Соловьи тоже воры

Ночь спускалась на вечную осень Рифта, поглощая несущие золото деревья, как дикий зверь, жаждущий получить в свои руки больше владений. В затхлом воздухе витают сотни светляков, так надоедливо жужжащих и летающих над гладью озера Хонрик. А также стрекозы. Бесконечные звезды тёмного неба мигают и радуют глаз, как будто кто-то рассыпал соль по земле. Вновь проносится змееподобная полоска по почти чёрному небосводу. Она переливается разными Цветами, но кажется, что это не северное сияние, а стекло, парящее в воздухе и мигающее, как и триллионы звёзд. Взошли Массер и Секунда, они вновь начинали свой поход по бескрайнему небу. Две луны и не подозревали, что на них смотрит девушка лет семнадцати и проклинает их существование. Голубые глаза нордки напряжённо смотрят вокруг, высматривая стражников или другие признаки жизни. Русые, заплетённые в косу, волосы, покрывает коричневый капюшон. Да и вся броня, впрочем, тёмного цвета, чтобы слиться с каменной кладкой заплесневелого города. Тихо прижимаясь к стене, девушка подкрадывается к выходу в город, но стражник так и не уходит, что затрудняет. Один из карманов щелкает, и бутыль с молочно-белым цветом оказывается в руке воришки. Она залпом выпивает зелье и через мгновение её тело исчезает. Улыбнувшись про себя, воришка продолжает свой поход, но так как входы в город закрыты, она начинает карабкаться по вертикальной скользкой стене Рифтена. В прошлый раз она смогла унести два сапфира и опять попасться. Ей не везло в этом ремесле, но что-то тянуло её не покидать воровской путь. Жажда богатства? Жажда найти приключений? Непонятно, но глухо падающее тело спугивает незадачливую мышку, как некстати. Выругавшись, девушка перекатывается к тени. Яркие глаза зорко глядят наличие стражников и, поняв, что таковых не имеется, вытаскивает отмычку – железную полу-проволоку, полу-инструмент. Но в её семье никто не был вором, а это сокровище она украла с лавки кузнеца, который ковал железный кинжал. Выдохнув, девушка прислушивается и помещает инструмент в замок. Проковырявшись со скважиной, девушка понимает, что этот замок ей не открыть и переходит к другой двери. Следующая дверь отказывается открываться. Но воришка не сдаётся и скоро замок щёлкает, впуская непрошеного вора во владение старого, богатого особняка. Их хозяева явно не были бедными, раз потратили такую кучу денег на такую роскошь снаружи дома. Чувство, что в груди существуют кошки и сейчас скребутся всей стаей, пытаясь выбраться наружу, воришке всегда это нравилось и настораживало. Всегда. Скрипит половица и девушка морщится, медленно поворачивая назад голову. Никого, ещё шаг, осторожно, чтобы хозяева ничего не услышали. Шажок, вновь скрип, но негромкий, поэтому девушка продолжает свой поход к дальнему углу. Сундучок и сейф, первый закрыт на самый сложный замок, когда второй был открыт, непрошеная гостья открывает железную дверцу-затворку, за которой не совсем пустота. Вот, два изумруда, алмаз, хороший улов. Только девушка закрывает сейф и уже хочет уходить, даже шагнула в сторону к двери, как слышатся шаги, воришка тут же прячется в рядом стоящих корзинах. Это хозяин дома, он берёт кувшин и наливает в серебряный кубок воды, выпивает залпом и уходит, но не тут-то было. Никогда ничего не бывает так легко, в каждом задании есть подвох. Девушка шевельнулась, и мужчина останавливается, прислушивается. Корзинки падают, а вместе с ними и воришка. Хозяин дома, подойдя, уже хочет поправить упавшее. Дыхание учащается с каждым шагом, но если девушка выбежит сейчас, то тут же будет схвачена. Вот, хозяин дома подошёл настолько близко, что можно выбежать. Шорох – и девушка стрелой вылетает из дома. Вслед ей летит много раз слышимое “Стража! Вор!”, вновь по пятам молодой воришки бегут те, кто называют себя законом. Все пытаются догнать девушку, но она уже выбежала за ворота, но стрелы так и свищут над головой, а в крови кипит адреналин, который бьёт со всей силы в