Привет! Меня зовут Наташа

Я знала, что просто позорно сбежала. Знала, что Торин смотрит вслед, но не смогла обернуться. Лишь когда оказалась в коридоре, привалилась к стене и перевела дыхание. Боже, как мне хотелось вернуться, оказаться в его объятиях — так, чтобы он уже не отпустил. И в тоже время было до ужаса страшно — вернись я, и случится то, после чего уже не будет возврата к прежнему, а что там впереди — пока неясно. А Торин еще ничего не сказал. За дверью послышались гулкие приближающиеся шаги, и испугавшись, что Торин застанет меня здесь, я наконец отлепилась от стены и припустила по коридору. Ни о каком чтении уже и речи не шло — я не могла думать ни о чем, кроме предстоящего вечера. И только возбужденно металась по покоям: наводила, и так бывший безупречным, порядок, бесконечно долго выбирала платье и наконец остановилась на подарке Дис — это платье было для меня знаковым. Натянув его, принялась заплетать волосы, как учила принцесса, но к тому времени уже так разволновалась, что руки попросту не слушались. Из главной комнаты донеслись голоса — мужской и женский, и я похолодела — вот он уже и пришел, должно быть встретился с Дис по дороге. Но через минуту поняла, что ошиблась — Дис ворковала, как голубка, а с братом она так не разговаривала. Я выглянула осторожно и тут же встретилась взглядом с Двалином, нежно обнимающим принцессу. Он кивнул мне, пряча в усах улыбку, но глаза его светились счастьем. Дис обернулась и тоже засияла, освобождаясь из сильных рук своего возлюбленного. — Простите, если помешала, — улыбнулась я сразу обоим. — Дис, Торин просил передать, что зайдет сегодня. — Прекрасно! — воскликнула принцесса и обернулась к Двалину: — Останься, посидим все вместе, — она взяла в свои его большие ладони и заглянула в глаза. И было так удивительно видеть, как этот могучий суровый гном смутился под взглядом любимой и, словно не решаясь, помедлил, прежде, чем кивнуть. — Посиди, — она кивнула на стул, — я скоро. Дис просто светилась. — Хорошо погуляли? — спросила я, когда принцесса, прикрыв дверь, принялась торопливо стягивать платье. — Мы не гуляли, — ответила она и густо покраснела. — Мы… были в его покоях, — при этих словах Дис посмотрела на меня так красноречиво, что не осталось никаких сомнений, чем именно они с Двалином там занимались, и я не смогла удержаться от улыбки. — Он просто ненасытен, — понизив голос, она сделала большие глаза, — если бы не нужно было возвращаться, терзал бы меня всю ночь. От такой откровенности я слегка оторопела, и Дис, глядя на мое лицо, заливисто рассмеялась. И судя по тому, какой она была довольной и счастливой, принцесса была вовсе не против подобных терзаний. — Что ты сотворила с волосами? — неожиданно спросила она и только тут я вспомнила о недоплетенной косе. — Просто не успела, — теперь уже смутилась я, вспомнив, как дрожали руки от волнительности скорой встречи с Торином. — Дай-ка я тебе помогу, — Дис уже переоделась и, взяв гребень, подошла ко мне. Ее руки как всегда были очень нежными, и от приятных прикосновений к волосам мое волнение немного улеглось, но сердце продолжало трепетать. — Кстати, как прошел обед? — совершенно невинно спросила она. Ах, коварная! Я хотела было обернуться, чтобы сказать все, что думаю, но Дис, словно ожидая этого, сильнее сжала мои волосы, и я только ойкнула от боли да еще и получила гребнем по голове. — Не вертись! — Ты же нарочно все подстроила! — я ожидала, что принцесса начнет отнекиваться, но она только довольно рассмеялась. — Ну конечно, — подтвердила она. — Я же сказала, что помогу, - и, наклонившись, шепнула: — Подожди, совсем скоро снова окажешься в его покоях. — Дис! — я даже подскочила, но на этот раз принцесса совершенно не смутилась, только пуще