Привет! Меня зовут Наташа

Я проснулась от того, что кто-то коснулся моего плеча. — Тише, — шепнул Оин, прижав палец к губам, — вставай. — Он оттянул меня к столу и сунул в руки какой-то пузырек. — Здесь перетертый корень силы, сделай отвар. Когда Торин проснется, дашь ему выпить. Открыв печку, Оин вытащил из стоящего рядом небольшого мешка два плотных черных брикета и бросил в топку. — Это торф, — пояснил он, — парни сделали небольшой запас. Тлеет долго и тепла дает достаточно, а отходов почти нет, — лекарь открыл нижнюю дверцу и выгреб скопившуюся золу в другой мешок. — Так что до обеда можешь не заглядывать. Я только кивнула, а Оин поднялся и подхватил мешок с золой. — Не забудь про отвар, — напомнил он прежде, чем уйти. Поставив греться воду, я быстро привела себя в порядок и занялась приготовлением снадобья. Порошок в пузырьке был ярко-желтого цвета и почти не имел запаха. Но стоило всыпать его в кипящую воду - быстро растворился, превратившись в жидкий янтарь, и от котелка поплыл чудный сладковатый аромат, медово-пряный, с легкой горчинкой. Не знаю, что это был за корень, но мне хватило одного запаха, чтобы вмиг слетели остатки сна. По телу прошла жаркая волна, появились легкость и бодрость, а голова прояснилась. — Ого! — не удержавшись, воскликнула я. — Такое и правда мертвого поднимет! Почувствовав переполняющую энергию и неожиданную радость, я тихонько рассмеялась. Схватила ведра и побежала к источнику. Утреннее небо было серым, но мне казалось, что оно переливается всеми цветами радуги. Мир вокруг был наполнен яркими красками, и я ощущала себя такой легкой, что продолжала бежать, не чувствуя усталости. Удивительно! Я словно слегка опьянела, но голова при этом была ясной, и я понимала, что в этом корне силы, скорее всего, содержится какое-то сильное тонизирующее вещество. Что же будет, когда Торин выпьет этот отвар? Не пришлось бы привязывать его к кровати! Улыбаясь собственным мыслям, я не заметила, как оказалась у источника. И вновь залюбовалась его чарующей красотой. Сейчас он казался еще прекраснее, и я на несколько минут присела возле колодца и прикрыла глаза, наслаждаясь мелодичным журчанием бегущей воды. Когда я вернулась, в шатре уже были посетители: Гэндальф сидел возле раненого, а Бильбо стоял рядом. Видимо, они прощались. И было столько затаенной грусти в глазах обернувшегося ко мне маленького человечка, что сердце сжалось от боли. Но в следующий миг Бильбо ободряюще улыбнулся и вновь повернулся к раненому. — Сможешь ли ты простить меня, Торин? — спросил он тихо. — Мне нечего прощать вам, мастер Бэггинс, — голос Торина был по-прежнему слабым, но в нем слышалось что-то такое, от чего замирало сердце. Скорее всего в тот миг он улыбался. — Я благодарен тебе за все, Бильбо. Возвращайся домой и знай, что я всегда буду тебе рад. — И я! Если вдруг надумаешь приехать в гости, моя дверь всегда открыта, — его голос дрогнул, и Бильбо склонил голову, пряча непрошенные слезы. А я сидела и смотрела, словно завороженная. Я не знала, что произошло между ними раньше, что связывало их, таких разных и непохожих. Но то, как они прощались сейчас, было настолько трогательно, что на глаза сами собой навернулись слезы. Я уже забыла, когда последний раз плакала над чужим горем — все мои слезы лились только от жалости к себе самой. А тут, глядя, с какой болью и грустью прощаются двое друзей, я впервые за долгое время плакала о других. Бильбо склонился к раненому, и Торин слегка похлопал друга по плечу. — Поправляйся скорее, — малыш шмыгнул носом и поднялся. — Удачи тебе, маленький взломщик, — Торин и правда улыбался, и лицо его словно озарилось внутренним светом. Он проводил взглядом удаляющегося к выходу Бильбо, и наши глаза на миг встретились. Меня словно обожгло, и я быстро отвела взгляд, боясь выдать свои чувства. Но