даркнесс заходит в свою комнату, вторая оболочка невидимости спадает. Переодевшись и спрятав грязную одежду, нордка начинает вытирать от грязи лицо. Было смешно, когда стражник увидел её глаза! Тут же закричал, а она кинула тут же рубины и надела капюшон. Умывшись, воришка ложится на кровать, параллельно смеясь над данмером, которого, наверное, уже ведут в тюрьму. С Даркнесс пока хватит приключений, может потом, когда-нибудь.