Привет! Меня зовут Наташа

С того дня мне и правда стало легче. Я перестала цепляться за свои чувства, и дни потекли размеренно и спокойно. С Торином мы почти не виделись, лишь в редкие моменты, когда он заглядывал к сестре. И тогда мое сердце все же тихонько екало, но я старалась переключать внимание на что-то другое. Мы с Дис по-прежнему занимались хозяйством, но когда жизнь в чертогах немного вошла в колею, помощников стало больше, как и свободного времени. Дис иногда уходила по вечерам гулять со своим суровым избранником, а когда возвращалась, глаза ее светились от счастья, и мне было очень радостно видеть ее такой — уж кто-кто, а Дис заслужила быть счастливой. И, конечно, я немножко завидовала — мне тоже очень хотелось любви. В такие одинокие вечера на меня вновь накатывала старая тоска, и, узнав случайно, что во дворце есть прекрасная библиотека, я спросила у Дис, можно ли сходить туда. — Да конечно, можно, — улыбнулась она, — нынче же вечером и сходим. Библиотека оказалась огромной. Массивные стеллажи от пола до потолка были забиты книгами и свитками самых разных размеров. Плотная бумага пожелтела от времени, но не выглядела хрупкой и истлевшей, хоть и пролежало все это добро столько времени. Просто поразительно, что такое сокровище уцелело. — Драконам нет дела до бумаг, — пояснила Дис, когда я удивилась такой прекрасной сохранности библиотеки. — Смаугу было нужно золото и, добравшись до него, он просто спал все эти годы. Все разрушения в Эреборе лишь там, где он рыскал, отыскивая сокровищницу. Я взяла одну из книг с ближайшей полки и осторожно раскрыла. Слежавшиеся страницы приятно захрустели, открывая моему жадному взгляду необычные письмена. Символы были очень похожи на древнегерманские руны, хотя некоторые выглядели странно — словно были специально перевернуты. На последнем курсе института я увлеклась руническим письмом, но дипломная работа отнимала все свободное время, и увлечение было отложено до лучших времен, а потом как-то забылось. А вот сейчас, глядя на старые страницы, я вспомнила и прежний интерес. — Что это за язык, Дис? — спросила я, и принцесса глянула из-за моего плеча. — Кхуздул, — она бережно взяла книгу у меня из рук и поставила обратно. — Это наш родной язык. А тебе лучше поискать что-нибудь вот здесь, — и подвела меня к другому стеллажу. — Эти книги на всеобщем. — Кхуздул, — с любопытством повторила я. — Как интересно. — Правда? — Дис посмотрела на меня несколько удивленно. — Правда, — кивнула я, — у меня склонность к языкам, это даже было моим любимым делом когда-то. Мне и правда всегда нравилось изучать языки. По профессии я была переводчиком с английского, но свободно владела еще французским и итальянским. Чуть хуже - немецким и финским. И заняться в Средиземье чем-то знакомым и привычным мне было бы очень приятно. — А есть словари? Я бы посмотрела. — Нет, — принцесса отчего-то растерялась и быстро перевела разговор на другую тему, сунув мне в руки толстенную книгу. — Смотри, «Сказания о давних временах». Это очень интересно. — Спасибо, наверное и правда интересно, — улыбнулась я. — Можно взять ее с собой? — Конечно, бери, — не раздумывая кивнула она, и мне показалось, что в этот момент Дис облегченно вздохнула. Возможно, я опять сказала что-то не то. — Идем? Я кивнула и пошла за ней следом, еще раз скользнув взглядом по привлекшей меня книге. Было в этих рунах что-то притягательное, и очень хотелось еще раз взять в руки старинный фолиант и разгадать таинственные письмена. Нужно будет поговорить об этом с принцессой. Но через несколько дней Дис сама завела разговор. — Тебя и правда интересует кхуздул? — вдруг спросила она, и я подняла глаза от книги. — Правда, — кивнула я, возвращаясь из волшебного мира «Сказаний». — А почему ты спрашиваешь? — Я поговорила с Торином, и он разрешил тебе учить его, если только не будешь говорить на нем при всех. Слова принцессы меня очень удивили: почему на изучение языка понадобилось высочайшее дозволение? — А почему все так сложно? Что плохого в том, что мне хочется узнать ваш язык? — Мы очень редко открываем его чужакам. Не обижайся, — быстро добавила она, — но кхуздул только для своих. — Понимаю, — согласилась я, — я просто не думала, что это так серьезно. Здесь все так сильно отличается от того, к чему я привыкла. Прости, Дис, мне совсем не хотелось тебя обидеть. Я не буду настаивать… — Нет, нет, не извиняйся, — перебила меня принцесса. — Именно поэтому я и хочу тебя учить. — Учить? Но ты же сказала, что это только для своих? — Правильно, — кивнула Дис. — Я как раз этого и хочу: чтобы ты стала своей. Мы смотрели друг другу в глаза, и я не могла найти слов, чтобы выразить свою благодарность. С каждым днем я любила Дис все сильнее, она стала мне совсем родной. И так приятно было узнать, что и я для нее не чужая. — Спасибо, Дис, — чувства захлестывали, и говорить было трудно. — Ты не представляешь, как это дорого для меня. — Представляю, милая, — вздохнула она и грустно улыбнулась. — Я знаю, что такое одиночество. Как нелегко, когда вокруг полно народу, а рядом нет никого. Не сумев сдержать нахлынувших чувств, я подлетела к Дис и обняла ее. В ней было столько тепла и доброты, столько искренней заботы, что это казалось просто невозможным. Я опустилась на пол и уткнулась ей в колени, так, как делала когда-то