знала, что его легкая улыбка, случайно доставшаяся и мне, еще долго будет волновать сердце. — Послушай, Торин, — нарушил молчание Гэндальф, и голос его прозвучал как-то тревожно, — враг очень силен и коварен, не теряй бдительности. Ты знаешь, ему нужно вовсе не золото, его цель — Эребор, не потеряй его еще раз… Я не старалась прислушиваться, но Гэндальф говорил в полный голос, и я слышала каждое слово. От ощущения, что подслушиваю, стало очень неудобно, и, не придумав ничего лучше, я просто вышла на улицу и подошла к переминающемуся с ноги на ногу Бильбо. Стоя рядом, мы неловко поглядывали друг на друга и улыбались, не зная, о чем говорить. — Уезжаете? — наконец спросила я, и Бильбо расплылся в счастливой улыбке. — Да, — ответил он, мечтательно подняв глаза к небу, — возвращаюсь домой, в Шир. — Вас, наверное, ждут? — Нет, нет, — замахал он руками, — я один, у меня никого нет, — он грустно примолк на миг, но тут же встряхнулся: — Но я скучаю по своему дому, по креслу у камина и любимым книгам. И еще, — добавил заговорщицким шепотом, — по фруктовым кексам. Мы дружно рассмеялись, и мне стало жаль, что он уезжает. Бильбо был чудесным, вот только познакомиться поближе не получилось. — А вы? — вдруг спросил он и с интересом посмотрел на меня ясными глазами. — Что — я? — переспросила я, не понимая, что он имеет ввиду. — Вы скучаете по дому? Гэндальф рассказал мне немного… Я опустила голову и задумалась. Скучаю ли я? Нет, конечно. Быть может это странно, но мне даже не хотелось вспоминать прежнюю жизнь. Я словно перевернула страницу и начала следующую повесть, сразу забыв о том, что было в предыдущей. Я и правда почти не думала о прошлом, и чем больше проходило времени, тем реже всплывали воспоминания. Только по Тане скучала, но у нее семья и собственная жизнь, и скоро и она меня забудет. — Нет, Бильбо, — честно ответила я, — не скучаю. Меня тоже никто не ждет. На его лице отразились удивление и сочувствие — видимо, ему было сложно меня понять. — Но я всегда мечтала иметь камин, — добавила я, и Бильбо снова улыбнулся. — Уверен, скоро у вас будет и дом, и камин, и, может быть, что-то еще… — он хитро сощурился и сделал вид, будто не замечает моего удивления. И только я собралась выспросить, что же такое он имел ввиду под этим «что-то еще», как из шатра вышел Гэндальф, и наш разговор оборвался. — С вами я тоже хочу попрощаться, — повернулся ко мне волшебник. Его глаза лучились добротой и легкой грустью, видимо, от предстоящей разлуки с друзьями. Он взял мою руку и слегка сжал в своей. — Желаю удачи, не забывайте нас. — Спасибо, Гэндальф, — я пожала его руку в ответ и вдруг почувствовала, что прощаюсь с близким человеком. — Спасибо, без вашей помощи мне было бы намного труднее. Но он только покачал головой. — Вы сильнее, чем думаете. Верьте в свою силу, она вам еще пригодится. С этими словами он повернулся, похлопал по плечу Бильбо и слегка подтолкнул его вперед: — Идем, друг мой, пора возвращаться. Они пошли прочь, а я осталась стоять, провожая их взглядом. Бильбо вдруг обернулся и помахал мне рукой, и я помахала в ответ. Потом спохватилась, вспомнив о раненом, и вернулась в шатер. — Доброе утро, — улыбнулась я повернувшемуся в мою сторону Торину, и снова смутилась под его пытливым взглядом. — Доброе, — не сразу ответил он. — Чем это пахнет? Я улыбнулась, вспомнив свое недавнее состояние, и посмотрела на испускающий медовый аромат котелок. — Это корень силы, сейчас я вас напою. Торин глубоко вздохнул, но промолчал — видимо, как и многие мужчины, лечиться он не любил. Перелив отвар в чашу, я подошла к раненому и помогла немного приподняться. — Вот так, давайте, скоро будете, как новенький. Заглянув в чашу, он слегка скривился и повел носом. — Пахнет приятно, медом. — А на вкус, должно быть, еще лучше, — подбодрила я, и Торин