голову. Вот, когда, наконец, всё утихло, девушка понимает, что стоит у камня Тени. Ей не повезло родиться не под этим знаком, который ей бы очень помогал. Она касается холодного камня, трёт, но ничего не происходит и не произойдёт. Устало вздохнув, девушка снимает капюшон и садится на край пропасти. Свежий ветерок ласкает волосы молодой воришки, а лунный свет играет бликами на её светлой коже. Она убирает надоедливые волосы за ухо и прислушивается к звукам леса. Так тихо, никто не нарушает это священное время, не рвёт в клочья. А в руке девушки блестят три драгоценных камушка, переливаясь красивыми цветами и отражая лунный свет. Взглянув на драгоценность, она понимает, что это её дело, не то, что было когда-то давно. Два года назад девушка жила со своими родителями в частном доме. Она была одна в семье, её никогда никто не баловал. А дом поражал множеством комнат, размерами, всем. У воришки, тогда – знатной дамы, была своя комната, в которой стоял стол, мягкая кровать, стеллажи, полки, которые валились от количества книг. Зеркало и столик, в котором валялись вразброс разные красоты – ожерелья с рубинами, золотые кольца, серебряные серьги, браслеты, чего там только не было! Шкаф ломился от количества одежд, которые были туда помещены. Красивые платья, шитые золотыми нитями и жемчугом, отделанные шёлком и дорогими шкурами редких зверей. Сама девушка знала этикет от А до Я. Её учили лучшие учителя округи. Чтение, письмо, счёт – всё было, она заучивала всё, что ей диктовали. Родители были рады за свою крошку, которая трудилась не покладая рук. Отец девушки работал на винодельне, у него был свой собственный сад с виноградом, лозы которого поднимались выше головы высокого отца. Будучи маленькой девочкой, она любила бегать по роще, порой останавливаясь и поедая вкусные ягоды, которые сиропом таяли во рту. А сама плантация, главная, на которую вход не имела девочка, расстилалась на многие километры от дома, она была прогрета полуденным солнцем, студёна полуночным холодом, освежена частыми дождями Чернотопья. Да, их поместье располагалось в самой середине грязи, на горке, куда не дошла вся гадость с вечных болот. Мать же нигде не работала. Просто сидела часами дома со своими подругами и говорила на обыденные темы. Это очень не нравилось девочке, которую отправляли к таким же девочкам, которые соблюдали этикет. Нет, ей не место в таких собраниях, поэтому её считали тихоней. Правда, когда случайно оставили с мальчиками, которые были на год её взрослее, все поняли – тут она душа компании. Она сразу же оставила этикет и начала дурачиться с ребятами почти её возраста. Всё тогда вращалась вокруг неё. После того дня она приняла для себя важную вещь – ей место в компании мужчин. Или хотя бы на севере, где живут дикари-норды, которых так не любила её мама с отцом. Много и подолгу у них отсиживали знатные особы. До полуночи кончалось это безумие, а потом всей гурьбой гости и хозяева выходили на свежий воздух, гулять по плантации, любоваться небом, пить вино и есть то, из чего сделан алкоголь. Пение не кончалось. Все играли на каких-нибудь инструментах, но вот самой маленькой хозяйке это не давалось, поэтому она просто танцевала. Долгими вечерами её ругали за то, что она бездарь, не умеющая пропеть правильно и ноты. Сквозь слёзы, девочка продолжала играть на лютне, много раз переигрывая мелодию, пытаясь попасть в ноты. Но девочку влекло другое. Ей нравилось рисовать, танцевать и вскрывать замочные двери туда, куда ей не положено ходить. Почти все двери были поломаны по той причине, что их ковыряли чьи-то маленькие ручки. Приходилось в месяц менять по одному замку, но потом дитё стояло в углу, осознавать, что так нельзя делать, но она не переставала взламывать двери. Как родители только не пытались её отучить – и пороли, и били, и на горох ставили. Но, видимо то, что в крови, не выветривается. Ведь мать сама когда-то была воровкой. Но ей нравилась больше роскошь, поэтому она и вышла замуж за владельца