в детстве, когда было плохо и хотелось поплакаться маме. И принцесса погладила меня по голове, как собственное дитя, и, нагнувшись, поцеловала в макушку. — Все будет хорошо, вот увидишь. Я помогу, — шепнула она, и я улыбнулась, понимая, что именно она имеет ввиду. Мы занимались почти каждый вечер, и скоро я уже могла говорить на кхуздуле вполне сносно. Язык и правда оказался очень интересным и необычным. В нем была какая-то скрытая сила, которая пробирала до дрожи, когда губы произносили чарующие звуки. — Скоро будешь, как настоящая гномка, — довольно засмеялась Дис, когда я, решив немного пошутить, с выражением выкрикнула боевой клич. — Не кричите так, — неожиданно раздалось сзади, и я чуть не подскочила и резко обернулась. — А то все подумают, что началась война, — Торин стоял в дверях и устало улыбался. — Торин! — Дис поднялась со своего места и, подойдя к брату, нежно взяла его под руку и потянула в комнату. — Идем, посиди с нами, отдохни. Хочешь чаю? Король кивнул и улыбнулся сестре, и я заметила, как мягко засветились его глаза. — Как ваши успехи? — обратился он ко мне, и я уж было собралась ответить, но Дис меня опередила: — Отлично! — довольно произнесла она. — У Наташи прекрасно получается. Спроси ее о чем-нибудь. Я сделала страшные глаза и чуть заметно помотала головой, но принцесса сделала вид, что не поняла. — Давай, — пихнула она брата в бок. — А я пока сделаю чай. Принцесса живо скрылась за дверью, и, проводив ее взглядом, я обернулась к Торину и заметила в его глазах лукавство. Наверняка сейчас задаст какой-нибудь каверзный вопрос, на который я не смогу ответить. Но он вдруг просунул руку в ворот рубахи и снял через голову медальон. — Можете прочесть, что здесь написано? — он протянул его мне, и я подошла и взяла медальон в руки. Это была серебряная бляшка в виде овала, довольно тяжелая и нагретая теплом тела Торина. И когда медальон лег в ладонь, появилось чувство, будто я прикоснулась к самому владельцу этой чудесной вещицы. По краю бляшки был выбит затейливый, но строгий узор, и глядя на него, сразу становилось понятно, что эта вещь мужская. Серебро было старое, потемневшее — скорее всего, медальон был сделан очень давно. Прямо под узором, повторяя контур украшения, тянулась надпись. — Велик твой род! — прочла я и посмотрела на Торина. Король кивнул и довольно улыбнулся. — Верно, — забрал медальон и вновь повесил на шею. — Это подарок деда, он сделал его сам ко дню моего рождения. — Это замечательно, — сказала я и даже расчувствовалась от того, что Торин неожиданно подпустил меня так близко, что заговорил о своих родных. — Должно быть, у вас была очень крепкая и дружная семья. — Да, — помрачнел он и опустил голову, — была. Я присела на соседний стул, не решаясь спросить что-то еще. Торин тоже молчал, думая о своем. Но сейчас молчание не было тягостным или неловким, король не давил своим присутствием, как это бывало раньше. Быть может от того, что сейчас он был не хозяином, а гостем — не королем, а обычным мужчиной, что, устав от забот, пришел отдохнуть в компании любимой сестры. Как бы то ни было, я чувствовала себя на удивление комфортно и видя, что Торин не хочет разговаривать, взяла книгу на кхуздуле и продолжила прерванное занятие. Мы так и просидели в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием дров в камине и шорохом книжных страниц, пока не вернулась Дис. В руках у нее был горячий чайник и небольшая жестяная коробка. — Не представляете, что я нашла! — радостно заявила она, поставила тяжелый чайник на стол и открыла коробку. По комнате поплыл изумительный аромат. — Земляника! — ахнула я, узнав запах любимой с детства ягоды, и Торин заинтересованно посмотрел на жестянку. — Откуда? — удивленно воззрился он на сестру. — Ида купила у одного из торговцев, что приезжали на прошлой неделе, — ответила Дис и, достав из шкафа большой заварочный чайник из обожженной глины, насыпала в него душистой смеси. — Сушеная земляника пополам с кипреем. Чудесный напиток получится! Неси чашки, — кивнула она мне и, налив в чайник кипятка, плотно прикрыла крышкой и накинула сверху сложенное в несколько раз полотенце. Чай действительно получился чудесным. Земляничный аромат заполнил комнату, напомнив о теплом лете и ярком ласковом солнышке. И нечастых, но чудесных днях, проведенных в деревне у бабушки... Я помнила, как поднявшись с рассветом, мы брали корзинки и бодро шагали в лес. Как щебетали, радуясь новому дню, разноголосые птахи. Как звенели над ухом кусачие комары, а я яростно отмахивалась от них собранным по дороге букетом из полевых цветов и листьев папоротника, а бабушка только улыбалась, глядя на мое тщетное сражение с маленькими кровопийцами. И как пахла земляника, когда я, ползая по полянке, собирала ее в ладошку и нечаянно мяла неловкими пальцами. «Кушай, Наташа, кушай. Земляника солнышком напитанная», — говорила бабушка, и я с огромным наслаждением ела сладкие душистые ягоды. А потом набирала в корзинку, зная, что вечером будет еще одно лакомство — пенки с бабушкиного варенья. Как же чудесно было снова вспомнить то время, когда я была счастлива. И как удивительно, что эти прекрасные воспоминания приходили ко мне здесь, в совершенно другом мире, так непохожем на мой прежний взрослый мир, но удивительно напоминающий тот, счастливый, мир моего детства.