залилась смехом. — Готово, — продолжая посмеиваться, Дис закрепила последнюю косу и сунула мне в руки зеркало. Я восхищенно погладила гладкие косы и вздохнула: — Никогда так не смогу. Спасибо! — Глупости, научишься, — улыбнулась она. — А теперь побежали на кухню, мужчин нужно накормить. Когда мы вернулись, Торин уже был в покоях — они с Двалином непринужденно беседовали, стоя у камина, и курили трубки, выпуская в воздух облачка дыма, которые медленно поднимались к потолку. Поцеловав сестру, Торин обернулся ко мне, и щеки снова запылали под его взглядом. — Добрый вечер, — кивнул он и слегка улыбнулся. — Как прошел ваш день? — Добрый вечер, — ответила я, изо всех сил стараясь побороть смущение и успокоить вновь заколотившееся сердце. — Все хорошо, спасибо. Я ответила, как привыкла, соответственно правилам этикета, но взгляд Торина отчего-то немного погрустнел. — Это хорошо, — в тон мне сказал он и снова отошел к камину, оставив меня немного растерянной. И это ощущение растерянности не покидало меня весь вечер. Торин постоянно поглядывал на меня, словно чего-то ждал, вот только я не понимала, чего. Было чувство, что я все делаю не так, не правильно, и очень скоро мое волнение сменилось унынием: как я могу стать своей, если даже не понимаю, как нужно себя вести? — Ты что, совсем ничего не видишь? — накинулась на меня Дис, едва за гостями закрылась дверь. — Чего не вижу? — я даже слегка отступила назад под ее напором. — Он же ждет твоего согласия, а ты словно слепая! — Согласия? На что? — я никак не могла взять в толк, о каком согласии она говорит. — Торин ни о чем меня не спрашивал. — О, Махал! — принцесса даже переменилась в лице. — Ты же ничего не знаешь, а мне и в голову не пришло тебе рассказать. Какая же я недогадливая! Значит ты ждешь, когда он спросит, готова ли ты стать его? — Ну да, что-то вроде этого, — подтвердила я. — А чего я не знаю? Дис устало опустилась на стул. — Милая, у нас все по-другому, — вздохнула она. — Присядь, — я села рядом, а Дис продолжала: — У гномов очень мало женщин, и так повелось, что право выбора мужчины предоставили нам. Это проявление уважения и к женщинам и друг к другу, на этой почве у гномов не бывает ссор, потому что наш выбор — непреложный закон. И пока женщина не даст понять, что готова открыть свое сердце, мужчина не будет ничего предпринимать. А ты продолжаешь бегать, потому-то Торин и теряется. — Ну не могу же я ему признаться, Дис, — возразила я — в мои представления совершенно не укладывалось, что первый шаг нужно сделать мне. — Не только можешь, но и должна, — твердо сказала принцесса. — А не можешь сказать прямо, намекни. Но только так, чтобы он понял, что ты хочешь быть его женщиной. — Да как же я ему намекну? — я уже окончательно растерялась и с тоской смотрела на Дис. — А если он решит, что я ему навязываюсь? — Ой, глупая! — всплеснула руками принцесса. — Ты что, не слышала меня? Да он только этого и ждет! — И что же мне делать? Заявиться к нему в покои и заявить: «Торин, я твоя!»? — такая перспектива меня совсем не прельщала, и я даже чувствовала некоторое разочарование: такие сильные и мужественные, эти воины ждут первого шага от женщины. Как странно. — Нет, конечно, — улыбнулась Дис. — Для начала перестань хотя бы шарахаться от него. — Попробую, — вздохнула я. — Но мне очень сложно побороть смущение, а уж признаться и подавно… — Ничего, — Дис ободряюще похлопала меня по руке, — придумаем, что с вами делать. Но в следующие несколько дней делать ничего не пришлось, потому, что Торина я попросту не видела. После разговора с принцессой я только и думала о том, как бы ненавязчиво дать Торину понять, что готова принять его ухаживания. Мне никогда не доводилось первой признаваться в своих