винодельни и виноградной плантации. Рисунок давался девушке. Она могла нарисовать мать так, что никто не мог отличить, где – картина, а где – реальность. Девочка любила рисовать природу, поэтому днём она выходила писать этюды в лес, что располагался рядом с домом. Но это скорее просто роща, чем лес. Чистый воздух настраивал на вдохновение, а свежий ветерок играл с её волосами. Но детство прошло вместе с прежними привычками и привязанностями, они канули в небытие, а на их место встали обычные будни девушки. Уроки и этикет. Сама же девочка не любила светские разговоры и пустую болтовню, часто каталась на лошадях своего отца, которые были таких красивых цветов, что просто обзавидуешься. Всего их было в конюшне пять, одна из которых принадлежала самой девушке. Отец тщательно подбирал её на двенадцатый день рождения. Такие же голубые, как небо, глаза, такая же шерсть, как волосы девушки, такой же характер. Но девочка так ни разу и не покаталась на жеребце. Ей был по нраву другой, тёмной коричневой масти с чёрными, как смоль глазами. На нём она убежала в тот злопамятный, ненавистный день. Тогда был солнечный день, девушка занималась в подвале фехтованием. У неё был хороший меч, подаренный ей отцом, стальной, такой же кинжал, но только маленький клинок был выкован самим Йорлундом Серой Гривой под особый заказ. Рукоять хорошо ложилась в ручку маленькой девочки. Очередной порез был доставлен манекену. Сама же кукла для тренировки звякала, плясала невиданный танец, пытаясь высвободится из цепей, которые держали крепко. Последний порез и дерево всё-таки падает, но только нижняя часть, верх всё ещё висит, вызывая ярую злость у девушки. Отец специально соорудил для своей дочери эту комнату. В отличие от матери, которая просто ненавидела марать руки, не любила мозоли и шрамы. Ненавидела оружия и бои. Дочка выросла полной противоположностью матери. Её влекло всё в путешествия, девушка не любила платья, которые она успела порезать на много кусков, вместо этого в шкафу теперь висели штаны, лёгкие кофты. Одна ночнушка и та – штаны. Жена часто ругала мужа за то, что девочка стала такой разгильдяйкой. По ночам ведь девочка выпрыгивала из спальни через окно к ждущим её ребятам. Одного из них звали Этьен Рарнис. Это он научил её первым навыкам воровства. Это он стал спиной для девушки и первым другом наряду с другими, но сейчас его не было, пропал года два назад. То, что их дочь стала воровкой, выбило из колеи родителей, поэтому до вечера, когда должен был состояться разговор, девушка собрала вещи и, сев на тёмного коня, ускакала на север, в Скайрим, оставив пожелания и надежды на возвращение. Север встретил её холодом и снежком, который она никогда не видела. Тут было прохладнее, но во всяком случае не так жарко, как дома. Там можно было просто умереть от жары. Сейчас у девушки не было того коня – убежал, а в память на шее воровки осталось ожерелье с их гербом – на золотой подвеске лунный камень, фигура которого представляла собой летящего сокола. Он означал, что каждый молодой сокол может долететь до вышек луны, “лунный сокол укажет путь”. А так же у неё при себе был Небесный стальной кинжал, несколько монет да то, что она наворовала. Броню она купила у торговца, который сказал, что это эксклюзив. Купила, не пожалела. Лёгкая, приглушает её шаги, много карманов для ворованных вещей. Девушке она очень нравилась. Воришка, тяжко вдохнув, встаёт и кладёт камушки по разным карманам, чтобы не звенели, а то однажды её заметили, хоть она ничего не воровала. Водная гладь повторяла особенности звёздного неба, только более блекло и размыто, оно было темнее, чем на родине, в Чернотопье, и во сто крат красивее. Девушка вновь накидывает капюшон и, черпнув воды во фляжку, идёт на запад, там её ждёт долгий сон после очередной неудачи. Ничего, в следующий раз всё получится. Она поглядывает за спину. Там, разгораясь небесным огненным костром, красиво и плавно из-за гор встаёт золотистое, яркое солнце.