сделал большой глоток. И в следующий миг чуть не выбил чашу из моих рук и зашелся кашлем. — Что такое? — перепугалась я и попыталась приподнять раненого повыше, думая, что он поперхнулся. — Горечь страшная! — сердито сверкнул он глазами и отодвинул от себя отвар. — Торин, нужно выпить, Оин велел… — Не буду, — он снова оттолкнул мою руку и вдруг резко поднялся и сел. От удивления я на миг онемела: как так, еще пять минут назад лежал полуживой, а тут чуть не бежать собрался! И тут же спохватилась: — Торин, пожалуйста, лягте! Рана может открыться, вам еще рано подниматься. — Я уже достаточно лежал, хватит. Пора вылезать из постели. Похоже, корень силы сделал свое дело, и Торин почувствовал себя гораздо лучше. Конечно, это было замечательно, но что я буду делать, если ему действительно вздумается встать? К счастью, до этого не дошло. В шатер вошли Оин и Двалин и при виде сидящего Торина радостно заулыбались, а я облегченно перевела дыхание — пусть теперь сами с ним разбираются. Воспользовавшись моментом, я вернулась к столу и принялась готовить чай и незатейливый завтрак из остатков хлеба и сыра. Буйного раненого все же удалось уговорить лечь обратно почти без применения силы, но успокоился он только после того, как Двалин пригрозил, что будет лично сидеть рядом и следить за каждым его движением. Оин сделал перевязку — рана все-таки немного закровила, — но его это совсем не обеспокоило. — Не страшно, — сказал он мне, когда уже сидел за столом и попивал чай, — кровь побежала быстрее, первый эффект всегда такой, скоро он успокоится. — Но ведь он выпил совсем чуть-чуть, один глоток, и сразу такой прилив сил! — Да, это мощное средство, его нужно совсем немного. Пусть пьет по глотку в день, утром. Не волнуйся, — улыбнулся он, заметив мой испуг, — больше отвар так действовать не будет. — Как бы его еще заставить, — вздохнула я, — ваш Торин, судя по всему, ужасно упрямый. Оин довольно рассмеялся, подтверждая мои слова. — Еще какой упрямый! Настоящий… ну да ладно. Он начал что-то искать в своей сумке, но не находил, и тогда принялся выставлять содержимое на стол. Баночки, коробочки, небольшие свертки и мешочки — большинство из них были мне уже знакомы. Но было несколько лекарств, о которых Оин мне еще не рассказывал. — Оин, а что здесь? — протянув руку, я взяла один из пузырьков. — Ну… — Оин отчего-то замялся и отвел взгляд в сторону, — это для того, чтобы тело освободилось от ненужного. — Слабительное? — догадалась я, и Оин кивнул. — Наверное ты заметила, что мы не кормим и не поим раненых, только отвары? — я кивнула, а Оин продолжал: — Так вот, когда я даю лежачему такой порошок, он быстро вызывает опорожнение, и до следующего осмотра я могу быть спокоен, что воин не будет лежать в собственных жидкостях. Теперь мне стало понятно, почему Оин иногда просил меня выйти из шатра. Ничего о таком интимном уходе за раненым лекарь не говорил, и мне это было немного странно. Поначалу, занятая своими проблемами, я об этом не думала, а потом попросту стеснялась спросить. Да и доверяла лекарскому опыту Оина — мне ли его учить. А все оказалось так просто. — А почему ты не сказал об этом раньше? У нас сиделки убирают за больными, и это нормально. — Наташа, мы воины. И не должны показывать собственную слабость, тем более женщинам. Поэтому это всегда делает либо лекарь, либо кто-то из близких. А Торин узбад! Ему это вдвойне унизительно. — А кто это — узбад? — я уже не первый раз слышала это название, но значения его не понимала. — Какой-то военачальник? Оин посмотрел на меня, словно отец на несмышленое дитя. — Узбад — это король, моя девочка! — Король? — я почувствовала, как упало сердце. Король… Даже после всего, что со мной произошло, это показалось невероятным. И в тот миг я явственно услышала, как где-то далеко разбилась вдребезги моя мечта.