чувствах, впрочем, о чем это я? Мне и чувства-то к мужчине до сих пор испытывать не доводилось — моим единственным был Эдик, и то, что я чувствовала к нему, было совсем не похоже на любовь. И теперь, оказавшись в довольно неоднозначной ситуации, я просто не могла сообразить, как же правильно себя вести. В голове крутились вдолбленные с юности истины: девушка не должна звонить первой; предложение всегда делает мужчина; не показывай своих чувств — это унизительно. Я жила по подобным правилам, не задумываясь об их справедливости, потому, что так жила мама, а до этого ее мама. И мне было невдомек, что может быть и по-другому — так, как говорила Дис. И что нет в этом ничего зазорного, и никто не будет смеяться, если тебя вдруг отвергнут — правда, когда я думала об этом, внутри все сжималось в тугой комок, и я трусливо думала, что, может, лучше оставить все, как есть. Что будет, если в ответ на мое признание он посмотрит холодно и скажет, что моя любовь ему не нужна? Да это просто смерти подобно. Как и следовало ожидать, подобными мыслями я вновь довела себя почти до отчаяния. И даже с Дис поговорить не удавалось — она была занята подготовкой к предстоящему празднику и где-то пропадала целыми днями, а вечером приходила такой уставшей, что мне было неловко вешать на нее еще и свои заботы. А делиться с другими не могла — ни с кем из женщин я так и не сошлась достаточно близко. Наконец в один из дней Дис прибежала на кухню и, наскоро пообедав, потянула меня за собой. — Смотри, что я нашла, — она толкнула дверь в мою комнату, и я увидела на кровати серебристо-серое платье из тонкой, воздушной ткани. — Давай, примерь, может, где подшить нужно. Скинув рабочую одежду и тонкую сорочку, я облачилась в платье, и Дис восхищенно ахнула и подвела меня к зеркалу. Платье и правда сидело прекрасно, плавно обрисовывая все линии тела. Широкий вырез был неглубоким, но открывал плечи; рукава, в начале довольно узкие, плавно расширялись книзу, закрывая руки до самых пальцев; лиф — единственная часть из более плотной ткани, хорошо поддерживал грудь; прямо под ним шла широкая тесьма, обозначающая завышенную линию талии, а ниже платье спускалось свободно до самого пола. — Откуда оно, Дис? — спросила я, не в силах отвести взгляда от собственного отражения — я так давно не чувствовала себя красивой. — Должно быть из Дейла, — ответила Дис. — Дракон ведь сначала разорил его и в Эребор летел уже с добычей. Скорее всего, оно как-то оказалось среди награбленного. Конечно, оно совершенно не гномское, но на празднике ты должна выделяться. Это был праздник середины зимы — день, когда гномы чествовали погибших героев и радовались скорому приходу весны. Для гномов, живущих внутри гор, вдали от солнца и леса, весна не являлась олицетворением пробуждения жизни — скорее была символом наступления нового года, когда все вокруг оживало, открывались дороги и начиналась активная торговля. * * * Дис подняла меня с самого раннего утра. — Вставай! Нужно хорошенько подготовиться, — она сдернула с меня одеяло и даже не дав мне разлепить глаза, потянула в купальню. Сидя по шейку в горячей воде, я блаженно прикрывала глаза, но, помня случай в купели Торина, сознание свое тщательно контролировала. А вот Дис уже была взбудоражена. — Чем ты так взволнована? — спросила я ее, когда она в очередной раз нетерпеливо плеснула по воде. — Боюсь сегодняшнего вечера, — потупилась она, а я даже рот раскрыла от удивления. Боится? Дис? — А чего страшного в празднике? — неуверенно улыбнулась я, тоже начиная пугаться предстоящего. Кто их знает, этих гномов, может у них еще какие странные обычаи есть. Но оказалось, что Дис нервничает совсем по другой причине. — Двалин решил публично объявить о нашей свадьбе, — она подняла глаза, и я увидела в них смесь радости и страха. — И что же в этом плохого? — Ну… — замялась она, — я так привыкла быть свободной, что теперь семейная жизнь меня немного пугает. — Почему? Ведь у вас слово женщины — закон, как скажешь, так и будет, разве нет? — А вот тут ты не поняла, — сощурилась принцесса. — Выбор женщины — закон, а вот после того, как выбор сделан и совершен свадебный обряд, женщина должна подчиняться мужу беспрекословно. — А иначе что? — похолодела я. — Не знаю, — пожала плечами Дис. — Этот закон мы тоже свято чтим. Но может потому некоторые гномки вовсе не торопятся замуж, а предпочитают свободу и иногда даже становятся воинами и сражаются наравне с мужчинами. Слова Дис и правда меня встревожили — я лишь недавно начала жить с ощущением свободы, а Торин может подавлять очень сильно — это я уже успела испытать на себе. А вдруг он окажется тираном, что я тогда буду делать? Видимо, сомнения читались на моем лице, потому что Дис улыбнулась и взяла меня за руку. — Не волнуйся, Торин не монстр. Он умеет любить очень сильно, можешь мне поверить. И сердце у него большое и доброе. Ты еще это узнаешь, — она весело подмигнула мне и стала выбираться из купели. — А Двалин? — спросила я, и Дис обернулась. — Неужели ты считаешь, что он может тебя обидеть? — Ну что ты! Конечно, нет. Двалин, хоть и грозный с виду, но в душе невероятный добряк, — взгляд принцессы стал мечтательным. — Я просто волнуюсь, — шепнула она, — для меня все это словно в первый раз. — Понимаю, — улыбнулась я. — Но лучшего мужа тебе не найти. — Я знаю, — счастливо засветилась Дис. — Я очень люблю его. День прошел в хлопотах, только на этот раз не хозяйственных, а чисто женских: мы наряжались, делали прически и даже подкрасили глаза — у Дис оказался какой-то черный порошок, который при добавлении воды превращался в нечто наподобие туши. — Дис, а кто же собирает на столы? — спохватилась я, когда мы уже были готовы к выходу. Неужели, пока мы тут наряжались, другие женщины работали? — В праздники этим занимаются мужчины, — сказала принцесса. — А нам дают возможность отдохнуть и навести красоту. Сейчас Дис была невероятно красивой: в цветах своего брата — насыщенно-синее бархатное платье в пол с серебрянной отделкой на декольтированной груди и широких разрезанных рукавах; в высокую прическу из затейливых кос была искусно вплетена серебряная корона с крупными топазами, удивительно оттеняющими яркие голубые глаза. Выглядела Дис просто потрясающе — настоящая принцесса! — Двалин будет восхищен, — улыбнулась я, и Дис смущенно зарделась. Принцесса так легко краснела, и это ей очень шло — в такие моменты она казалась совсем юной и еще более красивой. — Думаю, восхищен будет не только Двалин, — в тон мне ответила Дис и еще раз оглядела меня с головы до ног. Платье сидело, как влитое, и, благодаря струящейся серебристой ткани само по себе выглядело очень богато, поэтому из украшений была лишь нить матового серого жемчуга в волосах, заплетенных в круговые косы. — Идем? — Дис протянула мне руку и я несмело кивнула. Скоро, совсем скоро я увижу его. И с этой минуты не могла думать ни о чем другом. За приближающейся огромной дверью ждет мой король. Ждет, как сказала Дис, моего согласия. И если пожелает, сегодня он получит его. Тяжелые створки дрогнули и стали расходиться в стороны, открывая взору сверкающий зал. Он был наполнен гулом множества голосов, но я не видела никого. Только величественная фигура на троне в самом конце громадного помещения. «Что я делаю? Он же король!» — пронеслось в голове, но сейчас я отмахнулась от этой мысли, как от назойливой мухи. Хватит сомнений. Сегодня или никогда. И, сжав пальцы в кулачки, глубоко вздохнула и решительно шагнула в ослепительное сияние зала.